Полная версия
Сказки Надивы-3. Драконы, лотосы и все остальные. Сборник Самоисполняющихся Сказок
Вышла вперёд Голубка:
«Ветер, миленький дружок! Отдай пожалуйста нам ключ от Любви, очень нужен!»
«А раз очень нужен, отгадай мои загадки! Отгадаешь – отдам, не отгадаешь – останется Ключ у меня!» – начал кружить Ветер.
«Хорошо, загадывай! – говорит отец. – Отгадаем мы твои загадки!»
«Ну вот вам первая! Кто самый сильный на свете?»
«Папа! – закричала Голубка. – Самый сильный мужчина – мой папа!»
«Хорошо, вот вам вторая загадка – кто твой самый восторженный зритель?»
«Конечно, папа! Он так радовался, когда я танцевала!»
«И третья – кто тобой, отец, больше всех гордился?»
«Доченька моя!» – сказал отец и обнял Голубку.
Усмехнулся Ветер, достал Ключ от Любви. Протянул отцу.
Отец отдал Ключ к Любви Голубке, сказал:
«Бери этот Ключ к Любви. Ты достойна любить и быть любимой. Береги его. Это твой главный ключ. Пусть Любовь всегда присутствует в твоей жизни. И мощным Потоком идёт от тебя к твоим потомкам. Будь же счастлива и благословенна!»
Ветер улыбнулся, глядя на них. И тут же принёс красивое платье, попросил одеть. Переоделась Голубка, и будто сил у неё прибавилось.
Поблагодарили Голубка и отец Ветра и пошли обратно.
Вернулись Отец и Голубка обратно. Идут, за руки держатся и улыбаются. И такой радостный отец, и так ему приятно, что есть у его любимой Голубки теперь все три Ключа, и он горд этим. И Голубка гордится своим отцом, и благодарна ему.
Пришли она на то место, где встретились Обнялись.
Поклонилась Голубка отцу, обняла, сказала:
– «Папа, я тебя люблю! Я так рада, что с тобой встретилась. Я так тебе благодарна за эти ключи. Я горжусь тобой, ты помог мне их достать! Ты у меня самый лучший!»
«Я люблю тебя, моя милая! – сказал отец Голубке. – Я верю, что всё у тебя получится. Я благословляю тебя на изобилие и процветание, на творчество и самореализацию. А главное, на счастливую взаимную любовь. И путь тот мужчина, который появится у тебя, будет достойным тебя. Заботится о тебе, защищает тебя, пусть вы идёте по жизни рука об руку, поддерживая друг друга и давая стимул для развития!»
И опять они обнялись.
И тут Голубка почувствовала что-то на руке. Открыла глаза – а она лежит на берегу, уронив голову на траву. А по руке её ползёт божья коровка. Удивилась Голубка – как она умудрилась тут заснуть? Встала, потянулась.. Такая лёгкость во всём тебе!
Отряхнулась Голубка и отправилась домой.
Пришла, подошла к столу, стала вынимать из рюкзака вещи, и тут рука вытащила связку ключей необычной формы. Да и украшенные они как-то, словно не от дверей обычных, и подумалось Голубке, что сон ей и вовсе не сон был. А что же тогда?
Прошло сколько-то времени, и жизнь Голубки поменялась, так, что только успевай удивляться и радоваться!
Деньги потекли к ней широкой полноводной рекой. Таланты стали ей развиваться, и востребованы они, и поклонников у неё много. И работа её всё больше радует!
А ещё в её жизни появился самый лучший, мужественный, добрый, весёлый, осознанный мужчина! Любит он Голубку. Ценит, уважает, дарит подарки и говорит комплименты. Говорит, что она единственная, любимая. И что он готов делать всё что угодно, чтобы ещё больше её радовать и делать счастливой. И каждое утро просыпается Голубка в объятиях любимого и благодарна она отцу своему, за Ключи, которые он ей подарил!
Цветы для других
В некотором царстве, недалёком государстве, жила-была женщина по имени Полина. Жила себе в домике на краю села, гуляла с котом, любовалась на солнышко и облака, пускала кораблики из веточек по реке, и кормила золотых рыбок, которые в этой реке водились.
А по весне, когда из воды появлялись прекрасные кувшинки, она приходила на берег реки, и, смотря на чудесные белые цветы, лепила красивую посуду из белой глины, которая тут же, на берегу реки, и проявлялась на поверхности.
Из-под рук Полины выходили высокие узкогорлые кувшины для воды, изящные чайные чашки с изогнутыми ручками, тонкостенные ажурные тарелочки, пузатые горшки для тушения овощей, крынки для молока, и много ещё всякой красивой всячины.
И чем-то они были похожи на те самые цветы кувшинок, которые так вдохновляли Полину на работу.
И всё бы ничего, да только посуду эту Полина не продавала. Не то, чтобы специально отказывала покупателям, но их как-то не находилось особо. Люди приходили к ней в гости, либо мимо шли по улице и смотрели на изделия Полины, выставленные на солнышке, восхищались ими, но почему-то особого желания приобрести их у людей не возникало.
Может, они думали, что эта посуда слишком красивая, и она подходит только очень состоятельным людям, а простым крестьянам нужны обычные глиняные миски? Кто знает.
Когда Полина собралась ехать на базар, и там торговать своей посудой, соседский лавочник, с которым она поделилась своими планами, только пожал плечами:
«Ты знаешь, сколько этого добра на базаре? Да там таких, как ты, пруд пруди! И подешевле твоих чашек!»
«Но ведь мои красивые! – попыталась возразить Полина. – Смотри, как солнышко через них светит!»
«Ну да, ну да, – согласился лавочник. – Только когда люди садятся за стол и наливают в тарелку борщ, им уже не до красоты!»
Полина не была с ним согласна, она сама любила красивую посуду и думала, что и другим людям она тоже понравится.
Но на базар всё-таки поехала, правда без посуды, чтобы убедиться, так ли обстоят дела, как говорил ей лавочник.
И да, она убедилась, что её сосед был прав.
Посуды на базаре было много. Красивой и так себе. Хорошей и не очень. Даже были мастера, которые торговали своими чашками и кувшинами, выглядевшими гораздо красивее, чем у Полины.
И цены тоже были разные. Кто-то просил больше, а кто-то был рад, если у него покупали великолепный кувшин ручной работы с изящными формами и чудесно росписью по цене глиняной крынки, ещё и фабричного производства.
В общем, упала духом Полина. Куда ей посуду свою девать то? Уж весь двор заставлен утварью, пусть и распрекрасной, но если она никому не нужна, что с ней делать?
А Полине так хотелось придумывать новую посуду, новые формы и узоры!
Но опустились у неё руки её белые, заперлась Полина в своём домике, и не выходила на улицу, не гуляла к речке, не смотрела на кувшинки, чтобы не бередить сердце.
Рыбки без неё загрустили, да и кувшинки уже не так ярко цвели.
А Полина сидела в своём домике и тосковала. Посмотрит на одну чашку, на другую, повертит кувшин в руках – не, ну красивые же! Ведь кого-то могут порадовать! С другой стороны – посуды везде полно, кому она может предложить свои изделия? За дёшево отдавать не хочется, столько труда, столько усилий вложено! А кувшинки, которые делились своей красотой, ведь так и кажется, что отражаются они в боках пиал и на стенках блюдец!
Однажды в открытое окно домика залетела стрекоза. Одна из тех, что кружились над рекой в летние дни. Яркая, блестящая, с огромными глазами и прозрачными крыльями.
Засмотрелась на неё Полина, а стрекоза кружит и кружит, а потом вылетела в дверь. Полина за ней. А стрекоза подлетела к чердачному окошечку и села на раму.
Сама не зная зачем, Полина взяла лестницу и полезла к окну. Стрекоза как будто только этого и ждала – тут же залетела под крышу. Полина – следом.
Вот проникла она на чердак, смотрит, там всё в пыли, в паутине, много разных вещей, давно уже которыми никто не пользуется.
«Ну, – подумала Полина, – раз уж я сюда попала, надо навести порядок.»
Сказано – сделано.
Взялась Полина за уборку. Какие-то мешки с письмами, коробки со старыми тетрадями, вещи, которые она уже не носит, обувь, вышедшая из моды – Полина всё беспощадно выбрасывала прочь.
А потом взяла веник, ведро с водой и тряпку и стала срывать клочья паутины, мести отовсюду пыль и мусор. И тут она увидела не замеченное раньше покрывало на стене. Оно явно что-то скрывало.
Полина сдёрнула его. Поднялась целая туча пыли, какие-то мелкие насекомые кинулись прочь. А Полина с удивлением смотрела на пыльное зеркало в старинной деревянной раме.
Потом взяла тряпку, намочила её в ведре и осторожно вымыла и зеркало, и раму. Рама оказалась позолоченной, со сложным резным узором, изображающим виноградные лозы. Деревянные листья как будто трепетали на ветру, свисали вниз тяжёлые спелые гроздья, порхали нежные бабочки, совсем не похожие на деревянные, и тонкие лепестки искусно вырезанных цветов словно отсвечивали внутренним светом.
Но всего чудеснее оказалось зеркало. Старинной работы, венецианского стекла, оно сияло мягким тёплым светом, и отражение чердака было совершенно другим – внутри зеркала всё было красивым, ухоженным, новым.
И сама Полина отражалась в нём высокой статной красавицей с короной из косы, уложенной вокруг головы.
Полина протянула руку и коснулась своего отражения. Стекло было тёплым на ощупь и каким-то не плотным, пальцы словно погрузились в воду.
Полина отдёрнула руку. Её отражение сделало то же самое, но Полине показалось, что оно слегка улыбнулось.
И тогда Полина повторила попытку. В этот раз рука прошла сквозь стекло и пальцы ощутили прикосновение к другой руке. Полина замерла, задержав дыхание.
Отражение смотрело на неё вопросительно и выжидающе, не торопя, не желая испугать, давая Полине время привыкнуть к происходящему.
«Кто ты?» – спросила Полина охрипшим вдруг голосом.
«Я та, какой ты можешь стать, – ответило ей отражение. – Твоя лучшая версия, один из вариантов развития.»
«Один из вариантов? – удивилась Полина. – А что, есть и другие?»
Отражение в зеркале кивнуло головой:
«Да, к сожалению. Вариантов твоей жизни много, и ты выбираешь сама, какой именно…» – И отражение пожало плечами.
«А какие ещё есть?» -Полине стало интересно.
Отражение махнуло рукой в сторону окна.
Полина шагнула в ту сторону. Из одного из пакетов выпал осколок разбитого зеркала, того, что из «Фикс-прайса», тонкое стекло, с обратной стороны покрытое чем-то вроде фольги.
Полина заглянула внутрь. На неё глядела грустная усталая женщина, с морщинками вокруг глаз, с тусклыми волосами, сутулая, и вся какая-то блёклая.
«Это тоже я?» – ахнула Полина.
Женщина в зеркале печально кивнула головой и вздохнула.
«Но я не хочу такой быть! – воскликнула Полина. – Я хочу быть такой, как в том зеркале!»
Отражение из «Фикс-прайса» развело руками
«Пока что ты ближе ко мне, чем к той, что в большом зеркале. Но ты всегда можешь свернуть в другую сторону.»
«Как, подскажи!» – попросила Полина.
«Твоя реальность такова, какой ты её видишь». – голос у отражения был тусклым и безжизненным.
«Ничего не поняла,» – Полина положила осколок зеркала в пакет и повернулась к другому отражению, тёплому и вдохновляющему.
«Ты видишь мир серым, и серый мир тут же является перед тобой» – пояснила ей её лучшая версия. – Но как только ты начнёшь видеть мир цветным, то он таким и станет.»
«Нет, это понятно. Но как видеть серый мир цветным? Вот что мне объясните!» – стала спорить Полина.
И тогда ей отражение протянула руку. Из зеркала.
«Иди сюда! – позвала женщина. – Не бойся!»
И Полина вложила свою ладонь в протянутую руку и, затаив дыхание, шагнула внутрь зеркала. Ощущения были странные, непривычные, словно она прошла через плотно сжатый воздух.
И вот она внутри зеркала. Отражение смотрит на неё ласково и улыбается.
Вокруг всё благоухает. Ароматы сирени, акации, роз, пионов, свежей зелени – всё смешалось. Вокруг чисто, красиво, ветер раздувает лёгкие шторы, из открытого окна доносится птичий гомон, паркет под ногами блестит, а тёплые блики солнца на резной мебели (из настоящего дерева!) дают ощущение покоя и уверенности. А ещё – роскоши.
Нет, не той вычурной и кричащей роскоши, которой кичатся и выставляют на показ, а роскоши жить в радости, когда кажется, что весь мир – к твоим услугам.
А тут ещё и вазочка с фруктами на столе. Хотя вроде не по сезону…. Но не об этом ли мечтала Полина, чтобы круглый год на столе были фрукты?
Полина прошлась по комнате, сбросив туфли. Ногам было приятно ходить по чистым полам. Руки скользнули по бархатной обивке кресла и ощутили её шелковистую мягкость. Да, бархат был из натурального шёлка, а не синтетический.
И ковёр, на который Полина ступила, тоже оказался из натуральной шерсти, очень приятной для босых ног.
Боже, как хорошо!
А её отражение смотрело и улыбалось.
«Я хочу жить так! – воскликнула Полина. —Что мне надо сделать для этого?»
«Как минимум, чаще смотреться в это зеркало. – улыбнулось её отражение. – Ну и несколько действий придётся совершить. Как же без этого!»
«Ой, я готова, я готова!» – захлопала в ладоши Полина.
«Тогда слушай сюда, – и отражение подмигнуло. – Наведёшь уж до конца порядок на чердаке, помой окна и ставни поменяй, а то они на одной петельке еле держатся. А затем в подвал спустись, там тоже много чего лишнего лежит. А уж потом пойдёшь в лес, к Бабе-Яге, попроси у неё золотую иголочку с шёлковой ниточкой, те самые, что у неё от прабабки остались. Той иголочкой скатёрочку вышей, на ту самую скатёрочку будешь посуду свою на базаре ставить, да приговаривать:
«Берите моё добро себе на радость.
Вам красота, а мне приятность.
Запомнила?»
Полина кивнула головой.
«Но вот только… Мне сказали, что посуды много и без меня…»
Отражение строго взглянуло на Полину:
«Какой посуды? Такой же, как у тебя?»
«Нет! Что ты! Такой, как у меня, ни у кого нет! Но дело не в этом… – Полина вздохнула. – Просто посуды много. И есть гораздо красивее моей. И меня просто не увидят на этом базаре.»
«Тебя не увидят только в том случае, если ты на базар не поедешь. – отражение смотрело строго и, как казалось Полине, осуждающе. —Или приедешь и залезешь под прилавок. Тогда да, никто тебя не увидит.»
Полина невольно улыбнулась, представив, как она, сжавшись в комочек, сидит под прилавком и рассматривает ноги покупателей.
А отражение продолжало:
«Чем твоя посуда отличается от другой?»
«Ну… – протянула Полина. – Во-первых, такая белая глина бывает только на берегу нашей речки.»
«Хорошо, – кивнула головой её собеседница. – И что?»
«А то, – и Полна загнула палец. – От этой глины посуда получается особенно белоснежной. Я больше такого цвета нигде не видела. Во-вторых, – и Полина загнула ещё один палец, – когда я делаю свои изделия, я всё время посматриваю на кувшинки, стараюсь передать моим кувшинам и чашкам ту красивую форму, какую наблюдаю у цветов».
«Прекрасно!» – похвалило её отражение.
«Ну и потом, я, когда обжигаю готовые изделия, кладу в печь сухие травы из нашей степи, и поэтому кувшины и чашки так пахнут. А затем ополаскиваю водой из речки, когда в ней отражается восходящее солнце. И тогда моя посуда, оставаясь белой, приобретает золотистое свечение.»
«Вот видишь! Сколько волшебства в твоих горшках! А ты стесняешься их продавать!» – воскликнуло отражение.
«Волшебства? Какого волшебства?» – не поняла Полина и оглянулась. Теперь, в Зазеркалье, она уже была готова ко всему, как ей казалось, но всё-таки увидеть своими глазами Волшебство!
«Нет, ты не там ищешь!» – усмехнулось отражение и грациозным движением поправило причёску. А когда опустило руку, в ней оказалась чайная чашка, одна из тех, которые мастерила Полина, сидя на берегу. А в другой руке появился кувшин из той же серии.
Женщина подняла кувшин и в чашку с приятным журчанием полилась тонкая струйка воды.
«Попробуй!» – протянула женщина чашку Полине.
Полина отхлебнула из чашки. Воды была неожиданно приятной на вкус, немного прохладной, свежей, и… радостной, что ли. Полина сама не смогла бы дать определение тем чувствам, которые она ощутила, сделав всего 3 глотка.
«Что это?» – подняла она глаза на собеседницу.
«Это то, что твоя посуда обладает волшебными качествами. Вода, или любая другая жидкость, налитые в твои кувшины, чашки, горшки, приобретают целебные свойства. А ты говоришь – полно такой!» – развеселилось отражение.
Полина взял в руки чашку. Ну да, красивая, ну да, светится, но волшебная…
И девушка мечтательно улыбнулась.
«Ты знаешь, – сказала она своему отражению, – А ведь я на самом деле так и мечтала, чтобы еда и напитки из моей посуды казались вкуснее. Чтобы не только своим видом радовали чашки и кувшины, но и то, что внутри будет, тоже приносило радость.»
И тут же Полина почувствовала сильное желание довести уборку до конца.
Попрощалась со своим отражением, вернулась к зеркалу. Ещё раз оглянулась на красоту, что видела вокруг, вздохнула и шагнула сквозь стекло.
И вот она снова в своём привычном мире.
В принципе, здесь уже дел мало осталось, только полы подмести и оставшиеся вещи аккуратно разложить. И зеркало… Оставить его здесь? Вряд ли у неё хватит сил, чтобы спустить его вниз.
Полина решила, что раз зеркало тут стояло, то пусть и остаётся на своём прежнем месте.
Управившись с делами на чердаке, Полина пошла на кухню, попила чаю с кленовым мёдом и решила продолжить уборку.
Взяла фонарь «летучая мышь» и спустилась в подвал.
М-да. Невесело там было, скорее даже наоборот, мрачновато.
Пахло пылью, плесенью и мышами. Да и вообще как-то неуютно там было. Может, потому, что света от фонаря не хватало, чтобы осветить всё помещение, и в углах клубилась темнота?
Подумав, Полина решила здесь сделать небольшой ремонт.
Она пригласила электрика, и он провёл в подвал свет, повесил на стенах красивые бра, и по бокам от лестницы тоже прикрепил несколько светильников.
Сразу стало интереснее работать.
Были выброшены на свалку старые доски, рассохшиеся бочки, доставшиеся в наследство от бабушки и тётушки. Туда же отправились треснувшие ящики, пыльные коробки, железные банки без крышек, остатки прошлогодней картошки и старая, насквозь проржавевшая мышеловка.
Полина заделала все щели в полу, поштукатурила стены и побелила потолок. Обложила стены и полы красивым заморским кафелем с затейливым узором, заказала новые двери. А ещё покрыла ступеньки гладким линолеумом, чтобы удобнее их было мыть.
И так после этого стало у Полины на душе легко, что тут же она пошла на берег реки и стала лепить очередной шедевр.
Стрекозы, ласточки, лягушки, бабочки – все обрадовались появлению Полины. Кувшинки светились от радости и Полина, глядя на них, создала невероятной красоты кувшин.
А потом, как обычно, разожгла печь для обжига, поставила в неё своё изделие, а сама стала собираться в лес, к Бабе Яге.
Но ведь не пойдёшь же в гости с пустыми руками? Поэтому Полина положила в корзинку пирожки, чайную пару собственного изготовления и нарвала букет цветов из сада.
Нарядилась красиво, одела красные бусы и пошла.
Вышла за околицу – широкая накатанная дорога ведёт в город. А в лес надобно идти по тропинке, что вьётся через поле.
Идёт Полина, песенку про себя мурлыкает.
И тут ей навстречу выскочил заяц. Прям под ноги, Полина едва успела затормозить, чтобы зайцу лапы не отдавить.
Смотрит на зайца и дивится – никогда такого не видела!
Заяц был в клетчатом килте и тёмно-синем берете, а на шее у него висел барабан.
– «Ну и чего уставилась? —недовольно спросил заяц. – Барабанов никогда не видела? И вообще, чего это ты тут ходишь, добрых зверей пугаешь?»
«Это ты-то добрый? – раздался сверху насмешливый голос. – Да ты достал уже всех своим барабаном! Житья от тебя нету! С самого утра как начинаешь барабанить, так хоть уши затыкай!»
Полина подняла вверх голову. Над нею летала ворона, нарезая круги.
«Много ты понимаешь! – буркнул заяц. – Зато в нашем лесу ни одного преступника нет! Все разбежались!»
«И не преступники тоже скоро разбегутся!» – злорадно пообещала ворона.
«Извините! – обратилась к ним Полина. – Вы не знаете, Баба Яга далеко отсюда живёт?»
«Ты к Бабе Яге? – обрадовался заяц в килте. – Хочешь, я тебя провожу?»
Полина посмотрела на его берет и почему-то согласилась.
Ворона что-то прокричала вслед, но заяц так барабанил, что Полина ничего не поняла.
Она тронула зайца за локоть:
«Слушай, а ты почему так громко стучишь?»
Заяц запрядал ушами, поводил глазами туда-сюда и шёпотом произнёс:
«Ты знаешь, я волков боюсь! А когда я барабаню, они убегают от меня подальше!»
Полина не удержалась и рассмеялась.
«Мне кажется, когда ты барабанишь, весь лес знает, где тебя найти!»
«Но ведь волков нет!» – упрямо тряхнул ушами заяц.
Так и шли они по тропинке под барабанную дробь.
А когда впереди показалась река, заяц сказал:
«Ну всё, дальше я не пойду, теперь ты одна ступай!»
Полина вытащила из корзинки пирожок:
«Благодарю тебя, косой, за то, что проводил. Отведай моего пирожка с капустой!»
Обрадованный заяц схватил пирожок, закинул барабан за спину и помчался обратно.
Полина по тропинке спустилась к реке и разочарованно вздохнула – ни моста, ни парома. Как на тот берег перебираться?
Оглянулась вокруг. Неподалёку увидела небольшую избушку и рядом с ним перевёрнутую лодку. Пошла она к домику, постучала в окошко:
«Эй, хозяева, дома есть кто?»
Дверь распахнулась и на пороге возник гусь в кедах и капитанской фуражке.
«Ну я хозяин!» – пробасил он.
– Мне на тот берег надо, – сказала Полина. – Вы не могли бы меня перевезти?
Гусь, переваливаясь с боку на бок, обошёл вокруг Полины.
«А платить чем будешь?»
Полина растерялась:
«А чем надо? У меня пирожки есть.»
Но гусь только презрительно сморщил клюв:
«Нужные мне твои пирожки! Жемчуга-бриллианты-самоцветы есть?»
«Нет, – растерялась Полина. – А другим чем не берёте?»
Но тут в домике поднялся крик:
«Папа! Мне нечего одеть! Я не знаю, в чём идти на дискотеку!»
Дверь распахнулась, сбив гуся с ног, а следом выскочила молодая гусыня, размазывая кончиками крыльев слёзы по клюву.
«Я опять останусь дома! Я вечно хуже всех выгляжу!»
«Позволь, я тебе помогу!» – предложила ей Полина.
Достала из корзинки свои цветы и быстро соорудила из них красивый венок, который и одела на голову гусыне. Несколько листочков опустила вниз, навроде подвесок, чтобы подчеркнуть длинную грациозную шею.
Гусыня подбежала к воде и посмотрела на свой отражение.
«Как красиво! – восхищённо прошептала она. – Ты, наверное, волшебница?»
«Нет, что ты! – воскликнула польщённая Полина. – Я наоборот, иду к Бабе Яге, набраться у неё уму-разуму, ну и попросить кое-что.»
«К Бабе Яге? Так это ж на той стороне! – воскликнула гусыня. – Папа! Перевези девушку через реку!»
Гусь в кедах только крыльями развёл, и пошёл к лодке, переворачивать её.
Не спеша сходил в избу и вернулся, неся на вытянутых крыльях блестящий самовар. Установил его на корме и, уворачиваясь от поднимавшегося из трубы дыма, махнул приглашающе Полине:
«Залазь, усаживайся поудобнее, щас прокачу с ветерком!»
Полина опасливо уселась на лавку, покосилась на самовар:
«А он тут зачем?»
«Так пароход же! – объяснил гусь. – Или ты думаешь, мы тут по старинке, вёслами грести будем?»
«А!» – только и нашлась, что сказать, Полина.
Гусь развернул трубу самовара так, чтобы дым шёл назад, дёрнул за какой-то рычажок. Самовар звякнул, дренькнула крышка, лодка задрожала и вдруг резво побежала вперёд.
«Видала? – гордо приосанился гусь и поправил капитанскую фуражку. —Техника, однако!»
Полина восторженно посмотрела на него.
Высадив Полину на берегу, гусь поплыл обратно, громко распевая:
«Нам нужны такие корабли на море, чтоб они могли с любой волной поспорить!»
Полина усмехнулась и пошла дальше.
Ей казалось, что в этом странном лесу её уже ничего удивить не может. Однако, она сильно ошибалась. Выйдя на полянку, она увидела странную парочку – журавля в охотничьей шапочке и в ярко красных сапожках и грациозного, подтянутого ягуара в черкесске. На поясе у него висел самый настоящий кинжал.
Журавль и ягуар красили забор. Причём ягуар красил голубой краской, а журавль – жёлтой. Забор получался каким-то пёстрым, но достаточно симпатичным. Пахло при этом почему-то не краской, а свежескошенной травой.
«Ээээ… Добрый день, уважаемые художники! Не подскажете, как Бабу Ягу найти?» – обратилась к ним Полина.
Красившие забор оглянулись.
«А чего её искать, коли она не терялась?» – рассудительно произнёс журавль, а ягуар молча махнул кистью в сторону калитки.
Поблагодарив, Полина пошла в ту сторону, как навстречу ей вышел небольшой, но очень солидный индюк в красной ливрее.
