Голос металла

Его предложение, сперва выглядевшее исключительно заманчиво, мгновенно пропиталось большой ложкой дегтя. Уж кто-кто, а Чоран не преминул бы отпустить в адрес Вальхема несколько едких шуточек. И про те самые разговоры с гвоздями, и про регулярные нагоняи от отчима, и про черные от угольной сажи руки. Ну уж нет. Коли в мероприятии предполагалось участие этого мерзкого типа, то у Вальхема возникало одно-единственное желание – отправиться в строго противоположном направлении.

– Не-е-е, я не могу, – Вальхем спрыгнул с изгороди и постарался изобразить крайнюю деловитость. – Мать уже давно просила колодезный ворот починить, надо бы, наконец, этим заняться.

– Ну, дело твое. Во всяком случае, ты знаешь, как нас найти.

Климер потопал по дороге дальше, а Вальхем, направившись поначалу, как и заявлял, в сторону дома, через сотню метров нырнул обратно в лес. Колодец он починил еще на прошлой неделе, а потому никаких веских причин возвращаться у него на самом деле не имелось. Уж лучше, пока стоит хорошая погода, прогуляться к озеру и пошарить в осыпях. Авось что-нибудь стоящее попадется.

Несмотря на то, что Огненное Озеро окружал плотный ореол откровенно жутковатых преданий, легенд и суеверий, создававших ему весьма скверную репутацию среди окрестных жителей, у Вальхема оно являлось одним из самых излюбленных мест. Не в последнюю очередь и потому, что все остальные старательно избегали появляться на его берегах. Вальхему нравилось быть одному, а здесь никто не нарушал его одиночества, что не могло не радовать. Да и конкурентов по раскопкам меньше.

Окружающие озеро каменистые гряды скрывали в себе множество артефактов, оставшихся еще со стародавних времен. Иногда оказывалось достаточно пару раз взмахнуть лопатой, чтобы откопать что-нибудь занятное. Впрочем, все любопытные штуковины, что лежали на поверхности, по большей части либо давно сгнили, либо были растащены предшественниками Вальхема. Теперь, чтобы отыскать нечто стоящее, приходилось копать, и копать порой довольно глубоко.

Обычно, отправляясь на озеро, Вальхем брал с собой целый мешок с инструментами, а также кирку и небольшую лопату, но, поскольку сегодня у него случился незапланированный экспромт, рассчитывать приходилось исключительно на свои руки и удачу.

Как уже довольно опытный охотник за древностями, Вальхем уже давно не полагался на слепой случай и не копал где ни попадя в надежде наткнуться на что-нибудь интересное. Он хорошо изучить некоторые нюансы и подмечал отдельные подсказки, намекавшие на то, что рядом может прятаться нечто стоящее. И самой верной из них являлись рыжие потеки, оставленные просачивающейся сквозь песок и камни дождевой водой. Они давали понять, что где-то тут зарыт неплохой кусок железа, и стоит немного поработать лопатой.

Увы, но одной лопаты зачастую оказывалось недостаточно. Под слоем земли то и дело обнаруживались большие куски серого камня с вросшими в него железными прутьями, которые приходилось высвобождать при помощи изнурительной работы киркой, а то и просто отпиливать.

Вальхем постоянно гадал, каким образом возможно затолкать корявые железные пруты в каменный монолит. Как он ни силился, но так и не смог ничего придумать, все больше склоняясь к мысли, что в данном случае, наоборот, камень неким образом выращивался вокруг металлической основы. А в том, что те обломки имеют искусственное происхождение у него не оставалось ни малейших сомнений, слишком уж правильными и неслучайными выглядели их формы.

Добытое таким образом железо Торп использовал для изготовления наиболее ответственных заказов, поскольку его свойства оставались неизменны от прутка к прутку, что позволяло уверенно гарантировать качество конечного изделия. К сожалению, таких заготовок удавалось натаскать не особо много, и в основном в дело шли корявые губчатые слитки железа, поставляемые из плавильни в Фросово. И вот с ними-то приходилось возиться куда дольше, чтобы получить более-менее приемлемый результат.

Здесь как раз пригодились идеи Вальхема, когда металл проковывался то с древесным углем, то с глиной, то с содой, что в большинстве случаев позволяло привести свойства железа в более-менее приемлемые рамки. Мальчишка и сам толком не знал, почему именно в одном случае ему хочется добавить этот ингредиент, а в другом – тот, но Торп не задавал лишних вопросов и просто доверялся наитию подмастерья. А оно пока еще ни разу не подводило, и продукция его кузницы, благодаря высокому качеству, пользовалась устойчивым спросом даже у привередливых столичных покупателей.

Также в ходе своих раскопок Вальхем иногда находил и другие занятные штуковины, пристроить к делу которые оказывалось куда сложней. Некоторые оказывались изготовлены из необычного, легкого, но очень прочного серого металла, не тронутого даже легкой ржавчиной, и что-то подсказывало, что их нехитрому кузнечному горну с ними не справиться. Другие же выглядели более-менее привычно, но демонстрировали удивительную твердость, грозя испортить и молот и наковальню при попытке хоть что-то с ними сделать.

Основная часть подобных находок отправлялась в большой ящик с бесполезным хламом, стоявший в дальнем углу кузницы, либо и вовсе в большую кучу на заднем дворе, но кое-что Вальхему все же удалось пристроить к делу. Взять хотя бы их последний эксперимент с проковкой связки из обычного железа и нескольких более твердых кусков, по итогам которого Торп теперь намеревался сбыть на ярмарке изготовленные по новой технологии ножи за хорошие деньги.

Но Вальхем на достигнутом не успокоился. Внутренне чутье продолжало толкать его вперед, словно говоря, что дело еще не закончено, что требуется сделать еще один, последний шаг, чтобы в полной мере раскрыть таящуюся в металле красоту. Именно поэтому, подчиняясь своему зову, он в обнимку с бутылью уксуса и прокрался сегодня утром в кузницу. И теперь парню было жутко досадно, что он не может узнать, какой эффект возымели в итоге его манипуляции, и стоил ли он сопутствующих страданий.

Погруженный в собственные невеселые мысли, Вальхем и сам не заметил, как добрался до свежей промоины, оставленной потоками дождевой воды. В этом месте он рылся в прошлый раз и сумел собрать почти целый рюкзак железных прутков, выломанных их продолговатого каменного бруса, огрызок которого все так же торчал из земли. Однако сегодня у него с собой не было ни лопаты, ни кирки, а потому ему ничего не оставалось, кроме как тяжко вздохнув, продолжить карабкаться вверх по склону.

Разумеется, Вальхем не раз и не два задавался вопросом – кем были те, кто оставил после себя такого рода память? О них в народе ходило множество историй, большая часть которых звучала либо как сказка, либо как откровенный бред. Одно можно было сказать точно – они обладали знаниями и технологиями, которые современникам Вальхема даже и не снились.

Кем они были, как выглядели, куда и почему ушли – каждая находка вновь и вновь поднимала одни и те же вопросы, на которые никто не мог дать мало-мальски внятных ответов. Только все те же легенды и предания, что больше напускали тумана, нежели объясняли.

Окружающие сосны начали редеть, и вскоре Вальхем выбрался на самую вершину опоясывавшей Огненное Озеро гряды. Порыв налетевшего ветра немедленно растрепал непослушные вихры и взметнул полы промасленной куртки.

Отсюда, с высоты, открывался поистине восхитительный вид.

При взгляде в одну сторону по глазам била играющая солнечными бликами гладь идеально круглого озера, выглядевшего как полная жидкого серебра бархатная зеленая чаша. Иногда, в особенно тихую погоду казалось, что это и не озеро вовсе, а огромное окно в мир, лежащий по ту сторону. Нырнешь в него – и окажешься на оборотной стороне земли, где, возможно, живут точно такие же люди, как и здесь, включая еще одного несчастного Вальхема.

А еще дальше, за озером, зыбкой дымке виднелись отроги увенчанных снежными шапками гор, и было даже страшно представить себе, какие захватывающие дух панорамы открываются с их вершин.

Запахнув поплотнее куртку и повернувшись спиной к пронизывающему ветру, Вальхем посмотрел в противоположную сторону, где простиралась бескрайняя пустыня, тянущаяся до самого Кверенса, такой далекой и такой манящей столицы Империи. Мальчишка прищурился и вскинул руку, прикрывая глаза от солнца. Вдалеке над колышущимся в жарком мареве песчаным океаном он заметил крохотный пыльный султанчик.

Караван!

С такого расстояния он казался вяло ворочающимся в пыли крохотным черным червячком, который мучительно медленно ползет по песчаному морю. Но Вальхем знал, насколько обманчиво это впечатление. У парня аж засосало под ложечкой от желания хоть одним глазком поближе взглянуть на огромную железную гусеницу, лязгающую, грохочущую и изрыгающую из своих закопченных труб столбы черного дыма. Торп-то сейчас на вокзале, и сможет наблюдать прибытие каравана воочию, а вот ему только и остается, что издалека любоваться хвостом поднятой вдалеке пыли.

Ему уже доводилось бывать на вокзальной ярмарке, собиравшейся всякий раз, когда очередной караван прибывал из столицы, и мальчишку навсегда покорил вид огромных механизмов, приводящих исполинскую махину в движение. Он мог только догадываться и представлять, насколько величественное зрелище представляет собой этот мчащийся на полном ходу через пустыню стальной исполин.

А уж о том, чтобы когда-нибудь на нем прокатиться и своими глазами увидеть Кверенс, несчастный Вальхем мог только мечтать.

Настроение у него снова упало, и он, отвернувшись, побрел вниз, наподдавая ногой встречавшиеся на пути ветки и камни. Вдобавок ко всему, начал подавать голос его желудок, весьма недовольный тем, что остался сегодня без завтрака.

Что ж, ярмарку Вальхем прошляпил, зато отчим наверняка проторчит на ней до самого вечера, а значит сейчас домой можно возвращаться без опаски. Мать наверняка найдет для него что-нибудь вкусненькое, чем сможет хоть немного скомпенсировать прочие неурядицы этого суматошного дня.

* * *

На привокзальную площадь Торп прибыл чуть ли не в самый последний момент. Раскладывая свой столик и ворочая тяжелые мешки и ящики с товаром, кузнец успел не раз посетовать, что напрасно накричал на Вальхема. Вдвоем, как ни крути, разгружаться было бы куда сподручней. К счастью, Торп все же успел занять со своим прилавком более-менее приличное место. Сходящие с каравана пассажиры направлялись в город, огибая центральную гостиницу, и именно здесь, в ведущем на площадь переулке и разворачивалась самая бойкая торговля.

Кроме того, день прибытия каравана и сами продавцы рассматривали как редкую возможность пересечься с коллегами, предлагающими свой товар, чтобы прикупить что-нибудь для себя. Иначе в любое другое время за нужной вещью пришлось бы тащиться в поселок, где живет соответствующий мастер. А тут в один день все они собирались на небольшом пятачке, что оказывалось исключительно удобно.

Караваны прибывали в Цигбел один-два раза в месяц, и каждый рейс вызывал ожидаемый ажиотаж, но сегодня народ суетился особенно активно. Шутка ли, караван из самого Кверенса, столицы Империи! И сколько бы местные ни ворчали, сваливая на метрополию вину за все свои невзгоды и беды, все они прекрасно осознавали, что именно в Кверенсе крутились основные деньги, и прибывающие оттуда пассажиры обеспечивали существенную долю продаж.

Вдалеке уже показался пыльный шлейф от приближающегося каравана, и битва за торговые места в переулке вспыхнула с новой силой. С разных сторон до и дело доносились крики и ругань, где-то дело даже доходило до потасовок, но Торпа все это не особо волновало. Никому и в голову не приходило повздорить с рослым и широкоплечим кузнецом, чья возвышающаяся за торговым лотком массивная фигура недвусмысленно объясняла, что тут свободных мест нет и не предвидится.

В ожидании прибытия покупателей, Торп накрыл свой столик куском ткани и повязал на голову платок, запахнув его концы вокруг нижней части лица и оставив открытыми только глаза. Он торговал здесь уже не первый год и хорошо знал, что за возможность встать в удачном месте всегда приходится платить определенным неудобствами.

Послышался нарастающий шум, в котором проступали шипение пара, скрежет металла и размеренный лязг массивных механизмов. Земля под ногами задрожала, и, вторя ей, зазвенели выложенные на столе железки. Торп вытянул голову, чтобы разглядеть величественное зрелище прибывающих эшелонов за мельтешащей вокруг толпой людишек кажущихся на его фоне такими мелкими и мелочными.

Он сразу же узнал возглавлявший караван эшелон. Его высокий отполированный песком отвал ослепительно сверкал на солнце, а над ним, примерно до уровня третьего этажа, возвышался крутой зеленый лоб исполинской машины, отделанный такой же блестящей латунью. Аналогичная вязь из желтого металла украшала и изумрудные борта, оплетая их витиеватыми узорами и искрясь головками заклепок. Эшелон капитана Лажонна, один из самых быстрых и самых уважаемых, было категорически невозможно спутать с чьим-либо другим.

Отличная новость! Состав караванов от раза к разу менялся, и никто не мог сказать заранее, какие эшелоны войдут в его состав на сей раз. Но все сложилось на редкость удачно, и сегодня вереницу громыхающих махин возглавлял именно Лажонн, а это означало, что Торп не зря тащил с собой целый сундук с товаром, изготовленным как раз по его просьбе.

Плавно замедляя ход, караван подкатил ближе, вытягиваясь вдоль крайних домов городка. Он проделал долгий и полный опасностей путь через пустыню, где и погода и сам ландшафт могут меняться в самый неожиданный момент и самым непредсказуемым образом. Стальная вереница, подобно морскому крейсеру, несколько дней пробивалась через напоминающие штормовые волны дюны, рассекая их своим мощным стальным отвалом, и фонтаны песка окатывали борта эшелонов, желтым ручьями сбегая по ним вниз.

Грохот приближался, и вскоре мимо Торпа и других встречающих покатились гигантские, в два человеческих роста колеса. В лицо дохнуло раскаленным воздухом, пропитанным запахами угольной гари и машинного масла. Стекла в окрестных домах задребезжали, так и грозя разлететься на осколки. Воздух заполнили тучи пыли, от которой не помогал даже плотный платок. Сквозь ее клубы проглядывали суставчатые сочленения массивных стальных балок, приводивших в движение исполинскую колесницу. Их шевелящееся переплетение вызывало у Торпа неясный дискомфорт, поскольку для него такого рода ожившие груды металла выглядели самой настоящей магией.

Торп любил работать с железом, что естественно, иначе он никогда не смог бы стать хорошим кузнецом, но вот машины… В них он подспудно чувствовал некую угрозу, ему казалось, что они демонстрируют покорность человеку лишь до поры до времени. Но настанет день – и они обязательно покажут свое истинное лицо, и тогда у людей не останется против шипящих и лязгающих монстров ни единого шанса. Их зубастые колеса, шатуны и кривошипы даже не замедлят хода, перемалывая вставших у них на пути несчастных в кровавый фарш.

Он еще помнил, как двенадцать лет назад прибывший в Цигбел армейский эшелон просто проехал через половину города, снося возведенные баррикады, отдельные дома вместе с их жителями и вообще все на своем пути, прежде чем остановиться. Высадившимся с него солдатам оставалось только добить немногих выживших, которые наивно возомнили, что могут остановить победоносное шествие Империи.

Те, кто слишком долго и тесно общается с бесчувственными механизмами, рано или поздно обязательно сам превращается в такое же бездушное чудовище. Именно такие хладнокровные и безжалостные люди управляли машинами в тот памятный день, но что случится, какой ад разверзнется, если ранее послушные им механизмы вдруг сами восстанут? Ведь в их жилах вообще нет крови, и у них нет сердец, которым могла бы быть ведома жалость!

Неспроста ведь в народе говорят: машине служишь – душу погубишь!

Торп зябко поежился и поднял воротник куртки, продолжая наблюдать за прибывающим караваном.

За двумя секциями первого эшелона последовали другие, надежно сцепленные друг с другом. Одни, покрытые пятнами ржавчины и грязными масляными потеками, издавали жалобные скрипы и стоны и выглядели откровенно неказисто, другие щеголяли свежей краской и полированными поручнями. С верхних палуб пассажирских секций выглядывали путешественники, с любопытством разглядывавшие встречающую их толпу.

От головы состава послышались три последовательных гудка, и весь караван заскрипел и заскрежетал, замедляя ход. Мимо Торпа величественно проплыли лоснящиеся темно-вишневые борта Правительственного Эшелона с золотыми гербами в виде двух сплетенных корон на дверях, и лицо кузнеца непроизвольно сморщилось в неприязненной гримасе.

Если и существовало на свете что-то, что он недолюбливал сильней, чем сложные и непонятные механизмы, так это Империя.

Что бы там люди ни говорили публично, Торп знал, что в глубине души подавляющее большинство его соседей так и не смогли принять новую власть. То, как она ломала через колено привычный уклад жизни вместе с судьбами людей, никого не оставило равнодушным, но жестокие кары, настигавшие любого, кто пытался им противиться, сделали свое дело. Уже давно никто не осмеливался высказывать свое недовольство вслух, и все неприятие ограничивалось вот такими сморщенными физиономиями, да презрительными плевками в дорожную пыль.

Наличие в составе каравана Правительственного Эшелона означало, что в Цигбел прибыл какой-то важный столичный чиновник. Как правило, такие визиты ограничивались лишь кадровыми перестановками в кабинетах городской ратуши и никоим образом не сказывались на повседневной жизни горожан. А потому самым разумным представлялось просто выкинуть из головы мрачные воспоминания и не портить себе настроение. Иначе с такой кислой миной на лице много не наторгуешь.

Эшелон гулко громыхнул в последний раз и остановился, выпуская шипящие струи пара. И тут же в движение пришла вся собравшаяся вокруг людская масса. Продавцы всевозможной снеди, напитков и сувениров устремились к опускающимся трапам. Каждого сходящего с каравана пассажира буквально под руки подхватывали добровольные помощники, всегда готовые помочь с багажом, предложить отобедать в лучшей в городе таверне, предоставить комнату или даже целый дом для проживания, а также оказать любые другие услуги на усмотрение клиента.

В толпе тут и там мелькали яркие и весьма откровенные наряды барышень легкого поведения, охотящихся за своей добычей, и почти наверняка среди общей толчеи сновали ловкие карманники, сноровисто освобождавшие зазевавшихся гостей Цигбела от чрезмерного финансового бремени.

Состоятельная столичная клиентура традиционно почти не торговалась и не скупилась на чаевые, а потому прибытие эшелона из Кверенса всегда становилось весьма ярким событием, привлекавшим к себе массу торговцев, мелких дельцов, сутенеров и прочих мутных личностей.

Распространившись постепенно вдоль всего эшелона, волна гомона выплеснулась в переулок, куда направлялись пассажиры, сумевшие отбиться от первой волны навязчивого гостеприимства. И здесь они оказывались в окружении столов и прилавков, расставленных местными ремесленниками. Многоголосый гвалт, расхваливающих свою продукцию голосов покатился вдоль по улице.

Не отставал от них и Торп, зычно приглашая приобрести такие нужные в хозяйстве гвозди, скобы, долота, клещи, а также прочие инструменты и железяки. Он торговал здесь уже не первый год, и его прилавок успел заработать определенную репутацию, так что к нему подходили даже некоторые покупатели, избалованные столичным изобилием. Оно и понятно, когда ты демонстрируешь качество металла, прямо на глазах клиента играючи перекусывая новенькими клещами толстый гвоздь – такое запоминается надолго. Рекомендации Вальхема по режимам ковки и закалки делали свое дело, и товар расходился довольно бойко.

К выложенным рядом ножам публика также проявляла определенный интерес, но пока всех отпугивала запрашиваемая цена. Люди крутили их в руках, одобрительно кивали, но, услышав сумму, со вздохом клали ножи обратно. По всей видимости, Торп слишком их переоценил и уже подумывал о том, чтобы слегка снизить планку, но в этот момент мимо его столика проковылял торговавший чуть дальше по переулку Сварган. Весь взмокший и растрепанный он волок на своем горбу короб с товаром и явно куда-то спешил. Следовавший за ним мрачного вида здоровяк тащил раскладной стол.

– Эй, Сварг! – окликнул его кузнец. – Ты куда? Торговля только началась, а ты уже удочки сматываешь! Все уже распродал, что ли?

Тот остановился, тяжело дыша и то и дело оглядываясь назад, в сторону каравана.

– Для кого началась, а для кого уже закончилась! – прокряхтел он и, бросив назад еще один быстрый взгляд, поковылял дальше, оставив Торпа в легком недоумении.

Сварган держал в городе небольшую аптекарскую лавку, где предлагались разнообразные лекарственные настойки и прочие снадобья. Однако все в Цигбеле прекрасно знали, что основной доход он получает от продажи совсем других зелий, которые на витрину не выкладывались и продавались в простых бумажных пакетиках без каких-либо пояснительных надписей.

Несмотря на то, что бизнес Сваргана явно расходился с законом, да и многие местные жители имели к нему свои счеты, особых проблем с полицией или властями он не испытывал. Основная часть вопросов решалась при помощи увесистых позвякивающих мешочков, а в случае непредвиденных затруднений его магазинчик всегда мог обратиться за помощью к некоторым из своих постоянных клиентов. Тяжелые кулаки способны вколотить верное понимание ситуации даже в самые туго соображающие головы.

И тот факт, что такой прожженный делец, прекрасно знающий все входы и выходы, настолько обеспокоился, что предпочел поскорее ретироваться, пожертвовав изрядной частью своих доходов, свидетельствовал о том, что не горизонте замаячила некая угроза, против которой может оказаться бессильной даже вся его изворотливость. Но вот в чем именно она состояла, пока оставалось загадкой.

Торп рассеянно почесывал затылок, размышляя над странным поведением Сваргана, когда краем глаза заметил, что перед его столиком остановился очередной пассажир.

– Чего угодно достопочтенному господину? – привычно поинтересовался кузнец, но, встретившись с покупателем взглядом, вдруг обнаружил, что начал забывать самые обыкновенные слова. – Могу предложить… вам… вашему вниманию… самые… в общем…

Торп и сам не мог понять, что именно на него нашло, но высокая фигура в темном плаще вызывала у него странную робость. Словно он не кузнец, способный голыми руками разогнуть подкову, а застуканный с поличным мелкий нашкодивший пацаненок.

На первый взгляд, в стоявшем перед ним человеке не было ничего жуткого или пугающего. Вполне обычный плащ, потертый кожаный портфель, уже немолодое, немного тяжеловесное чуть угловатое лицо и аккуратно зачесанные назад темные волосы, но вот взгляд…

Глубоко посаженные карие глаза незнакомца как будто накалывали вас на невидимую иглу, и потом неторопливо и обстоятельно изучали с дотошностью профессионального энтомолога, словно какую-то занятную букашку. Обмен взглядами длился лишь мгновение, но Торпу показалось, что за этот миг его успели просветить насквозь вместе со всеми потрохами, грехами и секретами.

Покончив с этой мимолетной экзекуцией, пассажир в плаще обратил свое внимание на прилавок, отчего у кузнеца вырвался невольный вздох облегчения. Торп торопливо подхватил один из ножей и подал его покупателю.

– Вот, взгляните! Лучше стали вы нигде не найдете! Прочная, но не хрупкая, гибкая, но не мягкая! Убедитесь сами!

Клиент принял лезвие из его рук и быстро, но тщательно его осмотрел, взвесив в руке, скользнув оценивающим взглядом по режущей кромке и попробовав слегка его согнуть. Чувствовалось, что он хорошо знаком с холодным оружием и точно знает, что ему от него требуется.

– Неплохо. Очень неплохо, – сухо констатировал он. – Сколько?

– Сто пятьдесят, – решительно заявил Торп, как бы проводя окончательную черту, не подразумевающую никакого торга.

– Хм, – маленькая искорка, загоревшаяся было в глубине темных глаз незнакомца, угасла, уступив место холодному равнодушию. – Нет.

Он аккуратно положил нож на место, собираясь уходить, но вдруг его рука застыла и медленно скользнула правее, где в самом углу лежал тот самый образец, с которым проводил свои эксперименты Вальхем.

– А это что такое?

– Эм-м-м… – Арифмометр в голове Торпа лихорадочно затарахтел, оценивая ситуацию. Поза, наклон головы, интонации клиента – все говорило о том, что тот определенно заинтересовался.

Основную массу покупателей привлекали идеально гладкие, отполированные до зеркального блеска лезвия, которые смотрелись на витрине исключительно выигрышно, пусть даже их внешний лоск и не соответствовал реальному качеству. Но вот его сегодняшний гость определенно умел заглядывать не только вглубь людских душ, но в самое нутро металла, не обманываясь дешевыми эффектами. А потому – долой скромность, пора переходить в решительную атаку!