Мир тысячи морей

Когда моя борода отросла больше дюйма, стало ясно, что в заключении я провел уже несколько месяцев или около того. Все это время я не получал никаких известий относительно судьбы капитана и команды. И эта неизвестность сводила с ума. Раздрай в мысли добавляли еще и постоянные раздумья о словах историка. Все-таки он смог убедить меня в своей правоте, но само осознание того, что я вдруг перенесся в другой мир выбивало почву из под ног и добивало меня окончательно. Я был полностью растерян.

Поэтому когда однажды я проснулся от грохота пушек, был даже рад. Первой мыслью, не смотря ни на что, было то, что это все-таки королевский флот обнаружил пропавший экипаж «Трафальгара». А вслед за ней вспыхнула надежда, что я просто в плену и нет никакой другой Империи. Слова историка о другом мире показались мне просто бредом. Как бы то ни было, но я приготовился бежать при первой возможности.

Не успели еще отгреметь первые залпы, как дверь камеры отворилась. Вошли двое пиратов. Один из них наставил на меня дуло пистолета (в свете факела я вновь приметил, что пистолет старый, кремневый), а второй начал подталкивать меня к выходу. Против оружия особо не попрешь, поэтому я повиновался и вскоре предстал перед Диком. Тот, как всегда, был в белоснежной шелковой рубашке Только в этот раз на нем была еще и широкополая шляпа с пером, из-под которой выбивались пряди длинных белых волос. Даже под обстрелом он не терял присутствия духа.

– Мистер Ричардс! Рад приветствовать. Надеюсь, хорошо выспались? Я, признаться, отвратительно. Эти выстрелы оторвали меня от чудеснейшего сна. Кстати, о выстрелах! Это мой извечный противник, один из баронов – Михаэль дэ Шатильон. К моему большому прискорбию, в этот раз он собрал против меня целую эскадру, и скоро может разнести меня в щепки. Но! Судя по тому, как вы нас потрепали при первом знакомстве, вы и Михаэлю сможете дать отпор. Вы спасете многие жизни, в том числе и свою собственную, если воспользуетесь своими пушками.

– Наш фрегат даст отпор любому, и если бы не потери после шторма, мы бы и тебя одолели. Но воевать с королевским флотом я не стану, тем более на твоей стороне.

– Какой королевский флот? – Дик удивленно вскинул брови, и видно было, что он не прикидывается – помилуйте, Михаэль такой же голодранец-пират, как и я, только более послушный Императору. Кстати, никакого шторма в тех местах не было, мы победили честно.

Не успел я даже возразить, как Дик продолжил:

– К сожалению, у меня нет времени продолжать дискуссию и уговаривать тебя, словно юную девушку.

Дик щелкнул пальцами и двое дюжих парней ввели капитана Блэка. Он был изрядно избит, но все еще стоял на ногах. Видимо его также призывали к содействию и он также отказал. Я был уверен, что меня ждет та же участь и твердо решил для себя держаться до последнего, как капитан. Даже ослабленный после ранения и побоев он нашел в себе силы отказать Дику.

– Итак, мистер Ричардс, хотите ли вы выглядеть также как и ваш капитан или мы все же придем к соглашению?

Я лишь мельком взглянул на капитана и отрицательно покачал головой.

– Вижу, ты такой же упертый, как и твой капитан. Судя по всему, ты стараешься брать с него пример. Может, без него тебе будет легче согласиться.

С этими словами Дик выхватил пистолет из-за пояса и приставил к голове Блэка.

– Считаю до пяти, нет – до трех.

Повисла гнетущая тишина. Я рефлекторно отметил, что пушки перестали стрелять. Бой окончен? В чью пользу? Нужно было тянуть время. Сотрудничать с пиратами я не собирался, но и допустить гибели капитана я не мог. Стараясь не смотреть в глаза Блэка, я сказал:

– Хорошо, я помогу тебе, но обещай отпустить капитана и экипаж.

– Я готов рассмотреть твое предложение и обсудить его со своими советниками на ближайшем заседании. А сейчас вам пора, сударь.

Делать было нечего, и в сопровождении пиратов и самого Дика, я направился к выходу, но выйти мы не успели. Оглушительные крики привлекли мое внимание. В окно я увидел, со стороны моря по той самой фруктовой аллее, по которой меня вели из камеры, бежит ватага вооруженных до зубов пиратов. По яростным крикам можно было понять, что это и есть люди Михаэля. Видимо, бой в гавани окончился в его пользу, о чем свидетельствовал дым у пристани, подымавшийся до самых небес. Не знаю, сколько людей было у Дика, но те, кто оказал сопротивление, были убиты, остальных окружили и взяли в плен.

Час спустя я с освобожденными членами команды стоял на борту флагманского корабля Михаэля. Весельчак был прав: Михаэль в самом деле собрал целую эскадру. Это были девять таких же устаревших как у Дика каракк и две бригантины, но по свежевыструганным доскам было видно, что на воду их спустили недавно. Вскоре к нам вышел сам предводитель победивших пиратов.

– Рад приветствовать вам на «Белуге» и поздравить с освобождением из плена Дика Весельчака – говорил Михаэль на смеси английского и испанского языков, и в речи его часто встречались незнакомые слова, но в целом было понятно, о чем он говорит. Затем Михаэль пригласил нас к себе в каюту. Не смотря на радушие со стороны Михаэля (если такие слова можно применить по отношению к пирату), я так и не смог понять, в каком качестве мы находимся на борту: освобождены или попали в новый плен.

– Любопытно воочию увидеть тех, о ком говорит уже вся столица – начал Михаэль – вы теперь просто знаменитости. Первые за два века переселенцы. Это знаменательное событие. Я так понимаю, это ваш необычный корабль стоял на рейде Черепашьих островов. ТАМ теперь все на таких покоряют моря?

Ответом ему было дружное молчание.

– Напрасно вы молчите. Я честный пират, плачу налоги и грабежом не занимаюсь. Как послу от Вольницы при дворе Императора мне это как-то не с руки. Сейчас я действовал по его указанию, ибо у него появились сведения о новых переселенцах, которые томятся в плену.

– Это Уильям рассказал о нас! – не смог сдержаться я. Мне было радостно от того, что историк сдержал слово и, благодаря этому, нас спасли. Но с другой стороны, выходит, что все, о чем говорил Уильям правда и мы действительно в новом неизвестном нам мире.

– Мне не известно, чьи старания вам помогли, однако скажу, что мне доставило удовольствие, наконец, разгромить Весельчака. Он единственный из баронов Вольницы не подчиняется Императору и этим ставит под удар все наше руководство, в том числе и меня.

– О чем ты здесь толкуешь? Какие бароны могут быть у пиратского сброда? Какой Император? – капитан попросту взорвался. На лице у него было написано полное непонимание происходящего, и это жутко его нервировало. Очевидно, никто ему не поведал о том, где мы теперь находимся. Остальные выглядели не менее растерянными, и я решил прояснить ситуацию.

– Сэр, в это трудно поверить, но после шторма нас забросило куда-то в другой мир и теперь…

– А ты что несешь?!

– Боюсь, что ваш друг прав. Взгляните. – с этими словами Михаэль показал карту. Все придвинулись к ней. Похожую я уже видел в доме Дика, только эта отличалась лучшим качеством.

Первым не выдержал О’Брайен:

– Да чтоб у меня рука отсохла! Этого не может быть, кэп!

– Позвольте я расскажу, сэр – дождавшись утвердительного кивка, я вкратце рассказал все, что мне поведал Уильям. Сейчас капитан более спокойно меня выслушал. Прожженный моряк, он привык больше верить морской карте, чем рассказам.

– Да чтоб у меня обе руки отсохли, если это не правда – вновь не выдержал ирландец – вы вспомните, каким оружием они дрались. Да посмотрите, на чем мы сейчас плывем!

– Тихо. С этим разберемся после. Сейчас волнует другое – голос Блэка был совсем тихим – какова наша дальнейшая судьба?

Михаэль лишь пожал плечами:

– Я доставлю вас и ваш корабль к Императору, а уже он будет решать.

– Мы пленники?

– Ни в коем случае! Вам предоставят каюты как гостям, а ваше судно мы возьмем на буксир. Так что располагайтесь, а я пока потолкую с Весельчаком. Посмотрим, как он теперь будет улыбаться. Фернандо! Покажи гостям их места, затем держать курс на столицу.

Плаванье продлилось больше месяца. Я с лихвой пользовался всей полнотой предоставленной нам свободы и с интересом узнавал подробности о месте своего пребывания. Капитан Блэк похоже понемногу привыкал к новому положению вещей, однако его больше интересовали морские карты и секреты управления парусным судном. Часто он вместе с боцманом пропадал на «Трафальгаре», чтобы оценить нанесенный ущерб. Все понемногу обвыкались.

Только Михаэль был мрачным и больше не вступал с нами в беседы. И было от чего: Дик умудрился сбежать из охраняемой камеры сразу после отплытия с Черепашьих островов.

Утром тридцать восьмого дня на горизонте показался столичный остров, а уже в полдень я впервые оказался в Тамоанчане.

5

Нас встречали, словно именитых игроков в, ставшую популярной в последнее время в Англии игру футбол. Никак не мог ожидать подобного. Все происходящее напоминало Вавилонское столпотворение: так много здесь было людей абсолютно разных сословий и рас. И почти каждый тыкал в нас пальцем и что-то кричал. Еще большее сходство с Вавилоном городу придавала видимая отсюда башня, лучше даже сказать – пирамида, расположенная далеко в глубине города.

Не буду говорить за всех, но мне стало как-то не по себе под таким количеством пристально глядящих на меня глаз. Михаэль уверенно вел нас сквозь толпу людей, которая почтительно расступалась перед нами. С пристани мы вышли на вымощенную булыжником дорогу и увидели пять запряженных экипажей, видимо, ожидающих нас. При нашем появлении дверь одного из экипажей отворилась, и навстречу нам вышел человек. Несмотря на довольно простую одежду нечто в его поступи выдавало знатного человека. Увидев его, Михаэль сказал вполголоса:

– Прошу обратить внимание. Перед вами сам Умберто Каса де Кастильяни – Первый советник Императора и один из самых влиятельных людей Империи.

Умберто широко развел руки и с улыбкой произнес:

– Михаэль, рад тебя видеть, и благодарю за спасение наших гостей.

Михаэль улыбнулся в ответ и поклонился, а Умберто обратился к нам. Говорил он, как и все встреченные нами здесь люди, на смеси разных языков, но к этому уже привыкли и особо не обращали внимания.

– Господа, уверен, что Михаэль уже сказал вам, кто я такой, поэтому не будем терять время на перечисление всех регалий. Достаточно, если вы будете называть меня по имени. Попрошу теперь назваться вас.

Мы по очереди представились, и Умберто пригласил нас в кареты. Мне вместе с капитаном и Михаэлем довелось сидеть в одной карете с Умберто. Едва двери захлопнулись, мы тронулись с места, и я прильнул к окну.

Перед моим взором проносилось множество зданий. Все они были одного архитектурного стиля и напоминали дома, которые строили у нас в Европе лет двести-триста назад. Такие еще и сейчас можно встретить в пригородах Лондона, где время словно застыло. Однако, все они были сложены из камня. Хорошо обработанного, плотно подогнанного друг к другу, но камня. И никаких следов штукатурки.

– Вас заинтересовала наша архитектура? – первым нарушил затянувшуюся паузу Умберто.

– Почему все дома каменные? Из кирпича было бы легче строить… – я запнулся и подумал, знает ли он, что такое кирпич, но Умберто, видимо, заметил мою заминку и сразу ответил:

– Мы знаем, что такое кирпич, но у нас очень мало строительной глины, поэтому дома из кирпича могут позволить лишь богатые и знатные фамилии. К тому же ольмеки к моменту появления здесь первых европейцев достигли таких успехов в обработке камня, что кирпичи попросту были не нужны. Хотя ближе к центру города и дворцу кирпичные дома станут встречаться чаще. Там же расположен и мой дом – он полностью кирпичный. Наш род – один из древнейших и мы можем позволить себе дворцы ничем не уступающие Императорскому.

– А как у вас определяется древность рода, если все попадают сюда в разное время?

– Отсчет времени здесь ведется с момента перехода первых ольмеков и чем ближе к этой дате время переселения предков той или иной фамилии, тем она древнее. Мой род восходит корнями к капитану первого испанского корабля, попавшего в этот мир. Это случилось более трехсот лет назад. И дело ведь не только в древности. Когда сюда массово стали попадать новые переселенцы, они были так же растеряны, как и вы, и у старожил перед ними естественно было преимущество. Но свежая кровь нам необходима, иначе у нас был бы полный застой.

– Значит, мы – свежая кровь? – подал голос, молчавший до этого капитан – и что же теперь нас ждет?

Он высказал давно висевший в воздухе волновавший каждого вопрос.

– Ну, про свежую кровь – это я образно, не подумайте ничего плохого. Я имел в виду, что каждый новый переселенец несет какие-то новые знания из ТОГО мира. А вашу судьбу будет решать сам Император. Скорее всего, вас представят ему лично. Думаю, он предложит лучший вариант и для вас и для Империи. Так что не советую ему перечить, ни в коем случае.

Видимо Умберто посчитал обязательную часть разговора оконченной, и в карете вновь повисло тягостное молчание. Я вернулся к разглядыванию окрестностей. Вскоре, как и говорил Умберто, показались большие кирпичные дома и даже дворцы. Карета начала плавно замедлять ход, а затем мягко остановилась. Все вышли и вот тогда я впервые увидел Пирамиду. Именно так, с большой буквы.

Несмотря на простоту стиля, она была гораздо красивее, чем все то, что я видел ранее. Следует начать с того, что она была просто огромна. Семь ярусов, на которые она делилась, упирались прямо в небеса. Позднее я узнал, что это главная резиденция Императора. Два нижних самых больших яруса были отведены под хозяйственные постройки: кухни, прачки, жилье прислуги и прочее. На третьем ярусе располагались казармы императорской гвардии. Четвертый и пятый ярусы – покои для посольств, важных приемов и просто размещения гостей. Шестой ярус – палаты различных ведомств и министерств. Седьмой ярус занимали личные покои Императора. Но все это я узнал лишь спустя время, а пока просто стоял и смотрел на пирамиду во все глаза.

Она была сложена из потемневшего от времени камня, который был так плотно подогнан друг к другу, что не было заметно ни одной щелочки. Пирамида имела массу входов, к которым тянулось множество аккуратных дорожек. Но наибольшее впечатление на меня произвела центральная лестница. Она начиналась на земле и бесконечным количеством ступеней тянулась к последнему ярусу.

– Кто все это построил?

– Рабы – буднично ответил Умберто – коренные.

Перед лестницей возвышалась высокая остроконечная стела, которая, казалось, стремилась догнать пирамиду по высоте. Она вся была испещрена непонятными письменами и рисунками. Рядом со стелой прямо на земле располагалась гигантская голова. Судя по чертам лица, она изображала никак не европейца.

– А почему только голова?

– Когда-то в давние времена здесь стоял памятник первому вождю ольмеков, который их сюда привел. Однако во время Великого Землетрясения памятник пострадал, и удалось сохранить только голову. Так ее и оставили в память потомкам.

Вокруг стелы на нескольких флагштоках трепетали флаги. Было немного необычно их здесь видеть. В центре выше и крупнее всех развивался синий флаг со стилизованным изображением солнца. Как объяснил Умберто – это главный символ Империи. Рядом был и знакомый Веселый Роджер, но с изображением солнца в верхнем углу – знак того, что пираты подчинялись Империи. Там же был и флаг викингов с изображением черного ворона, и, привычные нам, флаги Испании и Англии – все с изображением солнца в углу.

Мы начали свое восхождение по лестнице, и я только и делал, что вертел во все стороны головой, чтобы успеть все увидеть. Пирамида была украшена бесчисленным множеством барельефов, высеченных прямо в камне. Там были и люди, и крылатые чудовища, и какие-то замысловатые узоры, изображения солнца, языки пламени. При этом было и множество ниш, в которых стояли вполне европейские скульптуры, выполненные в стиле эпох Ренессанса. Четвертый ярус, на котором располагались наши комнаты, поразил меня целой галереей статуй, выглядевших совсем как живых. Все это было столь великолепно, что у меня даже слов не хватает, чтобы описать все, что я там увидел.

Внутреннее убранство дворца меня не то чтобы поразило, но удивило: как-то не вязались все эти картины, лепнина, ковры под ногами с прямотой линий древней пирамиды. Похоже, все в этом мире основано на смешении традиций: начиная архитектурой и одеждой и заканчивая наречием.

Для всех были выделены персональные комнаты. Умберто лично проводил каждого в свою. Закрывая за мной дверь, он сказал:

– Сегодня состоится праздник в вашу честь. Вечером вас позовут. Пока можете отдыхать.

Убранство комнаты было таким же шикарным, как, похоже, все здесь. На столике в изящной стеклянной вазе лежали вполне обычные и привычные тропические фрукты. Я отправился прямиком к открытому окну. Зрелище было просто завораживающим. Дворец, очевидно, был самым высоким зданием, и ничего не закрывало мне обзор. От дворца, прямые, словно солнечные лучи, во все стороны тянулись улицы. Вдалеке была видна пристань и множество мачт, стремящихся ввысь. Где-то среди них затерялся и наш «Трафальгар». Кое-где над крышами клубился дымок, и создавалась иллюзия уюта, словно я у себя дома в Англии. Странно, но я чувствовал, что этот мир начинает мне нравиться.

Когда солнце стало клониться к морю, знаменуя конец дня, в дверь постучали. Служанка принесла костюм (такой же камзол, как у Михаэля и Умберто) и пригласила к ужину.

Праздничный ужин проходил в центральной зале для приемов. Это был просторный двухэтажный зал с колоннадой. Он был украшен целыми скульптурными ансамблями. Отовсюду доносились разнообразные экзотические запахи, а в правом углу зала расположился самый настоящий оркестр. Возле многочисленных уставленных разнообразными яствами столов толпилась просто уйма народа. Кажется, все ждали только нас.

Нас привел лично Умберто, однако, представив нас публике, он тут же куда-то исчез. Мы были предоставлены сами себе. Если раньше гости стояли небольшими группками и беседовали между собой, то теперь все взгляды были прикованы к нам. Трудно быть в центре внимания, особенно если этого не ждешь.

Как мы ни старались не разделяться, но вскоре потеряли друг друга из виду, окруженные народом и осыпаемые вопросами. Мне кое-как удалось выбраться из толпы, и я бродил по залу и рассматривал гостей, их одежду, манеры, прислушивался к разговорам.

Мое внимание привлекла одна девушка, стоявшая в стороне от остальных. Она выделялась из общей массы отсутствием излишней роскоши. Простое темное платье до пола обволакивало ее стройную фигуру. Длинные черные волосы струились вниз безо всяких завивок и заколок. Минимум украшений придавал ей какую-то изюминку, которая меня и привлекла.

Девушка стояла в окружении трех мужчин сурового вида. Они все были высокие широкоплечие, в таких же простых без излишеств нарядах. Они были единственными из присутствующих, у кого я заметил бороды. Кажется, девушка заметила меня. Я приподнял бокал и кивнул. Она в ответ помахала мне и улыбнулась, но тут же смутилась под взглядами своих спутников. Я уже совсем было собрался к ней подойти, когда меня одернули. Это был Уильям. Было приятно встретить здесь хоть кого-то знакомого.

– Рад видеть вас в добром здравии.

– Я тоже. Мы все должны благодарить вас за наше освобождение.

– Не стоит. Думаю, любой бы так поступил. Вижу, вам понравилась Ингфрид? – и он указал на ту самую девушку. Дождавшись моего кивка, он продолжил – не следует подходить к ней просто так, напрямки.

– Почему?

– Это дочь ярла Южных викингов. Слева от нее сам ярл Ренгвальд, а справа двое ее братьев. Они приехали сюда на официальные переговоры, и не стоит усложнять и без того натянутые отношения между нами еще одной лишней ссорой.

– Зачем же обязательно ссориться?

– У них не принято, чтобы незамужняя девушка общалась с посторонними мужчинами. Сперва ты должен быть представлен ее семье. Попытка познакомиться просто так вызовет только скандал.

Пока мы говорили, Уильям понемногу уводил меня в сторону и, в конце концов, я потерял Ингфрид из вида. Зато впервые увидел представителя коренных. Это была служанка, разносившая напитки.

Когда мы были в плену у Дика, Уильям сказал мне, что коренные – это русалки, водяные и прочие морские люди. Поэтому при слове коренные у меня рисовался образ обворожительной пышногрудой красавицы с копной длинных волос и рыбьим хвостом. Но нет.

Коренная была почти бесформенная и при этом очень высокая, на несколько футов выше меня. Волосы на голове напрочь отсутствовали. Уши едва угадывались: они были маленькие и почти полностью прижатые к вискам, а раскосые глаза почти полостью были заполнены зрачками. Кожа ее была синеватого оттенка и немного блестела, словно это и не кожа вовсе, а чешуя. Но когда я вскользь дотронулся до ее руки, то почувствовал тепло. На руке, между пальцев я заметил небольшие перепонки. Одета коренная была в длинный серый хитон без украшений, а на шее у нее висел обруч.

Уильям, практически не глядя, взял с подноса бокал, я же был ошарашен. Не смотря ни на что у коренной было загадочно красивое лицо, и эту красоту искажала гримаса скорби и печали, которую она тщательно пыталась скрыть.

Мы с Уильямом продолжали идти, но я слушал его уже вполуха. Из мыслей не выходил образ коренной, кроме того, я все время пытался отыскать взглядом Ингфрид. Довольно долго мы бродили между столиков и гостей, пока не подошли к огромной карте, выложенной мозаикой прямо на стене. Уильям принялся рассказывать мне про разные части страны, про обычаи, религии, показывал на карте места, где он бывал. От него я узнал, что в религии здесь, как и во всем царило смешение. Ольмеки переняли от европейцев единобожие, но оставили богу свое имя – Тепейолоти. Европейцы в свою очередь признали, что Христос его сын и посланник. Викинги остались при своей вере, но главным богом у них тоже стал не Один, а Тепейолоти.

Там же у карты я узнал, что у викингов не целостное государство, а феодальное. Каждый крупный город – это уже почти отдельная страна. Формально признавая власть Империи, они всячески старались сбросить ее, не переставая при этом враждовать между собой. Наиболее решительно настроены были Южные викинги, поэтому их ярл и приехал на переговоры. Я вновь попытался отыскать Ингфрид. В это время чей-то голос на весь зал провозгласил:

– Император Тихуальпа!

Все обернулись, и я, наконец, увидел дочь предводителя викингов. Мы встретились с ней глазами, и она вновь мимолетно мне улыбнулась.

Император показался из широкого проема на втором этаже. Одет он был, видимо, в традиционный для правителя наряд. Такой вывод пришел мне в голову, потому что больше ни у кого я не видел подобного костюма. Он был в набедренной повязке, на голое тело небрежно наброшена роскошная ягуаровая шкура. На ногах сандалии. Головной убор его был чрезвычайно вычурным и пышным. Он включал в себя и перья и украшения и, кажется, пальмовые листья. Даже снизу были видны его громадные ушные украшения.

Император двигался в сопровождении шестерых стражников. Если бы я точно был уверен, что такое возможно, то сказал бы, что они представляют собой гибрид коренных и людей. Кожа у них была не такая синяя, лишь чуть отдавала небесной синевой. Хоть и короткие, но у них были волосы. И колоссально развитая мускулатура. Это было заметно, ибо они были до пояса раздеты. На поясах кожаных штанов висели широкие изогнутые клинки.

– Они преданы Императору, словно псы и будут охранять его до последней капли крови – шептал мне на ухо Уильям, подтверждая мою догадку – когда Император умирает, их хоронят вместе с ним. Они результат селекции людей и коренных, их специально вывели для служения владыкам.

Император поднял руку и все тотчас замолчали.

– Рад приветствовать всех гостей, собравшихся здесь в честь наших новых сограждан. Рад приветствовать и их самих. Хочу поздравить вас, господа, с освобождением из плена мятежного барона и надеюсь, что этот печальный эпизод нисколько не омрачит вашего пребывания здесь. Мы с вами еще встретимся, а сейчас прошу простить, но я вынужден вас покинуть – неотложные государственные дела. Веселитесь!

С этими словами Император скрылся в том же проеме, из которого появился. Праздник продолжился, а некоторое время спустя ко мне подошел слуга из числа коренных и попросил следовать за ним. Я заметил, что такой же слуга подошел и к капитану Блэку.

Нас проводили по петляющим коридорам на пятый ярус дворца в комнату для приемов. На входе стояли двое гвардейцев с пиками в руках. Ждали мы не долго. Вскоре дверь отворилась, и из нее вышел нахмуренный Ренгвальд с сыновьями. Я кивнул ему и он, видимо узнав меня, после секундного раздумья кивнул в ответ. Нас пригласили войти.

Император сидел за небольшим круглым столом. Сейчас на нем был такой же костюм, как и на нас. Ушные украшения тоже напрочь отсутствовали. Значит, я был прав – то, в чем он вышел на прием, был лишь традиционный наряд. Видимо, мода остановилась здесь вместе с последними переселенцами. У меня появилась возможность рассмотреть Императора поближе. Он был невысокого роста, на смуглом лице выделялись продолговатые глаза и пухлые, чуть вывернутые губы. Он был чистым представителем своей расы без примесей чужой крови. Тихуальпа жестом велел нам сесть и заговорил.