Дебажить Жизнь

После того как мои переживания по поводу квартиры отошли на второй план, я начал анализировать то, что я, собственно, увидел. Десятилетний ребенок, который говорил совсем как взрослый, много чего знал, решал вопросы на равных с отцом, – что бы это могло быть?

Первое, что я предположил, – Женя был просто вундеркиндом, то есть очень одаренным ребенком. Но что-то не сходилось. Такие дети обычно все-таки ведут себя как дети, просто очень быстро осваивают какую-то сферу, типа шахмат или математики. Женя, как я понял, увлекается программированием, но его необычность заключалась совсем не в этом.

Вдруг меня посетила ошеломляющая догадка, от которой аж голова закружилась. Было очевидно, что Женя говорил не как ребёнок, мыслил не как ребёнок и вёл себя совсем по-другому. Значит, он был намного старше, чем выглядел! И такое, в принципе, могло быть. Я не эксперт, но, по-моему, есть такие редкие заболевания и гормональные сбои, при которых ребёнок, достигнув определенного возраста, внешне не развивается или развивается очень медленно. Это теория всё ставила на свои места. Я попробовал расписать свои мысли по пунктам.

(1) Андрей был уже немолод. Я думаю, что ему было за полтинник. Так что вполне возможно, что его сыну около двадцати лет. А то и больше.

(2) Кроме того, я начал вспоминать, как Андрей говорил с сыном. И действительно, это было похоже на то, как говорят со взрослым: на равных.

(3) Видимо, переезд в Израиль помог Жене каким-то образом сфальсифицировать свой возраст и по документам стать опять ребёнком.

Я рассказал обо всей истории и своих догадках моей жене Тане, которая была учительницей. У неё был большой опыт работы с детьми, и мне было интересно послушать её мнение. Она сказала, что о таких случаях не слышала.

– И кроме того, зачем ему притворяться ребёнком? – спросила Таня.

– Пока не знаю. Может, просто чтобы чувствовать себя комфортно. Представь себе: тебе по документам, скажем, двадцать лет, а выглядишь на десять.

Таня пожала плечами, и как мне показалось, не особо заинтересовалась.

Своей гипотезой я поделился также с Русланом. Я не стал ему рассказывать абсолютно всё, что со мной происходило, просто предположил, что у Жени мог быть некий синдром замедленного физического развития. Руслан только удивился и не понял, почему вдруг я так решил. Меня это очень расстроило. Неужели только я это замечаю? Но Руслану я не особо доверял в таком вопросе: у него не было детей, и, возможно, он не чувствовал разницы.

Меня продолжала интриговать вся эта история с Женей и квартирой. Мне было ужасно любопытно, сумели ли они её купить и чем вообще занимаются. Но так получилось, что сначала не мог до них дозвониться, потом навалилась куча всяких дел и проблем, а после этого уже прошло порядочно времени, и было неудобно звонить. Так или иначе, я не видел Досычевых два года.

4. Объявление в «Новостях Недели»

Август 1994 года

В конце лета 1994 года фирма, в которой я работал, стала стремительно сокращать сотрудников. Я был помощником системного администратора, и мне казалось, что скоро сократят и меня, поэтому начал подыскивать другие варианты. В одну из пятниц я купил все газеты с «досками объявлений», которые только мог найти. Сначала открыл русскоязычную газету «Новости Недели». Начал просматривать раздел «Требуются». Первое предложение, которое меня заинтересовало, выглядело так:

В молодую и перспективную фирму

требуются программисты.

Знание иврита не обязательно.

04-512684

По номеру телефона было сразу видно, что это в Хайфе. Я позвонил. Ответил уставший мужской голос. Я сказал, что звоню по объявлению. Меня начали расспрашивать, откуда я и где работал. И вдруг я понял, что говорю с Андреем! Когда я ему сказал, что это Саша Левин, друг Руслана, Андрей заметно обрадовался.

– Приходи, – сказал он, – к нам. Мы пока ещё обитаем в нашей старой квартире на Бат Галиме. Скоро переезжаем.

Мир все-таки тесен. А русскоязычные эмигранты в Израиле – это вообще маленькая деревня.

Я пришёл тем же вечером. Причём пришёл буквально, пешком. Автобусы в пятницу вечером в Израиле не ходят, а на маршрутку было жалко денег. Шагая вдоль шоссе, я вспоминал историю про квартиру на Бен-Гурион, и пытлася выкинуть из головы тот неприятный осадок, который после нее остался. “Какие, однако, энергичные люди” – размышлял я – “то квартиры, сейчас – програмирование”.

Дойдя наконец до нужного дома, я поднялся на четвёртый этаж и оказался в уже знакомой мне двухкомнатной квартире, где царил сплошной хаос. Прихожая была вся заставлена коробками и большими «челночными» сумками. В гостиной, где когда-то стоял диван, теперь было целых три стола с компами. На столах и на полу валялись кучи книг и бумаг. Несмотря на вечернее время, было ужасно душно. Все окна были открыты нараспашку. Дома были три человека: Андрей, который с отвёрткой в руках разбирал письменный стол, Женя и незнакомый мне смуглый мальчик лет пятнадцати. Он представился, но я тогда как-то не уловил его имени. Потом узнал, что его зовут Отабек. Я бы удивился, если бы кто-то мне сказал, что этот щуплый мальчик будет вскоре чуть ли не кормить всю нашу семью.

– Вот так и живём, – Андрей обвел рукой комнату.

– Почему переезжаете?

– Хозяйке квартиры не понравилось, что мы устроили тут офис, и она попросила съехать. Теперь, если не будет каких-то ЧП, переедем в нижний город. Вчера вроде нашли квартирку. Там будем жить и работать.

Буквально через минуту после того, как я зашёл, Отабек взял свой рюкзак и направился к выходу:

– Всё, давай, Дося, я погнал!

Я до этого не знал, что Женю называют Дося – это было очень смешно! Такой маленький и серьёзный – ну вылитый Дося! Мы сели за одним из столов. Женя принёс из кухни колы, и мы выпили по стаканчику.

– Я по объявлению! – улыбнулся я.

Я смотрел на Андрея, поскольку ждал, что в основном буду общаться с ним, но говорить начал Женя. Вначале, он спросил слышал ли я про Интернет, и потом сказал, что они хотят создать несколько сайтов-сервисов в интернете. Он употреблял много технических терминов. Упомянул протоколы, сервисы, серверы и тот факт, что сейчас самое время начинать пахать, чтобы к выходу скриптовых языков быть полностью готовыми.

Пока Женя говорил, я пристально смотрел на него и пытался понять действительно ли он был взрослым, который выглядел как ребёнок? Он явно подрос с тех пор, как я его видел. Но вопрос, насколько?

Андрей тоже подключился к разговору. Он рассказал, что он сам совсем недавно занялся Интернетом, и что это очень увлекательно. Кроме того, он сообщил что с ними уже работает еще какой-то парень, со смешной фамилией Склянка. Вдруг Женя посмотрел на часы и закричал:

– Ой-ой-ой! Уже семь часов! Слушай, Саша, хочешь прогуляться? У нас с папой подработка: мы закрываем ворота стоянки каждый вечер. За 5 шекелей в день. Надо сходить. А по дороге я расскажу, что мы хотим сделать в первую очередь.

Я согласился, мы спустились на улицу и пошли в сторону так называемого «Спокойного берега». Андрей остался дома. Стоял замечательный летний вечер. С моря дул тёплый бриз. На деревьях чирикали армии воробьёв. Было тихо и безлюдно.

– Так вот, – продолжил Женя, – мы хотим сделать сайт объявлений о купле-продаже. Простой и функциональный. Но всё должно быть выполнено на очень высоком уровне. Простой приятный дизайн. База данных. Поиск. Отличный user experience. Бизнес-модель простая: если хочешь продвинуть свое объявление в поиске или разместить большое объявление – платишь небольшую сумму. Более или менее понятно?

– Да, – кивнул я, – всё ясно.

Хотя ясно не было ничего. Несмотря на то что я только что закончил курс системных администраторов и в общих чертах понимал, что такое Интернет, всё равно совершенно не представлял то, что описывал Дося. Мы закрыли ворота стоянки и направились обратно. Я решил, что сейчас самое подходящее время для моего главного вопроса, который я хотел задать с самого начала.

– Женя, – сказал я, – я с удовольствием с вами поработаю. Мне нужно будет немного подучиться, но я думаю, что справлюсь. Но перед этим, если можно, я задам один вопрос…

– Да, конечно…

– У меня такое ощущение, что тебе намного больше лет, чем ты выглядишь. Это так?

Я пристально смотрел на Женю. Повисла пауза: я понял, что попал в яблочко. Женя то ли улыбнулся, то ли поморщился:

– Да… ну, наверное, можно сказать, что да.

Во мне сразу вспыхнула целая куча разных эмоций.

Во-первых, я подумал: «Ни хрена себе! Вот это да!» Во-вторых, я почувствовал сильное облегчение. Всё встало на свои места. А то я уже начал подозревать, что схожу с ума.

– Можешь… рассказать о себе?..

– Я не особо люблю об этом говорить. Давай в другой раз про меня, а сейчас по поводу работы закроем…

Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться, и мы начали «закрывать» про работу. Решили, что увольняться мне пока не стоит, и мы начнем понемногу работать вечерами и на выходных. Мы договорились, что мне будут платить 12 шекелей в час, что было чуть больше моего текущего заработка в фирме. Женя пообещал, что зарплата будет расти в соответствии с успехами нашей небольшой компании. Потом он попросил разрешения задать несколько технических вопросов. Я согласился, и мы сели на детской площадке. Ситуация была сюрреалистичная. Уже стемнело. Ярко светила луна. В малюсеньком детском домике мальчик задавал здоровому мужику вопросы про алгоритмы.

К сожалению, не помню точно эти вопросы. Они были очень разнообразные и совсем непростые. Я не знаю, откуда Женя их взял, но вряд ли он придумал их сам. Часть была про HTTP/IP. На них я вообще не знал, как ответить. Положа руку на сердце, скажу, что чувствовал себя немного униженным. Меня тестировал 12-летний мальчик! Мне тогда было 38 лет, и я со второго курса института работал с компьютерами.

В конце Женя сказал:

– Давай зайдём домой, я дам тебе пару книг…

Мы опять попёрлись на улицу Алия, 15. Андрей в это время уже спал в трусах на раскладушке. Женя дал мне книгу Горностаева «Международная компьютерная сеть Интернет» и папку с распечатанным текстом, на которой было написано «HTML».

– Ну всё, – сказал он. – С моей стороны скажу, что я был бы рад с тобой сотрудничать. Так что если ты тоже, то начни читать материал, мы пока переедем, а потом приступим к работе.

Я окинул взглядом комнату. Увидел вентилятор, который был прикручен скотчем к стулу и дул на один из компьютеров, старые полотенца, развешанные в углу, грязную посуду на полу.

– Давай попробуем, – ответил я.

Уже на пороге я напомнил о том, что он обещал рассказать свою историю.

– В следующий раз, – сказал он.

На этом мы расстались. Я поплёлся к остановке маршруток, размышляя, стоит с ними работать или нет. Скажу честно, Женя меня не убедил. Всё казалось мне какой-то несерьёзной авантюрой. Я ужасно долго ждал маршрутку и кое-как добрался до дома.

В субботу днем мы с женой мыли лестницу в подъезде. Была наша очередь.

Во время уборки я рассказал о вчерашнем откровении Жени.

– Я хочу, чтобы он мне рассказал про свою жизнь. Должно быть очень интересно, – закончил я.

– Возьми мой диктофон и запиши разговор на плёнку, – подсказала Таня. – Я тоже хочу послушать.

Я бы, наверное, не додумался записывать Женю, поэтому благодарен Тане за этот ценнейший совет. В тот же день вечером я позвонил Досычевым. Ответил Женя. Я сказал, что мы хотим пригласить его в гости на ужин. Чтобы лучше познакомиться. Вот такая элегантная и не напрягающая формулировочка. Женя с радостью согласился.

– У нас тут переезд, – сказал он, – вообще ничего не приготовишь. Мы всё уже упаковали.

Договорились на следующий день.

Женя приехал один, в красивой, но мятой рубашке и принёс… вино!

– Не знал, что принести, – сказал он. – В конце концов купил красное вино. Хорошо, что в Израиле несовершеннолетним можно алкоголь покупать.

Мы сели за стол. Я, Таня, Дося и моя дочка Инна. Инка вообще не понимала, что происходит, потому что жена сказала ей, что придет «друг папы». За столом доча не давала мне говорить с Женей, поскольку сама без конца спрашивала у него про разных ребят. Как оказалось, многие дети, которые ходили с Инной на кружок русского языка, учились в Жениной школе.

После ужина я попросил оставить нас вдвоём. Мы сели в гостиной. Женя спросил, читаю ли я книгу, которую он дал мне в пятницу. Я сказал, что не успел начать, но с завтрашнего дня возьмусь серьёзно.

– Ты обещал рассказать свою историю. – напомнил я – Мне очень интересно.

Женя слегка улыбнулся. Потом вздохнул.

– Ну давай, – сказал он.

И он стал рассказывать.

Сразу.

Без подготовки.

Он просто говорил, а у меня волосы на руках встали дыбом.

Минут через пять я вспомнил про магнитофон.

– Я вот тут подумал, что было бы здорово записать это на диктофон. Как интервью.

– Ого! – вырвалось у Жени.

Пока я готовил микрофон, боковым зрением заметил, что Женя немного растерялся. Он сказал что-то вроде: «Наверное, всё-таки не стоит это записывать». Я спросил, чего он боится, а он ответил, что знает «некоторые вещи, за которые вполне могут убить». Было ощущение, что если его сейчас же не успокоить, интервью накроется.

– Жень, – предложил я, – давай так: запишем интервью, а я с ним ничего делать не буду. Просто будет очень жалко, если впоследствии запись понадобится, а её не окажется. Нужно записать в любом случае.

Он ничего не ответил, но сел обратно в кресло и вроде как был готов говорить. Я включил диктофон.

5. Первое интервью

26 августа 1994 года

(Интервью с Женей Досычевым. Вопросы задаёт Александр Левин – выделены жирным шрифтом).

– Запись пошла. Давай начнём сначала.

– Скажи дату, наверное. Какое сегодня число? Двадцать какое-то…

– 26 августа 1994 года. 21 час 17 минут.

– Да, ещё хочу сказать, что не разрешаю пользоваться записью без моего письменного согласия.

– Да. И без моего! (Смеётся.)

– Меня зовут Евгений Досычев. Мне 12 лет. Я родился в Ленинграде 22 июля 1982 года. Вот… со мной произошёл необычный случай, о котором, как я понимаю, ты хочешь, чтобы я рассказал. Значит, 4 ноября 1991 года у меня внезапно появились воспоминания о моей жизни до 2014 года.

– Что значит «появились воспоминания»?

– Я могу попытаться объяснить по-другому, только это покажется слишком фантастическим.

– Это и так довольно необычно.

– Ну, если по-другому, то я прожил жизнь почти до тридцати двух лет, а потом внезапно оказался опять восьмилетним. И я помню довольно много из того, что со мной было в «той», как бы «прошлой» жизни. Так понятнее?

– Да… Выходит, что ты вернулся в прошлое. Но,.. как это произошло?

– Это вот папа тоже у меня каждый раз спрашивает. И я, если честно, не знаю, как именно это произошло. Даже примерно не помню. Наверное, самая близкая аналогия – это сон. То, как люди засыпают. Мы, когда засыпаем, обычно же не помним точное мгновение, когда это происходит. Так тут было что-то похожее. Я совершенно не помню того момента, когда меня швырнуло назад во времени. Даже дня не помню. Но я точно помню тот момент, когда я оказался в возрасте восьми лет. Ну, по аналогии со сном – когда я проснулся.

– И как ты «проснулся»?

– Лежал на диване у мамы. В смысле, в той же квартире, где я и жил. Мне было очень плохо. Жужжало в ушах, темнело в глазах, болела голова, и вообще я был «никакой». Дня три отходил. Я сначала родителям не рассказал, что произошло. Сказал просто, что болею.

– А они заметили что-то?

– Да. Заметили, что что-то не то. Очень испугались. Мама вся белая ходила. Говорили, что я странно себя веду. Странно говорю. Отцу я всё довольно быстро рассказал. Через пару дней.

– И как он отреагировал?

– Хуже, чем я думал. (Смеётся.) Мне казалось, что папа сразу поймёт. Но он, конечно, чуть не спятил там. Причём я это очень аккуратно преподносил. Не так, как мы сейчас говорим. Но потом он понял, поверил. И это очень важно. Папа действительно сильно мне помогает. Поддерживает. Советуется со мной. (Смеётся.)

– А мама? Вера, да? Я её, кстати, так и не видел ни разу…

– Ну, мама – хуже. Я думаю, она до сих пор не верит в мою историю и считает, что у меня психическое заболевание. Бабушка тоже, со стороны мамы.

– А ты многим рассказывал?

– Не очень многим. Сейчас вообще никому не рассказываю. Никому. Кругом много дебилов. Лучше такое не афишировать.

– А твоя «прошлая» жизнь отличается от этой, «нынешней»?

– Конечно. Я-же меняю реальность вокруг себя. То есть получается, что мир уже не такой, как был. Мы уехали из России, например. Уже всё в корне поменялось. Не только у меня, но и у моих друзей. А глобально, в мире, вроде всё так же. Пока не видел чего-то, что явно отличалось бы.

– Так ты знаешь, что произойдет в будущем?

– Если всё будет идти так же, то да.

– Ну, например?

– Вот про это я категорически не хочу говорить. Если какой-то факт будет широко известен, тогда… хм… непонятно… Может, это событие случится по-другому, и тогда весь последующий ход истории тоже поменяется. «Эффект бабочки»… Слышал о таком? Нет? Ну, неважно.

– Так как ты хочешь использовать то, что ты знаешь?

– Просто хочу прожить интересную жизнь. Моя предыдущая была так себе. В этот раз хочу пожить намного лучше.

– А как сложилась твоя, как ты говоришь, «предыдущая» жизнь?

– Ну, не знаю даже, как ответить. Тебе подробно?

– Очень бы хотелось подробно, но боюсь, что плёнки не хватит.

– В общих чертах – я жил в Питере. С 16 лет работал программистом. Нигде толком не учился. Два раза был женат. У нас была дочка. Всё было как у всех. Ничто не предвещало того, что произойдёт. Последнее, что помню отчетливо, – это свадьбу в Комарово 1 июня 2014-го. Мы тогда в Сестрорецке жили. А потом – даже не знаю. Думаю, это случилось когда-то в период с 4-го по 8 июня. У моей жены день рождения 12 июня, и мы думали лететь в Екатеринбург. До этого я точно не дожил. Думаю, запомнил бы. Мы долго планировали этот день рождения. Это её юбилей был. Тридцатник.

– Понятно. Вот ты сказал сейчас «не дожил», и я подумал, может ли такое быть, что ты…

– …умер? Я много думал об этом. Да. Может быть.

На этом моменте я даже не знал, что спросить. Чтобы немного собраться с мыслями, я выключил диктофон. Чуть перемотал назад и нажал Play. Записалось хорошо. Я перемотал в конец и включил опять.

– А у тебя есть какие-то доказательства твоей истории? Я тебе верю, конечно. Но если другие не поверят?

– Что значит «другие»?

– Ну, учёные если не поверят.

– Какие ещё учёные? Я вообще не хочу, чтобы мне верили и знали про то, что со мной было.

– Ты не хочешь, чтобы об этом знали? Это же надо как-то исследовать, мне кажется. Это же невероятно! И ты можешь стать знаменитым…

– Я думаю, нормальные учёные не станут этим заниматься. Но в любом случае я очень не хочу такого внимания. Короче говоря, есть масса причин, по которым я предпочитаю держать всё в тайне. Я просто хочу использовать то, что я помню, чтобы улучшить жизнь. Себе и близким. Дебажить жизнь…

– Что это значит?

– Дебажить? Ну, ты же знаешь! Когда нужно исправить ошибки в программе, и ты по ней проходишь строчка за строчкой. От английского «debug».

– А… (Смеётся.) У нас это называлось «дебагировать». Ну, да. Понял.

– Вот. Так я дебагирую то, что могу. Вот папу, надеюсь, спас. Для этого приехали в Израиль. Пото…

– Это ты решил ехать в Израиль?

– Ну, я не решил – предложил. Я знал, что у папы всё плохо с почками, да и не только с ними. Надо было срочно что-то делать. Мы могли уехать в Израиль по еврейской линии. Решили ехать. Тогда, кстати, с Нелей познакомились. Ну, что я тебе рассказываю? Ты через то же самое прошёл. Здесь папу прооперировали. Ещё предстоит долгое лечение, но надеюсь, что он уже вне опасности.

– Я боюсь спросить… Но всё же… Что было с папой в той жизни?

– Ну, сам понимаешь, что… Очень долго мучился… И умер в 95-м.

– Ужас. То есть в следующем году?!..

– Да. В марте.

– А что ты ещё сделал, учитывая, что ты знаешь будущее?..

– Ну… Пока немного. Я знал, что в России будет приватизация, и поэтому посоветовал моей маме поменять комнаты в коммуналке на отдельную квартиру и приватизировать её. Потому что в «той» жизни мы сильно просчитались с этой приватизацией. Наши соседи по коммуналке подсуетились, и в результате мы продали свои две комнаты за бесценок. И с дачей примерно то же самое получилось.

– Кстати, про квартиру. Что с той квартирой, которую вы… мы… хотели купить?

– Купили.

– Да? Как?

– Купил Фима. Знаешь его? С ним Неля тоже знакома.

– Нет, вроде не знаю.

– На этого Фиму и купили. Там ещё длинная история была. Мы не делали ту сложную «многоходовку», о которой я тебе рассказывал. Хозяин квартиры оказался какой-то сволочью невероятной. Когда уже сели подписывать договор, решил повысить цену на 5 тысяч долларов. Потом ещё Фиме ссуду не хотели давать, потому что он тогда ещё недостаточное время работал. И вообще, он очень странный мужик. Ходит в свитере круглый год. Причем в одном и том же. Даже летом. Жалко, что мы с ним связались. В конце всё же выбили мы эту ссуду. Оформили. Ну вот, как-то так.

– И что теперь?

– Ничего. Полгода не могли её сдать. Вот только с января сдали. Жильцы, конечно, не особо приятные, но ничего не поделаешь. Ждём не дождёмся, когда начнется «движуха». Вроде как проект обсуждается. Всё идет по плану…

– Минутку… А откуда ты узнал о том, что там что-то будут строить?

– Тут, в Хайфе, у меня родственники. В «той» жизни я был в Израиле два раза в гостях. Одно из мест, которое точно запомнилось, – это как раз «Немецкая колония». Там была довольно приятная прогулочная зона с кафешками, ресторанами, ещё какими-то интересностями. Я конкретно помню вот как раз этот угловой дом. Мы там были в ресторане. Когда уже в «этой жизни» приехали в Хайфу, мы пошли туда, а там – ничего. Ну вот. У меня сначала и в мыслях не было что-то такое делать, но папа там проезжал на автобусе и увидел на доме вывеску о продаже квартиры. Ну тут мы и начали думать.

То есть это, можно сказать, случайно произошло. Наш первоначальный план был в Питере квартиру купить, пока они доступные ещё. Проблема в том, что цены растут очень быстро. Мы никак не можем их догнать. Только соберём нужную сумму, как оказывается, что её уже не хватает. Мы в сентябре летим в Питер. Будем покупать. Очень переживаю на этот счёт…

– Так это очень скоро!

– Да… Сейчас с этим переездом закончим – и сразу в Питер. Билеты как раз становятся дешевле после каникул.

– А на сколько летите?

– Не знаю пока. Когда всё сделаем – вернёмся.

– Я думал, мы в Интернете работать будем…

– Будем работать, конечно! До твоего отъезда мы тебе наладим environment, пропишем задачи, и будешь писать самостоятельно из дома. Склянка так работает. Отабек тебе поможет влиться. Кстати, может, отец без меня полетит. Я думаю, что я там не особо нужен. Это всё-таки не Англия.

– А что с Англией?

– Ну, мы были два раза в Лондоне. Ставки делали. Там мой английский пригодился… Не то чтобы у меня хороший английский, но намного лучше, чем у папы.

– Ты сказал «ставки делали»?

– Да. Мы делали ставки на футбол. На «Евро 92» и сейчас на чемпионат мира.

– Ого… Минутку! Стоп!

Я выключил диктофон. Перевернул кассету. Не хотел, чтобы запись прервалась. Я предложил чаю, Женя согласился. Уже с чаем мы продолжили.

– Так что там со ставками на футбол?

– Ничего. (Смеётся.) Делали ставки.