Однако наиболее часто в народных верованиях, европейских и славянских, тот свет представал прекрасным вечнозеленым садом, в котором все живут в мире и благополучии. В нем нет болезней, горя и страданий, люди наслаждаются жизнью и пребывают в вечном блаженстве{47}.

Славяне верили в тесную связь между привычным миром и загробной жизнью. Например, на том свете души часто вкушали поминальную еду. На то, как будет питаться человек после смерти, влияло и его поведение и благосостояние в прежней жизни. Однако представления об этом разнились. Некоторые считали, что богат и сыт будет тот, кто подавал много милостыни. Другие же верили в имущественное расслоение и на том свете: богатый останется богатым, а бедный – бедным{48}. В соответствии со вторым представлением после смерти люди попадали в антипод жизни: место без времени, света и звуков. Там они не живут, а находятся в состоянии, близком сну, или в полноценном сне. Таково представление, например, древних греков и римлян. Загробный мир – место приносящей сон ночи{49}, а души умерших – не полноценные мыслящие существа, а тени{50}.

Похожая концепция была распространена в средневековой Европе. Мертвые засыпали до второго пришествия, когда все, кроме страшных грешников, должны были пробудиться и войти в Царствие Небесное. Так же, как и языческие мертвецы, они не ощущают хода времени и проснутся, будто только вчера умерли{51}. В легенде о семи отроках Эфесских Господь, чтобы посрамить еретиков, не верящих в возможность воскрешения, оживляет христианских мучеников, замурованных 200 лет назад. Они пробуждаются, словно ото сна, и поражаются изменениям: ведь, по их ощущениям, не пришло и дня{52}.

В России подобное представление о посмертном существовании сохранялось еще в XIX в. В отдельных местах, в основном в деревнях, верили, что после смерти души попадают в некую пустошь, в которой ожидают Страшного суда. Там нет ни мучений, ни радостей – своеобразный аналог царства Аида{53}.

Как правило, в головах людей уживались оба традиционных представления о посмертии. Прекрасный город того света часто становился местом, в котором души отдыхали после смерти, ожидая второго пришествия, а мертвецы спали в вечнозеленом саду.

Танцы на кладбище и встречи с мертвецами

У античных греков с римлянами и у древних славян не было кладбища как такового. Мертвецов хоронили на природе, подальше от поселений, или прямо на своей земле{54}.

С приходом христианства захоронения перемещаются к церкви. В основания церквей закладывали мощи святых и мучеников, и место автоматически становилось святым. На Руси в качестве святых часто выступали князья и их родственники, хотя алгоритм действий был несколько иной. Еще при жизни князья закладывали основание церкви, в стенах которой были прорезаны гробницы. Они постепенно заполнялись и, подобно мощам святых, делали место сакральным.

Представление о сверхспособностях князей восходило еще к языческим славянским верованиям, будто само присутствие правителя в городе ограждало от бед{55}. С принятием христианства мощи князей стали считаться чудотворными: во время бед их обносили вокруг города, им молились о заступничестве. Причем неважно, насколько плох был правитель при жизни. В одной летописи рассказывается, как новгородцы, недовольные князем Всеволодом Мстиславовичем, выгнали его, но после смерти князя потребовали назад его мощи, чтобы они исцеляли горожан и творили чудеса{56}.

Близость к святым мощам приносила преимущества и после смерти. Неправильное погребение, а также осквернение могилы могли привести к проклятию, превратить покойника в заложного или помешать последующему воскрешению. Святой распространял свою святость и на соседей, защищая их от возможных бед, и люди стремились быть похороненными поблизости{57}.

Место внутри церкви считалось наиболее почетным, и позволить его себе могли только самые знатные люди: князья и короли, высшие церковные чины. Позже к этому списку присоединяются дворяне, затем люди, отличившиеся перед страной, и все, кто мог это себе позволить. Несмотря на высокую стоимость такого захоронения, полы церквей целиком состояли из надгробных плит, превращая храмы в своего рода маленькие кладбища. В России традиция хоронить внутри церкви сохранилась вплоть до ХХ в.{58} До сих пор, если обратить внимание на пол и стены многих церквей, можно увидеть могильные плиты. Иногда они богато украшены, как, например, могила полководца Кутузова в Казанском соборе.

Люди менее знатные довольствовались местами рядом с церковью и дальше по степени убывания их знатности и финансовых возможностей. Самыми малопочетными были места у кладбищенской ограды, что, впрочем, не шло в сравнение с могилами бедняков. Тех, кто не мог заплатить за отдельное погребение, ждали братские могилы – гигантские ямы, вмещавшие тысячи трупов. Их использовали во время массовых смертей от голода или болезней, но со временем такой способ хоронить начали применять и в спокойное время из-за ограниченного пространства кладбища{59}. Так, в отчете о состоянии парижских кладбищ XVIII в. описываются ямы, вмещавшие в себя более 500 трупов{60}, а Самуил Кихель в XVI в. описывал псковские братские могилы для тысяч простолюдинов{61}.

Впрочем, в Европе существовал и иной способ бороться с «перенаселением» кладбищ. Когда кладбище заполнялось, кости из старых могил выкапывали и складывали или выставляли напоказ в костницах (оссуариях) – специальных местах или помещениях, многие из которых сохранились до наших дней. Одно из самых известных – костел Всех Святых в чешском городе Седлеце.

Отлученных от церкви, проклятых или преступников хоронили отдельно или не хоронили вовсе. В первую очередь это касалось казненных, которые, как мы помним, были самыми «плохими» покойниками. Повешенные могли годами болтаться в петле, а части тел четвертованных выставляли на всеобщее обозрение.

Танцы на кладбище

Современные люди избегают кладбищ, если только те не превращаются в приятные глазу парки. Кладбища навевают тоску, заставляют думать о смерти, когда все хотят ее вытеснить из жизни. В Средневековье с его спокойным восприятием мертвых отношение было иным. Из-за близости к церкви и достаточно большого пространства кладбища становились центрами социальной жизни. На них торговали, встречались с друзьями, играли, назначали свидания. Там можно было найти все, от безделушек до алкоголя и проституток. Часто именно на кладбище проходили судебные заседания, а если не хватало места в тюрьмах, там же могли запереть преступников. Именно на кладбище Сент-Уан в Руане огласили приговор Жанне д'Арк{62}.

Кладбище обладало статусом убежища, и люди, которым было некуда пойти, селились там, даже возводили постройки, держали лавки{63}. Церковь выступала против такого неуважительного отношения, но ничего не могла поделать. Как пишет Арьес, в 1231 г. Руанский синод под страхом отлучения от церкви запрещал плясать на кладбище. О том же правиле пришлось напомнить спустя почти 200 лет, в 1405 г.: запрещалось плясать, играть в игры, а также устраивать представления мимам, жонглерам и бродячим музыкантам{64}.

Бесчинствовали на кладбищах, по церковным меркам, и на Руси. Так, Стоглав осуждает традицию скакать и плясать на кладбище вместе со скоморохами и петь сатанинские песни на Троицу{65}.

Несмотря на запреты и протесты церкви, кладбища долго оставались центрами социальной жизни. Еще в XVIII в., до самого его закрытия, кладбище Невинных в Париже оставалось излюбленным местом прогулок и встреч, где между делом можно было купить хоть книгу, хоть моток ниток для вышивания{66}.

Встречи с мертвецами

В традиционном представлении граница между этим и тем мирами была достаточно зыбкой. Либо считалось, что в определенные дни мертвые приходили домой к живым, либо в эти дни живые отправлялись на кладбище к мертвым. В любом случае нужно было позаботиться о покойнике. Если души как бы возвращались обратно в свой дом, то во время трапезы для них клали столовые приборы. Если с душами встречались на кладбище, то приносили еду туда. А чтобы согреть покойников, у могил или рядом с домом разжигали костры. У славян эта традиция называлась «греть родителей», «греть деда» или даже «греть ножки покойникам» и просуществовала до конца XIX в.{67} А традиция кормить покойников сохранилась до сих пор. В поминальные дни православные приносят на кладбище сладости, блины, хлеб, яйца, кутью. Часть съедается живыми, часть остается на могиле для умерших.

Однако если у европейцев, включая славян, традиция «встречать» покойников редуцировалась до отдельных действий, то до сих пор существуют места, в которых такие встречи становятся центральным событием. Ярко проходят поминальные дни в Мексике. В День мертвых, с 1 на 2 ноября, родственники зазывают обратно своих мертвецов, поднося им дары. Специальные домашние алтари или могилы, на которых развешивают памятные вещи и одежду умерших, украшаются цветами. Жертвенная еда перемежается с любимой едой умерших, и одновременно можно увидеть традиционные рогалики и бургеры с кока-колой. Ночью на могилах зажигаются тысячи свечей, горят костры, играет музыка{68}.

У народа тораджи в Индонезии встречи с покойниками носят буквальный характер. Во время обряда манене родственники вынимают своих мумифицированных мертвецов из домов-могил, проветривают и убирают эти дома, очищают тела покойников, меняют их одежду. Тораджанцы делают это бережно, объясняя каждое действие мертвым родственникам, рассказывают им новости, гладят их руки и лица и радуются встрече с покойниками так же, как с живыми близкими после долгой разлуки{69}.

Когда наступает смерть

В традиционной смерти нет окончательности. Люди так или иначе могли видеться с мертвыми. Но любопытно, что и физическая смерть, как правило, не считалась настоящей.

Славяне верили, что покойник все чувствует, пока на него не упадет первая горсть земли. Но и потом он не был до конца мертв, и первые 40 дней считалось нормальным, если он будет возвращаться. Так, в Смоленской области дорога на кладбище устилается цветами для молодых умерших или еловыми ветками для старых{70}. Мне самой довелось поучаствовать в этом обряде, когда умерла моя ярцевская бабушка. Я так же, как в детстве, оказалась рядом с покойницей и получила охапку еловых веток. Машина (да, прогресс не стоит на месте) медленно ехала к кладбищу, а я должна была бросать назад ветки, чтобы моя мертвая бабушка нашла дорогу обратно к дому.

Для возвращающихся душ покойников также в течение 40 дней после смерти ставили воду – напиться, рюмку водки; мед, хлеб и соль – поесть{71}.

С «изобретением» чистилища в XII в. католики стали предполагать, что помимо рая и ада существует еще третье пространство, в котором душа пребывает некоторое время, и, пока она там находится, на судьбу покойника можно повлиять извне: молитвами, милостыней{72}.

Несмотря на то что официально православная церковь не признает чистилища и считает, что повлиять на судьбу умершего близкого нельзя, существует учение о мытарствах души – те самые 40 дней душа странствует и сталкивается с испытаниями, и в это время рекомендуется совершать все те же действия: читать молитвы и подавать милостыню, чтобы помочь душе близкого, готовой предстать перед Богом{73}. Лишь спустя 40 дней душа по-настоящему уходит из мира и человек как бы окончательно умирает.

Самый же удивительный пример жизни после физической смерти представляют уже упомянутые выше тораджи. Они верят, что человек умрет лишь тогда, когда в жертву принесут животное. До этого покойник остается в доме, в постели, и к нему относятся как к тяжелобольному, но живому. О нем заботятся, с ним разговаривают и считают, что он все понимает и чувствует. Похоронный обряд проводится лишь через несколько месяцев, а то и лет, и только тогда, согласно верованиям тораджей, наступает смерть{74}.

Уход от традиционной смерти

Традиционный подход к смерти как к естественной и близкой Арьес считал самым нормальным отношением к ней, в противовес «перевернутому», который доминирует в настоящее время{75}. Несмотря на то что христианство активно боролось с таким во многом языческим подходом, он существовал параллельно с другими представлениями об умирании, похоронах и загробной жизни не только во времена Средневековья, но и многие века после него.

Отход от традиционного подхода в большой степени связан с ростом индивидуального сознания, приходящего на смену ощущению себя частью общины. Люди переставали жить столетиями на том же месте, переезжали в города, меняли занятия, и прочные связи рушились{76}. Это находило отражение и в верованиях. Так, в Европе вместо идеи коллективного Страшного суда, который произойдет во время второго пришествия, распространилась идея суда индивидуального, после которого душу направляют либо в ад, либо в рай. Исчез промежуток между физической и окончательной смертью, и покойники больше не являлись живым, чтобы попросить их помощи или молитв{77}.

Менялось и отношение к мертвецам: спокойное безразличие уступало место отвращению к разлагающейся плоти, смрадным запахам и костям. Мертвецы начинали вызывать ужас, и соседство с ними перестало быть возможным. Появлялись разговоры о негигиеничности такой близости, и кладбища ушли за городскую черту{78}.

Постепенно общество все больше отдалялось от традиционного подхода к смерти, но никогда не расставалось с ним навсегда. Как видно из приведенных выше примеров, вера в оживших мертвецов, предвидение собственной кончины, а также отношение к смерти как к естественному процессу сохраняются в культуре до сих пор.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Комментарии

Даути К. Уйти красиво: Удивительные похоронные обряды разных стран. – М.: Бомбора, 2020. – С. 288.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти. – М.: Прогресс-Академия, 1992. 528 с.

Солженицын А. И. Раковый корпус // Новый мир. – 1990. – № 6–8. http://lib.ru/PROZA/SOLZHENICYN/rk.txt.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа. – М.: АСТ, 2000. 528 с.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Мифологические рассказы и легенды Русского Севера. Сост. и автор комментариев О. А. Черепанова. – СПб.: Изд-во С. – Петербург. ун-та, 1996. 212 с.

Там же.

Афанасьевский сборник. Материалы и исследования. Вып. VI. Былички и бывальщины Воронежского края. Сост. Т. Ф. Пухова. – Воронеж: ВГУ, 2008. 384 с.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Мифологические рассказы и легенды Русского Севера.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Там же.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Толстая С. М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале // Славянский и балканский фольклор: Семантика и прагматика текста. – М.: Индрик, 2006. – С. 236–267.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Там же.

Толстая С. М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале.

Афанасьевский сборник.

Там же.

Там же; Мифологические рассказы и легенды Русского Севера.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Там же.

Мифологические рассказы и легенды Русского Севера; Афанасьевский сборник.

Толстая С. М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Lorenzi R. Skeleton of Burnt 'Witch Girl' Found in Italy // Live Science. 2015. November 19. https://www.livescience.com/52849-skeleton-of-burnt-witch-girl-found-in-italy.html.

Mays S., Fryer R., Pike A. W. G., Cooper M. J., Marshall P. "A multidisciplinary study of a burnt and mutilated assemblage of human remains from a deserted Mediaeval village in England," Journal of Archaeological Science: Reports. 2017. Vol. 16. December. Pp. 441–455. https://doi.org/10.1016/j.jasrep.2017.02.023.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Там же.

Там же; Толстая С. М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Толстая С. М. Мотив посмертного хождения в верованиях и ритуале.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Там же.

Криничная Н. А. Русская мифология: Мир образов фольклора. – М.: Академический проект, 2004. 1008 с.

Мифологические рассказы и легенды Русского Севера; Афанасьевский сборник.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Криничная Н. А. Русская мифология.

Там же; Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Криничная Н. А. Русская мифология.

Вергилий. Энеида. Книга VI. http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1375300006.

Гомер. Одиссея. Песнь одиннадцатая. http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1344030011.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Святые семь отроков Ефесских // Православие. Ru. 2012. 14 августа. https://pravoslavie.ru/55460.html.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Нидерле Л. Славянские древности. – М.: Новый Акрополь, 2013. 752 с. https://history.wikireading.ru/215073.

Самойлова Т. Е. Священное пространство княжеского гроба // Иеротопия. Создание сакральных пространств в Византии и Древней Руси. Редактор-составитель А. М. Лидов. – М.: Индрик, 2006. – C. 579–611.

Там же.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Самойлова Т. Е. Священное пространство княжеского гроба.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Там же.

Грузнова Е. Б. На распутье Средневековья: Языческие традиции в русском простонародном быту (конец XV–XVI вв.). – СПб.: СПбГУ, 2012. 304 с.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Там же.

Стоглав. – Казань: Типография губернского правления, 1862. 454 с.

Арьес Ф. Человек перед лицом смерти.

Левкиевская Е. Е. Мифы русского народа.

Даути К. Уйти красиво. – С. 288.