Точка бифуркации

– Один?

Шац резко вскинул голову и разомкнул закрывающие лицо ладони. Слишком знакомый скрипучий голос, можно было и не смотреть на улыбающуюся харю Юры Колмакова.

– А где киргиз? – не дождавшись ответа продолжил задавать вопросы торжествующий Юра. За ним стояли пять спортивного вида парней.

– Он казах, – медленно произнес Вадим Аронович, оценивая обстановку. За скамейкой улавливалось движение, значит со спины тоже заходили Юрины бойцы.

– Да насрать, – весело парировал Колмаков. – Главное тупой, как и твой дружок Паша. Как два пальца об асфальт вас выследить.

Значит, они следили за машинами. Это объясняло опоздание Дыжина, но не помогало решить текущую проблему – с разных сторон продолжали прибывать крепкие ребята, явно заводящие сами себя на драку. Юра противно победно ухмылялся.

Юрий Колмаков никогда не сидел в местах лишения свободы и даже не мог похвастаться условным сроком. Юрия ни разу не привлекали, он только дважды видел живых воров в законе, но криминальный жаргон, многочисленные татуировки, обильно покрывающие Колмакова от кончиков пальцев до груди и спины, создавали мощный образ в глазах преданной ему молодежи, ищущей правды жизни в блатной романтике. Сам Колмаков был по собачьи предан только шансону и Севастьянову. Юрий считался человеком вспыльчивым, его избегали и мало кто по-настоящему знал. С убийством «дяди Миши» мир Юрия Колмакова рухнул. Единственное, о чем мог думать осиротевший почти седой мужчина, играющий в криминального авторитета, была месть.

Развязный, разболтанный Юрий несправедливо считался приспешниками Севастьянова недалёким. Колмаков не блистал эрудицией и не мог сравниться с другими подопечными дяди Миши в придумывании и реализации мошеннических схем, он был не способен долго сосредотачиваться на работе с документами и слушать экономические выкладки. Однако, Юрий прекрасно ладил с молодежью, ловко обстряпывал криминальные делишки и отвечал за крышевание тех немногих рынков, которые оставались под опекой его патрона. Колмаков приносил стабильную прибыль и, ведя вполне аскетичный образ жизни, не попадался на воровстве.

На следующий день после смерти Севастьянова, по малолюдному в теплую июньскую субботу Екатеринбургу рыскали десятки жаждущих заслужить благодарность Колмакова крепких молодых людей. Ближе к вечеру в затонированных машинах с орущим во всю мощь бюджетных колонок шансоном, один за другим прозвенели телефоны. Они отследили убийцу дяди Миши, все понимали, чего от своих бойцов ждёт Колмаков.

Молодые люди продолжали стекаться в дендрарий из наспех припаркованных со всех сторон машин. Некоторые шли налегке, но большинство вооружалось битами и монтировками. У каждого второго из оттопыренных карманов торчали кастеты, отвертки и другой вспомогательный инвентарь.

Ждать было нечего. Первым же движением Шац ударил в лицо ощерившегося Колмакова. Костяшки кулака попали в верхнюю губу. Юра откинулся назад и взвыл. И без того болезненный удар, скорее всего, стоил ему передних зубов. Внимание Вадима Ароновича уже давно переключилось с поверженного второй раз за сутки Колмакова, он вступил в бесперспективную стычку с набросившимися бойцами.

Многие молодые парни, пришедшие с Колмаковым, прошли секции единоборств, они впитали в себя простые истины о превосходстве силы и жаждали быстрой наживы. Им отчаянно не повезло родиться в конце девяностых, ведь во время их расцвета в стране и бизнесе перестала цениться сила и физическая мощь. Давным-давно поделенные рынки и окрепшее государство закрыли дорогу молодым. Колмаков обещал всё изменить и первой жертвой нового порядка суждено стать убийце легендарного дяди Миши.

Бойцы нападали волнами, но лёгкая добыча неожиданно успешно и упорно сопротивлялась. Вадим Аронович бил короткими ударами, метил в горло, глаза и пах. Он уворачивался от появившихся ножей, уходил от захватов и пытался продвинуться в сторону улицы Мира, надеясь добраться до выхода. Шац действовал просто и экономно. Лаконичные движения без какой-либо эстетики эффективно укладывали на землю наседающих противников, он действовал агрессивно, рывками смещался в стороны, раскачивая нестройные ряды противников.

Конечно, несмотря на навыки рукопашного боя, Шац был обречен. Его обступили гурьбой и повалили. Сгруппировавшийся Вадим Аронович молча принимал тяжёлые удары. Шаца пинали с остервенением, расталкивая друг друга. Всем хотелось поучаствовать в благородной мести, особенно оклемавшимся, поверженным первыми, бойцам.

***

Мимо Нурлана пробегали всё новые и новые бойцы. Они бросали машины на обочинах, торопились успеть поучаствовать в таких редких в наших дни разборках. Кирилл, закинув рюкзак за спину, рвался на помощь. Нурлану пришлось держать его за лямку сумки и втолковывать о бесполезности вмешательства. Так или иначе, Шац работал на Севастьянова и пусть он не участвовал в криминальных делах, правила игры в большой «семье» дяди Миши были известны всем. Нурлану с Кириллом нужно было срочно убираться с этой улицы.

Дендрарий оглушили сирены. Три полицейских УАЗика промчались прямиком в парк с улицы Мира. За ними с включенными маячками проплыли два форда. Избиение мгновенно прекратилось. Высыпавшие из УАЗиков сотрудники ППС многозначительно выставили вперед автоматы. Несмотря на численный противовес армии Колмакова, нагрянувшие полицейские оттеснили вооруженных холодным оружием бойцов. Выбежавшие из фордов офицеры размахивали пистолетами и требовали разойтись. Толпа замерла в нерешительности. Одно не осторожное слово или резкое движение могло начать бойню.

– Мы заберем только его, – один из полицейских луженой глоткой орал на весь парк без мегафона. – Только его!

Двое патрульных помогли встать Вадиму Ароновичу. Шаца отвели в один из полицейских фордов и сотрудники росгвардии, не спуская с толпы оружия медленно расселись по своим машинам. Колонна служебных автомобилей в обратном порядке покинула парк и умчалась в сторону ближайшего РОВД. Бойцы Колмакова разочарованно переговаривались.

– Чёрт с ним, достанем по ту сторону, – резюмировал Юра, вытирая ладонью окровавленный рот.

***

– Что же вы, Вадим Аронович, забыли в парке? После тройного то убийства, – вкрадчиво поинтересовался офицер, разместившийся с Шацем на заднем сиденье.

– Гулял, – ответил Шац, ощупывая голову. Тело ломило, но больше всего болела голова, несколько ударов чем-то тяжёлым он все-таки пропустил.

Полицейский сочувственно посмотрел на окровавленного Вадима Ароновича.

– У них там в задних рядах несколько человек так и не встали. Как же вы так? Бокс?

– Крав-мага.

– Крав-мага? Ударение на последнюю «а»? – полицейский проявил искреннюю заинтересованность. – Это что-то из фэнтези?

– Мне нужен адвокат, – вместо ответа заявил Шац.

Глава 14

День третий. Воскресенье. Екатеринбург.

– Но по-настоящему я удивлён быстрой реакции полиции, – Нурлан закончил рассказ о произошедшем в дендрарии.

– Это я их предупредил. Чёртовы эмоции.

Дыжин злился сам на себя. Информация об атаке мстительного Колмакова выбила его из колеи. Не успевая ничего сделать лично, Павел Сергеевич позвонил в полицию. Он сдал намечающуюся стычку и личность Шаца. Принимающий звонок дежурный ожидаемо ухватился за сведения о подозреваемом в тройном убийстве. Остальное было делом техники.

Вадима успели спасти, но дальше стало хуже. Шаца привезли в то же отделение, где хранились нужные Серебрякову вещдоки. Один и тот же район! Павел Сергеевич даже не успел об этом подумать. Появление в застенках Вадима Ароновича навело шороху во всем Отделении. Резонансное преступление освещали все ведущие СМИ. Ожидалось прибытие высоких чинов и журналистов. Суматохи у РОВД добавили прибывшие разгоряченные дракой и неудавшейся местью молодые бандиты. Дыжин успел договориться и забрать упаковку капсул (пришлось сильно переплачивать, продажный полицейский был уверен в содержащихся под оболочкой таблеток наркотиках), а нужное Алексею Геннадьевичу оборудование хранилось у айтишников. Однако, из-за прибывших следователей Главного управления, переговоры сорвались и Павла Сергеевича невежливо попросили удалиться.

Пока он добрался до Нурлана и Плеханова наступила глубокая ночь.

– О чём ты, Паша? – Нурлан переваривал информацию от Дыжина. – Как ты мог знать?

– Меня предупредили.

– Так мы ведь тоже могли там быть. Я и Кирилл… Мы всё это время как раз обсуждали, как сложились звезды…

Нурлан и Плеханов ожидали Дыжина несколько часов. Павел Сергеевич вкладывал деньги в жилую недвижимость, одна из квартир в элитном доме несколько лет стояла без дела. Здесь хранилось так много оружия, что Павел Сергеевич часто шутил о последнем прибежище на случай апокалипсиса. Нурлан приехал именно сюда, чтобы вооружиться для неминуемой борьбы с Колмаковым.

Находившийся под впечатлением от увиденного в дендрарии, Кирилл охотно вникал в системы имеющегося оружия, быстро освоил перезарядку и переключение предохранителя. Он был знаком с оружием – специфика работы, но сам был в тире считаные разы.

– Для тебя не было угрозы, Нурлан, – Дыжин нетерпеливо встал. – Короче, мне нужен терминал.

– Но все-таки как ты мог знать наверняка? Мы отошли ненадолго. Это чистая случайность.

– Я знаю только один способ видеть будущее, – подал голос Кирилл и Павел Сергеевич с Нурланом одновременно обернулись к нему. – Петля времени, – развел руками Плеханов. – Прожить один день, вернуться в начало и исправить ошибки. Я много об этом думал, когда начал работать в Фирме. Можно избежать катастроф и множества бед. Даже врачу перед сложной операцией можно так подстраховаться.

– Ладно, кончайте базар, – резко выпалил Дыжин. – Мне нужен твой терминал, поговорить успеем потом.

– Нет-нет, – Нурлан привстал и вытянул руку, перекрывая Павлу Сергеевичу проход. – Поговорим сейчас.

– О, Господи! – воскликнул Дыжин, но идти на конфликт не стал.

Накалившаяся в квартире обстановка почти взорвалась, когда из-за открывшейся входной двери в комнате засквозило. В коридоре послышался топот. Недоверчиво взглянув на Дыжина, Нурлан схватил подготовленное для борьбы с Колмаковым оружие. В комнату ворвалась четвёрка вооружённых мужчин.

– Нас прислали на помощь! – весело проорал один из четверых ввалившихся в комнату мужчин. – Ты достал, что тебя просили? – говоривший держался за спинами своих товарищей.

– Только капсулы, – Дыжин встал между гостями и Нурланом с Кириллом. – Вас здесь только не хватало, Дима.

– Ты медлишь, шеф нервничает, – пояснил Дима, не переставая скалиться и обнажая щербинку между передними зубами. – Что за фигня с Шацем, Паша?

– Я всё улажу. И достану оборудование. Чёрт, да я сам через час буду у шефа.

– Слишком много косяков, братан. Слишком много. Отдавайте терминал, – крикнул щербатый, обращаясь к Нурлану и Плеханову.

– Я не знаю, что ты за хер, но советую свалить со своими дружками, – ответил казах.

– Наглый чурка, – усмехнулся один из налётчиков и вскинул руку с пистолетом.

Оказалось, что пальба в замкнутой квартире вполне может контузить. Перед Кириллом стоял стол, забитый заряженным оружием, и он разрядил три пистолета, меняя оружие, а не обоймы для экономии времени. Последние несколько пуль ушли в голую стену коридора, никого из нападавших не оставалось на ногах, но Плеханов не сразу это осознал, вдавливая спусковой крючок. В комнате висела дымка из выбитого пулями кирпича и бетона.

Нурлан так и не встал со своего стула, за прошедшую короткую перестрелку он успел разрядить лежавший на коленях автомат, дважды расчертив проем двери очередями. Скорее всего, именно он перебил вооруженных налетчиков. В могучей груди самого казаха темнели две крохотные дырочки. Нурлан опрокинул голову вперед, огромные руки безвольно висели вдоль тела.

На дрожащих от адреналина ногах, Кирилл прошёл мимо мертвого Нурлана. Звенящая голова ещё не приняла новости о смерти союзника. Плеханов перешагнул через распростертого на полу Дыжина и осмотрел нападавших. Среди трупов валялся скрюченный крикливый налётчик, обозвавший Нурлана и начавший перестрелку. А вот щербатый парень исчез. Кирилл вышел в коридор и плотно закрыл входную дверь. Если выживший наемник поджидал в подъезде, то Плеханову нужно было прийти в себя, прежде чем пытаться выбраться из западни. Кирилл вернулся в комнату и открыл окно. Голова по-прежнему кружилась.

– Эй, парень.

Слабый голос Павла Сергеевича пронесся где-то рядом. Кирилл растерянно развернулся, ища глазами источник звука. Дыжин извивался на полу, пытался подтянуть ноги, но каждая попытка обрывалась болезненным всхлипом. Павел Сергеевич был ранен в правое бедро, живот и плечо. Кирилл помог раненому сесть, безотчетно рассмотрел ранения. Он никак не мог помочь, разве что зажимать входные отверстия, но кровь из живота выходила мощными циклическими толчками, Павел Сергеевич пытался зажать рану сам. Плечо было простреляно сзади, скорее всего Кирилл сам того не желая подстрелил Дыжина. Но это ничего не меняло.

– Кто это был? – собственный голос казался Кириллу далеким и глухим.

– Наемники, – прохрипел Дыжин. – Нурлан?

– Мертв, – Плеханов с горечью посмотрел на замершего казаха. – Так вы были в петле? Вы заранее знали про дендрарий.

– Не я, он, – Дыжин громко сглотнул слюну. – Он появился год назад. Предложил свои услуги. Почти бесплатно в сравнении с вами. Я втянулся, слово за слово. Он взломал твой терминал, не дал завершить сессию. Но я, слышишь, – Павел Сергеевич попытался ухватить Кирилла за футболку, – мы договаривались за Шаца. Я спрятал его жену и дочь и вытащил бы Вадика, а теперь он хочет его убить.

– Сюда ещё нагрянут наемники? – Кирилл медленно приходил в себя.

– Вряд ли. Мы активировали терминал второго оператора.

– Которого вы должны были встретить сегодня?

– Я встретил, – Дыжин наконец нашёл удобную позу и лежал, зажимая обеими руками рану в животе. – Она была нужна ему…для информации. А ещё он запустил сессию с её терминала. Он любит подстраховываться.

– Кто он? – Кирилл тормошил Павла Сергеевича за здоровое плечо.

– Он работал в вашей Фирме. Оператор называла его Алексеем Геннадьевичем.

– Не знаю такого, – признался Плеханов.

– Это не важно. Всё не важно. Он победит.

– Но какой план? Что он задумал? Нам всё-таки нельзя вернуть Шаца назад? – Кирилл почти орал на Дыжина.

– Эй, парень, да ты словно проснулся. Весь день играл в молчанку, а тут раскричался, – Павел Сергеевич выжал из себя улыбку. – Он хочет свалить вашу Фирму. У него свой терминал, но его изъяли менты. Я сам не понял, как это произошло, смог спасти только капсулы. Они говорили…слушай чувак, – Дыжин перевернулся на спину, – я не всё понял. Но похоже Алексей этот Генадич переподключил вашу сессию на свой терминал. Наверное, он может вернуть всё назад.

– Но ведь это всё меняет! Надо найти терминал, я смогу замкнуть петлю.

– Я же говорю: это не важно! – Павел Сергеевич ударил кулаком по полу. – Сейчас этот щербатый Дима вернется к шефу, и они вернут меня на шесть часов назад. Я не смогу спасти Вадика, а к вам заявится ещё больше народа. Этого человека не победить. Нет, он монстр.

Кирилл подобрал пакет с капсулами. Таблетки ничем не отличались от его собственных, только он ни разу не видел так много сразу. Сотни капсул в одном пакете. Им выдавали одноразовый набор. Это объяснялось безопасностью. Человек, имеющий терминал и такой запас капсул мог чувствовать себя неуязвимым.

– Как найти терминал? – Кирилл встал и направился к столу с оружием.

– Всё в Кировском ОВД. Похоже ты меня не слушал, – грустно сказал Дыжин.

– А Шац? – на дне рюкзака утонул пакет трофейных капсул и несколько обойм к пистолету.

– Смешно, но там же. Парень, очнись, сейчас закроют сессию, и ты забудешь этот разговор.

Кирилл закинул рюкзак на спину, немного постоял напротив Нурлана и похлопал мертвого казаха по плечу. Он развернулся к Дыжину с пистолетом в руке.

– Мне что-то передать Вадиму Ароновичу?

В глазах Павла Сергеевича мелькнуло понимание. Он улыбнулся.

– Всё должно было быть не так. Пойми пацан, меня подсадили. Я мучился, мне нужны эти ваши сессии, иначе я просто схожу с ума. Таких как я называют садистами, Кирилл, – похоже он первый раз назвал Плеханова по имени. – Мне нужен этот наркотик. Без него я бы уже пылил на зоне.

Дыжин убрал руку от живота. Он хотел что-то сказать ещё, но Кирилл не стал ждать. За открытым окном послышались сирены. Плеханов выпрямился и вытянул руку с оружием. Несмотря на кажущуюся решимость, дуло несколько раз предательски дёрнулось. Нет, нельзя дать им замкнуть петлю. Кирилл выстрелил Дыжину в голову. Смерть Клиента разрывает сессию.

Глава 15.

День третий. Воскресенье. Екатеринбург.

На смотровой площадке бизнес-центра «Высоцкий» прохаживались первые утренние посетители. Алексей Геннадьевич в своей неизменной красной бейсболке любовался воскресным Екатеринбургом.

– Это самая высокая точка, – сообщил своей семье мужчина неподалеку.

– А почему Высоцкий, папа? – паренек лет двенадцати пытался рассматривать город, встав на цыпочки.

– Игра слов, – пожал плечами отец.

К Серебрякову присоединился Дима. За его плечом маячил коренастый наемник с почти квадратной головой.

– Костя, погуляй, – шикнул на напарника Дима.

Коренастый парень послушно отошёл. Алексей Геннадьевич одобрительно посмотрел на Диму. Хороший парень, толковый. И не без авторитета. Они некоторое время стояли молча.

– Интересная игрушка, Дима, – Алексей Геннадьевич показал зажатый в руке чёрный браслет. – Как ты вычислил этих ребят?

– По видеозаписи с Оперного театра. У них не было оружия, а у нас было. Не знаю кто они, но выслеживать Дыжина стоило аккуратнее.

– Я рад, что дал тебе карт-бланш, – похвалил Серебряков.

– У меня потери. Минус три человека. Нужно нанять новых.

– Пока не стоит. У тебя остался Костя и ещё один. Как там его?

– Валера. Он нервный.

– Ну так ты учти, что нервный и поручения давай по возможностям. Тебе бы Кирилла найти, у него мои капсулы. Как таблетки, целый мешок. Не ошибешься.

Серебряков поднял руку, к нему тотчас подошёл Костя. Алексей Геннадьевич передал подручному свернутый лист бумаги.

– Шаца нужно потеребить, вывести из зоны комфорта.

Алексей Геннадьевич усмехнулся сам себе. Костя мгновенно исчез вместе с полученной запиской. Дима недовольно проследил за ним взглядом. «Никак ревнует?» – к своему удовольствию подумал Серебряков.

– Как искать Кирилла?

– Никуда он не денется, – беспечно откликнулся Алексей Геннадьевич. – Он обычный парень в чужом городе. Будет где-нибудь прятаться. У меня есть на него зацепочки, так что будь на связи и не уезжай из города.

– Какой план дальше?

– Десять двадцать восемь, – вместо ответа Алексей Геннадьевич посмотрел на часы. – Ты иди, Дима, иди. Я хочу побыть один.

Серебряков посмотрел вслед Диме. Толковый парень. И любопытный. Пожалуй, слишком.

***

Воскресенье. Москва.

Степанов был готов прыгать с крыши.

Ох уж эта Москва-Сити! Пожалуй, Максим был единственным человеком, не разделяющим всеобщее восхищение деловым центром страны. Он уже несколько месяцев трудился Оператором именно на этом участке и видел в Москве-Сити не роскошь, власть и бликующие на солнце небоскребы, а скучные фантазии местных бизнесменов и чиновников. Набить морду начальнику, шуточно позвонить в администрацию президента, перестрелять всех коллег на этаже – эти Клиенты заказывали короткие сеансы из-за экономии средств и не могли придумать ничего по-настоящему стоящего, разрывающего шаблоны, выворачивающего нервы и желудки окружающих. В отличии от большинства своих коллег, Максим восхищался подвластной ему технологией и практически буквально проливал литры горючих слёз бессилия от невозможности самому воплотить фантазии в открытой петлей времени безнаказанности.

Никита Андреевич Степанов по градации, придуманной Максимом для своих Клиентов, относился к категории беззлобных экстремалов. Его сеансы не были направлены на кого-то другого, только сам Степанов и только его игра со смертью. Возможно, думал Оператор, Никите Андреевичу стоило заняться альпинизмом или прыжками с парашютом – рисков и адреналина не меньше, а экономия денег налицо. К сожалению, или к счастью, советы и консультирование Клиентов не входили в обязанности Операторов. Максиму оставалось безупречно отработать ещё чуть-чуть и его наверняка переведут на более сложные проекты. Когда-нибудь он и сам скопит достаточно денег, чтобы всласть насладиться безнаказанностью благодаря возможности вернуться по петле.

Степанов уже забрался на крышу и отчаянно махал обеими руками. Максим так и не вышел из своей машины, его бюджетный универсал был удачно припаркован вдоль дороги и водителю открывался безупречный вид на небоскреб. Максим несколько раз моргнул дальним светом, теперь Клиент мог не переживать – Оператор контролирует ситуацию.

Максим заблокировал двери машины, выключил звук на смартфоне и отбросил его на заднее сиденье, работа есть работа, и сейчас нужно было отрешиться от посторонних мыслей, исключить внешнее вмешательство. Оператор откатил водительское сиденье назад, установил экран терминала на колени и положил руку на кнопку сброса сессии. Ладони привычно вспотели, а в висках запульсировала кровь. Взрослый человек летит с крыши небоскреба почти минуту (конечно, в зависимости от этажности здания), проблема заключалось в том, что оператор должен был прервать сессию только в самом конце падения, а именно ближе к земле тело наберет ужасающую скорость. Совместить желание Клиента максимально приблизиться к смерти с его же, Клиента, безопасностью задача не простая.

Оператор внимательно смотрел на фасад здания, временами поглядывая на терминал. Все показатели Клиента находились в рамках обычного, а ведь Степанов уже летел. Никита Андреевич разбежался, выпрыгнул с крыши на пару метров вперед и теперь раскинув руки и ноги четырехконечной звездочкой летел вниз, набирая и набирая скорость. Наверное, Максим мог бы просчитать скорость падения Клиента, но эти данные ничем не могли помочь, Оператор сосредоточился на визуальном сопровождении Степанова, время от времени прикасаясь ладонью к заветной кнопке возврата.

Клиент «прошёл» середину здания и пролетал остаток пути, возможно он что-то кричал, как это делают туристы на американских горках, возможно ему было смертельно страшно, и он уже несколько раз пожалел о своем решении. Система считала его показатели жизнедеятельности стабильными (Максим немного опасался разрыва сердца или чего-нибудь подобного).

На улице стали замирать люди. Они вскидывали голову вверх, активно жестикулировали и тыкали пальцами по направлению к пролетавшему этаж за этажом Степанову, некоторые тянулись за телефонами и судорожно дергали пальцами по экранам, торопясь включить камеру.

Оператор не видел ничего вокруг, сейчас он был сосредоточен только на летевшим вниз Клиенте и собственной руке, занесенной над заветной клавишей, избавляющей от последствий кнопке. Двадцатый этаж и почти сразу семнадцатый, Максим не успевал считать мелькавшие этажи. Вот Степанов «прошёл» пятнадцатый, а теперь сразу десятый. Пора нажимать кнопку. Но Клиент так просил рискнуть! Восьмой этаж. Он хотел достигнуть минимум третьего. Шестой этаж. Четвёртый. Это уже слишком! Хватит. Максим вдавил кнопку ладонью.

Оператор поправил сиденье, завёл машину и включил поворотник. Вывернув руль налево, медленно выехал на свободную полосу. Гул в ушах рассеивался, сквозь закрытые окна он начал слышать крики, прохожие устремились к небоскребу. Хорошо, что Максим был достаточно далеко от места падения, вряд ли звук разрывающегося о мостовую тела похож на безобидную петарду. Оператор бросил взгляд на темный экран отключившегося терминала и влился в поток машин.

Электронные часы на приборной доске показывали московское время 8:34.

***

Воскресенье. Екатеринбург. Кировское РОВД.

Поздно вечером Вадима Ароновича вывели из камеры. В кабинете у следователя, задержанного поджидал новый человек. В накуренном помещении громко работал телевизор. В камере Шаца крутили НТВ, а следователи смотрели Россию24. На обоих каналах весь день сообщали о безумии, охватившем мир. К вечеру истерия нарастала и множились вопиющие случаи зверств. По России24 крутили репортаж из Хабаровска, где местный депутат полдня разъезжал на БТР и основательно разрушил несколько зданий. Число жертв предстояло подсчитывать всю ночь.

– Что ж это за хрень творится? – спросил следователь, работавший с Шацем. Ему никто не ответил.

– А, Вадим Аронович, – Шаца заметил новенький. – Меня зовут Александр Викторович. Я из Сысерти. Знаю, что у вас тут свои заморочки. Да и во всем мире что-то явно не так, – Александр Викторович помолчал. – Вы присядьте, Вадим Аронович. У нас тут опознание…