В общем, Ли Бейли жестоко и уничижительно отомстил Зельцеру. Надо ли говорить, что никакого вызова в суд не последовало? Журналист перепугался до такой степени, что в дальнейшем никогда не писал о Сэме Шэппарде. Случившееся, кстати, послужило отличным уроком и прочим кливлендским писакам – в последующие годы все публикации о "деле Сэма Шэппарда" носили либо подчёркнуто нейтральный, либо благожелательный тон.

Из событий 1961 г. следует упомянуть о ещё одном примечательном факте: в конце года развелись Спенсер и Эстер Хоук. История получилась некрасивой – жена обвиняла мужа в том, что тот педераст и гуляет от неё напропалую. Спенсер в свою очередь заявлял, что сильно страдает от психических отклонений неумеренно пьющей супруги и не живёт с нею как с женщиной уже несколько лет. Эстер действительно много пила и периодически безуспешно лечилась от этого порока.

Ли Бейли, приступая к сбору сведений о событиях 1954 г., с удивлением обнаружил, что репутация бывшего мэра Бэй-виллидж среди избирателей была, мягко выражаясь, не на высоте. В городке циркулировали слухи о том, что неслучайно именно Хоуки очутились на месте убийства Мэрилин Шэппард первыми – данное обстоятельство казалось многим весьма подозрительным. Разумеется, Ли Бейли прекрасно знал о том, что в своё время полиция Кливленда задерживала Спенсера Хоука и обвиняла его в убийстве Мэрилин Шэппард.

Ли Бейли удалось отыскать важного свидетеля, о котором ничего не знали ни полицейские, ни братья Шэппард. Некто Джек Кракан, работавший в 1954 г. в булочной, сообщил адвокату, что лично видел, как незадолго до своей гибели Мэрилин Шэппард отдала ключи от дома некоему неизвестному мужчине, сказав при этом: "Только чтобы Сэм не видел!" Произошло это в булочной, и встреча – явно неслучайная!– была обставлена так, чтобы не возбудить чьих-либо подозрений. Кракан утверждал, что может поклясться в точности своих слов, и был готов свидетельствовать в суде.

Разумеется, Ли Бейли повидался и с Ричардом Эберлингом. Тот тоже рассказал немало интересного. Согласно версии событий, изложенной Эберлингом, 2 июля 1954 г. (то есть в тот день, когда он мыл окна в доме Шэппард) к Мэрилин в гости приехал Спенсер Хоук. Произошло это примерно в 11 часов, Сэм Шэппард ещё находился дома. Формальным поводом для визита мэра послужила доставка заказанного мяса – Спенсер Хоук владел мясным магазином, и поскольку проживал по соседству с Шэппардами, то по пути домой завёз сделанный по телефону заказ. Из дружеских, так сказать, чувств, по-соседски. В начале двенадцатого часа или чуть позже Сэм Шэппард уехал на своём "ягуаре" на работу, и Мэрилин осталась со Спенсером с глазу на глаз. Они довольно долго пробыли наедине. В конце концов, в доме Шэппардов появилась разъярённая Эстер Хоук, которая закатила страшный скандал и вопила, что убьёт Мэрилин. Спенсеру пришлось силой увести взбеленившуюся супругу. Мэрилин, понимая, что Эберлинг оказался невольным свидетелем некрасивой сцены, объяснила свидетелю, что Эстер – психически нездоровая женщина, и потому не следует её слова принимать всерьёз. Выглядела она при этом крайне смущённой.

Собирая сведения о процессе 1954 г., Ли Бейли посетил здание суда, где тот проходил. Он обратил внимание на то, что зал, отведённый под слушания, практически не имел свободного места, между тем было известно, что перед процессом в этом зале поставили дополнительный ряд кресел. Реконструируя события того времени, адвокат выяснил, как именно был установлен дополнительный ряд кресел, и измерил расстояние от него до стола, за которым помещались защитники. Оно составило всего 1,2 м – ровно столько, чтобы адвокаты, отодвигая стулья, не ударяли ими по коленям сидевших в первом ряду журналистов. Это было неслыханно! Понятно, что ни о каких доверительных переговорах за столом защиты не могло быть и речи – сидевшие вплотную журналисты могли слышать практически всё. Кроме того, они могли читать записи адвокатов. Получалось, что судья Эдвард Близин, санкционировавший перестановку в зале накануне процесса, посягнул не только на тайну совещательной комнаты присяжных, но и на адвокатскую тайну тоже!

Кроме того, Френсису Ли Бейли удалось раздобыть сведения о возможной измене мужу Мэрилин Шэппард. Следствие в 1954 г. совсем не интересовалось этим вопросом, между тем однобокий упор на измены мужа без изучения поведения жены вряд ли был способен дать объективную картину внутрисемейных отношений. Ли Бейли нашёл свидетеля, своими глазами видевшего, как Мэрилин Шэппард целовалась с мужчиной, который не был Сэмом. Свидетель знал этого человека, и он назвал его адвокату, но тот в своей книге фамилию эту не повторил. Нам ещё придётся вернуться к обсуждению этого направления розысков Ли Бейли, поскольку в силу ряда обстоятельств их результат так и не был обнародован.

Адвокату удалось осуществить проверку Сэма Шэппарда на полиграфе. Осуждённый успешно её прошёл. Впрочем, с точки зрения современных представлений о технике подобных допросов следует заметить, что такой допрос не может считаться репрезентативным. Сейчас американские специалисты по работе с полиграфом считают, что по прошествии большого отрезка времени с момента проверяемого события (в нашем случае – 8 лет) острота восприятия случившегося сильно снижается, и достоверность проверки стремится к нулю. Но в начале шестидесятых годов прошлого века на это дело смотрели иначе.

С Сэмом Шэппардом поработал и врач-гипнолог. Результат оказался неожиданным даже для самого осуждённого. В состоянии транса Сэм рассказал, что во время нападения на Мэрилин в спальне находились два человека, но он видел только одного из них – второй стоял в стороне от двери, и когда Сэм вбежал в комнату, тот оказался у него за спиной. Он-то и ударил Шэппарда по затылку. Впоследствии, придя в сознание, Сэм увидел, что этот человек хромает. Находясь в полубессознательном состоянии возле кровати жены, Сэм Шэппард слышал, как нападавшие обсуждали, что с ним делать. В конце концов, они решили его не добивать, полагая, что он скончается и так. В какой момент времени и почему разделились эти люди, Сэм Шэппард вспомнить не мог.

Ведя поиск лиц, способных помочь ему в его деле, Френсис Ли Бейли связался с упоминавшейся выше Дороти Килгаллен, знаменитой американской тележурналисткой. Дороти очень сочувственно относилась к Сэму Шэппарду, считая его осуждение несправедливым. Она рассказала адвокату о беседе с судьёй Эдвардом Близиным, состоявшемся накануне открытия процесса 1954-го года. Последний сказал ей буквально следующее: «Это дело открыто и закрыто одновременно. Шэппард адски виновен, и в этом нет никаких сомнений!» Килгаллен, по её словам, была поражена тем негативным чувством, с каким судья относился к обвиняемому; понятно, что ни о каком беспристрастном рассмотрении дела при подобном отношении не могло быть и речи. Разумеется, свидетельство Дороти Килгаллен было очень важно; Ли Бейли попросил журналистку повторить свой рассказ в суде, и она дала слово быть свидетелем защиты.

Кстати, Килгаллен очень помогла Ли Бейли и в другом деле: она ввела его в круг телевизионных продюсеров и журналистов, чем адвокат не преминул воспользоваться в интересах дела. Бойкий, говорливый, энергичный, мгновенно переходящий от тонкой иронии к глубокому сарказму, Ли Бейли великолепно вписывался в формат телевизионных шоу. Он являлся презанятным собеседником, не нуждался в шпаргалках и моментально находил удачные ответы – о подобном госте программы мог мечтать любой телеведущий. В 1962 г. Ли Бейли появился в телевизионной программе с переносным "детектором лжи" и "подверг допросу" популярную актрису Доди Гудмен. Помимо хохмочек и комплиментов звезде, он успел рассказать телезрителям о принципах работы полиграфа и о "деле Сэма Шэппарда". Передача с участием Ли Бейли до того понравилась аудитории, что вызвала шквал телефонных звонков. Адвоката стали наперебой зазывать в различные телепрограммы, и он везде обязательно упоминал о проводимой им подготовке пересмотра дела.

Следующим весьма удачным ходом Ли Бейли явилось учреждение благотворительного фонда в поддержку невинно осуждённого Сэма Шэппарда. В принципе, Шэппарды были весьма зажиточны, и благотворительные взносы в фонд, разумеется, не могли компенсировать их затрат, но тут важен был не финансовый аспект, а возможность проведения шумной РR-кампании. Всевозможные публикации и интервью, вызванные якобы необходимостью сбора средств, на самом деле преследовали совсем иную цель – они формировали в обществе благожелательное отношение к заключённому.

В этом непростом деле очень к месту пришлось событие, не связанное напрямую с деятельностью Ли Бейли, но использованное им с максимальной эффективностью. В начале 1963 г. по американским телеканалам началась трансляция криминального сериала «Беглец», основанного на фабуле «дела Сэма Шэппарда». Многие сюжетные повороты напрямую были позаимствованы из жизни; даже настоящего преступника режиссёр Рой Хаггинс поначалу хотел сделать «высоким брюнетом в белой рубашке». Лишь в последний момент по настоянию юристов, испугавшихся возможного судебного преследования из-за очевидных аналогий, убийца стал «высоким и одноруким». По сюжету главный герой сериала ошибочно обвинялся в убийстве жены, попадал в тюрьму, но бежал оттуда и принимался за самостоятельные розыски убийцы. «Беглец» сделался в 1963 г. самым высокорейтинговым сериалом за всю историю американского телевидения. В 1993 г. по мотивам сериала «Беглец» был снят фильм с Харрисоном Фордом в главной роли.

13 февраля 1963 г. отец Мэрилин Шэппард – Томас Риз – покончил жизнь самоубийством. Он выстрелил себе в голову из дробовика.

Ровно через два месяца – 13 апреля 1963 г. – Френсис Ли Бейли зарегистрировал иск о проверке правильности заключения под стражу Сэмюэля Шэппарда. В исковом заявлении адвокат указывал на нарушение фундаментального конституционного права обвиняемого – права на объективное правосудие и приводил большое число конкретных примеров предвзятого отношения к нему со стороны журналистов и представителей власти. Отдельным пунктом иска явилось перечисление многочисленных нарушений процессуальных норм, допущенных судьёй Эдвардом Близиным.

Следует отметить, что активность Ли Бейли не прошла незамеченной лицами, причастными к обвинению Шэппарда. Коронер Сэм Гербер, приложивший свою руку к формированию негативного отношения к обвиняемому, ещё до рассмотрения иска Ли Бейли по существу поспешил выступить с примечательной, но довольно странной инициативой: он направил письмо министру юстиции штата Огайо Уильму Саксби, в котором предложил тому выступить с инициативой… помилования Сэма Шэппарда Губернатором. Причём о своей гуманной активности Гербер поспешил сообщить журналистам, сам же министр с ними на эту тему говорить отказался и, кстати, странную просьбу коронера отклонил.

Коронер – это должность, находящаяся в служебном отношении много ниже министра юстиции и не в прямом подчинении последнего. Посылка подобного письма явилась со стороны Гербера явной бестактностью; кроме того, не имелось никаких фактических оснований для реализации того предложения, с которым выступил инициативный коронер. Объяснение этого странного поступка может быть только одно – шкурный интерес. Гербер, убедившись в серьёзности намерений Ли Бейли, испугался, что пересмотр дела вскроет его собственные – коронера – глупость, некомпетентность и произвол, столь ярко продемонстрированные в 1954 г. Стремясь упредить разоблачительные открытия, которые могли бы последовать в ходе нового суда, Гербер испытал прилив столь несвойственного ему гуманизма, выразившийся в инициативе с письмом министру юстиции.

В 1963 г. в жизни Сэма Шэппарда произошло весьма примечательное событие: он впервые увиделся с Ариан Теббенджоханнс (Ariane Tebbenjohanns), немкой из ФРГ, принявшей живое участие в его судьбе. Ещё в 1957 г. она случайно узнала о «деле Сэма Шэппарда», прочитав статью в немецком журнале о загадочном убийстве в Бэй-виллидж и экспертизе Пола Кирка. Когда Ли Бейли создал благотворительный фонд в поддержку осуждённого, Ариан прислала самый большой денежный перевод – 1 тыс. марок ФРГ (немногим более 250 $). Родившаяся в 1931 г. очаровательная немка являлась наследницей большого состояния, была замужем за владельцем крупных сталелитейных заводов, но развелась с ним и приехала в США, чтобы помочь Ли Бейли в деле освобождения Сэма Шэппарда. Появление в команде его сторонников обаятельной и притом богатой блондинки добавило истории романтический оттенок и весьма способствовало росту общественного интереса к действиям Ли Бейли (что последний, разумеется, только приветствовал).

Во время своей первой встречи с осуждённым Ариан подарила ему прядь своих волос. Начальник тюрьмы Максвелл, узнав о подарке, высмеял Сэма Шэппарда перед строем заключённых. Разгневанный Шэппард, понимая, что не может ударить тюремщика без угрозы добавления себе новых лет отсидки, плюнул ему в лицо на глазах сотен людей. За этот поступок он был немедленно избит конвоем и помещён на неделю в карцер: начальник тюрьмы поместил бы его туда и на больший срок, да только правила тюремного распорядка запрещали держать узника в бетонном мешке более 7 дней.

История с помещением в карцер наделала много шума и прибавила Сэму Шэппарду популярности. И заключённые тюрьмы, и конвоиры открыто заявляли о своей симпатии пострадавшему; Ли Бейли выжал из случившегося максимум возможного. Во всех интервью и выступлениях на публике он говорил о произволе тюремной администрации и делал это, как всегда, толково и зажигательно. В конечном итоге тюрьма в Кливленде была закрыта, переведена за пределы города, а штат её переформирован. Начальник тюрьмы, надо думать, сам был не рад той кутерьме, что заварил неудачной насмешкой над заключённым Сэмом Шэппардом.

Френсис Ли Бейли и Ариан Теббенджоханнс (на заднем плане) дают интервью журналистам после очередного посещения Сэма Шэппарда в тюрьме.

Ожидание судебного разбирательства затянулось более чем на год, сам же суд потребовал всего двух дней – с 14 по 16 июля 1964 г. Вёл процесс судья Вейнман. Ознакомившись с представленными образчиками журналистского творчества 1954 г., допросив Дороти Килгаллен и некоторых членов жюри присяжных, он без лишних проволочек вынес приговор. Судья констатировал пять нарушений конституционных прав Сэма Шэппарда, допущенных Близиным во время подготовки и проведения судебного процесса в 1954 г.:

– отказ судьи изменить место рассмотрения обвинения из-за неблагоприятного освещения в местной прессе обстоятельств дела;

– неспособность судьи подобрать беспристрастное жюри, то есть неосведомлённое о деталях расследования и лишённое предвзятого отношения к обвиняемому;

– недопустимое в суде упоминание об отказе обвиняемого пройти проверку на "детекторе лжи", допущенное обвинителем и не дезавуированное судьёй (напомним, что отказ от проверки на полиграфе по законам штата Огайо не мог рассматриваться как свидетельство виновности и не подлежал оглашению в суде);

– неправомочные и недопустимые контакты между членами жюри присяжных и внешними источниками информации как во время судебного процесса 1954 г., так и в период обсуждения вердикта после его закрытия;

– наличие у судьи Эдварда Близина предвзятого мнения в отношении обвиняемого ещё до начала суда, которое он проявил во время беседы с Дороти Килгаллен.

Как заявил судья, каждое из этих пяти нарушений представляется столь серьёзным, что делает приговор в отношении Сэма Шэппарда "ничтожным".

В своём решении судья Вейнман особо указал на аморальность некоторых публикаций местных газет, а поведение журналистов газеты "Кливленд пресс", возглавляемой Луисом Зельцером, назвал "коварным".

Сэм Шэппард подлежал освобождению из-под стражи под залог 10 тыс. $. Прокуратуре штата Огайо давались 60 дней на изучение вопроса о выдвижении нового обвинения в отношении Сэма Шэппарда. В том случае, если прокуратура отказывалась от выдвижения обвинения, Сэм Шэппард должен был считаться "освобождённым окончательно и безоговорочно", а внесённый за него залог подлежал возврату.

1964 год: Сэмюэль Шэппард-старший после судебного заседания, сделавшего его снова свободным человеком.

Это была настоящая сенсация! Узник, проведший в суровом заключении без недели десять лет, выходил на свободу!

У ворот тюрьмы Сэма Шэппарда встречали братья, сын, Ли Бейли, Ариан Теббенджоханнс и 12 автомашин с репортёрами. За освобождённым репортёры катались круглые сутки, не выпуская его из поля зрения. Лишь спустя 40 часов с момента выхода из тюрьмы – 18 июля 1964 г. – Сэму Шэппарду, Ли Бейли и Ариан Теббенджоханнс удалось оторваться от их преследования. Запершись в отеле в Чикаго, Сэм и Ариан бракосочетались; свидетелями на их скромной свадьбе стали Ли Бейли и его жена.

Ариан купила в автосалоне две автомашины: одну подарила мужу, вторую оставила себе.

Сэм Шэппард-младший, Ариан Теббенджоханнс и Сэм-старший в открытой автомашине сразу после освобождения последнего.

Молодожёны в сопровождении Ли Бейли направились к Полу Холмсу, ведь строго говоря, без его книги не было бы описанного выше успеха.

В последующем Сэмюэль Шэппард занялся возобновлением своей лицензии остеопата, дабы вернуться к медицинской практике. Не желая возвращаться в Кливленд, где слишком многое напоминало ему о тяжёлых испытаниях, Шэппард открыл остеопатический кабинет в городе Янгстаун, штат Огайо, примерно в 100 км юго-восточнее Кливленда.

Министерство юстиции штата Огайо, разумеется, оспорило решение суда, ведь согласиться с ним – значило признать неправомерность многолетнего заключения Шэппарда в тюрьме. Апелляцию рассматривал суд 6-го апелляционного округа, который 8 октября 1964 г. постановил отменить решение судьи Вейнмана как выходящее за пределы его компетенции, и перенести рассмотрение «дела Сэма Шэппарда» в Верховный Суд США. Вместе с тем апелляционный суд позволил Шэппарду остаться на свободе под внесённый прежде залог вплоть до вынесения нового приговора.

Верховный Суд США не занимается рассмотрением дел по существу – он исследует правильность исполнения процедурных вопросов судами низших инстанций и точность толкования ими законов. Ожидание в очереди рассмотрения "дела Сэма Шэппарда" растянулось более чем на полтора года.

За это время в поведении Сэмюэля Шэппарда-старшего стали проявляться и всё более усиливаться несвойственные ему прежде черты. Сэм, провёдший десять лет в условиях тотального воздержания от спиртного, неожиданно для всех близких начал неумеренно пить. Сын не смог жить с отцом и, поступив в Бостонский университет, уехал от него. В Бостоне, кстати, Сэм-младший два года прожил в доме Ли Бейли, сделавшись, фактически членом его семьи.

Рассмотрение "дела Сэма Шэппарда" в Верховном Суде США произошло 6 июня 1966 г. и не заняло много времени. К началу слушаний судьи, очевидно, уже имели вполне определённое суждение об этом деле. Те нарушения, что констатировал судья Вейнман на процессе 1964 г., были признаны Верховным Судом в полном объёме. Также признавалась неправомерность заключения Сэма Шэппарда под стражу и фактическая недоказанность его вины. Такое заключение автоматически превращало Шэппарда-старшего в невиновного человека. Вместе с тем Верховный Суд США констатировал право окружного суда Кайохога вернуться к рассмотрению обвинения Сэма Шэппарда в убийстве своей жены, если "такое обвинение будет против него выдвинуто в пределах разумного времени".

Постановление Верховного Суда США имело длину более 11 тысяч слов, что довольно необычно для документов такого рода (как правило, подобные постановления примерно в три раза короче). Длина документа указывала на хорошую проработанность вопроса судьями. Из 9 членов суда только 1 проголосовал против вынесенного решения.

Как только решение Верховного Суда было обнародовано, судья округа Кайохога, на территории которого расположен Бэй-виллидж, выступил с заявлением для прессы, в котором сообщил о немедленном возбуждении повторного процесса по делу "народ против Сэмюэля Шэппарда". Подобная реакция была предсказуема, ведь оправдание Шэппарда Верховным Судом автоматически означало, что убийство его жены признавалось нераскрытым.

Прокуратура округа вернулась к закрытому было уголовному делу и начала повторное расследование. Во многом оно носило формальный характер и опиралось на документы, собранные прежде, поскольку новых ценных свидетелей обвинение найти не смогло (или не пожелало). Место убийства к осени 1966 г. уже исчезло: Кливленд в условиях бурного экономического роста страны разрастался и богател, а Бэй-виллидж всё более благоустраивался, а потому участок Сэма Шэппарда был продан, и дом, явившийся местом преступления, пошёл под снос.

Прокуратура округа построила новое обвинение против Сэма Шэппарда-старшего не на новых фактах, а на переосмыслении старых. Или, если говорить точнее, на переносе акцентов. Обвинительное заключение, представленное в октябре 1966 г. в окружной суд прокурором округа Корриганом (это однофамилец прежнего адвоката Сэма Шэппарда, не имевший к тому никакого отношения), имело несколько существенных отличий от прежнего. Документ обходил молчание ряд моментов, представлявшихся прежнему обвинению весьма существенными, в частности:

– оставлял открытым вопрос об орудии убийства. Напомним, что с лёгкой руки коронера Гербера в 1954 г. обвинение доказывало, что орудием убийства явился некий медицинский инструмент, извлечённый убийцей из докторского саквояжа. Теперь же никто в прокуратуре не пожелал вспоминать об этом опрометчивом умозаключении. В 1966 г. обвинение считало, что содержимое саквояжа Сэма Шэппарда оказалось вывалено на пол не в целях поиска подходящего орудия убийства, а для имитации ограбления и похищения ампул с наркотиками;

– обвинительное заключение обошло полным молчанием факты адюльтера Сэма Шэппарда, доказанные в 1954 г. Может показаться невероятным, но о Сьюзен Хейс и намерении обвиняемого развестись с женою в этом документе не упомянуто ни разу! А ведь на фактах неверности мужа прокуратура прежде выстраивала всю собственную версию событий! Разумеется, отказ от такого благодатного для фантазий материала, как супружеская неверность, произошёл вовсе не случайно. Прокуратура была в курсе того, что Ли Бейли активно собирал сведения о чете Шэппард среди жителей Бэй-виллидж и сумел-таки отыскать нечто, способное скомпрометировать погибшую. В свете этого открытия симпатии присяжных вполне могли оказаться на стороне обманутого мужа, который убил неверную жену в состоянии аффекта и, отсидев в тюрьме 10 лет, уже искупил свою вину. Что именно узнал Ли Бейли, никто толком не знал, да и сам адвокат, рассказывая об этом в своей книге, изданной в 1971 г., оказался предельно аккуратен в формулировках, но очевидно, что прокуратура весьма серьёзно отнеслась к его розыскам. Поэтому отказ от упоминаний адюльтера представлял собою своеобразный «ход конём» со стороны окружного прокурора (как станет ясно из дальнейшего – хорошо продуманный и отчасти удавшийся);

– обвинение полностью отказалось от "педалирования" темы "саморанения" обвиняемого. На суде 1954 г. из тезиса об отсутствии многочисленных ударов по голове Сэма Шэппарда представитель обвинения пытался сделать вывод об имитации им нападения на себя. Поскольку многочисленные медицинские специалисты в один голос заявили о серьёзности полученных Шэппардом травм, попытка эта оказалась неудачной. На новом судебном процессе обвинение сменило тактику: по новой версии событий ранения Шэппарду причинила… убитая им жена. Чем именно умудрилась так сильно ударить здорового мужчину хрупкая 55-килограммовая беременная женщина – да притом спросонья! да притом по затылку!– обвинение объяснить не смогло. Можно сказать, что этот вопрос окружная прокуратура обошла с ловкостью слона в посудной лавке;

– обвинение не стало утруждать себя детализацией мотивов преступления, ограничившись указанием на "спонтанно возникший семейный конфликт". Видимо, в прокуратуре сочли, что воображение судьи и членов жюри присяжных дорисует необходимые детали… Что это за конфликт? почему возникший и как протекавший? кто был его зачинщиком? не являлся ли обвиняемый защищающейся стороной? – ответы на эти вопросы прокуратура вынесла "за скобки", понимая, что ничего конкретного сказать об этом не сможет. Во всяком случае, основываясь на материалах расследования;

– фактически всё обвинение по «версии 1966 г.» строилось вокруг того факта, что на часах Сэма Шэппарда-старшего, найденных в зелёном мешке за домом, имелась кровь, в то время как на теле самого обвиняемого крови не было. Из этого формального противоречия делался вывод, что Сэм Шэппард предпринял целенаправленные усилия по устранению следов крови убитой им жены со своего тела. Другими словами, он разделся, рефлекторно снял с руки часы, после чего принял душ. При этом он упустил из вида, что свежая кровь на часах засохла, и когда он через час-полтора опустил часы на короткое время в воду (дабы вызвать их остановку), кровь не смылась. Прокуратура считала, что наличие крови на часах однозначно указывает на тот факт, что кровь была и на теле самого Шэппарда. Но раз её не оказалось в 6 часов утра – значит, он её предусмотрительно смыл;

<1...5 6 7 8 >

На страницу:

Перейти

7 из 8