Происшествие в 15:45

Татьяна Пуляева

Происшествие в 15:45

Рассказ о невероятном образе жизни маленького человечка в сером костюме

(пародия на рассказы А.Кристи)

Эти события происходили чуть менее ста лет назад, к счастью, не в нашей стране, с одним небольшого роста человеком, который носил серый костюм, трость,  шляпу и маленькие усы. Звали его Эндрю П. (имя и фамилия изменены).

Эндрю П., наверное, когда-то был  милым хорошим мальчиком… А впрочем, о его детстве  ничего не известно, так  же, как ничего не известно о его молодости. Остается только догадываться, куда подевались все его родственники и были ли они вообще:  троюродный брат, тётушка, бабушка или хотя бы родители – словом, хоть кто-нибудь, кто мог  бы подтвердить, что все эти невероятные события стали происходить с ним с тех пор, как ему исполнилось лет сорок, а в десять лет или пятнадцать или в двадцать пять он   жил как все обычные люди. Нет, он предстаёт перед нами безработным человеком средних лет, слегка полноватым, с маленькими черными глазками и черными усиками, бог весть знает, на какие доходы живущий, однако выплачивающий с них   жалованье своему секретарю (парню, целый день читающему за столом газету и отвечающему на телефонные звонки) и экономке, в обязанности которой входит приносить ему на подносе телеграммы  жуткого содержания и вечерний чай.

Едва Эндрю П. просыпался, умывался и успевал позавтракать, как тут же звонил телефон, и ему сообщали, что с кем-то произошло несчастье, чаще всего грабеж или убийство. Если Эндрю П. отказывался подходить к телефону, в дверь его квартиры настойчиво стучали дверным молотком и через несколько секунд экономка, с невозмутимым выражением лица, приносила поднос, на котором было письмо или телеграмма, извещавшая о трагическом событии. Если за окном было дождливое утро, телефон не звонил, и в дверь не стучали, секретарь Астингс  (имя изменено) тут  же открывал газету и вслух прочитывал заметку о каком-нибудь преступлении. Наверное, это всё не слишком бы волновало Эндрю, если бы не то обстоятельство, что несчастья, как правило, происходили с теми людьми, которых он знал.

Другой бы человек на месте Эндрю отчаялся, заперся бы в комнате, уволил секретаря, экономку, отключил телефон, залез бы в кровать, накрыл голову одеялом и не высовывал бы из-под него носа, несмотря на все уговоры психотерапевтов. Но Эндрю П. смирился со своей судьбой, вел активный образ жизни и даже был весел.

Эндрю П. почему-то всегда ходил в гости к людям, которые, после его ухода, хотели расправиться друг с другом самым кровожадным способом. Они радушно встречали Эндрю П., провожали его в гостиную, усаживали в кресло, а затем начинали танцевать, веселиться или, на худой конец, играть в бридж. После того, как Эндрю, устав от вечеринки, удалялся, все разбредались по своим спальням и, умывшись и переодевшись в пижамы, вдруг набрасывались друг на друга с холодным или огнестрельным оружием, или с какой-нибудь отравой. Это происходило из-за бус или какой-нибудь брошки, или нескольких ассигнаций, как объяснял потом Эндрю дамам в вечерних платьях и мужчинам в смокингах. Так кто-нибудь стоит в смокинге, ест пирожное с самым невинным видом и запивает его теплым молоком с мёдом, как вдруг Эндрю, более часа о чем-то рассуждающий, вдруг устремляет на него недобрый взгляд и спокойно так говорит: "Вы совершили это преступление. В тот вечер, зайдя в спальню и надев пижаму…"  Пирожное падает на ковер, молоко проливается, страшная сцена, но правосудие должно свершиться.

Если Эндрю П. не приглашали в гости, он не расстраивался, а выходил гулять и обязательно встречал кого-нибудь из знакомых, кто не  успел спрятаться, здоровался с ним и обменивался несколькими фразами. Знакомого Эндрю П. потом долго терзали недобрые предчувствия, которые очень часто были небезосновательны.

Однажды Эндрю П. отправился к дантисту. Едва взглянув на врача, Эндрю вдруг подумал, что с тем обязательно должно случиться что-то нехорошее. Дантист нервничал. Выйдя из кабинета врача с запломбированными зубами, Эндрю П. в прекрасном настроении отправился домой, бурча себе под нос детскую считалку, а бедняга дантист был обречен. Более того, еще несколько недель после посещения врача, таинственным образом исчезали люди, с которыми Эндрю П. сидел в очереди. Он буквально сбился с ног, навещая каждого из них и спрашивая, что мол, происходит, те лишь печально улыбались в ответ и пускались в воспоминания.

Судьба щадила только трех человек из окружения Эндрю П.: его секретаря Астингса, экономку и инспектора полиции.

–Но ведь должен  он когда-нибудь остановиться? – возмутился как-то инспектор, прогуливаясь с Астингсом по улице. – И почему все несчастья с его знакомыми происходят именно на вверенном мне участке?

–Не скажите. Как-то раз он отправился в путешествие по Нилу. Нил – это ведь не ваш участок?

–Нет.

–Я не думал, что там что-нибудь произойдет. Все-таки, как-никак отпуск. Эндрю прогуливался по палубе, долго смотрел на воду, но крокодилы не всплывали, должно быть зарылись в ил. Ничто не предвещало трагедии, как вдруг…

–Не продолжайте! Скажите, вам не надоела такая  жизнь?

Губы Астингса вдруг задрожали, он отвернулся и достал белый носовой платок.

– Я всегда  хотел уехать в деревню, завести семью, семеро ребятишек. Но кто знает, что ждет меня в будущем. Пока я слушаю обо всех этих грабежах и убийствах, я в относительной безопасности.

–Вы мужественный человек!

–А если я уволюсь, и со мной произойдет несчастный случай?  – вдруг спросил Астингс  и схватил инспектора за локоть. – Вдруг он будет его расследовать?

–А если что-нибудь произойдет со мной, когда я выйду в отставку? – побледнел инспектор.

Они вдруг отшатнулись друг от друга, и Астингс быстрым шагом направился к мрачному дому неподалеку. Подходя к нему, он взглянул на одно из окон: ему показалось, что за занавеску быстро спряталась чья-то фигура. Вот уже неделю со знакомыми Эндрю не происходило никакого несчастья. Астингс осторожно перешел дорогу и вошел в дом.

–А-а, вот и вы, Астингс! – радостно воскликнул Эндрю П., едва тот переступил порог кабинета.  – Надеюсь, вы еще не пили чай? Представьте себе, только что стало известно, что с булочником, торгующим неподалеку от нашего дома, произошел странный случай. Как раз сегодня утром, прогуливаясь и дыша свежим воздухом для своих серых клеточек, я поздоровался с ним и купил несколько булочек  к чаю.

Астингс  устало опустился в кресло.

– Что с ним произошло?

– Его покусали пчелы.

– В ноябре? Как это могло произойти?

– Это нам и предстоит узнать, дорогой Астингс. После чая мы с вами этим и займемся.

Роковая встреча

(пародия на роман Ш. Бронте «Джейн Эйр»)

С детства я была несчастна, мне прямо-таки не везло. Я осталась сиротой еще ребёнком, и в доме тётушки Рид, у которой мне пришлось жить, меня все обижали. Эта мегера поместила меня в школу для сирот, Ловуд. В школе всегда было холодно, нас плохо кормили, мы часто ходили в церковь и постоянно что-то зубрили. В одну из эпидемий несколько учениц погибло.

Мне удалось выжить, я выросла и в восемнадцать лет работала в школе учительницей. Я хорошо умела рисовать, играть на фортепиано и говорить по-французски. Вскоре мне надоел Ловуд, и я дала объявление в газете, что ищу место гувернантки. Меня пригласили работать в Торнфильд-холл. Это было большое поместье с домом, похожим на замок. Меня встретила миссис Фэйрфакс – добродушная милая старушка. Она не стала спрашивать меня, какую последнюю книжку я прочитала, собираюсь ли в ближайший год выйти замуж и стать матерью, почему я покинула Ловуд, проработав там менее десяти лет, а просто напоила меня чаем с булочками. Мне отвели просторную комнату и познакомили с моей воспитанницей Адель. Чему я буду её учить, никого не интересовало.

Миссис Фэйрфакс на мои вопросы о Торнфильд-холле сказала, что никогда в этом поместье не жили привидения, хотя все Рочестеры обладали буйным нравом, и можно было бы надеяться на то, что и после смерти они не угомоняться, а внесут хоть какое-то разнообразие в скучную жизнь обитателей поместья. Какая однообразная жизнь там была! А мне так хотелось интересной деятельности, ведь Адель была обычным ребёнком, без выдающихся способностей и жутких пороков, так что воспитывать её не составляло никакого труда и интереса. Единственным моим развлечением было гулять по крыше дома и смотреть на расстилающийся вокруг пейзаж.

Но, наконец, небо сжалилось надо мною и послало мне знакомство с удивительным человеком. Усадьба принадлежала таинственному мистеру Рочестеру. Мы познакомились банально: однажды поздно вечером, когда я пробиралась через сугробы на почту, чтобы отправить письмо, его лошадь чуть не затоптала меня копытами, а сам мистер Рочестер – прекрасный наездник с отличным зрением – вылетел из седла и повредил ногу. Тем же вечером у камина нам удалось поговорить. Мистер Рочестер в полумраке комнаты казался очень красивым. Очень красивым. Красивым и властным. Я сразу сказала, что не считаю его красивым и подчиняться ему не намерена. Он тут же заинтересовался мною и сказал, что я плохо играю на пианино, рисую так себе и совсем не знаю жизни. Забыла сказать, Адель, я так поняла, была его незаконнорожденной дочерью (правда, все называли её почему-то его «воспитанницей», одно правильно подобранное слово – и мужчина из равнодушного отца превращается в заботливого покровителя), он привёз Адель из Парижа, когда мать девочки умерла. Мистер Рочестер позже в саду сказал мне, что мать девочки была легкомысленной особой, и он понятия не имеет, кто отец. В общем, я могла представить мистера Рочестера и в образе злодея, клеветавшего на погибшую женщину, и в образе рыцаря, воспитывающего чужого ребёнка, это мистер Рочестер оставил на моё усмотрение. Я решила, что он почти рыцарь, доспехи не очень-то сияют, но, может быть, он перевоспитается. Ребёнком он совсем не занимался, если не считать покупки для девочки платьев и кукол. Дарил он платья и куклы с такой кислой миной, что даже мне, постороннему человеку, становилось за него стыдно. Кроме того он не раз говорил, что девочку поместит в приют, а меня выгонит с работы, если решит привести в дом миссис Рочестер. Зачем миссис Рочестер чужой ребёнок? Пусть девочка ест хлеб с сыром и твердит молитвы в каком-нибудь учебном заведении, пока её отец будет весело проматывать своё состояние с очередной женщиной.

Мы с мистером Рочестером часто встречались в гостиной, в холле, в саду. Он, то язвил и грубил мне, то называл маленьким эльфом, способным околдовать его кобылу. В общем, отпускал странные комплименты, я его плохо понимала и, может быть, поэтому он мне казался очень таинственным, ну просто дьяволом из романов. К нему стали приезжать гости, среди которых была прекрасная мисс Бланш Ингрэм, с которой он так безбожно флиртовал, что все в доме были уверены, что он уже обязан на ней жениться. Я пила чай, слушая сплетни, и заедала слёзы поджаренным хлебом. Мистеру Рочестеру доставляло особую радость видеть меня среди богатых гостей: я тихо сидела в углу гостиной в своем перештопанном платье и молчала в ответ на насмешки разряженных соседей мистера Рочестера. В общем, вскоре я поняла, что по уши влюблена в этого сильного и властного человека.

Наконец, он сделал мне предложение, и мы пошли в церковь. В церкви оказалось, что мистер Рочестер женат.

– Да как ты мог, – подумала я, страдальчески на него глядя.

– Я женат формально, Джейн!

– Как это формально? Вы живёте в одном доме.

– Джейн, Джейн, счастье моё! Верь мне! Моя жена… безнадёжно больна, я не могу её бросить.

– Чем это она больна?

– Она… она… она сумасшедшая. Кидается на всех с криком и перестала расчёсываться и умываться.

– Да ты ведь запер её на чердаке, приставил к ней всегда пьяную служанку и даже не даёшь своей жене выйти подышать свежим воздухом вот уже несколько лет!

– Ну как же, как же я её выпущу дышать свежим воздухом! – вспылил мистер Рочестер. – Ведь тогда все узнают, что я женат! На сумасшедшей! Что скажут люди! – он схватил меня в объятия и стал покрывать поцелуями моё лицо: – Джейн, любимая! Мы уедем, я подарю тебе весь мир! Всё, что ты захочешь, Джейн! Я столько страдал, ведя пустую праздную жизнь с женщинами легкого поведения в Париже, Венеции, Вене. Меня не надо осуждать, ведь я аристократ и женат на сумасшедшей. Я хочу теперь вести праздную жизнь с тобой, с честной нравственной девушкой! Радость моя, счастье моё, посмотри на меня, любовь моя, ты мне веришь? Тебе так важно замужество? Мнение света? Эта пустая формальность?

Что-то стало подсказывать мне, что он меня запутывает. Я попыталась высвободиться из объятий и посмотрела в окно, нужно было отвлечься от поцелуев и поразмыслить. Как это пустая формальность? Мы живем в девятнадцатом веке, у меня нет денег, жилья, у меня только одно серое платье, привезенное мною из Ловуда, что я буду делать с ребёнком на руках, если мистер Рочестер влюбится ещё в кого-нибудь? Я вспомнила про Адель: один ребёнок – кандидат для поездки в приют – у него уже есть, неизвестно, что будет с другим, если мать малыша так же, как и француженка, легкомысленно умрёт незамужней и без денег. Моё имя точно так же можно будет забрасывать грязью и камнями, как имя матери Адель, для того, чтобы ребёнок ни на что не претендовал и довольствовался овсяной кашей в приюте, пока очередная девица будет в шелках и бархате любоваться красотами Италии с его отцом.

– Жизнь моя! – он снова стал меня целовать. – Я никого никогда не любил так, как тебя! Джейн, почему ты молчишь? Я весь твой, любовь моя! Верь мне!

Представь, читатель, душечка! Мне восемнадцать лет, я только что окончила школу, у меня нет ни денег, ни родных, ни жилья. Я всю юность твердила молитвы. Мирно играла на пианино, говорила по-французски и рисовала, пока не познакомилась с мистером Рочестером. С одной стороны, в этом доме тепло и я, наконец, перестала голодать, меня здесь никто не обижает, он красив и так хочется любви. С другой стороны, я собираюсь жить, не обвенчавшись, с сорокалетним мужчиной, который вёл беспутную жизнь в Париже, у которого несчастный ребёнок, живущий без матери, толпа вертихвосток во главе с Бланш Ингрэм, и сумасшедшая жена на чердаке.

– Дорогая, ты ещё встретишь свою половинку! – шептала бы мне мама, если бы она у меня была, рыдая и принимая успокоительное. – Тебе всего восемнадцать! Влюбись в ровесника, у которого ещё нет детей и нет жён, сошедших с ума, я тебя прошу! Тебе восемнадцать! Ну что тебе стоит? Сделай маме приятное.

– Я люблю его! – ответила бы я. – Я пожертвую собой ради любви.

В общем, я решила жить с мистером Рочестером, презирая свет и условности.

–Что? Ради какой любви? – возопила какая-то женщина, очень похожая на меня. – Ради бездельника, тиранящего жену и боящегося, что скажут соседи? Почему он не разводится, раз она сумасшедшая? Ты думаешь, что будешь безбедно жить в своё удовольствие, пока его жена завывает на чердаке? А ведь всё может повернуться так, что ты будешь заперта с ней по соседству!

В общем, прорыдав ночь напролет, я, вместо того, чтобы пойти дать объявление в газету о поиске нового места работы и добиться выплаты жалованья, на следующее утро сбежала из дома с одним узелком, не составив никакого плана действий. Уехала я недалеко, километров за тридцать-сорок, то есть меня высадили из дилижанса на какой-то неизвестной мне станции, так как денег на проезд у меня больше не было. Надо сказать, что мистер Рочестер всё время забывал заплатить мне жалованье (а уж в этот раз за слезами и вздохами и подавно некогда было подумать о деньгах, да я и постеснялась о них спросить, тут такая драма, он так расстроен, что я узнала о его жене, неудобно как-то), так что мне пришлось несколько дней бродяжничать и голодать.

Я не раз думала о том, что ничто не мешало мистеру Рочестеру примчаться галопом на заколдованной мною кобыле на следующий же день, ведь он знал, что у меня нет денег, следовательно, я не могу уехать далеко. Я кружила около этой станции, дожидаясь мистера Рочестера, но он, видимо, был слишком обижен, чтобы подумать о том, что я могу голодать и мёрзнуть на улице, ведь мне негде жить. Ах, мой гордый мистер Рочестер! Прости, что так обидела тебя своим бегством. (Но вообще-то, кто из нас не убегал из дома в восемнадцать лет с одним узелком? Таких людей всегда нужно догонять и снабжать деньгами, чтобы они не пропали.)

Я попала под дождь, простудилась и упала без сознания у порога дома хороших людей. Мне просто повезло потерять сознание именно на ступеньках этого дома, а не на ступеньках дома какого-нибудь маньяка.

Меня приютили, накормили, обогрели, вылечили и устроили на работу в местную школу. В меня влюбился Сент-Джон – владелец этого дома, он предложил мне руку и сердце, хороший такой молодой мужчина, добрый и честный, но скучный, очень скучный: ни жён на чердаке, ни детей у него не было, он даже никогда не был в Париже… Всегда вежливый, предупредительный. Я однажды спросила его, любит ли он меня, ведь он ни разу мне не нагрубил, а он не понял, о чем я его спрашиваю, только спросил, счастлива ли я и всё ли у меня есть для комфорта. Странный такой, странный. Потом ещё оказалось, что я богатая наследница, словом, тоска, тоска, тоска. От тоски я выучила ещё один иностранный язык и нарисовала много рисунков.

Я решила похвастаться мистеру Рочестеру полученным наследством и, принарядившись, отправилась в Торнфильд. Что я ему скажу, когда увижу? Ну, я теперь богата и не беззащитна, что, съел мистер Рочестер? У меня теперь много платьев и шляпок, больше, чем у Бланш Ингрэм, захочу – сама себе дом построю и куплю экипаж.

На месте Торнфильд-холла я увидела пепелище. Дом сгорел и, конечно, в пожаре была виновата сумасшедшая жена мистера Рочестера, которая выбросилась из окна своего чердака. Какой ужас.

Мистер Рочестер уже не был так красив и почти ослеп. Я подумала, что раз он плохо видит, за него можно, наконец, выйти замуж. Со временем он, правда, стал лучше видеть, но уверяет, что видит только меня и нашего сына, ну еще заходящее солнце и кое-какие предметы. Мистер Рочестер остепенился и тихо сидит в нашем саду, любуясь закатом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.