Унденский лебедь

Быть может, по заслугам?

Столетий двадцать утекло

С событий древних лет,

Но неизменно лишь одно:

Толпы презренней нет;

Жестокость – лакомство людей:

Ничтожен человек!

И средь безжалостных зверей

Сего свирепей нет.

Венца природы осквернил

Не автор – пастырь дней:

Ту аксиому зверь явил

Историей своей.

«Постскриптум»

(Софии К)

Однажды ты, конечно, вспомнишь

О нашем недозревшем счастье.

И тихой грустью улыбнешься

Любви, погибшей в одночасье.

Однажды ты, конечно, вспомнишь

Сердец двух юных миг мечтаний.

И, не жалея слез, приснишься

Им призрачностью очертаний.

Однажды ты, конечно, вспомнишь

Бал поцелуев до рассвета.

И, заплутавши в дебрях жизни,

Захочешь моего совета.

Однажды ты, конечно, вспомнишь

Стесненье самой первой встречи.

Как август соблазнял цветами,

Как солнце опекало плечи.

Однажды ты, конечно, вспомнишь

Пьянящей страсти ароматы.

И эхом прошлого услышишь

Ее манящие цитаты.

Однажды ты, конечно, вспомнишь

Давно забытую дорогу.

И, робостью укутав ноги,

Вернешься к старому порогу.

Однажды ты, конечно, вспомнишь,

Что здесь умели всех прощать;

Но, стуком в дверь повременивши,

Ты умудришься опоздать…

Однажды ты, конечно, зная,

Что прах развеян мой стихами,

Возможно, пожелаешь Рая

Душе, не брезгавшей грехами.

PS:

Однажды ты, конечно, зная,

Что я не мог уйти так просто,

Почтовый ящик открывая,

Потянешься к конверту косно.

Однажды ты, конечно, зная,

Что в нем огромное наследство,

Меня, как прежде, проклиная,

Вновь выпьешь от давленья средство.

Однажды ты, конечно, зная,

Что смерть – любить мне не помеха,

Конверт волнением вскрывая,

Чредуешь плачь с объятьем смеха;

Однажды ты, конечно, зная

Тридцать три буквы алфавита,

Прочтешь, морщинами зияя:

"Я вам прощаю, сеньорита!"

«Падение Рима»

Встречал, утопая в пороке,

Объятьями громких блудниц,

Колос свой закат в позолоте

Обрядами самоубийц.

Жужжало триумфом отребье

Глубинных пунических снов,

Звезда озарилась на небе

Суровым заветом волхвов.

И Форум не слышал весталок,

Квириты оглохли навек;

И Претор блестящий стал жалок,

А Сервусом стал человек.

Улыбчивый Цилер всесилен?

Но он для судьбы слишком мал:

Смиренным предстанет, наивен,

Когда в Храм ворвется вандал!

О, ветер! Утихни! Не время;

Поэту мгновенье даруй,

Сарказмом презреть это племя,

А позже огонь здесь раздуй!

Невнятным яви дуновеньем,

Смешным и убогим глупцом;

Спаси, защити воскресеньем

Мой слог и все строки потом.

Прощай, подгоняемый роком,

Себя уничтоживший Рим!

Мне участь – беде быть пророком,

Твоя – быть к беде той глухим.

«Наследство»

Родился я в блаженный месяц,

У пятницы пречистой на руках.

Под пенье благородных вестниц,

Цвет неба приютив в глазах.

Мне солнце освещало сны,

И звезды днем мерцали ярко;

С младенчества до седины

Я любовал талант подарком.

Мне юность мысли пропитала

Страницами великих книг.

Укромно муза целовала

Моих сентенций черновик.

Во искупление устами

Свидетельство произносил;

Не жизнь я возжелал мечтами,

Не смерти лик я поносил.

Купил я счастье за несчастье,

Продал я славу за покой.

Милее мне пейзаж ненастья

С дождем, осеннюю листвой.

Кто истово стремится к Богу,

Кончину жаждет бытию;

И верен тот завета слову,

Что честь не заложил рублю.

Я чудаком слыл в век убогих

Событий мрачных верениц.

И нищим был богаче многих,

И зрячим даром сих зениц.

Наследством я оставил пищу,

Хранившим здравие, умам.

Те непременно клад отыщут,

Ступая по моим следам.

Я бархат приласкал строкою

Нетленных временем стихов.

Сутулой поступью земною

Устлал я ими тракт шагов.

И прахом я удобрю оду,

Что мне взрастит рука потомка;

И буду ценен я народу

В стогу изыщенной иголкой.

«Диктат порока»

(трагедии Анны К)

Что сделал ты с моей душой?!

Как прочитал во мраке ночи?…

Зачем украл её покой,

Незваный гость судьбы обочин?

Зачем рассеял мою память,

Познать измен позволив сласть?…

Зачем разжег ты это пламя,

Обрекший чести в ней пропасть?!…

Скажи: что сделал с этим телом,

До капли выжав из меня

Прочность, что я знать не смела,

Пока не встретила тебя?!

Смотри! Довольствуйся победой!

Я на коленях пред тобой…

Губи меня, прошу!… Отведай

Мою покорность, совесть смой…

Не станут слезы пусть помехой,

В плену той власти утонуть!

Художника веленьем вехой

Мечтаю падшей вновь уснуть…

Плоть? Вот она: бери без спроса!

Игры твоей рабыня? – Пусть…

Пытливость утоли вопроса,

Зверь, знавший жертву наизусть:

Как мне исполнить путь на ложе?

Какой ты хочешь лицезреть?

Мне проползти змее к ней схоже?

На четвереньках? Как?! Ответь!

Зачем к душе ты прикоснулся?…

Лишил беспечности и сна;

Зачем надеждой улыбнулся?

К чему была эта весна?!

Зачем скупил все ее тайны?…

Дал маску, пригласил на бал;

Разрушив дом мой обручальный,

Почем их дьяволу продал?!…

И разве я не танцевала

Так, как ты этого хотел?

Я свою клятву предавала

В безумств порыве наших тел!…

Я проклинаю твои губы!

Я ненавижу свое сердце!…

Испепелил мою ты душу:

Она желала лишь согреться…

«К Музе»

Уйди… И не тревожь ночами.

Покой даруй моей душе;

Я не желаю между нами

Ни ласки, ни любви уже.

В твоих объятьях не обретший

Всего того, чего желал,

Лавровый лист мне – "сумасшедший",

Зверья бесчисленный оскал.

Лгала к чему безбожно, рьяно,

Что в правде сила, в вере суть?

Нет! Заклинаю неустанно:

Ко мне дорогу позабудь!

Пытался я творить для думных,

Но думных мало я нашёл:

О трезвости в трактирах шумных

Твои я рифмы свято плёл.

Я исполнял любую прихоть:

К тиранам в пасть без страха лез,

В безвременье набатом тикать

Не отказавшись наотрез.

Ты миру бешеных иуд,

Насквозь пропитанных пороком,

Повелевала быть пророком:

Моя спина познала кнут.

Твердила, что обещан Богом

Тебе я был давным-давно;

Что полюбила дивным слогом,

Что стать великим суждено.

Но орды требовали дикость:

Алкивиадов и Лаис!

Ума их мерзкую безликость

Являя каждый раз на бис.

Кто проклял эту Ойкумену

Суровым низменным клеймом,

Воздвигнув мраморную стену

Меж разумом и их челом?

Уйди! И не тревожь очами;

Даруй покой моей судьбе.

Все то, что было между нами,

Предам забвению во сне.

В твоих объятьях не обретший

Всего того, чего желал,

Седой я в тридцать, всепрошедший:

От мира бренного устал.

"К Эжени …»

(Дезире Клари)

– Люблю тебя, творенье Божье…

Твои сакральные черты,

Смиренный духом у подножья

Представший дивной красоты;

Одно лишь слово, Эжени,

Даруй мне милостью беспечной;

И сердцу стань усладой вечной,

Цветы в пустыне им взрасти.

– Как мне быть разума лишенной,

Чтоб полюбить тебя, скажи?

Стать просишь лирой утонченной

Порочной мгле своей души…

Мне трепет льстит покоя дня,

Мне буйства ни к чему средь ночи.

Огнем сим мотылька маня,

Лишь тем погубишь среди прочих…

Взамен что той великой жертве?

Цена какая всем словам?…

– Я Мир сложу к твоим ногам.

«За твои бледноалые губы»

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.