Беспокоящий огонь

Дмитрий Селезнёв

Беспокоящий огонь. Очерки и рассказы

Посвящается моему напарнику, военкору Ростиславу Журавлёву, погибшему в Запорожье 22 июля 2023 года.

Спи спокойно, мой любимый друг и товарищ, ты всегда будешь жить в моей памяти.

© Дмитрий Селезнёв, 2023

© ООО «Издательство АСТ», 2023

Дмитрий Селезнёв, военкор проекта WarGonzo. Фотоматериалы предоставлены автором

Я впервые услышал и сразу запомнил имя Дмитрия Селезнёва весной 2018 года, когда он, вернувшись с Лимоновым из поездки в Италию, стал публиковать в Фейсбуке[1] свои путевые заметки – крайне содержательные, с массой ценных замечаний и подробностей, что свидетельствовало о его остром взгляде и таланте репортёра, но и написанные при этом очень увлекательно, живым языком, с юмором и самоиронией. Всё это раскрывало в авторе человека незаурядного, скромного и наделённого ещё и талантом настоящего писателя.

Все эти человеческие достоинства Дмитрия Селезнева и качества его как литератора вы обнаружите и сами, прочитав настоящую его книгу «Беспокоящий огонь», где собраны рассказы и эссе Дмитрия уже в качестве военного корреспондента, работающего в зоне СВО и других горячих точках.

Эдуард Лимонов им бы гордился. И наверняка написал бы предисловие к этой его книге. Лимонов, уверен, гордился бы и другими своими молодыми соратниками, воюющими в Донбассе в качестве добровольцев, выполняющими там опасную работу волонтёров, военкоров и, к сожалению, иногда погибающими.

О них, о бойцах Российской армии, волонтёрах и мирных жителях героического, страдающего Донбасса, эта книга Дмитрия Селезнёва – первая его книга. Дальше будут другие.

Сергей Беляк, адвокат, публицист, общественный деятель

Дорога в Донецк. Русское пограничье и чистилище. Беженцы и военные колонны

21 февраля 2022 г.

Выезжал из Ростова, который на Дону, уже когда начало темнеть. Дорога не дальняя, но и не близкая, два часа езды на автомобиле до пропускного пункта (не хочется мне называть его границей), а дальше меня ждала дорога на Донецк. Пусть пока не российский, но русский Донецк.

За окном автомобиля вдоль трассы загорались гирлянды фонарей. На горизонте темнела степь, пока наконец не слилась с чёрным от надвигающейся ночи небом.

С дороги Ростов-на-Дону – Таганрог свернули, обогнув Самбекские высоты. Эти места исторические, о чём напоминает мемориальный комплекс на холме. В 1943 году здесь соединились две дивизии, чтобы начать своё наступление на Донецк. Мемориал построен в виде подковы из идущих в камне советских воинов. В руках автоматы, лица суровые и сосредоточенные. Советские солдаты идут освобождать Донбасс и Украину.

У Матвеева Кургана ещё один памятник, напоминающий о той войне – далёкой и в то же время сейчас очень близкой. Стоит в лучах подсветки Маруся-регулировщица. Её назвали Марусей, хотя имя девушки-регулировщицы, как говорят, стоявшей двое суток и упавшей от изнеможения, неизвестно. Её жест флажками означает «Проезд разрешаю», и мы едем дальше.

По пути встречаем колонну автобусов с беженцами. 1, 2, 3… 10, 11… И ещё, и ещё автобус. В Донецкой Республике объявлена эвакуация, это не первая колонна и не последняя.

Беженцев встречаю и на пропускном пункте Куйбышево. Группы людей стоят у дороги, ожидая транспорт, гаишники регулируют движение. В зале ожидания женщины, дети, женщины с детьми.

Пройдя все необходимые формальности, досмотр и допрос, прохожу цепь из автобусов и автомобилей, направляющихся в Россию. В одном из минивэнов замечаю старуху, укрытую одеялами, – сгорбленная сгоревшая спичка, в которой ещё тлеет человеческая жизнь.

На пропускном пункте Мариновка обстановка несколько другая. Таможенники и пограничники в боевом камуфляже, многие с автоматами. Слышится бодрый донбасский говор с «недовольным» акцентом. Мне как журналисту оказали содействие – посадили в кабину к дальнобойщику, едущему в Донецк. Еду я на фуре впервые и в ДНР нахожусь впервые. Всё в жизни приходится делать в первый раз.

За окном кабины проносятся тёмные силуэты домов, одинокие фонари. Где-то далеко видны огоньки в ночной степи. Проезжаем туннели из деревьев у дороги, которые тянут к машинам костяные ветви. Русский философ Алексей Фёдорович Лосев утверждал, что человек мыслит прежде всего мифологически. И я как невыспавшийся, уставший за день от перелёта, переезда, перехода русский человек, находясь на незнакомой мне территории, мыслю мифами вдвойне.

И Донбасс мне видится такой аномальной зоной, русским чистилищем, где столкнулись силы Добра и Зла. Раньше таким пограничьем была Украина. Но сейчас почти всю её накрыла тьма. Восемь лет назад граф Бандера-Дракула ожил в своём склепе, и упыри с карпатских гор спустились, перекусали много народа и добрались аж сюда, до земель степняков, и только здесь их смогли остановить.

– Это хамыри, – подсказывает мне водитель.

Так называется в этих краях захолустье. А в глуши всегда творится что-то странное и непонятное. Там на неведомых дорожках…

На повороте фары из кромешной темноты выхватили мужика, одиноко стоящего на перекрёстке. Что стоит, кого ждёт? Неведомо…

Донбасс сейчас является пограничной зоной России. А в приграничных зонах происходят разные чудеса и аномалии. Здесь Красная Звезда вполне уживается с Георгиевским крестом. Здесь флаг похож на российский триколор, только вместо белой полосы чёрная. Тут объединились правые, левые, «сыны монархии» и почитатели Ленина-Сталина, шахтёры и казаки – все сплотились, чтобы отразить вторжение нечисти.

– А тут у нас полигон, – указывает водитель, когда мы проезжаем поле, где видны «следы невиданных зверей» – гусениц танков и бронетехники.

После полей замелькали одноэтажные дома, потом спящие хрущёвки. Мы въехали в Шахтёрск. После Шахтёрска следующим крупным населённым пунктом на нашем пути была Макеевка. После Макеевки остановились возле сельской церкви, пропуская военную колонну. Я перекрестился.

И так мы останавливались ещё три раза, пропуская военную технику. Враг готовится напасть, но тут готовы отразить возможный прорыв. Сейчас ВСУ обстреливают трассу Донецк – Горловка.

Противоположная сторона вопит и кудахчет: мы не собираемся, мы не собираемся нападать! Да кто им верит-то? А на Старомарьевку нападать тоже не собирались? А занимать Широкино? А брать в заложники наблюдателей? А постоянно нарушать перемирие?

До чего же нужно довести людей, чтобы власти решили эвакуировать миллионный город! Ведь были и раньше обстрелы? Были. Были диверсии? Были. Есть всё это сейчас? Есть, диверсии участились, и обстрелы усилились. Выполнялись, выполняются ли Минские соглашения? Нет, не выполнялись и тогда, не выполняются и сейчас. Соблюдался, соблюдается ли режим прекращения огня? Нет, нет и нет. Страдают ли русские люди? Да! Страдают прежде всего простые русские люди. Уже как восемь лет страдают.

На улицах Донецка пустынно и тихо. Что несвойственно для субботнему вечеру в городе-миллионнике. Заселился в гостиницу, включил телевизор. По местному каналу идут патриотические репортажи. Повторяется последнее обращение главы ДНР о всеобщей мобилизации всех мужчин призывного возраста. Транслируются адреса сборных пунктов для эвакуации.

После новостного блока – «Иди и смотри», фильм о той войне. Увидим ли мы её снова?

Дни Z в прифронтовом Донецке

26 февраля 2022 г.

С началом операции Z по освобождению Украины раскаты бога войны стали слышны в Донецке уже не только ночью, но и днём. Фронт рядом – ухает и грохочет в небе. Но удивительное дело – в городе движение транспорта осталось оживлённым. С утра начинают за окном дребезжать трамваи и шуршать шинами автомобили. Работают продуктовые, кафе, аптеки, хозтовары, галантереи, магазины одежды.

Работает и «ДонМак» – открыл для себя неподалёку эту новую сеть фастфуда и теперь хожу в неё обедать. Из новостей узнал, что американский «Макдоналдс» с Украины дал дёру. То не беда – на освобождённой территории можно распространить сеть «ДонМак». Продукция та же, только цены ниже раза в полтора, а порции в полтора раза больше. Да и в России хватит уже есть американскую ботву! Только «ДонМак». Кстати, там ещё и пиво наливают.

Исходя из своего опыта, ещё перед началом военных действий запасся предметами первой необходимости, нужными медикаментами. В квартире, которую мы с коллегой снимаем, всегда держим запас продуктов и питьевой воды. И ещё на всякий случай набираю полную ванну перед сном. А то можно проснуться от взрывов, а из крана ничего не течёт. Зубы не почистишь, не умоешься, не смоешь.

► Донецк. Ночной патрульный

И электричества нет – пару пауэрбанков всегда держи заряженными. Из медикаментов, помимо всего, в аптечке должны быть шприцы, обезболивающее (диклофенак, например), жгут. Бинтов в аптеках Донецка уже нет, поэтому лучше купить женские прокладки – хорошо кровь останавливают. Большинство смертей на войне не от ран, несовместимых с жизнью, а от потери крови. В качестве как обезболивающего, так и обеззараживающего желательно иметь чекушку водки, если спирта нет. Конечно, ещё водку можно использовать как ободряющее, но не стоит злоупотреблять – сознание притупляется и реакции замедляются. А они в экстремальной обстановке ох как нужны.

Делюсь этими знаниями – может быть, кому, не дай бог, пригодятся. В том числе делюсь и с мирными жителями Центральной и Западной Украины, они впервые попали в такую экстремальную ситуацию. Зла на простых людей никогда не держал. Хотя некоторые украинцы, наверное, в 2014-м радовались бомбардировкам Донбасса. Они желали своим нацикам «победы», а «ворогам» – смерти. Теперь к ним же вернулся бумеранг войны, и они могут на себе ощутить прелести прифронтовой жизни. Ну что, слава Украине? Не слава.

А жители Донецка и прилегающих к линии фронта городов терпят бомбардировки с разной степенью интенсивности восемь лет. Восемь лет в Донбассе погибают люди. А что творилось здесь в 2014-м! Врагу не пожелаешь.

Но, на удивление, Донецк выглядит довольно буднично, по улицам не боясь ходят люди. И ты порой глупо выглядишь, когда идёшь на выезд в бронежилете, встречая по пути женщин с сумками, идущих как ни в чём не бывало по своим делам. Люди здесь привыкли к войне и устали бояться. Война вошла в их обиход, стала привычной.

Хотя изменения в городе заметны – на улицах немноголюдно. Повсюду развешаны плакаты. «Встань на защиту Родины!», «Наше дело правое!», «Будь героем!» – кричат они. А также классика: «Родина-мать зовёт!» – седая мать вздымает вверх к штыкам руку и протягивает лист с присягой.

Идёт тотальная мобилизация. Народная милиция останавливает и забирает в армию последних таксистов, которые, кстати, тоже здесь нужны – дождаться свободное такси в Донецке очень трудно.

У зданий предприятий и административных учреждений стоят автобусы и группы людей, молодых и взрослых мужчин с рюкзаками и сумками. Они уходят на фронт.

И в голове от этих картин играет «Прощание славянки».

Встают под ружьё и депутаты Народного совета – главного законодательного органа Донецкой Республики. Они собрались напротив площади Ленина возле здания с массивными колоннами в стиле сталинского ампира.

(Закрываю глаза. Представляю, как депутаты из российской Госдумы снимают пиджаки, дорогие часы, переодеваются в «горку», грузятся в «Уралы» и отправляются на войну.)

► Волонтёры ОДДР развозят гуманитарную помощь жителям

А в офисе общественного движения «Донецкая Республика» (ОДДР) – что-то типа донецкой «Единой России» – мужчин почти не осталось. Все, включая руководство, на линии фронта. Остались старик-охранник и пара водителей при штабе по работе с прифронтовыми районами. Одним из таких районов считается Куйбышевский район, и мы вместе с волонтёром ОДДР едем туда передавать лекарства в больницу.

Уже вечереет, и в районе пусто. Жители предпочитают вечером сидеть по квартирам. Газоны в прошлогодних листьях, стоят пыльные коробки хрущёвок. Во дворах нет никого. Угол одного дома покорёжен, стёкла на балконах верхних этажей выбиты. Но это рана не текущего военного обострения, нижние балконы забиты фанерками.

В палатах людей немного, большинство больных эвакуировали. Волонтёр передаёт лекарство раненому военному, и мы с коллегой из чувства такта топчемся у двери. У военного нет ног.

На шум гостей в коридор вышла женщина. Её зовут Татьяна. У неё сын погиб в 2014 году при бомбёжке. И сейчас она рада и надеется, что этот кошмар скоро закончится.

– Они ведь больше никогда не придут? Правда? – спрашивает она со слезами в голосе.

Правда. Никогда. Они больше не придут. Наше дело правое, победа будет за нами.

– Целый божий день стреляли, – рассказывает нам ещё одна жительница района, когда принимает пакет с лекарствами у подъезда, – но я в подвал спускаться боюсь. Не дай бог, ударят и всё завалят, и я там сдохну. И я, если честно, не боюсь уже, привыкла.

Мы едем в Ясиноватую. Дорога опасная, обстреливается, украинские позиции близко, в двух километрах.

– А это недавно прилетело, днём ещё не было, – невозмутимо указывает на поваленное снарядом дерево наш водитель-волонтёр Валентин. Мы объезжаем место прилёта.

В Ясиноватой к нам присоединяется Карина – девушка из молодёжного отделения ОДДР. Но прежде чем ехать по адресам, по пути заезжаем на место дневного разрыва. Снаряд попал в жилой дом. Он пробил крышу, разорвался, и дом протрясло. Стёкла повылетали, осыпались балконы, рамы, карнизы. Но людям деваться некуда, они продолжают жить. Рядом коммунальщики приваривают повреждённую трубу. Тут всё быстро и оперативно латается на ходу. А сколько таких латок за восемь лет войны у города… Заплата на заплате.

В частном секторе Ясиноватой картина военного апокалипсиса. Ни души. В домах свет не горит. На деревянные дома опускаются сумерки. Тревожно, пахнет крысой – так говорят американцы, без которых не обходится ни один конфликт, в том числе и этот.

За лекарствами из синих ворот к нам вышел дед Леонид.

– Стреляли, – рассказывает он обстановку, – Васильевку обстреливали, аэропорт. Туда ещё укропы снаряды ложили, – указывает он рукой направления обстрела.

Передаём ему лекарства, желаем здоровья.

Но украинская артиллерия достаёт не только прифронтовую зону.

► Последствия обстрела торгового центра

На следующий день мы уже мчимся к зданию Республиканского спасательного центра МЧС, которое обстреляли с территории, подконтрольной ВСУ. Точнее, временно оккупированной территории.

Несмотря на то что спасательный центр находится в так называемом тылу, один из снарядов разорвался на прилегающей к нему территории. Осколки, пробив стекло, залетели в кухню.

Но в основном удар украинской батареи пришёлся на частный жилой массив. Один снаряд залетел в дом, второй во двор. На дороге воронка – третий попал сюда. Пара других снарядов разбила торговый центр, стоящий неподалёку. Я, как детектив, веду расследование, и следы меня ведут к автосервису. А там, как говорят в страховой компании, полный тотал: стоящие во дворе машины ремонту не подлежат – раздолбаны все от взрыва. Один из снарядов пробил крышу гаража, салон автомобиля, разворотил дверь и разорвался в земле. Машина сгорела дотла – в боксе я фотографирую обугленный стальной скелет. Ну дела…

Вечером в Донецке на улицах машин мало. Стоят патрульные в хаки с белыми повязками на ногах и руках. Всё чаще стала заметна буква Z. Я встречаю её не только на военной технике, но и на гражданских автомобилях, стенах, шевронах.

Что такое Z? Z – это последняя буква в алфавите.

Это конец той войны, которая началась на Майдане восемь лет назад.

Наступление на Мариуполь. Приближение дня Z

3 марта 2022 г.

Война – это всегда трата. Трата ресурсов: денежных, материальных, нервных. Это трата здоровья и, конечно же, прежде всего человеческих жизней. Это концентрация многих средств и усилий множества людей. Всё накопленное и взращённое тратится порою за считаные часы, всё идёт в ненасытную топку войны, которая разгорается и пышет жаром. У войны могут быть победители, но на войне не бывает прибылей. Это одни расходы. Перед тем как поехать на линию фронта, на бензоколонке мы скупаем для бойцов все сигареты.

Заезжаем по дороге и в чебуречную, заказываем пакеты чебуреков для солдат. Для военных корреспондентов, которыми мы являемся, привезти на фронт продукты или подарки – это правило хорошего тона. Солдаты подаркам и продуктам всегда рады. Подарок – это тоже трата. И она лишь самую малость компенсирует те расходы, которые несёт солдат на войне.

После чебуречной облачаемся в бронежилеты и каски. Фронт уже близко. Хотя в Донецке находиться тоже небезопасно. И вчера, и позавчера по нему доставали и «градами», и артиллерией. Возможно, пока нас не будет в городе, ударят и сегодня. Война располагает к суевериям и религиозным предрассудкам, поэтому, когда на дороге нам попадается церковь или одиноко стоящий крест, мы крестимся. Вера в Бога на войне не бывает лишней. Но, как говорится, сам не плошай.

Останавливаемся на бывшем украинском таможенном пункте. Бывшем – потому что ещё перед наступлением армии ДНР он был оставлен украинскими военными. Бойцы народной милиции, находящиеся на блокпосту, шутят сами с собой: ничего запрещённого не перевозишь? Нет? Счастливого пути!

Сами они обвешаны оружием, которое в мирное время провозить было запрещено. Но в военное время другие законы. Чем больше у тебя боекомплект, тем лучше. А счастливого пути желать на войне – это слишком много. Достаточно и удачи.

Я рассматриваю бывшие украинские окопы. Блиндаж с указателем «Укриття». На бетонном заборе два жовто-блакитных флага обрамляют надпись из весёлых жёлто-синих букв: «Любіть Україну у сні й наяву, вишневу свою Україну».

Это строчки Владимира Сосюры, советского поэта, не такого известного сейчас в России, как Тарас Шевченко, но вполне достойного. Сосюра – выходец из этих мест, он родился в Дебальцево. Кстати, украинский поэт в годы Великой Отечественной войны был тоже военным корреспондентом. Правда, воевал пером и оружием Сосюра на стороне Советской армии. Сейчас же некоторые его цитаты берут на вооружение те, для кого Украина стала uber alles и не для всех. И поэтому Украина сейчас не вишнева, а кровава.

Сейчас идут бои на подступах к Мариуполю, и мы направляемся туда. По дороге мы встречаем в поле у обочины развёрнутые в сторону неприятеля «грады», они заряжены и ждут команды.

► «Броня крепка, и танки наши быстры» – Т-64 НМ ДНР

В селе Гнутово останавливаемся. Вчера здесь шёл бой. Об этом свидетельствуют два раскуроченных украинских танка. Борта раскручены, гусеницы спущены. «Знищено!» – так выражаются украинские любители виртуальной перемоги. Украинский сегмент интернета смакует российские потери и наших мёртвых солдат, однако предпочитает молчать о своих. Конечно, это элемент информационной войны, но вообще, постить мёртвых солдат нездоро́во и патологично. К смерти нужно относиться уважительно, мы все под нею ходим. Читая украинских троллей и блогеров, их комментарии под фото убитых русских про мясо и удобрение, и как «картошка вырастет на них хорошая», лишний раз убеждаешься, что наше дело правое и операция Z необходима! И мы обязательно победим. Каких же выродков за годы «независимости» дала украинская земля! Ведь в основном, помимо украинских спецслужб, распространяют и смакуют всю эту мерзость украинские подростки.

Вообще, самые смелые патриоты всегда сидят в самом глубоком тылу. Зачастую самыми кровожадными являются домохозяйки.

Кухонные Кали-Гали вопят со своих кухонь в интернет: убейте их всех! Никакой пощады ради победы! Так вопили они и в 2014 году, когда украинские танки приехали в Донбасс. А сейчас война откатилась и до их домов. Парни за редким исключением все молодые и все местные. Выглядят как группа старшеклассников, собравшихся в поход. Все радостно-возбуждённые.

Доехали до расположения артиллеристов. Они разместились в брошенном доме и сразу наладили быт. Развели мангал, подогревают чай. Мы отдали им все чебуреки и поделились пачками сигарет. К этому военному оркестру уже прибились два местных хромых пса, ковыляют на трёх лапах, виляют хвостами. Но с ними придётся расстаться: парням скоро сниматься с места – грохоча железными осадками, фронт движется в сторону Мариуполя. И мы едем туда.

Посёлок Талаковка. На въезде в районный центр стоит «Варта» – бронемашина неприятеля, брошенная и уже испещрённая буквами Z, которые уже стали креативным символом русских войск. Въезжают в посёлок с нанесённой Z и грузовые «Уралы», а также бронетранспортёры и автомобили. Продвижение к Мариуполю продолжается. Перед «Вартой» выжженная воронка, колёса у бронемобиля спущены. Очевидно, шины повредило взрывом, и отступающие из посёлка отряды ВСУ или нацбата – их в Донбассе раньше различали, а теперь перестали различать – оставили для пехоты ДНР трофей. В чреве украинского бронтозавра роется пару солдат с целью найти что-нибудь полезное для себя.

Отступив, ВСУ сразу же обстреляли Талаковку. Пехота ДНР в посёлок не успела войти, и под град попали только гражданские. Мы видим жёлтый микроавтобус у обочины. Двери разворочены осколками, стёкла выбиты. На месте водителя и в салоне по мёртвецу. Тела накрыты одеждой. Из деликатности не подхожу и не снимаю трупы вблизи. Достаточно одной детали – жёлтого мёртвого кулака, который виден из разбитого окна.

А по улице идёт пехота ДНР. И стар и млад. Лица радостные и счастливые. Заметил одного бойца в русской ушанке. Другой – в бейсболке, расхристанно идёт по дороге с пулемётом наперевес.

– Командир сказал что, кто первый сдохнет, тот педераст, сегодня нельзя умирать!

► Талаковка. Оперативное совещание

Под этот циничный солдатский юмор все гогочут. Все возбуждены и поздравляют с победой – отбит ещё один пункт. Умирать сегодня никому не пришлось. Мариуполь стал ещё ближе – с пригорка видать в дымке его многоэтажки. Гражданских на улице немного, выходить пока боятся: только недавно был обстрел. Замечаю старуху в платке и овечьей шубе. Она вышла из дома, стоит возле калитки и крестит идущих солдат. В это же время происходит зачистка посёлка. Группы заходят во дворы, осматривают дома и подвалы, чтобы не было выстрелов в спину.

Всё идёт и движется! Темп! Темп! – при наступлении важно держать темп, важно не давать противнику опомниться. Сначала происходит арт обстрел чужих позиций, потом наступает бронетехника со штурмовиками, они подавляют сопротивление, занимают позиции врага, закрепляются. И уже на новое место подтягивается артиллерия, и снова наносится новый удар. И так шаг за шагом, прыжок за прыжком. Рывок, подтягивание, снова бросок. Сейчас мы находимся в состоянии рывка и подтягивания одновременно. Мы на выступе, по бокам в соседних сёлах противник, не успевший отступить. «Ура, мы ломим», фронт гнётся. Гнётся, гнётся и выпрямляется уже на новом месте.

Но враг упрям. Не стоит забывать, что он – это и есть мы. Менталитет тот же. Только их покусал Бандера-Дракула, и они возжелали нас убить. Мы тоже хотим их всех знищити. И противник отплёвывается от нас «градами», снарядами, минами. Это такой безумный «Энгри бёрдз». Это как морской бой, только не морской. «Игроки» постоянно передвигают свои «корабли» с ракетами и пушками по полям, пытаясь на основе поступающих разведданных, опыта и интуиции подловить друг друга (а точнее, враг врага) в движении. И нанести смертельный для многих членов противоположной команды ракетный или артиллерийский удар.

Признаюсь, это мой первый выезд на остриё атаки – ранее, как военкор, я снимал только последствия. И я, как гуманитарий, немного чувствую себя Пьером Безуховым. Правда, на мне не белый фрак и цилиндр по версии Толстого, а всё-таки бронежилет и каска. Но обстановка для меня новая, и я бы не сказал, что я к ней привык. Отнюдь, образование губит меня. Для меня, человека начитанного, пока что всё представляется организованным безумием. Интеллигент всегда слаб, его всегда мучают сомнения, и когда я слышу где-то близко разрыв, я думаю: а что, нельзя было договориться? Нельзя было создать двуязычную Украину, где всем, украинцам и русским, которые здесь родились, жилось бы хорошо? Зачем было ограничивать право людей разговаривать на том языке, на котором они желают говорить и на котором хотят, чтобы говорили их дети? Зачем, устроив переворот, навязывать свою сомнительную государственность и своих сомнительных национальных героев остальным, которые этого не желают? Зачем было кричать «чемодан, вокзал, Россия?..» и «кто не скачет, тот москаль»? Зачем…