Межвременье

– Я ничего такого не помню. Разве это событие не должно было запомниться? Что было бы, если бы вы не помогли мне вернуться? – спросила Катя, рассматривая старую игрушку и старательно напрягая память. Память охотно подбросила пару воспоминаний из детства, но к описываемому событию они не имели отношения. Зайца она тоже не помнила.

– Думаю, тебя объявили бы в розыск. Долго и безуспешно искали. Потом признали бы без вести пропавшей. Ты застряла бы здесь навсегда. В этом дне, в его оболочке,– сказал мужчина. – Вернуться можно только в первые сутки. Если задержаться здесь дольше, то останешься тут навсегда.

Голос его был задумчивым, но спокойным. Словно он говорил о чём-то привычном и обычном. О плохой погоде, например.

Кате это место больше не казалось безопасным. Она представила, как бродит по лесу одна. Как плачет от страха и голода. Как на лес опускается ночь. Возможно, здесь живут дикие звери. Как маленький ребёнок смог бы позаботиться о себе?

– Спасибо, что не дали мне потеряться, – тихо сказала Катя, потрясённая рассказом.

– Ты выросла красивой женщиной, – улыбнулся мужчина. – В детстве ты была пухленькой, с кривыми ножками и торчащими волосёнками, как пупс. Меня зовут Юрий Николаевич. Обычно меня называют просто директором. Я пришёл предложить тебе работу в НИИВрИ.

Он выделил голосом название учреждения и посмотрел на Катю так, словно это название должно было ей что-то сказать. Причём сказать оно о себе должно было громко, торжественно и, очевидно, вызвать восторг.

– В ни ври? – растерянно спросила Катя. Она никогда не слышала этого названия.

– НИИВрИ. Научно-Исследовательский Институт Временных Искривлений. Твоё умение – большая редкость. Этому нельзя научиться. Но это обязательно надо изучать! Таких людей на планете меньше ста на данный промежуток времени. Это те, кто не пропал при своём первом переходе. У нас в институте сплочённый коллектив. Будешь заниматься научной деятельностью. Тебе понравится, вот увидишь! – голос директора звучал так, словно Катя уже согласилась и предстоит только уладить формальности.

– А как вы меня нашли, если нас так мало в мире? – спросила Катя. Ей захотелось протянуть руку и потрогать сидящего напротив человека. Может быть, он всего лишь фантазия? Реальный директор института стал бы устраивать собеседование в лесу? Стол этот дурацкий сюда притащил. Костюм надел в такую жару.

– Вы оставляете след при переходе. А наше оборудование его фиксирует. Именно так я нашёл тебя, когда ты была маленькой. Ты была одной из первых потеряшек, которых мы вернули в семью. По следу я нашёл тебя и сегодня. И ещё вот это, – Юрий Николаевич покопался в ящике стола и выложил на стол пакет, внутри которого лежала Катина заколка, тапочки, старая кукла. – Содержимое лотка твоего куратора я сюда собирать не стал. Нехорошо мусорить.

Он укоризненно посмотрел на Катю и покачал головой.

– И что, все эти люди у вас работают? – спросила Катя, подвинув к себе пакет с вещами. Неловко получилось с содержимым лотка. От стыда щёки стали горячими. Катя легко краснела.

– Пока нет, не всё. Есть несколько малолетних кандидатов. Обычно мы закрываем двери детям, но некоторые из них обладают очень сильными способностями. С ними мы будем работать после их совершеннолетия.  Есть люди, которые предпочитают это умение лечить в соответствующем учреждении. Африканский шаман категорически не идёт на контакт. Языковой барьер мы уже преодолели, но старик никак не хочет покидать свою деревню. И ладно бы сам путешествовал в межвременье, так он туда ещё и соплеменников водит. Не всегда назад возвращает. Злопамятный и вредный старикашка. Но ты ведь человек цивилизованный, разумный и поймёшь, как важно развивать и исследовать твоё умение. А оно будет развиваться, оно ещё поставит тебя в тупик. Нужен будет наставник, который поможет и объяснит. Иначе все эти путешествия за двери грозят твоей психике большими проблемами, – директор снова откинулся на спинку стула. В его голосе звучали наставительные нотки, как у учителя, внушающего ученику непреложные истины.

– И все эти люди умеют открывать любую дверь куда хотят? – Катя почувствовала облегчение. Раз в мире есть такие же, как она, значит, она точно не сошла с ума. С другой стороны, ведь сумасшедших в мире тоже полно.

– Да. Но у многих есть особенности, отличающие их от других. Кто-то пользуется переходом для того, чтобы облегчить себе жизнь, и этим их способности ограничены. Это удобно попасть на работу из дома. Особенно в плохую погоду. Не надо стоять на остановке под проливным дождём. Не надо нервничать в пробке. Не нужны тёплые вещи. Ты просто открываешь дверь из своего дома в офис, и всё. На обед можно домой зайти. Это здорово экономит время и даёт возможность поспать утром подольше. Есть люди, которые открывают дверь в прошлое. В любой день и год. Это огромный шанс для науки узнать о начале и угасании цивилизаций, например. Мы можем вытащить на свет тайны, погребённые под пылью истории, – голос директора снова звучал певуче, словно мурлыкал. – У кого-то есть талант находить чужие двери и спасать таким образом потерявшихся детей в их первом переходе. Хочешь быть к этому причастной? Стать для кого-то спасателем, не дать потеряться во времени и вернуть родителям ребёнка – это ли не самая высокая цель? Только представь, что ты сама потерялась бы здесь. В одиночестве. Не способная позаботиться о себе. Как бы пережили такую потерю твои родители?

Спасать маленьких беззащитных детей – классика жанра. Этим беспроигрышно пользуются мошенники всех времён и мастей: политики, жаждущие нажиться на святом, манипуляторы в сфере образования, здравоохранения, продаж чего угодно и СМИ, зарабатывающие на зашугивании населения. При упоминании маленьких потерявшийся детей давно пора вздрагивать и просить у манипулятора налоговую декларацию и сведения о законности бизнеса по спасению детей. Катя была слишком молода, чтобы насторожиться.

– Я буду спасать людей? А в будущее тоже можно открыть дверь? – восторженно спросила она. Неужели в фантастических фильмах была доля правды, и путешествия во времени возможны? Сколько возможностей это открывало!

– На моей практике открыть дверь в будущее может только один человек. Это очень большая редкость, как оказалось. Что, если открывать двери в будущее это и твоя особенность? – спросил директор, разжигая в Кате любопытство. И оно разгоралось, как костёр на ветру.

Кто же не хочет быть уникальным? Кто же не хочет открыть дверь в будущее? Кто же откажется от такого заманчивого предложения? Можно подписывать договор. Директор удовлетворённо улыбался. А Катя совсем потеряла голову от восторга.

– А менять прошлое можно? Или будущее? – не унималась она.

О, сколько возможностей это открывало! Людям свойственно хотеть менять прошлое и будущее, чтобы получить желаемое в настоящем. Они всегда выбирают для этого сложный фантастический путь. А ведь достаточно просто изменить настоящее.

– Зачем менять прошлое? Глупо менять то, что уже случилось. Какая от этого польза? К тому же это никак не повлияет на настоящее. Настоящее – фиксированная единица этого уравнения и оно неизменно.  А что касается будущего, то его изменить невозможно. Будущего нет. Оно само меняется каждый миг. Оно станет фиксированным, только когда станет настоящим. Но совершая какое-то действие, можно посмотреть, к чему оно приведёт с большей вероятностью. И если результат не нравится, то можно поступить по-другому. Я понятно говорю?

Катя кивнула. От нагретой солнцем поверхности стола пахло лаком. Под ногами в траве стрекотали насекомые. Катя высунула ногу из шлёпанца и поставила стопу на траву. Трава была прохладной. Настоящей. По ноге пополз муравей, Катя стряхнула его другой ногой.

– И что я там буду делать в вашем НИИВрИ? – спросила Катя. – Как спасать потерявшихся людей? Я ведь без кота собственный выход найти не могу.

– Сначала надо подписать контракт о неразглашении. Видишь ли, информация о нашем НИИ засекречена. Жить ты будешь в закрытом городе, общение с внешним миром придётся сократить до минимума. Но ты ведь интроверт по натуре. Тебе понравится. Места там красивые, как ты любишь. Горы, солнце, орлы на закате парят над кручами. Красота! – беспечно описывал Юрий Николаевич прелести новой Катиной жизни. – У нас лаборатории оборудованы по самому последнему слову техники. Даже ещё по непроизнесённому, – усмехнулся он.

– Я должна буду переехать в закрытый город? Нет, я не могу. У меня тут бизнес. Родители… Сестра и племянники. Мне всё в моей жизни нравится. Я ничего не хочу менять. Тем более, мне непонятно на что. Может быть, можно это как-то совмещать? Или хотя бы попробовать сначала, вдруг мне не понравится, – испугалась Катя необходимости принять решение, в котором было слишком много неизвестных. Всё это было слишком невероятным, чтобы быть правдой. Она ведь ничего не знает об этом человеке.

Юрий Николаевич кивнул и поджал губы. Напустил на себя задумчивый вид. Выдержал паузу. Перемена Катиного настроения директора не беспокоила, не такие сдавались. Беспокоила жара. Надо было устраивать переговоры в тени дерева. Он отмахнулся от навязчиво кружащей вокруг его головы мухи.

– Так, посмотрим, что в твоей жизни тебе нравится…– директор вынул из стола красную папку, раскрыл её и перевернул несколько страниц. – Школу закончила с прекрасной характеристикой и золотой медалью. Умница! Здесь написано, что ты настойчивая, аккуратная и вдумчивая. Хорошие качества. Должна была поступать в мединститут. Мама настаивала. Что ж удобно иметь врача в семье. В наши дорогостоящие времена – это очень полезное приобретение. Нет, я ничего не имею против профессии врача! Это замечательная профессия! Когда чувствуешь к ней призвание. Что сделала Катя? Взбрыкнула перед самым поступлением. Почему? Призвания не чувствовала. Не выносишь давления, даёшь сдачи. Это хорошо, если умеешь контролировать себя и понимаешь, к чему приведут последствия упрямства. С твоим талантом и умом учиться поварскому делу мелко, не находишь? Когда настаиваешь на том, что будешь всё делать по-своему, нелишним было бы подумать, а как это? Маме бы обидеться на такое поведение, это бы сделало тебя осмотрительнее. Но родители помогли тебе с переездом и даже платят за тебя ипотеку. Нет, я понимаю, деньги ещё надо заработать, – остановил Катины возражения директор. – Дальше… Бизнес гражданки Екатерины Александровны Поповой, честной налогоплательщицы и т. д. Основана бизнес-деятельность три года назад. Деньги, если это можно так назвать, приносит примерно два года. Загнётся всё это через полтора года, когда в нашей стране случится очередной кризис. А он случится с очень большой вероятностью. Даже в будущее подсматривать не надо. Кризисы у нас так же цикличны и обязательны, как зима. Понимаешь, Катя, печь на заказ тортики – почётно, и не осуждаемо обществом. Но то, что я предлагаю – перевернёт твоё сознание. Это будет полезно всему живущему на планете. Это поможет тебе найти своё место в жизни, самореализоваться. Тортики – это не тот масштаб. Тебе уже двадцать шесть лет, а вся твоя самостоятельность – сплошная видимость, – директор вынул из стола ручку и стопку отпечатанных листов. Подвинул стопку к Кате. – Предлагаю ознакомиться с договором. Обрати внимание на ежемесячную сумму, которая будет поступать на твой счёт. Сможешь очень быстро закрыть ипотеку.

– Но это мой бизнес, – горячо возразила Катя. – Я его придумала, организовала и вывела на доходный уровень. Не вижу ничего плохого в выпечке на заказ. К тому же у меня планируется расширение. Аренда помещения и пара наёмных работников. А то, что вы предлагаете мне непонятно. Я не хочу никуда уезжать.  Мне не подходит! Вы даёте слишком мало информации, чтобы можно было согласиться.

А ещё он пренебрежительно говорил о Катиных достижениях. А это было уже слишком!

Немигающий взгляд собеседника выводил из равновесия. Катя злилась на себя за то, что позволяла директору давить на неё. Её интерес к научной деятельности в сфере временных искривлений померк и скукожился. Катя, как норовистая лошадка, вставала на дыбы, стоило кому-то покуситься на то, что она считала своим личным пространством.

Она решительно поднялась из-за стола, намереваясь вернуться домой. Чудеса – это, конечно, очень интересно, но она наигралась.

– Сидеть! – рявкнул мужчина. Благожелательность в его глазах пропала. Взгляд стал злым, а голос резким.

От неожиданности Катя села. Радующий глаз пейзаж пропал, исчезли звуки и запахи. Вокруг теперь был серый туман, в котором висел стол и собеседники. Стало холодно. По обнажённым рукам побежали мурашки. Стопы больше не находили опоры. Ощущение бесконечности под ногами было жутким. Катя вцепилась руками в край стола.

На столе откуда-то возникла синяя настольная лампа, и её острый белый свет как луч прожектора резал влажные клочья тумана. Директор вытянул руку и бросил в серую пустоту ручку. Ручка полетела вниз и пропала, так и не издав звук падения на твёрдую поверхность.

– Падать очень глубоко. Сиди, – строго сказал Юрий Николаевич. – Теперь отношения. Основная твоя причина не принять моё предложение. Костя, да? Познакомились в интернете. Встречаетесь редко, больше общаетесь в сети. Ты скрываешь его от семьи и подруг. Не упомянула в списке ценностей, когда перечисляла причины остаться дома. То, что ты умеешь хранить тайны – очень важное качество твоего характера. Но эту тайну ты хранишь от стыда. Никто не поймёт, как хорошая девочка Катя влипла в эти отношения. Осудят. Душечка Костя уже три года обещает развестись с женой и повести тебя под венец. Ты даже платье себе присмотрела свадебное. Но у него никак не получается подать на развод, ведь доброе его сердце не может оставить жену в трудном положении. Она ведь больна. Больна всеми болезнями, которыми обычно страдают жёны у неверных мужей. Катя, ты слишком взрослая, чтобы верить в такие истории. Это действительно то, о чём ты мечтала?

Сарказм в его голосе царапал нервы, вызывал желание заткнуть уши, закрыть глаза, спрятаться, чтобы не чувствовать боли. Все эти упрёки она неоднократно слышала от собственного внутреннего голоса, эхом подхватившего слова директора. Она знала, что эти отношения никогда не закончатся браком. Она знала, что всё это кончится плохо: разбитым сердцем, слезами, желанием спрятаться от всего мира в норе и зализывать раны. Но Костя был нужен ей. Нужен, чтобы дышать. Нужен, чтобы в унылых днях серой действительности был смысл. И за него она будет бороться.

– Это не ваше дело! – воскликнула Катя, сдерживая слёзы. Она оттолкнула стопку листов с договором. Стул под нею качнулся.

– Моё, Катенька, моё. Ты будешь у меня работать, я всё для этого сделаю. И чем раньше ты согласишься, тем лучше. Это сэкономит нам обоим силы и нервы. У тебя удивительный цвет глаз. Такой светлый, почти прозрачный. Это хорошо, это о многом говорит, – вдруг невпопад сказал он. – У Костика всё хорошо дома. Он никогда не позовёт тебя замуж. И это хорошо. Разве ты смогла бы доверять ему? Ведь нет? А без доверия нет и счастья. А теперь тебе пора. У тебя дома звонит телефон, – заговорил мужчина мягко и тихо.

Он протянул через стол руку и коснулся Катиного запястья. Его прикосновение было знакомым, тёплым, успокаивающим. Он уже держал её за руку. Когда-то очень давно. Не в детстве. Ещё раньше.

– Откуда вы всё это знаете? – растерянно спросила Катя.

– Я даже знаю, кто это звонит и зачем. После этого телефонного разговора у тебя станет на одну причину меньше мне отказывать. Это я тот человек, который умеет открывать двери в будущее. Я знал, чем закончится этот разговор. Я знаю, о чём ты будешь говорить по телефону. Я знаю, что ты придёшь в НИИ. Я даже знаю, что сейчас я делаю ошибку, настаивая на своём. Но надеюсь, что мы изменим будущее вместе. Вот, возьми, – мужчина протянул ей несколько ярких глянцевых рекламных листков. – Когда ты решишь принять моё предложение, тебе надо будет прийти сюда, – он ткнул пальцем в картинку. – Просто внимательно посмотри на картинку, дай себе время запомнить подробности. И тогда дверь откроется туда, куда ты хочешь.

Катя машинально взяла листовки. Она замёрзла и чувствовала сильную усталость.

Лес вернулся на своё место. Жарко пахнуло листвой. Под ногами снова была твёрдая земля. Звонко перекликались невидимые птицы. Катя поднялась со стула, намереваясь высказать свои возражения на безопасном расстоянии, но стол с господином в дорогом костюме пропал.

Она обернулась в поисках кота. Зевс мирно дремал под деревом. Над ним вились насекомые, но это никак не беспокоило зверя. Куратор, надо же!

Катя подняла с земли упавший пакет с куклой и тапками. Находиться на поляне больше не хотелось. В районе желудка тугим узлом скрутилась тревога. Что-то было не так с этим разговором. Как будто Катя знала о закравшейся ошибке и хотела сказать об этом, но никак не могла уловить, в чём состояла эта ошибка. Что-то словно было лишним и не хотело укладываться в общую картинку. Но что?

 Катя положила в корзинку вновь обретённые вещи и рекламные листовки. Не бросать же их тут, дома для них есть мусорное ведро. Она взяла сонного Зевса на руки и пошла обратно к дому.

Ствол дерева с красной лентой на ветке послушно обернулся дверным проёмом, когда кот прыгнул в него. Вслед за Зевсом Катя вошла в свой коридор. Вернулась на место гостиная. За окном шёл снег, стирая воспоминания о летней жаре.

Вместо птичьих трелей, в комнате на диване громко звонил телефон. Катя поставила на пол корзинку, сняла на ходу шляпу и взяла телефон. На прямоугольном экране улыбался темноволосый парень. В Катиной душе разлилось тёплое радостное чувство, она улыбнулась и ответила на звонок.

– Костя, как я рада, что ты позвонил, – громко заговорила она. – Костенька, мне нужна твоя помощь! Со мной такое происходит! Ты не поверишь! Я сама не очень верю… Когда мы увидимся?

– Никогда, – ответил с той стороны женский голос. – Вы больше никогда не увидитесь.

Катя села на диван и замерла от неожиданности. Тайное всегда становится явным. За тайным всегда следует расплата. Так говорила Катина мама. Мамино лицо тут же возникло перед Катиным внутренним взором. Какой стыд! Её поймали на проступке, которому нет прощения. И осознание этого терзало сильнее, чем сам проступок. Катя зажмурилась, восстанавливая дыхание и способность мыслить.

– Меня зовут Люба, я Костина жена. Если ты ещё не поняла, – сказала женщина.

Катя поняла. Для больной всеми болезнями женщины Люба обладала очень сильным, властным голосом.

– Как ваше здоровье? Костя говорил, вы очень больны, – ровным голосом сказала Катя, удивляясь тому, как быстро ей удалось справиться с паникой.

На том конце возникла пауза. Видимо, ответа от Кати ожидали другого. Две обманутые женщины молчали. Каждая со своей болью и правдой.

– Скажи ей сам! Сейчас же! – прозвучало в трубке. В голосе Любы зазвенели истеричные нотки.

Катя послушала возникшую следом тишину. Молчание было тяжёлым, словно бетонная плита. Осторожно спросила:

– Костя? Это ты?

– Катя, мы больше не будем встречаться, – сказал Костя. – Понимаешь, у нас будет ребёнок и… Нам надо расстаться.

Он замолчал. Потекли томительные, тягучие как мёд секунды.

– Сочувствую, – тихо ответила Катя.

Значит, выбор он сделал не в её пользу. А она столько времени ждала. Она верила ему. Не плакать! Не сейчас! Надо дожить до конца этого разговора, сохранив самообладание и память о себе, как о сильной женщине. А потом можно будет уткнуться в подушку и выкричать боль до последней слезинки.

– Кому сочувствуешь? – не понял Костя.

– Жене твоей. И ребёнку. Им не повезло с тобой. Ты трус, – сказала Катя и прервала разговор.

Чёрный прямоугольник телефона лежал на её коленях и молчал. А вдруг Костя сейчас перезвонит? Скажет, что ошибся, что жить без неё не может. Скажет, что любит и готов на всё ради неё. Рвущийся изнутри крик словно запутался, не мог освободиться. Катя сжала кулаки. Слёзы потекли по щекам, капали на безжизненный телефон. Катя ждала.

– Это пройдёт, – громко сказал знакомый голос.

Катя подняла голову и увидела на экране телевизора Юрия Николаевича. Директор сидел за тем же столом, что стоял сегодня посреди поляны. За его спиной была светлая стена, увешанная грамотами и дипломами. Синяя настольная лампа светилась мягким безопасным жёлтым светом, роняя на стол круглое пятно. Фотографии улыбающихся людей в деревянных рамках смотрели на Катю со стола.

– Это очень скоро пройдёт, – повторил он. Лицо его выражало уверенность и сочувствие. – Дело даже не в том, что время лечит. Ничего оно не лечит, глупости это. Дело в том, что ты взрослеешь и переосмысливаешь своё прошлое, свои поступки…

– Почему вы не оставите меня в покое? – спросила Катя. Душа её уже готова была взорваться истерикой, нужен был только толчок. И общество словоохотливого мужчины в чёрном костюме нужно было ей сейчас меньше всего.

– Потому что в горе нельзя оставаться в одиночестве. Кто-то должен протянуть руку помощи. Знаешь, ведь это был тупик. Такие отношения не приводят к долгой и счастливой жизни, – стал говорить директор рассудительным тоном взрослого человека, объясняющего ребёнку прописную истину. – Ты и сама это понимаешь. Ты умная девочка. Нельзя начинать отношения со лжи.

– Не смейте мне читать мораль, я вам не дочь! – Катя разрыдалась. Костя так и не позвонил. Всё кончено!

– Вот и хорошо. Слёзы очищают душу. Когда ты поплачешь, тебе обязательно станет легче. Чтобы в жизнь пришло новое, надо отпустить старое. Это всем известная истина… – не унимался мужчина на экране телевизора.

– Отстаньте от меня! – крикнула Катя, вскочила с дивана и выдернула из розетки шнур телевизора. Ей хотелось остаться одной. Плакать при свидетелях было стыдно.

– Молодец, Катя! Злись! Не держи в себе! Это надо выкричать, выплакать и забыть! – продолжало рассуждать изображение директора в телевизионном прямоугольнике.

Катя перестала плакать. Посмотрела на шнур в своей руке.

– О, не бери в голову, – понимающе махнул рукой Юрий Николаевич. – Я везде. В твоём телевизоре, в твоём доме. Я в твоей голове. Хочешь, я расскажу тебе о своей несчастной любви? Это было так давно. Мне было лет пять, кажется. Она была моей воспитательницей. Разница в возрасте была такой, что она даже не догадывалась о моих чувствах. Тебе ведь интересно? Когда кто-то делится страданиями, начинает казаться, что ты не одинок в беде…

Катя бросила шнур на пол и вышла из комнаты.

– С твоей стороны это не вежливо, – укоризненно донеслось вслед. – Воспитанные люди завершают разговор прощанием!

Катя направилась на кухню, прихватив с собой корзинку с вещами и рекламными листками. Она вытерла лицо кухонным полотенцем, включила электрочайник. Заварила себе крепкий чай. Достала из холодильника бисквит, недостойный, по её мнению, стать тортом на продажу. Намазала его вареньем. Если горе нельзя выплакать, то его всегда можно заесть.

Катя и сама знала, что эти отношения ни к чему не приведут. Но так обидно, когда выбор делают не в твою пользу. Это очень бьёт по самолюбию. По самому мягкому и ранимому месту в душе. Можно три года говорить, какая ты замечательная, какая красивая и любимая, а потом разрушить всё это молчанием в телефонной трубке. И это оглушающее молчание было громче всех красивых слов.

А какого цвета у Кости глаза? Катя замерла с кружкой в руке на полпути ко рту. Она не помнила. Но ведь это же очень важно, знать какие глаза у любимого человека. Она столько раз смотрела в них, когда он приближал свои губы к её лицу, чтобы поцеловать. Они тёмные или светлые? Есть же фотография в телефоне! Катя поставила чашку, взяла телефон. Должны быть фотографии. Должна быть переписка. Должно быть что-то. Номер телефона. Соцсети. Но в телефоне не было ни одного упоминания Кости. Даже история вызовов не сохранила его телефонный номер.

– Это вы сделали? – крикнула Катя и побежала в комнату. – Вы все удалили?

Телевизор был тёмным и молчаливым, как и полагается обесточенному электроприбору. Не было никаких упоминаний о Косте и в ноутбуке. Не было записей в дневнике. Как будто самого Кости не было. Зато была боль. Мысли все кружили вокруг его молчания в телефоне и его нерешительных слов. Катя продолжала вести с ним внутренний диалог, находила правильные слова и интонации. Вот только какого цвета у него глаза? Лицо темноволосого парня ускользало от внутреннего зрения, Катя никак не могла его рассмотреть. Это было неправильно. Странно.

Она вернулась на кухню, допила остывший чай. Достала из прогулочной корзинки вновь обретённые вещи, бутерброды, книжку, бутылку с водой. Выбросила в мусор одноухого зайца и рекламные листовки. Направилась было в душ, но передумала. Вернулась. Достала из мусорного ведра цветные листки и стала их разглядывать.

Это были яркие фотографии, на которых люди в белых халатах демонстрировали всем своим видом, как замечательно им живётся и работается в таинственном НИИВрИ. На общем плане были изображены двухэтажные строения с прямоугольными окнами в окружении цветущих акаций, фонтанов и клумб с пионами и розами.