Полная версия
Происхождение тебя. Как детство определяет всю дальнейшую жизнь
Поскольку психологи уже десятки лет разбираются (и сомневаются) в точности воспоминаний взрослых людей о детстве (в которой при этом твердо уверены слишком уж многие из тех, кому приходилось вспоминать прошлое), ученые решили исследовать этот вопрос. Они пришли к любопытным выводам: наши воспоминания о детстве (особенно о том, как к нам относились родители) зависят от того, в каком настроении и эмоциональном состоянии мы находимся, когда рассказываем о прошлом. То есть люди в депрессии рассказывают о детстве что-то плохое чаще, чем те, у кого депрессии нет. Однако значит ли это, что к депрессии склонны те люди, у которых было плохое детство? Конечно, возможно и такое, однако ретроспективное исследование вряд ли способно дать об этом полноценное представление – мешает предвзятость участников.
Поэтому в рамках данидинского исследования мы решили оценить: (а) насколько отличается настоящий детский опыт участников от того, что они рассказывают десятки лет спустя; и (б) как представление участника о собственном детстве связано с измеримыми показателями состояния его организма (например, кровяным давлением) и ответами участника на вопросы, которые подразумевают личную оценку (например: «Как бы вы в общем оценили свое здоровье на сегодняшний день – превосходно, хорошо, средне, плохо или ужасно?»). Насколько согласуются представления людей о детстве с действительным положением дел? Насколько точно они воспроизводят прошлое? Позволяет ли ретроспективная оценка так же уверенно, как проспективная, связать между собой детский опыт и заболевания в зрелости? Чтобы узнать ответы на только что озвученные вопросы, придется прочесть шестнадцатую главу! Теперь, когда в нас начало просыпаться любопытство, давайте посмотрим, что может предложить эта книга.
АннотацияКнига состоит из пяти основных частей (со второй по шестую), которые расположены после нынешней (вводной) и вплоть до завершающей, где мы подводим некоторые итоги всему, что высказали в основной части книги. Прежде чем подробно перечислить вопросы, которые рассматриваются в этой книге, необходимо пояснить: вся работа, описанная и обсуждаемая здесь, выполнена авторами в неизменном сотрудничестве со многими коллегами, а потому эта книга – не обзор, не реферат и не аннотация всех сведений в области человеческого развития на сегодняшний день. Как, надеемся, уже стало ясно по открывающим примечаниям, эта книга посвящена научным изысканиям, к которым мы прибегли в ходе исследования человеческого развития. При этом читателям следует знать, что наша работа, как работа любого исследователя, основана на наблюдениях и заключениях предшественников. В списке литературы в конце книги можно найти оформленные должным образом ссылки на исследования, на которые мы опирались в каждой отдельной главе.
Следует также поднять еще один вопрос, который мы решили на начальных этапах работы над книгой: стоит ли нам в первую очередь ссылаться, хотя бы коротко, на работы других исследователей (в число которых входят многие наши коллеги и даже друзья, которые пожинают плоды трудов на том же научном поприще, что и мы, и чьи работы повлияли на ход наших мыслей и исследований), или в основном сосредоточиться на собственных наблюдениях? Если говорить научным языком, то перед нами возник вопрос: «Сколько уже опубликованной научной литературы нам необходимо представить читателю, прежде чем делиться итогами собственного исследования?» В науке, как и в жизни, часто случается так, что мыслители с широкими взглядами – и авторы книг – могут иметь искреннее, однако отличное от общепринятого мнение по обсуждаемому вопросу. Мы еще на подступах решили не тратить время и бумагу на «обзор теоретического материала» по огромному числу вопросов, обсуждаемых в этой книге, поскольку это позволило нам подробнее рассказать, какие мысли и вопросы (наши и чужие) двигали нами в изысканиях и в чем состояла именно наша работа.
Однако не следует полагать, будто мы не считаем труды наших предшественников достойными внимания. Буквально все ученые, за исключением очень редких случаев – вспомним теорию относительности Эйнштейна – опираются на предшественников в надежде продвинуться дальше, оттолкнувшись от уже открытого. Мы здесь не исключение (мы не Эйнштейны). Все, что мы освещаем в этой книге, основано на работе предшественников и, надеемся, расширяет ее, и это позволит будущим исследователям отталкиваться уже от наших выводов. Вы сразу поймете, что мы не врем, когда изучите наши научные публикации, перечисленные в списке литературы, поскольку в каждой из них упомянуты исследования предшественников, на которые мы опираемся в том или ином случае. Английский поэт XVII века Джон Донн известен всем благодаря словам: «Человек не остров, не просто сам по себе; каждый человек – часть континента, часть целого»[6]. Это определенно относится и к современной науке, и для нас честь быть частью этого целого.
Мы надеемся донести до читателя, что работа над лонгитюдным исследованием, основанным на наблюдении за жизнью людей, порой напоминает деятельность садовника – человека, который растит деревья; порой – шеф-повара, который готовит блюдо; порой – следователя, который пытается разгадать некую тайну; а порой, конечно, искателя приключений, который отправляется в неизведанные места, куда почти или вовсе не ступала нога человека; или даже охотника за сокровищами, который жаждет найти нечто ценное, однако никогда не знает наверняка, ждет ли его успех. Почему наша деятельность похожа на работу садовника? В начале своего научного пути мы порой годами ждали, покуда наши «деревья» вырастут, и лишь затем собирали с них «плоды». Прежде чем задать многие из вопросов, связанных с человеческим развитием (не говоря уже о том, чтобы на них ответить), например меняются люди с возрастом или остаются похожими на себя в детстве; влияют ли на наше развитие благоприятные или неблагоприятные события детства, – нам необходимо подождать, покуда маленькие дети станут подростками и взрослыми. Почему наш труд похож на работу шеф-повара? В рамках лонгитюдного исследования мы собираем множество сведений, которые храним в архивах – будто продукты в кладовой, – а когда хотим изучить, например, вопросы развития, отправляемся в эту кладовую и выбираем необходимые «ингредиенты» (читайте: показатели), чтобы приготовить «блюдо». Другими словами, мы изучаем необходимые эмпирические данные, чтобы ответить на вопрос, который вызовет у нас любопытство.
Задумываясь над тем, как выстроить свою работу, мы зачастую действуем как следователи или охотники за сокровищами, однако порой – просто как искатели приключений. В поисках вдохновения мы обычно обращаемся к своим прежним трудам: они подсказывают нам, к чему обратиться и чего ожидать. В науке это называют предпосылками исследования. Естественно, мы лишь изредка находим прямые намеки, которые непременно должны привести нас к искомым выводам. И в таких случаях мы смело надеваем шляпы следователей или охотников за сокровищами, правильно читаем подсказки предшественников и делаем грамотные предположения. Обычно эти предположения оказываются близки к истине. Однако порой намеки, если они вообще есть, настолько запутанные, что мы даже не знаем, какие строить предположения, а потому в итоге просто задаем какой-нибудь вопрос в надежде получить какой-нибудь ответ. Тогда мы походим на искателей приключений, которые бросаются навстречу неизвестности.
Сегодня, когда науке не спешат доверять, порой совершенно оправданно (из-за трудностей с воспроизводимостью исследований), трудно убедить людей в истинности своих заключений. Многие, к сожалению, уверены, что исследователи приходят лишь к тем выводам, к которым хотят, а потому научные изыскания якобы пропитаны идеологией и предвзятостью. И хотя это в какой-то мере истинно, относиться с таким настроем ко всей науке в целом неверно. В этой книге мы раз за разом поясняем, что надежная наука нацелена на беспристрастный поиск неоспоримых знаний. Хотя никто из ученых (в особенности тех, которые занимаются вопросами человеческого развития) не может быть на сто процентов уверен, что ему никогда не мешала неосознанная предвзятость, – добросовестный исследователь всеми силами старается доказать, что в его заключениях нет ни толики личного мнения.
Вторая часть книги посвящена вопросу, которого мы уже в некоторой мере касались: все ли мы «родом из детства»? «Кто есть Дитя? Отец Мужчины» – это строка из стихотворения, написанного в далеком 1802 году поэтом эпохи романтизма Уильямом Вордсвортом, и эти слова конечно же призваны напомнить читателям: по тем психологическим и поведенческим особенностям, что ребенок проявляет еще в детстве, можно понять, каким он станет в будущем, вплоть до зрелого возраста. Эта строка вкратце передает давно существующее предположение: то, как дети мыслят, чувствуют и поступают, указывает на то, какими они станут в будущем. Поэтому в первой главе этой части (а именно – второй) мы сосредоточимся на том, можно ли по темпераменту человека в раннем детстве предугадать, каким он станет в молодости; обнаружим, что некоторые участники исследований как в раннем возрасте, так и в дальнейшей жизни были «мятежниками»; другим, судя по всему, было по душе оставаться «беглецами»; а остальные тем временем познавали мир намного более уверенно, воодушевленно и открыто. В третьей главе мы продвинемся по возрастной шкале вперед, к зрелости, и узнаем, как связаны между собой уровень самообладания, которое человек проявляет до десяти лет, и его жизнь через несколько десятилетий. Эта глава называется «Сдерживаться или не сдерживаться, вот в чем вопрос». Четвертая глава, завершающая вторую часть книги, посвящена тому, как отличаются жизни людей с СДВГ и без него. Главный вопрос, который мы ставили перед собой в изучении этой стороны человеческого развития, заключался в том, обязательно ли у взрослого человека с СДВГ обнаруживали то же расстройство в детстве.
Вторая часть книги не только убеждает нас в истинности слов о том, что все мы родом из детства, но и настраивает читателя на грядущие главы, все из которых посвящены тому, почему дети и подростки развиваются так, а не иначе. Тем самым вторая часть помогает плавно перейти к третьей, где рассматривается второй важный вопрос, который мы поставили перед собой в книге: как жизнь в семье способствует – или препятствует – развитию детей и подростков. Распространено мнение, что воспитание оказывает значительное влияние на развитие детей и подростков, а потому в первой главе (а именно – пятой) третьей части, посвященной влиянию на развитие семьи, мы начинаем с вопроса о том, почему родители воспитывают детей так, а не иначе. Существует множество исследований, которые показывают: если родители относятся к ребенку жестоко или с пренебрежением, то к ним самим, скорее всего, так относились в детстве. Поэтому в рамках данидинского исследования мы решили оценить, наблюдается ли та же закономерность среди любящих, заботливых и внимательных родителей, которые, как показывают многие исследования, воспитывают детей и подростков успешнее. В шестой главе мы изучим, как влияние близких родственников склоняет данидинских мальчиков к нарушению порядка. При этом мы поделим мальчиков на две группы: на тех, кто постоянно нарушает правила в детстве, и тех, кто начинает хулиганить только в юности. Ведь пусть даже в юности представители обеих групп ведут себя похоже, их взросление в семейном окружении проходит очень по-разному, что сказывается на их дальнейшем развитии. В третьей главе, посвященной влиянию семьи на развитие человека (то есть в седьмой главе книги), мы посмотрим на девочек и решим, почему кто-то из них быстрее проходит через этапы полового созревания и какие у этого могут быть последствия. В этой части книги представлены итоги как данидинского исследования, так и проекта NICHD. Возможно, читателя это удивит, однако, судя по итогам исследований, сложное положение в семье ускоряет половое созревание девочек, тем самым подталкивая их начать сексуальную жизнь раньше сверстниц. Как и в нескольких последующих главах, в седьмой освещены обстоятельства и внешние силы, которые укрепляют устойчивость – способность человека справляться с несчастьями и преодолевать потрясения. Рассуждая об устойчивости, мы предлагаем читателю посмотреть, какие обстоятельства способны предотвратить трудности в развитии, поскольку с ними часто сталкиваются дети, живущие в непростых условиях. Третья часть книги, помимо всего прочего, призвана найти ответ на следующие вопросы: при каких условиях непростые внешние обстоятельства, которые в ином случае обязательно повлияли бы на развитие человека (например, тяжелые события раннего детства, из-за которых подросток рано начинает половую жизнь), не оказывают ожидаемого отрицательного воздействия – и как грамотно поместить человека в подобные условия, чтобы помочь ему развиваться в верном направлении?
Четвертая часть книги предлагает читателю выйти за пределы семейного круга. В ней мы ищем ответ на третий важнейший вопрос, который поставили перед собой: как опыт развития и жизненные обстоятельства вне семьи сказываются на грядущей жизни человека. Мы рассмотрим, как на ребенка влияют дошкольные учреждения (8-я глава) и район проживания (9-я глава). Кроме того, мы изучим два вопроса, связанных с влиянием сверстников: травлю в детстве (10-я глава) и курение травки в подростковом возрасте (11-я глава). Благодаря исследованию NICHD в десятой главе вы узнаете о том, с чем сталкиваются подростки, с которыми в детстве сидели чужие люди. В главе, основанной на полученных в ходе исследования E-Risk данных о взрослении британских подростков, мы обращаем внимание на краткосрочное и долгосрочное влияние, которое оказывает на психическое и физическое здоровье детей травля. А одиннадцатая глава, также основанная на исследовании E-Risk, посвящена тому, как на развитие детей сказывается взросление в малообеспеченном окружении. Мы придем к любопытному открытию: важную роль в развитии ребенка играет то, насколько близко от него проживают зажиточные семьи. Неужели богатые соседи, как считают многие политики и общественные деятели, и вправду благотворно влияют на детей из бедных семей? Или разница в положении, наоборот, им вредит? В завершающей главе этой части (то есть в 11-й главе книги) читатель узнает, что курение травки, которым обычно увлекаются подростки под влиянием сверстников, способно подорвать умственное развитие, а также психическое здоровье, особенно если человек не бросает эту привычку вплоть до четвертого десятилетия жизни. Стоит отметить, что во всех перечисленных главах подчеркивается вероятностная природа исходов, связанных с отрицательным влиянием опасных обстоятельств, которое мы также рассматриваем в своей книге. После этого мы вновь предлагаем читателю ознакомиться с наблюдениями о том, какие обстоятельства позволяют воспитать в человеке устойчивость, которая помогает преодолевать трудности в развитии при деструктивном опыте и внешних угрозах.
Сегодня многие считают, что понять, почему люди развиваются по-разному, возможно лишь с помощью генетики. В конце концов, личность человека – это не только воспитание, но и природа (хотя и воспитание тоже важно). Итак, в первых двух главах (12-я и 13-я) пятой части книги мы обращаемся к четвертому важнейшему для нас вопросу: влияет ли на личность человека наследственность – и если да, то как? Мы оценим, возможно ли объяснить наследственностью, почему кто-то зависит от никотина после первой же сигареты; действительно ли по набору генов видно, кто добьется успеха в жизни (если подразумевать под успешными богатых и влиятельных людей на высоких должностях). Итогами своих изысканий мы призовем призрака предопределенности, однако при этом напомним, что природа человеческого развития вероятностна, а потому не стоит воспринимать наследственность как нечто незыблемое. В то же время нельзя отвернуться от нее окончательно. Заявления о том, что наследственность не важна, настолько стары, что прибегать к ним поистине глупо. В четырнадцатой и пятнадцатой главах, которые также посвящены наследственности, мы оттолкнемся от так называемого соотношения генотипа и фенотипа и продвинемся дальше, к взаимодействию генотипа и внешней среды. Для этого нам придется поразмышлять о том, как природа и воспитание, в совокупности и во взаимосвязи, подрывают основы человеческого развития, склоняя мужчин к жестокости (14-я глава), а всех людей в общем – к депрессии (15-я глава). Вновь обратившись к вопросу устойчивости, уже с точки зрения наследственности, мы по набору генов определим, кто уязвим и не уязвим к стрессу и потрясениям. Все вышеупомянутые генетические вопросы рассматривались в рамках данидинского исследования. Однако в завершающей главе пятой части книги мы обратимся к исследованию E-Risk и сосредоточимся на том, что можно назвать «новой генетикой», а именно на эпигенетике[7]. В шестнадцатой главе мы оценим, правда ли виктимизация, как показывает теория и некоторые свидетельства, способна «отключать» проявление (экспрессию) некоторых генов посредством эпигенетического метилирования. Если да, то, выходит, можно будет не только назвать гены первопричиной, которая в итоге влияет на определенные стороны человеческой жизни, но и заявить, что от опыта, пережитого в ходе развития, и внешних обстоятельств, в которых растет ребенок, вправду зависит, какие гены, отвечающие за те или иные стороны личности, в итоге проявят себя. Если окажется, что такие закономерности действительно существуют, то гены возможно будет воспринимать как зависимые переменные, на которые влияют другие условия.
Если вышеперечисленные главы в первую очередь посвящены различным источникам влияния на человеческое развитие и поиску ответа на вопрос, действительно ли все мы родом из детства, то в шестой, заключительной, части мы обращаемся к старению и, как следствие, пытаемся определить, как связаны между собой опыт детства и болезни, с которыми человек сталкивается в зрелости. В главе 17 мы докажем на основе данных данидинского исследования, что здоровье зрелого человека и вправду определяется событиями детства, а также обратимся к проспективным и ретроспективным измерениям неблагоприятного детского опыта. В главе 18, основанной на исследовании E-Risk, мы рассмотрим то, как невзгоды, пережитые в детские годы, «проникают под кожу» и становятся частью природы человека, то есть оказывают глубинное влияние на его устойчивость к заболеваниям, потрясениям, а также на проявление тех или иных генов. Наконец, в главе 19, посвященной старению, мы рассмотрим различные примеры биологического старения и определим, как так вышло, что участники данидинского исследования, родившиеся в один год, стареют с различной скоростью.
В главе 20, которая закрывает седьмую часть книги, мы подводим итоги всему, что узнали. Мы обращаем внимание на выводы, к которым пришли в ходе трех проспективных лонгитюдных исследований, на которых основана наша книга. Эти выводы позволят нам заключить, что по детству человека можно довольно точно определить, как он будет развиваться в будущем; что никакие обстоятельства не определяют будущее человека однозначно – поскольку на его развитие влияет целая совокупность событий и условий, в том числе опыт жизни в семье и за ее пределами, а также наследственность; что некоторые дети по самым разным причинам (например, благодаря заботе родителей, совместной поддержке со стороны соседей и определенной наследственности) устойчивее к угрозам, чем другие; и что теперь мы можем еще меньше бояться трудностей в развитии, поскольку их возможно предотвратить или в худшем случае преодолеть; а также верить во всеобщее счастье – если понимать его в широком смысле. Как бы то ни было, мы помним, что расслабляться нельзя («пройдешь весь путь – тогда уснешь») и что наука о человеческом развитии сейчас пребывает на стадии всего лишь младенчества – или, в лучшем случае, раннего детства. Ей еще многое предстоит узнать, поэтому нашу книгу следует воспринимать лишь как отчет о первых успехах. Мы уверены, что читатель по достоинству оценит успехи в понимании человеческого развития, которых возможно достичь в основном благодаря крупным, исчерпывающим, проспективным исследованиям в духе тех, что проводили мы, в рамках которых за людьми наблюдают долгие годы, начиная с самого их рождения или вскоре после него.
Часть II. Кто есть дитя? Отец мужчины
2. «Мятежники» и «беглецы»
Займется сердце, чуть замечу
Я радугу на небе, —
Так шло, когда я отрок был невинный,
Так есть, когда я стал мужчиной,
Да будет так, когда я старость встречу! —
Иль прокляну свой жребий!
Кто есть Дитя? Отец Мужчины;
Желал бы я, чтобы меж днями связь
Природной праведности не рвалась.
Уильям Вордсворт, «Займется сердце, чуть замечу»Уверяя нас в том, что дитя – это «отец Мужчины», поэт подразумевает следующее: то, какими мы вырастаем, в той или иной мере отражает то, какими мы были детьми. Получается, по поведению и поступкам ребенка возможно предугадать, и довольно точно, как он будет вести себя во взрослой жизни. Если задуматься, то такой взгляд на человеческое развитие словно отрицает саму возможность развития; в конце концов, выходит, будто мы со временем почти не меняемся – лишь становимся крупнее и сложнее, однако остаемся собой. Такого воззрения придерживается, к примеру, сорок четвертый президент Соединенных Штатов Дональд Трамп. Когда он в 2016 году только избирался в президенты, то заявлял, будто в свои семьдесят он такой же, каким был в дошкольном возрасте. Если учесть, насколько взвинченно и склочно он вел себя во время избирательной кампании и даже после нее, когда занял самую влиятельную должность в мире, его словам охотно верится. Но что можно сказать о других людях? Насколько точно взрослые поступки человека отражают то, как он вел себя в детстве? И наоборот: можно ли по поведению ребенка предугадать, каким он вырастет?
Противостояние однородного и неоднородного, то есть постоянства и перемен, в человеческом развитии началось довольно давно, пусть даже поначалу его никто никак не обозначал. Более пятидесяти лет назад два нью-йоркских детских психиатра, Стелла Чесс и Александр Томас, помогли запустить исследование, целью которого было определить, насколько сильно с возрастом меняется темперамент маленького ребенка. Чесс и Томас выступали за однородность, а специалист по возрастной психологии из Гарвардского университета Джером Кейган вдохновился их точкой зрения и в течение многих лет развивал ее. Сейчас Кейган отошел от дел, однако до сих пор, невзирая на возраст, пишет научные статьи, в том числе и о вопросах человеческого характера. Если такие специалисты по возрастной психологии, как Кейган, подчеркивают поразительную однородность в человеческом развитии и то, насколько подростки и даже взрослые люди похожи на себя в детстве, то другие отмечают, насколько невероятно люди с возрастом меняются – через внезапные скачки и резкие повороты, с которыми человек зачастую сталкивается в первые десятилетия жизни. Единственное, с чем согласны почти все представители обеих сторон, – это то, что в раннем возрасте дети заметно отличаются друг от друга предрасположенностью к определенным эмоциям и поведению, то есть темпераментом. Если одни младенцы перед лицом угрозы внешне спокойны и невозмутимы, то другие чувствительны и легко расстраиваются. Если одни младенцы проявляют любознательность и охотно общаются с незнакомцами, смело изучают новые места и предметы, то другие, прежде чем сдвинуться с места, наблюдают и ждут. И если одни почти всегда улыбаются и смеются, то другие лишь изредка испытывают или по меньшей мере проявляют положительные чувства. Предрасположенность к тому или иному отклику и поведению у ребенка заметна в раннем возрасте, в том числе и в первый год жизни. Томас и Чесс выделяли три вида темперамента у детей раннего возраста: легкий, трудный и с длительным привыканием. Разницу в поведении детей с различным темпераментом мы объясним чуть позже.
Многие современные исследователи уверены, что врожденные или проявляющиеся в раннем детстве черты ребенка уже могут намекать на то, как он будет вести себя в будущем, например озлобленно или обеспокоенно.
Однако родители обычно начинают верить в подобное лишь после рождения второго ребенка, особенно если первенец у них был «легким», а не «трудным». И дело вот в чем. Если первый ребенок оказывается «легким», родители зачастую считают, будто это исключительно их заслуга. Если они видят, как кто-то не способен управиться с маленьким ребенком (не может уложить его спать, с трудом приучает его к чему-то новому), то нередко и вовсе думают: этот родитель явно что-то делает не так. Вот как примерно звучат их мысли: «Мы бы не позволили своему малышу так капризничать. Не ребенок виноват – воспитание неправильное». Однако если у второго ребенка нрав оказывается полностью противоположным нраву первенца, с которым было до безумия легко, родители резко задумываются: а может, дети изначально рождаются разными? В таких случаях родители зачастую бросаются из крайности в крайность: если прежде они во всем винили приобретенное (то есть влияние родителей), теперь для них во главе угла врожденное (то есть личностные черты, заложенные природой). Теперь они мыслят чуть шире: «То, как ведет себя ребенок, (хотя бы в основном) зависит не от того, как его воспитывали, а от его врожденных качеств».