bannerbanner
Хроники Ламмеры: Прах
Хроники Ламмеры: Прах

Полная версия

Хроники Ламмеры: Прах

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2023
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 2

Прошло несколько месяцев с тех пор, как Эксодий заслужил собственную шпагу и право наследования престола. Всё это время он проводил в тренировках по фехтованию и верховой езде, впитывая от учителей знания о стратегии и военном деле. Но в один день по пути в тренировочное поле, в окрестностях дворца, Эксодий наткнулся на действо, что чуть не вывело его из себя.


 Он остановился у лавки с цветами, вокруг которой стояли клумбы с желтыми сэнниками. Именно оттуда он увидел на противоположной части улицы солдата из Лакшата, который требовал у кузнеца плату сверх нормы, угрожая и оправдываясь подозрением, что он куёт оружие, что хочет использовать против их клана. Эксодий уж собирался достать шпагу из ножен, и только успел он схватиться за рукоятку, как к ремесленнику подбежала девушка с алыми волосами и, озабоченная проблемой, спросила, что происходит. Эксодий наблюдал за ошарашенным солдатом, что не ожидал поддержки кузнецу и старался всячески избежать огласки. Эта девушка была единственным человеком с бледной кожей, но для вашака она была недостаточно красноватой. Эксодий не мог понять, какой она расы, но её взволнованное лицо и честная речь вкупе со знанием законов сумели убедить солдата отстать от кузнеца и даже не взять с него дани. Когда Эксодий опомнился, всё уже закончилось и никто не пострадал, а удивительная девушка пропала так же резко, как и появилась.


Не прошло и недели после той встречи с девушкой-вашаком как жизнь посягнула отобрать у Эксодия второго родителя. Падучая болезнь накинулась на Гидеона, и тот не мог встать с кровати и временами бился в припадках, пока глаза наливались кровью, а всё та же алая жидкость чуть было не разрывала вены от притока, и те надувались на лбу и огромных руках, что испускали пот крупными каплями. Эксодий поднял всех лекарей королевства, чтобы спасти отца и поставить его на ноги, но все методы были безуспешны. И в один день, когда взволнованный и отчаявшийся Эксодий старался просто быть рядом в последние дни жизни отца и молиться Богу земли в надежде, что хотя бы высшие силы смогут спасти его, некогда могучий Гидеон Айтилла медленно отправлялся в мир иной и, глядя глазами полными крови в заплаканное лицо Эксодия, сказал ему хриплым слабым голосом:

– Ты – моя единственная надежда, Эксодий. Когда меня не станет, ты должен следить за братьями, а пока тебе не исполнится 18 колец, назначь от моего имени регентом члена совета магистратуры. Это всё, чего я не успел сделать, сын мой. У меня было так мало времени, и всё подчистую я потратил на страх, Эксодий, на страх… Твоя мать умирала с улыбкой; я убил множество людей, но мне страшно умирать в муках, прошу, Эксодий, убей меня! – из последних сил сказал Гидеон, давясь кровью на глазах у всех лекарей и прислуги, что не на шутку испугались этих слов так же, как и сам Эксодий.


– Что ты такое говоришь, отец?! Ты будешь жить! – еле сдерживая слёзы выкрикнул Эксодий, но Гидеон был непоколебим и одержим ужасной болью, что не думала прекратить муки.


– Прояви надо мной милосердие, Эксодий, вонзи мне в сердце шпагу, которой я тебя и одарил! Лекари будут тебе свидетелями: ты – не убийца! Только прекрати мои муки, мне стало больно и страшно жить, так заверши мои страдания!

Как лекари не старались поддерживать жизнь Гидеона, всё сводилось лишь к продолжению мук, а в их головах крепко держалась мысль, рождённая отчаянием: "Смерть – лучший выход сейчас." Эксодий смотрел на отца и ладонью прикрывал глаза, из которых катились слёзы, ибо в голове от вида больного Гидеона всплывали воспоминания последних минут жизни Рьяны, что погибла у него на глазах. Эксодий не мог смириться с тем, что жизнь отбирает у него ещё одного дорогого человека, но ничего… Ничего уже не поделаешь. Эксодия бесило бездействие и беспомощность, в один момент критическое мышление и трезвый взгляд на суровые обстоятельства взяли верх, и юноша взялся за шпагу. Лекари отвернулись, и слёзы сами вытекали из глаз, а Эксодий, рыдая над отцом, вонзил ему шпагу в сердце. Мучения Гидеона Айтилла и его сердце остановились, а за ними последовал истошный крик сына на смертном одре, от которого сердца лекарей в страхе и морозной горечи задрожали. А страницы этого эпизода в дневнике окажутся в пятнах слёз автора, что в юношестве потерял родителей.


На следующий день Гидеону устроили похороны, на которые пришли разделить горечь Эксодия и нести вместе с ним траур абсолютно все знатные лорды королевства, но Гвалы и Алмакира не было здесь, под дождём и в могильной тишине. Короля поместили в дубовый гроб со шпагой, что служила ему продолжением руки в борьбе и спасала жизнь так часто, что присутствующие бароны считали оружие Гидеона лучшим другом. Хороших правителей в Зикамере хоронили обычно со скипетром, кого-то с мантией, но по-настоящему могучих правителей в Ламмере, стране вооруженных конфликтов и заговоров – предавали земле с оружием, что буквально прорезало дорогу к процветанию. Эксодий в черном камзоле читал вслух эпитафию4, после чего гроб опустили в яму:


"Захоронен тот, кто властвовал и мудро правил.


Выколи очи мои, коль я не прав.


Он жаждал жить, желал долгой жизни и нам,


Однако Бог земли прибрал его к рукам."


"Голос его был спокоен и ровен, ничего не выдавало в нём вчерашнее горе, только светящаяся гордость струилась из уст. А в небе молнии сверкали особенно часто." – так писал неизвестный кольцеписец об Эксодие.


 И хоть волнения Эксодия прошли после прощания с отцом, после похоронной процессии к нему в комнату явился Дахий – худощавый и слабый физически младший брат – с печальным взглядом, не поднимая головы и потирая свои руки, он наконец скажет то, что хотел:

– Эксодий! Я пришёл на похороны, но… – брат не стал дожидаться слов Дахия и задал вопрос на опережение.


– Ты знаешь, почему Гвала и Алмакир не пришли? Это важный день… Последний раз мы могли видеть отца, разве он не любил всех нас одинаково? Ты явился, но почему они…


– Это я и хотел тебе рассказать! Прямо сейчас они празднуют смерть нашего отца! – эти слова выбили Эксодия из колеи и не дали собраться с мыслями. Он ожидал какого угодно ответа, считая, что братьям просто не хватило времени или другие обстоятельства не дали им прийти вовремя.


– Ч-что ты сказал? – Нахмурившись и потряся головой, полушёпотом спросил он.


– Как только они узнали о смерти отца, отправились в кабак праздновать его кончину. Скоро наступит деление наследства, ты представляешь, сколько они получат золота?

Эксодий уже не слышал Дахия, догадавшись о причине праздника. Они продали отца, повесили на него ценник. В голове мелькали воспоминания о том, скольким он был готов пожертвовать ради жизни Гидеона, но они… Они… "Они поплатятся." – именно с этой мыслью Эксодий достал шпагу и в ливень двинулся в кабак, пока перепуганный Дахий отговаривал его пускать кровь.


 Двери кабака были резко выбиты ногой, а из улицы в помещение вошёл мощный грохот молнии и Эксодий, что, не роняя слов, ринулся к столу, за которым сидели шокированные Гвала и Алмакир, и невероятно быстрым взмахом руки разрубил шпагой мебель надвое, едва ли не задев братьев. Толпа в страхе завопила и разбежалась по углам, а зеваки собирались вокруг буйного сына, чтобы узнать, что происходит. Гвала и Алмакир разозлились и потребовали объяснений, на что Эксодий ответил, крепко держа шпагу наготове:

– Сколько, по-вашему, стоит жизнь нашего отца?!


– Чего ты несешь, урод?!


– Я уже смирился с тем, что вы не дорожите кровными узами, но радоваться смерти родного отца и делить его имущество, со счастливым лицом распивая эль?! Вы переходите все границы! – взывая к законам, собрался Эксодий поумерить пыл, надеясь не доставать шпагу и всё решить мирно, как та девушка-вашак. И хоть Алмакир, завидев острую как бритва шпагу, был готов согласиться мирно разойтись и обойтись без погрома и расправ, Гвала был непреклонен.


– Я не собираюсь потакать твоим бабьим чувствам и рыдать за каждого умершего! Гидеон умер, и теперь ЕГО золото МОЁ, ясно тебе, пидорас?! МОЁ! И я лучше сдохну, чем буду твоей собакой, как никчёмный Дахий!

Гвала бросил всю желчь и грязь, что скопилась в нём за всю жизнь, и та разъедала Эксодия, сводила его с ума и не давала здраво мыслить. Рука так и жаждала потянуться за шпагой и отсечь брату голову, но в один момент Эксодий смог взять себя в руки, и, искрящимися глазами сверля очи Гвалы, он схватил его за ворот грязной рубахи и гневно прошипел: "Мы же дети одних родителей, так почему ты так поступаешь с ними?!" На что Гвала лишь окинул презренный взгляд и сказал: "Я не одарю тебя ответом, плаксивая сука." Эксодий схватился за шпагу и чуть было не заколол ею брата, но Дахий успел зажать его руку и оттолкнуть братьев друг от друга. Гвала лежал на земле до смерти перепуганный, ибо не останови Дахий Эксодия, то был уже не жилец с проколотым брюхом. Алмакир, решив воспользоваться ситуацией, уставил указательный палец в сторону Эксодия и сказал во всеуслышание: "Эксодий настолько агрессивен, что может заколоть родного брата! Он мне не король, а кровожадный убийца! Ему нельзя держать в руках шпагу, и этот человек будет управлять королевством и нашими жизнями?! Задумайтесь, под чьим именем нам нужно будет жить!" Однако сам Эксодий, от начала и до конца прослушав его речи, просто молча ушёл восвояси, а Дахий остался помогать прибраться, пока капли дождя капали на пол через открытую дверь в грозу, куда вошёл будущий король.


Глава 4 "Каждый сам себе судья"

Прошло уже одно кольцо со смерти отца, а регент, назначенный Эксодием от лица Гидеона, стабильно вел государственные дела и обучал героя нашей истории политике для скорого наследования престола. Всё это время Эксодия не покидали мысли о словах матери, но вопросов со временем становилось больше, чем ответов. И в этом возрасте, полном непонимания и грядущих больших обязанностей, Эксодий сталкивается с проблемой, что обнадёжит его и заставит на время поверить в сплоченность того, что осталось от семьи.


 Шелест осенней листвы проникал сквозь окна, а ветра доносили дары осени сезоном сбора ягод и пшена, отчего по улицам проходил хлебный фестиваль, и в дома заходил запах булок, что совсем недавно достали из тёплой печи. Это событие заставило Эксодия задуматься о том, что нужно человеку, записывая об этом дне спустя десяток колец в свой дневник:

"Каждую осень в королевстве проходил хлебный фестиваль. Наши люди радовались хорошему урожаю и делились этой радостью, выпекая хлеб. Знатные лорды, которым каждый день подавались роскошные яства, фаршированные утки и целые корзины разнообразных фруктов, с огромным удовольствием скупали у простого люда лепешки и булки. Это мне напомнило, как в детстве я возжелал сделать королевство ещё больше и ещё сильнее, несмотря ни на что. Но как только я стал заниматься обязанностями короля, понял, что рвать и метать за высшую цену – себе дороже. Ступать за золотом нужно осторожно и держать свой мешок с серебром так же крепко – если не крепче – как намерение идти вперед. Как и знать на фестивалях, что стремились к благополучию своих домов, комфорту и роскошной пище, но всё ещё радовалась и делилась радостью вкусить простой кусок хлеба."

В этот замечательный день Эксодию пришла в голову идея сплотить семью, чтобы с лёгкостью вести государственные дела и избавиться от разлада среди своих братьев.


 Выйдя в центр кланового дома, Эксодий прикупил в лавке у крестьянина корзину свежих булок. Из-за запаха еле сдерживаясь, чтобы не съесть всё по пути, он отправился в кабак "Толстая Кружка", где привык видеть своих братьев. Сегодня собралось намного больше людей, чем обычно, а в толпах веселых пьянчуг Эксодий пытался опознать своих братьев, но всё было тщетно. Там – плотник со своими друзьями, тут – новоиспеченный вассал отпивает свою новую должность в окружении красивых и не очень девушек; и все они веселы! Но Эксодия смутил один стол, вокруг которого не было никого, а сидел за ним подросток со знакомыми чертами лица, но кривила их досада и мрак. Только когда Эксодий с любопытства подошёл к столику поближе, тот узнал в этом размазанном, плавающем в круговороте тревоги, страха и пьянства лице, родного брата, Гвалу Айтилла. Эксодий аккуратно положил ему руку на плечо и спросил: "Что случилось?" На что Гвала, чуть ли не всхлипывая, схватил жалобно Эксодия за рукав камзола и сказал:

– Эксодий, брат, прости нас, глупых людей за всё!


– Что с тобой? Где Алмакир?! – в шоке раскрыв шире глаза, пытался понять ситуацию Эксодий.


– Алмакиру не видать головы на плечах, если ты не поможешь! Он защищался! Он… Он… – не мог уже нормально связать пару слов Гвала в состоянии сильного пьянства и страха, что сильно разозлило Эксодия.


– Говори внятно! От начала и до конца: что случилось с Алмакиром? Говори!


– Недавно он сцепился с графом Гуаму и избил его. Он это делал не со зла! Но сейчас Алмакир в узилище, и скоро над ним будет суд. Если он его проиграет, то… То… – не мог продолжить Гвала, представляя, что не станет больше брата рядом с ним. – Ему очень жаль, Эксодий. Он не хотел причинять ему вреда. Если ты ему поможешь, он исправится, обязательно!


Эксодий не стал как-либо мешкать и, ухватившись за кончик надежды, принялся изо всех сил взбираться к процветанию и гармонии в семье. Он понимал, что это может быть последним шансом наладить отношения с близкими и не ударить в грязь лицом перед покойным отцом, которому пообещал следить за братьями.


 Эксодий поднял на уши всех знатных лордов, что могли вступиться, дать ложные показания и правдами и неправдами, так или иначе, оправдать преступника Алмакира Айтилла на суде. Вся столица ходила ходуном: одни графы с энтузиазмом вставали на сторону Эксодия, надеясь заблистать перед следующим королем или из уважения к предыдущему; другие окутали себя дымкой сомнения, и те были ведомы чувством справедливости, решаясь провести собственное расследование и вставая стеной за жертву происшествия, в жажде воспользоваться незримой рукой закона и отсечь ложь или же убить неприятного им человека, не марая при этом кровью свои рукава. А графини распространяли слухи по королевству через своих слуг и семью настолько, что знатные лорды из других городов с трепетом и тревогой отправились в столицу Айтилла, дабы воочию следить за развитием событий дела о нападении брата будущего короля на графа Гуаму. И чем больше откладывали день суда над Алмакиром, тем больше росли волнения среди народа, что начал сомневаться в мотивах Эксодия. Никто не мог понять, с чего вдруг он так рьяно защищает права того, кого несколько раз чуть было не убил в гневе? И хоть вначале позитивные мысли о том, что Эксодий защищает права даже тех, кого ненавидит, в народе обнадеживали и давали нашему герою ореол чести и справедливости, со временем уходили на замену сомнениям и слухам о заговоре. Никто уже не доверял ни Эксодию, ни Алмакиру, ни даже пострадавшему графу. И вот, когда поиски людей и личные разговоры Эксодия с судьями и свидетелями продлились слишком долго, пришло время покончить с подготовкой и начать было сражение лоб в лоб.

И хоть записи о судебной процессии и какие-либо намеки на её существование были стёрты со страниц истории самим Алмакиром, Эксодий мельком описал в дневнике часть этого злополучного дня, что происходила в зале суда:

"Всё было подстроено с самого начала, оставалось только убедить присяжных в том, что перед ними не разыгрывают спектакль, а судьи не читают свои реплики, а говорят то, что хотят. Это было убогим зрелищем, полным лжи и несправедливости в месте, котором люди за этой самой справедливостью приходят. Я видел воочию лица подкупленных свидетелей, которые они прятали за маской благородного гражданина. Они бросались красивыми речами о том, как любят законы этих земель и клялись на коленях говорить только правду и ничего более. Они делали всё! Шли на любую жертву ради пары тысяч золотых. Столько стоила их верность законам, что строил мой предок. Столько стоила их честь, но я был главный лжец в этом спектакле ради защиты родни. Никогда не смогу забыть чувство волнения и страха, будто надо мной вот-вот рухнет потолок, что я так кропотливо строил. После того как судья поднял мизинец левой руки и показал золотой перстень

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Булла (в королевстве Айтилла) – символ власти, выдаваемый советом магистратуры, который носят правители кланового дома Айтилла. Выполнен он в виде миниатюрного письма с печатью из красного воска и является альтернативой скипетрам и венкам, однако в Айтилла короли носят и буллу, и корону.

2

Ндан – более агрессивная версия оскорбления "хвастун" и более непристойная, корень: "нда" (гордость).

3

Ител – более сильная форма оскорбления "идиот" и прилагательное от корня "итл" (глупость).

4

Эпитафия – стихотворение, высеченное на надгробии в честь умершего. Располагается над датой смерти или между ней и портретом погибшего.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
2 из 2