Кафе на вулкане. Культурная жизнь Берлина между двумя войнами

Веймар превратился в синоним ненависти для тех, кто продолжал идентифицировать себя с Германской империей и кайзером, живущим в изгнании. Недовольство противников хорошо объясняла очень популярная в то время карикатура: на ней был изображен Михель – аллегорическая фигура, олицетворяющая собой немецкий народ, – который, поднимая флаг Родины и глядя в сторону горизонта, с удрученным лицом и с горечью произносил: «Золотое прошлое, красное настоящее, черное будущее». Для тех, кто ностальгировал по Империи, красное настоящее, в котором правили хаос и анархия, началось именно в тот момент, когда Шейдеман вышел на балкон Рейхстага. Площадь была заполнена людьми, ликующими от радости, – однако страна была истерзана, разорена, разорвана на части. И, самое страшное, ей недоставало опыта демократии.

В течение первых лет существования Республики одно за другим сменяли друг друга правительства, состоящие из представителей искусственно сформированных коалиций, каждому из которых удалось продержаться всего по несколько месяцев. Это подрывало доверие к системе. Политическая обстановка была нестабильной, ситуация довольно часто накалялась, и жизнь страны проходила на фоне постоянного риска скатывания в регрессию. Это происходило из-за того, что генералы все еще оставались у власти. Теодор Пливье, писатель-анархист, живший в нищете, – его письменный стол представлял собой доску, поддерживаемую с двух сторон пивными кружками, – написал документальный роман о тех послевоенных годах под названием «Кайзер ушел, генералы остались». Ему удалось продать лишь около сотни экземпляров своего произведения, однако название стало ассоциативным описанию того балласта, который с самого начала тянул на дно Веймарскую республику: генералов, верных прусской монархии и не желающих расставаться с прежними, весьма удобными должностями. К тому же, находилось множество военных рангом пониже, подвергшихся влиянию того, что называли «унтер-офицерским духом», – стадной и услужливой ментальности, из-за которой они исполняли любой приказ по стуку каблука.

Во власти оставалось и немало чиновников из старой бюрократии, убежденных, что только сильное государство было способно обеспечить соблюдение правил морали и порядка. Они ненавидели новую Республику, обвиняли ее в растлении нравов, в хаосе, царившем на улицах и в учреждениях. При первой возможности они без тени сомнения устраивали саботаж; хороший пример – полиция, не утруждавшая себя преследованием преступников из крайне правых, и судьи, которые выносили им мягкие приговоры. По отношению к этим судьям вошла в обиход поговорка: «правосудие, слепое на правый глаз».

Кроме того, врагами Республики были многие промышленники и банкиры, которые с тревогой наблюдали за успехами большевиков в России и боялись, что большевизм перекинется и на Германию. Чтобы не допустить подобного развития ситуации, на часть своих доходов они содержали военизированные группы. Опасения по поводу коммунистической революции в Германии имели под собой основания. Ободренные победами жителей Советской России, многие трудящиеся и военные, принадлежащие к Коммунистической партии Германии (КПГ), вновь и вновь выходили на улицы в решимости установить диктатуру пролетариата. Они также не доверяли Республике, которую обвиняли в предательстве идеалов рабочего движения, в продаже буржуазному капиталу и в неоднократном подавлении восстаний трудящихся железной рукой. Больше всех они ненавидели ее президента, социал-демократа Фридриха Эберта, которому не могли простить приказ армии и участникам фрайкоров подавить революционный бунт в январе 1919 года. Подавление всеобщей забастовки, известной как Восстание спартакистов, привело к гибели более пяти тысяч человек, среди которых были основатели КПГ, Роза Люксембург и Карл Либкнехт, убитые добровольческими военными формированиями. Несмотря на то что эти события не привели к падению правительства, они на долгие годы похоронили возможность взаимопонимания между коммунистами и социал-демократами. Еще один «камень на шее» Республики.

Такова была мрачная панорама лета 1922-го: спустя четыре года после окончания Первой мировой войны Германия была на грани гражданской войны. Либеральная пресса опасалась «погружения страны в террор красных и террор белых» – двух сторон, которые ненавидели друг друга, однако имели общего врага: Веймарскую республику. С той разницей, что для красных человеком, воплощавшим собой Республику, был ее президент Фридрих Эберт, в то время как для белых эту роль исполнял даже не Филипп Шейдеман, а министр иностранных дел, несчастный, которому посвящено начало этой истории.

Главной чертой характера Вальтера Ратенау была приверженность долгу. Его отец, еврейский предприниматель Эмиль Ратенау, превратил свою «Всеобщую электрическую компанию» (Allgemeine Elektrizitäts-Gesellschaft, AEG) в крупнейшую в мире фабрику по производству электроэнергетических товаров. После кончины Эмиля в 1915 году президентом консорциума AEG стал его старший сын Вальтер – несмотря на то что своим призванием он считал литературу. Поначалу Ратенау-младший совмещал предпринимательскую деятельность с написанием блестящих эссе на тему культуры и политики: в одном из них даже осмелился выступить с открытой критикой капитализма, ярким представителем которого сам и являлся. Вращаясь в высших кругах берлинского общества и на равных общаясь с сильными мира из политических и экономических сфер, а также пользуясь уважением в интеллектуальных кругах, Вальтер Ратенау был самым настоящим образцом культурного и либерального буржуа. Кроме того, Ратенау, открыто заявлявший о своем патриотизме, представлял собой идеальный образец этнической ассимиляции, – что вызывало особую ненависть ультранационалистов.

Во время войны Ратенау предложил свои услуги правительству, возглавив управление по поставкам сырья для решения критически важных задач преодоления британской блокады. После заключения мира он принял решение уйти в политику, чтобы помочь восстановлению страны. Ратенау приложил руку к созданию Демократической партии Германии – прогрессивного либерального объединения, которое участвовало в различных правительственных коалициях в первые годы существования Республики. Он был экспертом в экономике и превосходно умел вести переговоры. Одной из его первых задач стало сдерживание нарождающейся инфляции; затем Ратенау занялся вопросами репараций по результатам войны. В январе 1922 года канцлер Карл Йозеф Вирт назначил Ратенау министром иностранных дел. Его главной задачей стало сближение с другими державами для вывода Германии из изоляции. В апреле того же года Ратенау подписал Рапалльский договор – соглашение о дружбе и сотрудничестве с Советской Россией. Для него это стало крупным достижением на международной арене.

Первым и последним.

Через несколько дней после подписания Рапалльского договора на одной из сессий Парламента депутат Карл Гельферих обвинил Ратенау в продаже Родины врагу. Гельферих, член реакционной и антисемитской Немецкой национальной народной партии, был одним из главных приверженцев «легенды об ударе ножом в спину», согласно которой капитуляция Германии произошла не вследствие военного поражения – «немецкая армия не знала поражений», – а из-за недостаточного патриотизма, коварства левых партий и саботажа со стороны еврейского интернационала. После нападения Курт Тухольский, самый популярный и уважаемый журналист Германии тех лет, обвинил Гельфериха в том, что он являлся фактическим инициатором этого преступления, превратив министра в идеальную мишень для организации «Консул». Тухольский был близок к истине: Ратенау был евреем, имел левые взгляды, а Гельферх сделал из него предателя из предателей. Эрвин Керн и Герман Фишер совершили убийство и умерли в уверенности, что послужили на благо Родине.

Но вернемся в кафе. Мы оставили там Джона Хёкстера, рисующего за своим привычным столиком. Да, скорее всего, он не пошел на панихиду, потому что Хёкстер теперь не интересовался политикой. В юности это увлечение было больше, но тоже не столь значительным. Как не интересовался он и деньгами: после школы Хёкстер отказался работать на семейную фирму – его отец был богатым еврейским коммерсантом из Ганновера – и уехал в Берлин учиться в Школе искусств и ремесел. Он работал в мастерской художника-импрессиониста Лео фон Кёнига, но через несколько месяцев ушел в поисках иных способов самовыражения. Сотрудничал с журналом Die Aktion, принимал участие в цикле лекций «Неопатетического кабаре» – одного из главных апологетов экспрессионизма в Германии. Нет достоверной информации о том, каким образом и почему, но через несколько недель после того, как он был призван к участию в боях Первой мировой, Хёкстер был уволен из армии. Затем открыл свой собственный журнал, Der Blutige Ernst, что переводилось как «Кровавый Эрнст» или «Кровавая серьезность», – сатирический еженедельник, поставивший целью совершить «авангардную революцию» в мире искусств. Ему удалось опубликовать два номера, однако после он передал бразды правления своему партнеру, историку искусств Карлу Эйнштейну. Затем выпуск и вовсе пришлось прекратить. Хёкстер был не слишком постоянен в своих проектах. Так он стал художником, работающим в кафе, – сначала в «Западном кафе», а после и в «Романском».

Он практически жил в них, время от времени делая свои наброски за привычным мраморным столом. Иногда Хёкстер занимался написанием стихов. В одном из его любимых стихотворений говорилось: «Перед Богом и официантами мы все равны». В газетах он читал только первую полосу, вскользь, и изредка страницы, посвященные культуре. Газеты нужны были ему в основном для того, чтобы рисовать на полях: чаще всего речь шла о портретах клиентов или карикатурах, однако на том экземпляре Berliner Tageblatt от 25 июня 1922 года он, вероятно, набрасывал изображение Оскара Уайльда. Портрет только что заказал редактор Хёкстера, Пауль Штегеман, которому тот понадобился для обложки новой книги («Священник и послушник»), трагической истории о запретной любви между молодым приходским священником и мальчиком-служкой четырнадцати лет. В наши дни мы знаем, что автором был Джон Фрэнсис Блоксам, но в 1920-х годах этот рассказ приписывали Оскару Уайльду.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Камень преткновения (нем.). – Прим. пер.

2

Образ действия; привычный для человека способ выполнения определенной задачи (лат.). – Прим. пер.

3

Креще́ндо или креше́ндо (итал.) – музыкальный термин, обозначающий постепенное увеличение силы звука. – Прим. пер.