Легенда об Эльфийской Погибели

Держа в руках бархатную подушку, к пьедесталу подбежал юный, до ужаса взволнованный оруженосец. На подушке лежало два сверкающих металлом предмета, и один из них принц тут же взял в руки. Усыпанное драгоценными камнями ожерелье выглядело тяжелым и безвкусным, но, безусловно, кричало о богатстве обладателя.

– В знак единения наших семей, – произнес принц и застегнул подарок на шее жены. Ариадна подалась вперед, будто украшение потянуло ее к земле.

– В знак преданности и взаимопомощи, – выдавила она, преподнося ему искусный кинжал.

Завидев рукоятку оружия, толпа замерла: убежден, каждый подумал, что подарком окажется легендарный меч Уинфреда, так много значащий для Греи и ее жителей; к сожалению или к счастью, Ханта не настолько ценили как союзника короны.

– Прошу, вытяните руки, – ласково произнес магистр, будто церемония и вправду трогала его сердце.

На левое запястье каждого из супругов Рагна надел открытый браслет из необычного сплава металлов. Свет переливался на его отполированной поверхности, отбрасывая синие, даже фиолетовые блики, завораживая и влюбляя. Никогда прежде я не видел подобного; в наших краях таких вещей совершенно точно не делали. Склонившись над браслетами, магистр что-то тихо нашептывал, и по залу разлился терпкий запах вербены. Из его ладоней полился теплый свет, запаивая кольца; те сжались, плотно обхватив запястья обладателей.

– Не расплавить пламенем, не разрубить мечом, – торжественно объявил магистр. – Так же как и отныне связывающие вас семейные узы.

– Отныне и навсегда, – добавил Хант.

– Отныне и навсегда, – тихо повторила Ариадна.

Во время бала Минерва не покидала меня ни на миг. Когда я кружился в танце с другой женщиной, ее волосы, будто дуновение ветра, щекотали мне шею, а от ее взгляда по спине бежали мурашки. Она была со мной, даже если нас разделяли десятки метров бального зала; поселилась под кожей ощущением чего-то холодного и захватывающего. Я не мог позволить повториться тому, что случилось на предыдущем балу, но и ей теперь не приходилось завоевывать мое внимание прикосновениями; хватало лишь намерения.

И только взгляды, что я тайком бросал на Ариадну, спасали мою душу; впрочем, и они приносили мало утешения. Она была сломлена; изображать счастье быть женой того, в присутствии кого каждый сантиметр тела полыхает стыдом и гневом, давалось ей непросто, и все же она справлялась, хоть и намеренно не прятала грусть в глазах. Я пробирался к ней через многочисленные руки и пышные подолы, через запахи духов и сладкие речи, пока она терпеливо ждала, принимая лживые поздравления.

– Ваше высочество, – поклонился я. – Прошу, подарите мне танец.

Под одобрительный кивок матери Ариадна выразила свое согласие, молча подав мне руку. По телу прокатилась волна тепла, прогоняя морозные следы, что оставили пальцы Минервы; поразительно, какими разными были главенствующие в их натурах стихии.

Впервые за день я увидел ее улыбку. Хоть я совсем не слышал музыки, танец нес нас, закручивая в водовороте таких же пар; я не видел никого, кроме измученной лисицы. Хотел бы я обратить время вспять и спрятать ее от Ханта, увезти куда-нибудь далеко, за Сапфировый океан, в места, что нам незнакомы и где никому не знакомы мы, но такой силой не обладали даже боги – что уж говорить о никчемном их слуге. Лучики морщинок в уголках ее глаз освещали мой мир, и земля уходила из-под ног.

– Не смотри на меня так, – усмехнулась принцесса. – Не то заработаешь еще один шрам.

– И не пожалею о нем ни секунды.

Мелодия подошла к концу, и тело остановилось само, последовав примеру толпы. Поклонившись в благодарность за оказанную мне честь, я поднял голову; за спиной Ариадны возник еще один серо-оранжевый наряд. Не произнеся ни слова, но всем видом выказав недовольство, принц протянул новоиспеченной супруге руку; не имея права отказать, она приняла приглашение, и поток унес ее, тут же спрятав от моих глаз. Я слукавил: от одного его вида мне стало не по себе. Я не желал, чтобы он принял этот танец как оскорбление; Минерва одарила его смелостью, позволившей противостоять отцу, а значит, его уязвленное самолюбие теперь едва ли можно считать слабым местом – он заткнул эту дыру слепой верой в ее жажду власти. Повелительница Греи появилась из коридора расступившихся перед ней людей; правильно считав ее намерение, я увлек ее в течение кружащейся в танце реки, но продолжал бездумно оглядываться по сторонам; я не мог сосредоточиться. Мысли спутались, а чувства перемешались, не давая разобраться, к какой из принцесс меня тянуло больше – хотел ли я сгореть в пламени или застыть во льду.

– Посмотри на меня, Териат.

Голос Минервы прозвучал тихо, но заставил обернуться. Бледное лицо, с вызовом направленное ко мне, ждало моих слов, будто она знала, что за хаос творился в моей голове.

– Вы прекрасны сегодня, – учтиво произнес я. – Как и всегда.

– Хорошо, что ты можешь смотреть мне в глаза, – улыбнулась она. – Рабы всегда смотрят вверх или вниз, но никогда – перед собой.

Ее поразительная открытость в отношениях и умыслах была выражением не самодовольства, но самоуверенности. Минерва понимала, что сделала рабами всех, кто ее окружал, – безропотные и завороженные, они выполняли все, что им приказывала королева их душ, – но и уважала тех, кому не суждено было стать рабами. Или тех, путь к покорению чьей воли оказался сложнее, чем она ожидала.

– И много ли рабов в рядах наших друзей? – изобразив удивление необычным комплиментом, поинтересовался я.

– За ошибку легче простить раба, нежели друга.

– Так обычно говорят о врагах.

– В обладании рабами нет почета, – пожала плечами она. – Но большой честью было бы иметь столько врагов.

Музыка стихла, и мы застыли; полагалось пригласить на следующий танец того, кто в тот момент так же остановился перед тобой, но, завидев короля Дамиана, старшая принцесса лишь громко фыркнула, крепче сжав мою руку. Оскорбленный островитянин посмотрел на нас исподлобья, так, будто вот-вот вонзит в кого-то из нас давно приготовленный кинжал, но спустя мгновение кивнул и удалился. Прервав наше намерение вновь поплыть по течению музыки, из толпы вынырнула растрепанная копна кудряшек и нетерпеливо дернула принцессу за подол.

– Минерва! – позвала Элоди. – Уступишь мне кавалера?

Лицо девушки, вопреки моим ожиданиям, мгновенно смягчилось. Она улыбнулась, слегка наклонив голову набок, и погладила кузину по голове; прежде я не замечал, что юная госпожа вызывала у нее столь теплые чувства. Улыбка на лице Элоди сияла ярче любого солнца; чистая, очаровательная детская душа, коей она обладала, могла влюбить в себя любого без каких-либо чар. Макушкой она едва доставала до моей груди, и чтобы наш танец не доставлял никому неудобств, левой рукой я поднял девочку и прижал к себе. Заливаясь звонким смехом, одну ладонь она вложила в мою, а вторую положила на плечо. При каждом повороте ее кудри закрывали мне обзор, но спустя столько танцев я смог бы двигаться по залу, даже если погасли бы все свечи до единой. Глаза Элоди сверкали, и она постоянно оглядывалась по сторонам; оказавшись выше многих взрослых, она будто хотела разглядеть зал с новой точки, запомнить все до мельчайших деталей, и счастье переполняло ее существо – я слышал это по тому, как часто билось ее маленькое сердце.

– Мы можем станцевать еще? – взволнованно спросила она, как только гости начали менять партнеров.

– Сколько пожелаете, – искренне улыбнулся я.

Позже госпожа Беатрис извинилась за чрезмерный интерес ее дочери, но извинения я не принял – честно признаться, общение с Элоди доставляло мне больше удовольствия, чем с любым другим придворным. В каждом сердце существовало место, отведенное семье, и юная госпожа лучше всех справлялась с тем, чтобы притупить мою тоску по дому; ее неиссякаемые любопытство и искренность не давали забыть о том, что где-то жили еще три частички моей души – такие же резвые, звонкие и свободные.

Из-за неожиданно нахлынувших чувств я совсем забыл, где нахожусь. Наконец вынырнув из бушующего потока, я прижался к стене; многие из гостей тоже утомились, предпочтя кружению тел в танце звон кубков. В шуме торжества было сложно что-либо разобрать, но как только слух зацепился за звуки ссоры, я обратил к их источнику лицо – и увидел знакомые черты.

Раскрасневшийся, заметно опьяневший капитан королевской гвардии о чем-то горячо спорил с королем Куориана. Его руки то и дело возмущенно взмывали в воздух, словно их обладатель пытался что-то доказать абсолютно безразличному к нему Дамиану; тот будто не слушал, хоть и стоял совсем рядом. Незамедлительно двинувшись в их сторону, чтобы уберечь друга от непоправимой ошибки, я весь обратился в слух.

– Ну что, ты доволен собой, ублюдок?

На мгновение я перестал дышать.

– Думаешь, тебе все позволено?

Я почувствовал, как струйка ледяного пота скатывается по моему лбу. Король по-прежнему не слушал Кидо, обратив взгляд куда-то вдаль, за его спину; я не знал, что поразило меня больше – его хладнокровие или безрассудность капитана. Ускорив шаг и почти перейдя на бег, я спешил усмирить друга, но, ошеломленный, остановился, не дойдя до него пары шагов. Король отошел, и за его спиной я увидел Лэндона, крепко вцепившегося в предплечье Кидо.

– Если ты не заткнешься прямо сейчас, – шипел он сквозь плотно сжатые зубы, – я утащу тебя отсюда силой.

– Давай, – с вызовом кивнул капитан. – Дорога до моих покоев тебе хороша знакома.

Заметив движение плеча советника – да он же сейчас его ударит! – я тут же изменил походку на вялую и качающуюся.

– Капитан Фалхолт! – окликнул я невнятно, широко раскидывая руки.

Схватив с промелькнувшего сбоку подноса кубок, я приветственно поднял его, предлагая разделить со мной тост. Лэндон бросил на меня недоверчивый взгляд, но расслабил руку, и, как только Кидо отвлекся на меня, тут же исчез в толпе. Хмурый, будто осеннее небо, капитан нехотя вылил в рот остатки вина.

– Ты и вправду бесстрашный.

– Я безмозглый, – проворчал он в ответ. – И как я мог подумать, что он на самом деле мне доверился? Я оказался лишь одним из полезных знакомств, что он так усердно заводил.

На мгновение обернувшись к основной массе гостей, я тут же поймал взгляд серо-зеленых глаз.

– Неважно, был ли это случай или расчет, – вздохнул я. – Лишь Богиня знает, к чему приведет та или иная встреча.

Глава 5

Торжество многие покинули лишь глубокой ночью; утром я даже слышал, как кто-то храпит, спрятанный под тканью штор. Хмельной дух не покидал коридоров замка до тех пор, пока гости не начали разъезжаться, однако делали они это не спеша, будто по втайне составленному графику – не больше двух человек за раз. Даже кузины принцесс покинули Грею в сопровождении слуг, а не матери, оставшейся поддержать сестру. За считаные минуты до отъезда я встретил Элоди в укромном месте за лестницей на первом этаже; прежде я замечал, что она прячется там, когда хочет побыть одна.

– Госпожа, – заглянул я к ней. – Ваш экипаж скоро отправляется.

Девочка бросилась прочь, будто не желала со мной говорить. На мгновение я предположил, что, быть может, напугал ее, но все встало на свои места, когда на лестнице показалась рассерженная фигура ее матери. Позже я нашел ее уже на улице и, надев на очаровательные кудри ромашковый венок, пожелал доброго пути. Едва сдерживая слезы, юная госпожа не спускала глаз с беспощадно отдаляющегося замка, пока тот не скрылся из виду.

Собрания в королевской столовой стали столь же частыми, как и прежде, но количество регулярно присутствовавших на них гостей увеличилось как минимум втрое. Я не знал, сколько дней, недель или месяцев знатным гостям позволено оставаться в замке после торжества, и до определенного момента не обсуждал это даже с Кидо; в конце концов, я был точно таким же гостем. Шум за столом не стихал ни на мгновение и с каждым днем становился все более невыносимым; голоса сливались в ужасающую какофонию, не позволяя вычленить из потока речи ни единого слова. Менялось место за столом, вместе с ним – парад лиц напротив, и попытки их запомнить казались бесполезными. От места зависело лишь то, как сложно было наблюдать за теми, чье присутствие и поведение в самом деле меня волновали.

Некоторые из гостей были особенно болтливы. Меня расспрашивали о том, о чем при продумывании моей фальшивой жизни не помыслил бы даже Киан, – например, о том, бывали ли у моей матушки неудачные беременности, или о том, не случалось ли у отца расстройство желудка при виде крови. Я настолько привык врать, что даже не выражал удивления или возмущения, а когда кто-либо указывал на неуместность вопросов, лишь безразлично отмахивался.

– Ваши глаза зелены, словно молодой луг, – отметил сладкоголосый юноша после пристального взгляда длиною в вечность. Он был далеким родственником принца и, подобно Ханту, ничуть не стеснялся влезать в разговор.

– Подобный цвет – не редкость для Сайлетиса, – ответил за меня Рагна.

– Вы тоже из северных краев?

Я заинтересованно повернулся к магистру; его взгляд встретил меня свежестью весеннего луга.

– Был когда-то, – улыбнулся он.

– А как зелены ваши глаза, магистр! Точь-в-точь как у сэра Териата.

– Говорят, изумруды такого цвета есть лишь в одной короне, – не прекращая жевать, бросил герцог Фалкирк. – Очень редкие.

– И в какой же?

Стоило голосу Минервы прозвучать, как все прочие тут же замолкли. Гостей будто окатило волной; до меня долетели лишь капли, и все же я почувствовал, как язык потяжелел и приклеился к нёбу. Герцог продолжал причмокивать, поглощая огромный кусок дичи.

– Они зовут ее «нуду эрда», – не заметив странностей, ответил он. – Или «эрла», не помню. Вроде как ей когда-то владели эльфы в горах.

– Nuru elda, – вновь вмешался магистр. – Эльфийская Погибель.

Безупречное произношение Рагны ввело меня в замешательство, но все же не так, как познания герцога об истории здешних земель. Я слышал о nuru elda лишь дважды, и ни разу – ничего дельного; разговоров об истории этой короны сторонились, будто соприкосновение с ней заставляло душу говорящего черстветь и темнеть. Я не влезал в такие беседы – мне не казалось это важным или интересным, – к тому же ставить мудрость старших под сомнение едва ли виделось мне хорошей идеей.

– Изумруды, цветом походящие на глаза сэра Териата, говорите? – задумчиво протянула Минерва. – Они были бы мне к лицу.

– Как и все прочее, – вкрадчиво прошептал сидящий слева от нее Хант.

Ариадна раздраженно закатила глаза; прежде пытавшийся втереться к ней в доверие муж теперь открыто не сводил глаз с другой принцессы. Минерве это не льстило – так же, как и младшая сестра, она не удостоила его и взглядом в ответ на комплимент, но завороженного мужчину это не расстраивало; столь запретный плод все равно казался сладок.

После приемов в столовой толпа гостей неизменно перетекала в переговорные; шум тогда становился заметно слабее из-за меньшего числа голосов, но темы для разговоров там были острее, а споры – жарче. Я не решался заглянуть за дверь, даже зная, что смогу изобразить праздный интерес или неловкость – скажу, что ошибся дверью; лишь слушал, изредка проходя мимо тронного зала. Я заведомо знал, что первым тяжелые двери откроет Лэндон, и появится он разгневанным и раскрасневшимся; не смыслящие в военных делах представители знатных родов могли лишь трясти мешками с золотом, напоминая о необходимости отстаивать их интересы в предстоящей битве, однако одновременно угодить десяткам лордов едва ли казалось советнику возможным. Капитан королевской гвардии, как и его друг-странник в моем лице, не были желанными гостями на советах – в их распоряжении не было достаточных средств и влияния. Как не было и ясного понимания, к какой войне готовились все вокруг.

Я стал чаще появляться на глазах у магистра и изредка помогал ему на тренировочном поле, полном неумелых юнцов. Изображая из себя хоть и неопытного, но старательного бойца, я становился для мальчиков партнером по битве, коим колдун для них быть не хотел; хоть его тело и было молодо и прекрасно, он упорно списывал нежелание драться на возраст души. Кидо на поле не появлялся; Рагна одним своим видом выводил его из себя настолько, что, окажись они рядом с оружием в руках, беда в замок пришла бы мгновенно – и любой догадается, кто из упрямцев пал бы в бою.

Я продолжал делать вид, что нахожусь в прекрасном расположении духа и полностью поддерживаю неизвестные мне планы королевства и никому не принадлежащей короны. После свадебного торжества Ровена перестала покидать покои; горе по мужу – я надеялся, что именно оно, – вновь подкосило ее, приковав к постели. Госпожа Беатрис покидала сестру, лишь чтобы наведаться к лекарю за новой порцией успокоительного эликсира. Говорили, по ночам королева истошно кричала, но Беатрис утверждала, что это не более чем грязные сплетни, а Ровене нужно лишь отдохнуть – и она вскоре придет в себя.

Минерва взяла на себя все обязанности королевы, и никто в Грее будто бы не мог и мечтать об ином исходе. В последние дни она стала чуть серьезнее: казалось, к ней пришло осознание, что власть бывает тяжелой ношей. Иногда она поручала Лэндону принимать решения за нее и скрывалась в пыльной темноте библиотеки, не выходя оттуда до глубокой ночи.

В один из вечеров я посмел к ней присоединиться.

Больше таких смельчаков не находилось, а потому наследница королевства, ничуть не скрываясь, пользовалась магией. Свечи парили в воздухе над левым плечом девушки, создавая идеальный для чтения свет, а страницы перелистывались дуновением ветра. Услышав мои шаги, принцесса вздрогнула, а вместе с ней – и все заколдованные ею предметы; капля воска упала прямо на открытую страницу книги.

Природа сил Минервы давно не давала мне покоя. В роду династии Уондермир обладать подобными способностями могла лишь Таэнья, однако никаких свидетельств тому не было; к тому же было бы странно, если бы они проявились лишь в дитя Эвеарда спустя столько лет. Вполне вероятно, ее мать не была служанкой или простолюдинкой, коей ее часто клеймили в слухах о блудливом короле. Быть может, затем принцесса и привезла Рагну из далеких земель – чтобы помочь ей в раскрытии этой тайны.

– Вы позволите, ваше высочество?

Встав напротив, я заглянул ей в глаза; отныне я намеревался всегда смотреть лишь в них. Соседнее кресло пустовало, и принцесса гостеприимно указала на него рукой.

– Не хотите сначала выбрать книгу?

– Я надеялся, вы расскажете, о чем говорится в вашей.

Минерва удивленно вскинула брови, но затем улыбнулась и одобрительно кивнула; она обожала демонстрировать свое превосходство над подданными, но при этом ей нравилось общаться с кем-то на равных – когда смысл заключался в соревновании умов, а не в битве за ее внимание.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.