Белый кот на подоконнике

– Маша, а почему умерла Анастасия. Она в третий раз отравилась?

– Если бы она снова отравилась, отец в своей больнице, скорее всего, снова дочку смог бы спасти. Но в этот раз Настя выбросилась из окна.

– Так Настин отец – владелец больницы?

– Какой владелец, о чём вы говорите?! Они жили очень небогато. Он работал кем-то в областной клинике, по-моему, даже не врачом. Но его там уважали, и Настю жалели. После первых двух суицидов Настю откачали, но потом положили в психиатрическую больницу. Уж не знаю, как это случилось, но именно там она прыгнула из окна.

Лера во время рассказа секретарши, сцепив пальцы рук от волнения, переспросила:

– Значит, Полозов-старший работает в областной клинике?

Маша кивнула головой и, тяжело вздохнув, протянула небольшой листок бумаги:

– Это адрес Полозовых. Отца Насти зовут Иван Алексеевич.

Лера, выйдя из института, несколько минут размышляла: звонить адвокату или самой идти к Полозову. И решилась идти одна. Дверь ей открыл мужчина с очень знакомым лицом. «Боже мой, это же наш бухгалтер!», – вспомнила Лера и начала говорить:

– Здравствуйте, Иван Алексеевич. Меня зовут…

– Я знаю, кто вы, – перебил её мужчина, – вы врач нашей клиники и невеста Игоря Ворохова, Валерия Казакова. Я не ошибся?

Лера согласно кивнула головой.

– Проходите, – Полозов отошёл вглубь квартиры, пропуская девушку, – вы знаете, я так рад, что пришли именно вы, а не полиция. Садитесь. Если у вас есть записывающее устройство, можете его включить. Мне не нравится, что вместо меня арестовали вашего молодого человека, но признаться в содеянном, оказывается, очень непросто. А вам я всё расскажу.

– А потом? – спросила совсем растерявшаяся «сыщица».

– Потом Игоря отпустят, и вы будете жить долго и счастливо, – через силу улыбнулся несчастный отец.

– А вы потом пойдёте в полицию? Ну… сдаваться?

– Да это уже, наверное, и не имеет смысла. Моя жизнь, я имею в виду, потеряла всякий смысл. Так что мне всё равно, где её провести. Понимаете, Валерия, мы с Настенькой совершили ужасный поступок. Настя согласилась в своё время написать заявление на Игоря, а я её не отговорил. Девочка моя накануне сделала попытку отравиться, её вытащили с того света, она сожгла себе этим лекарством и гортань, и часть кишечника. На лечение требовалось очень много денег. И мать Чиглинского очень настойчиво и, я бы сказал, талантливо, уговорила Настеньку подписать заявление на Ворохова, пообещав денег. Главный её аргумент состоял в том, что Игорь Ворохов, в которого моя дочь была очень сильно влюблена, привёз её на дачу, и бросил там. Чиглинская просто вдалбливала Настеньке мысль, что такое предательство не прощается, что оно должно быть наказано. И преступление самого Андрея как-то ушло на второй план. Потом, когда Игоря отчислили из института, а Чиглинский так и продолжал учиться, Настя, уже шедшая на поправку, отравилась второй раз. Потом она сказала, что не могла себе простить, что предала Игоря. Я был в ужасе, что она это сделала во второй раз, меня мучил вопрос: «Неужели ей меня совсем не жалко?!». Но когда Настеньку положили в психиатрическую больницу, со мной несколько раз беседовал врач. И он тогда сказал, что я воспитал своего ребёнка неправильно. Я так оберегал её от всего плохого в жизни, что девочка моя жила с мыслью, будто её окружают не люди, а ангела. Вернее, такие люди, которые её никогда не обидят. И того, что с ней случилась, психика не выдержала.

Иван Алексеевич встал и пошёл на кухню. Потом резко остановился и спросил:

– Чай, кофе?

Лера, которая боялась даже дышать, махнула головой:

– Да, кофе, пожалуйста, – ей очень хотелось больше этого всего не слышать, а встать и уйти, но она только вцепилась пальцами в сиденье стула и повторила, – лучше кофе.

Через несколько минут Полозов вернулся с двумя чашечками кофе, он выглядел ещё более постаревшим и совсем больным. Лера соскочила со стула, взяла у него чашки, потому что ей показалось, что мужчина сейчас потеряет сознание. Но он сел, взял чашку в руки и вдруг улыбнулся:

– Пахнет как хорошо, пейте, пока не остыл, – и, не делая никаких пауз, продолжил, – а в больнице, когда больных повели на прогулку, на их пятом этаже меняли окно, и оно было открыто. Настя, говорят, в него прыгнула, как полетела: головой вперёд и расправив руки, как крылья. Вы не плачьте, думаю, что после земного ада, моя дочь попала в рай. Иначе я просто не понимаю, за что ей достались такие муки.

Лера прижала руки к глазам и только теперь поняла, что она молча рыдает, а слёзы непрерывно бегут из глаз. Иван Алексеевич достал из кармана почему-то кипельно-белый носовой платок и протянул его девушке.

– Я вас ещё недолго задержу. Собственно, уже подхожу к концу своей истории. После смерти дочери я продержался и не умер вслед за ней только потому, что решил пойти в полицию и рассказать всё про Чиглинских. Мне там сказали, что очень сочувствуют моему горю, но не позволят испортить жизнь порядочному человеку. Получилось, что насильник и, можно сказать, убийца по моей вине остался порядочным человеком. И вдруг пару недель назад, оформляя ведомости на зарплату, я увидел ненавистную фамилию. Не мог в это поверить, поднялся в отделение эндокринологии и почти сразу увидел Чиглинского. Он-то меня никогда не знал, а я и на фотографиях его видел, а потом специально в институт ходил, чтобы на него посмотреть. Так вот, я как его увидел, сразу решил, что это судьба. Узнал, что по ночам в ординаторской бывает только дежурный доктор. Выяснил, что Чиглинский ничего не пьёт, кроме кофе. Поднялся в день его дежурства к ним на этаж, там вообще никакой охраны, да на меня и так бы не обратили внимания, всё же лицо моё всем знакомое, очень давно в клинике тружусь. И сыпанул клофелина в его чашку с уже налитым кофе, когда в комнате никого не было. Ещё подумал, что кофе остынет, и Чиглинский может его вылить, тогда, значит, не судьба. А он, видимо, холодный кофе любил, – и, не меняя интонации, спросил, – Валерия, вы всё записали?

Девушка вздрогнула от звука, неожиданно прозвучавшего её имени и, посмотрев на лежащей перед ней мобильный телефон, почти шёпотом, сказала:

– Да, всё записала. Иван Алексеевич, давайте, я вас подожду, и мы вместе поедем в полицию.

– Валерия, дорогая, вы не волнуйтесь, я с собой ничего не сделаю. Не поверите, насколько мне легче стало, что я вам всё рассказал. Вы отнесите запись нашего разговора следователю, а они за мной сами приеду. Я как раз успею подготовиться. Мне надо цветы соседке отдать, а, главное, кота, вон, пристроить, – и Полозов махнул головой в направление окна.

Лера только теперь увидела огромного белого кота, всё это время дремавшего на подоконнике на солнышке. Кот, остающейся без хозяев, оказался последней каплей, которую девушка уже не могла вынести. Встав со стула, сказав: «Хорошо… Спасибо большое… Я пошла», Лера буквально выскочила из квартиры. Перебегая дорогу, и чуть не попав под машину, она вдруг отчётливо вспомнила слова Полозова: «…моя дочь была очень сильно влюблена…» и поняла, что Настенька любила её Игоря, очень любила. Не дойдя до автобусной остановки, Лера села на скамейке в скверике. И в это время у неё зазвонил телефон, звонил адвокат Артёмов:

– Валерия, не поверите, как нам повезло! В больнице совершенно случайно на этаже эндокринологии оказалась работающая камера. Этих камер, мало того, что почти нигде нет, так они и работают только над входом в клинику. А тут вдруг именно в этом отделении она висит. И ведь полиция даже не поинтересовалась этой камерой, им кто-то сказал, что техника вся старая и сломанная. А я посмотрел, и там, в нужное нам время, представляете, кто поднялся на этаж?!

– Я знаю, там был Полозов Иван Алексеевич.

В трубке повисла буквально осязаемая тишина. Потом Михаил ошарашено поинтересовался:

– Откуда вы знаете?

– Давайте встретимся, я вам всё расскажу, а вы уж решите, что с этим делать и куда идти.

Лера вдруг поняла, что она согласна куда угодно ехать и с кем угодно встречаться, лишь бы не видеть пока Игоря. Встретившись с адвокатом и затем со следователем, девушка всё не решалась позвонить Ворохову, а поздно вечером он позвонил сам:

– Лера, я не знал, что Настя меня любила. Даже не подозревал об этом. Я очень боюсь тебя потерять. Ты… ты пока ничего не решай, прошу тебя.

– А я уже всё решила, представив, что на месте Насти могла бы оказаться я, – и Лера абсолютно спокойно нажала кнопку «отбой».

История вторая

«Пропавшие раритеты»

Анна Егоровна накрывала на стол. Сейчас из школы должна была прийти её внучка, восьмиклассница Мариша и, скорее всего, не одна. Маришины одноклассники за годы учёбы привыкли, что бабушка Аня лучше всех на свете пекла пироги. Анна Егоровна в прошлом году даже организовала на своей кухне курсы по выпечке этих фантастически вкусных изделий. Сначала обучаться пришло чуть ли не полкласса, но в итоге осталось пятеро самых упорных и среди них один мальчик, Сева Назаров. В итоге Сева стал настоящим кулинаром и другом Анны Егоровны.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.