Темные отражения. Немеркнущий

Но второй раз полагаться на удачу я не могла. И у меня не было времени на то, чтобы испугаться того, что произойдет, если меня поймают. Самообладание сделало меня намного сильнее, чем неконтролируемые эмоции, которым я поддалась тогда на заправке. У меня было дело, которое я должна была закончить, люди, которых поклялась защитить, и никто – уж в особенности Роб Мидоус – не мог остановить меня, пока я еще жива.

Когда трое поднялись на крыльцо, включилась лампа. Джуд быстро взглянул на меня через плечо и исчез, завернув к маленькому щитку, обслуживавшему дом.

Наконец свет погас, и Роб склонился над золотистым дверным замком. Я же стянула тяжелую черную куртку Лиги, вытащила зажигалку и швейцарский армейский нож, спрятанные в одном из карманов, и распихала их по ботинкам. Старая кожаная куртка Лиама вряд ли спасет от холода, зато в ней не водилось «жучков».

Я выбралась наружу через водительское сиденье, и только мои ботинки коснулись снега, как со стороны задних дверей «скорой» показался Джуд.

– Что ты?..

Я ринулась вперед, зажимая ладонью его рот. Глаза мальчишки расширились от страха, пока я не прижала палец к губам. Джуд был слишком сбит с толку, чтобы сразу разобраться в происходящем. Схватив парнишку за руку, я подтащила его к себе, туда, где нас не могли увидеть.

– Мы внутри, – гаркнул в ухо грубый голос Роба. – Готовность, Командир?

– Все по графику, Наставник.

Я взглянула на уличный знак – Гарфилд-стрит – и попыталась сориентироваться. Нужно оторваться от Роба, прежде чем этот урод поймет, что мы слиняли. Я быстро бегаю, но не быстрее машины, а сейчас со мной еще и Джуд. Если успеем добраться до парка с теми протестующими, можно попробовать скрыться от Роба с Рейнольдсом в толпе. Роб не догадается искать там, где поймать нас легче легкого. Он жесток и злобен, но не слишком сообразителен.

Джуд тяжело дышал мне в затылок – сегодня ему досталось, но в общем-то он был в норме. Ветер трепал его шапку и пытался сорвать мою, и я натянула ее пониже, так чтобы из-под нее не выбивались мои длинные волосы. Голоса обеих опергрупп сразу сделались глуше.

В Вирджинии никогда не было такого холода: резкий, кусающий за каждый сантиметр открытой кожи. Я постепенно увеличивала скорость, смаргивая слезы и снег, Джуд, как мог, старался не отставать. Под ногами сверкали кусочки льда, когда я пробиралась через растущие между домами деревья, трещали ветки, скрытые под настом. На юг, на юг – просто продолжать двигаться на юг, найти Гарвард-ярд, митингующих и сбежать.

– Цель захвачена. Мандарин, периметр чист?

Джуд в страхе метнулся ко мне, но я предупреждающе покачала головой.

Голос Роба прошелся по моему позвоночнику, словно спичка по коробку. Огонек вспыхнул небольшой, но достаточный, чтобы мне пришлось напрячься, чтобы ответить.

– О да, – подтвердила я, надавив пальцем на коммуникатор. – Горизонт совершенно чист.

Я знала, что Роб уже обнаружил наше исчезновение – в ту же секунду, как открыл дверь «скорой». На его конце линии повисла тишина, он молчал и тогда, когда Штаб и Бартон запросили у него обновление статуса. Я могла представить себе его лицо: белое, быстро багровеющее от усилий, чтобы сдержать ярость. Еле заметная улыбка изогнула уголки моего рта. Он не мог вызвать меня, не раскрывая, что потерял. Самая важная часть работы Наставника состояла в том, чтобы держать фриков под постоянным наблюдением.

– Ман… – начал было Рейнольдс, но тут же осекся.

– Эй, Роб, – позвала я тихим, спокойным голосом.

Я увидела во дворе свет от костра, и небо, окрашенное новым оттенком оранжевого. Джуд ухватился за полу моей куртки – длинные пальцы вцепились в ее кожу: мальчишка изо всех сил пытался держаться моей скорости. Снег усилился. Пересекая последнюю улицу, я натянула на голову капюшон поддетой под куртку флиски, засунула руки в карманы.

– У меня к тебе вопрос.

– Ру, – зашептал Джуд. – Что мы творим? Куда идем?

– Мандарин, не засоряй сеть разговорами, не касающимися операции, – подал голос Бартон.

Отлично. Я хотела, чтобы он услышал. Хотела, чтобы все они услышали.

Круг полиции и национальных гвардейцев был разорван, и протестующие готовились рвануть в открывшуюся брешь, сжимая в руках плакаты, колотя в барабаны. «Полуночный марш, – подумала я, хотя знать не знала, к чему он приурочен. Быстро оглядев разномастные плакаты, я поняла, что собравшиеся и сами не очень-то знали, против чего протестуют. Против всеобщего призыва в СПП? Нежелания президента Грея вести переговоры с правительством Западного побережья? Против общего состояния ужаса, расползавшегося по стране, как загрязнение по Лос-Анджелесу?

Вокруг нас собралась в основном молодежь – подростков среди них не было. Большая часть университетов и колледжей страны была временно закрыта из-за отсутствия финансирования, но, если бы где-то еще оставались средства, полагаю, Гарвард был бы одним из таких мест.

«МЫ – ИЗМУЧЕННЫЙ, БЕДНЫЙ, ЗАБИТЫЙ НАРОД…» – гласила табличка рядом со мной. Я позволила протестующим обогнать нас, немного отставая, чтобы никто не услышал треск коммуникатора. Подождав, пока на площади никого не останется, я снова тронула коммуникатор, активируя микрофон.

– Я просто хочу знать – как их звали?

– Мандарин, – напряженно проговорил Роб, казалось, он слегка запыхался. – Я понятия не имею…

– Мандарин, прекрати… – Голос женщины из Штаба тоже звучал недовольно.

– Что, черт возьми, происходит, Наставник? – Бартон по-прежнему нас слушал.

– Те два ребенка, которых ты вытащил из лагеря в ночь перед тем, как мы с тобой встретились, – продолжала я, не отрывая взгляда от молодого парня в дредах – он махал руками, показывая нам всем идти вперед. – Мальчик и девочка. Уверена, ты их помнишь: столько усилий, чтобы их вытащить, не говоря уж о том, чтобы крепко связать по рукам и ногам.

Джуд уставился на меня, его темные брови сдвинулись в замешательстве.

– Я никак не могу понять. Ты их вывел, а потом убил в переулке и бросил – зачем? Какой в этом был смысл? Что они сказали или сделали, чтобы так тебя разозлить? Девочка умоляла тебя. Она не хотела умирать, но ты забрал ее из лагеря и казнил. И даже не снял маску с того мальчика.

Я сжала кулаки, чтобы унять дрожь в руках. И в ту же секунду в моем ухе внезапно затрещал голос Албана.

– Что происходит? – Он глубоко вдохнул. – Я хочу, чтобы вы оба явились к Командиру. Если ты не хочешь возвращаться в Штаб с Наставником…

– Мы не вернемся в Штаб, – заявила я, – пока он не уйдет навсегда.

Опасная игра: если Албан проглотит наживку и вышвырнет Роба, остальные из его кровавой стаи все еще могут нанести ответный удар по детям, которые оставались в Штабе. Но – но – теперь, когда Албан знал, что Роб – чудовище, он сам и те агенты, которым мы могли доверять, станут внимательнее присматриваться к остальным, по крайней мере, в ближайшие несколько недель. В то же время Джарвин и другие заговорщики, зная, что Джуд сбежал и не может их заложить, будут считать себя в безопасности. Мне и не требовалось много времени – через несколько недель я бы вернулась со всем необходимым, чтобы от них избавиться.

– Роб, слушай, я просто хочу знать их имена. Просто интересно, удосужился ли ты узнать их, прежде чем убить этих детей.

– Думаешь, все это шутки? Прекрати, черт возьми, свое вранье! Когда я тебя найду…

– Молись, чтобы никогда меня не найти, – сказала я, чеканя каждое слово. Мне не нужно было закрывать глаза, чтобы увидеть лицо той девочки. Я чувствовала, что она идет рядом со мной, с открытыми глазами, навсегда застывшими на дуле пистолета и на руке, которая твердо его сжимала. – Ибо то, что я с тобой сделаю, будет гораздо хуже пули в черепе.

Я не стала дожидаться ответа. Сдернув коммуникатор, я бросила его на землю, и его сразу раздавила толпа, следующая за нами. Я показала жестом Джуду не отставать и припустила бегом, догоняя протестующих. Нас прибило к потоку людей, хлынувшему на пустынную Массачусетс-авеню. Меня толкали со всех сторон – отовсюду тянулись руки, люди скандировали и кричали. Но за многие месяцы я вдруг ощутила себя в безопасности. Устремившись вперед, я оглянулась, ожидая увидеть бледное лицо Джуда – вот он: глаза широко раскрыты, щеки и нос покраснели от лютого холода. Я плыла на волне кипящей энергии и власти. Мы уже оказались достаточно далеко, и никто уже не обращал на нас внимания.

Я почувствовала, как Джуд снова вцепился в мою куртку, и двинулась дальше, лавируя вместе с толпой. Барабаны впереди воодушевленно выбивали бешеный ритм, и тут я ощутила первый укол паники. Мне показалось, кто-то сзади окликает меня по имени, но ярость, затопившая разум, заглушала даже лозунги митингующих.

Толпа вокруг меня все увеличивалась, и чем дальше мы продвигались по улице, тем, казалось, сильнее росло возбуждение протестующих. В их крови ревело в унисон: «Больше, больше, больше, больше». Это было единственным, что их объединяло. Единственное, чего они хотели все: больше еды, больше свободы, больше денег, больше…

Я уже поняла, куда мы направляемся: в самое сердце Бостона. Впереди виднелся мост Массачусетс-авеню – и знакомые синие и красные сигнальные огни полицейских машин, его перекрывавших.

Люди продолжали свой марш.

В защитном снаряжении стояли десятки полицейских, национальные гвардейцы направили на толпу автоматы, но ни один из протестующих даже не остановился. И когда я попыталась замедлить шаг, инерция толпы толкала меня идти дальше.

Один из полицейских, седовласый мужчина, который стоял перед строем автоматчиков и смотрел, как толпа приближается, поднял мегафон:

– Говорит сержант Бауэрс из Бостонского полицейского управления. Вы нарушили Конституцию Массачусетса, главу двести шестьдесят шестую, раздел двадцать первый, и подлежите аресту. Вы собрались незаконно. Я требую, чтобы вы немедленно и мирно разошлись. Если этого не произойдет, вы будете арестованы. Это последнее предупреждение.

Я не видела, кто бросил первый камень. Не видела, как пролетели второй и третий. Но слышала грохот ударов по прозрачным щитам полицейских.

– Тогда стреляйте! – выкрикнул кто-то. – Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте!

Девушки вокруг меня подхватили его слова и тоже начали выкрикивать.

– Стреляйте! Стреляйте! Стреляйте! – надрывалась толпа.

Я шагнула назад, пробиваясь сквозь давку, которая только усиливалась. Они хотят, чтобы полиция открыла по ним огонь?

Чтобы показать превосходство или…

Снять расстрел на видео. Я увидела портативные устройства, зажатые в негнущихся окоченевших пальцах. Снежинки липли к стеклянным глазкам камер, следивших за траекторией каждого камня, снежка и кирпича, запущенных в сторону женщин и мужчин в униформе. Я пригнулась, держа руки над головой, пробиваясь к задним рядам. Шальной локоть прошелся по моему затылку, и этого оказалось достаточно, чтобы я снова начала соображать.

Я обернулась, хватая Джуда за руку – но человек, цеплявшийся за мою куртку, оказался невысокой азиаткой в толстых темных очках, таращившейся на меня с таким же удивлением, как, должно быть, и я – на нее.

– Извини! – крикнула она. – Думала, ты – моя подруга.

«Черт, – я завертела головой, сканируя толпу. – Где он?»

Выстрел оказался единственным звуком, который пробился сквозь непрерывное скандирование и заставил их замолчать. Мы с девушкой обе рванулись назад, натолкнувшись на тех, кто все еще двигался вперед. Возможно, стрелявший, кем бы он ни был, офицером или солдатом, надеялся таким образом разогнать толпу, но серьезно недооценил гнев, подпитывавший этих людей. Протестующие во главе шествия явно привыкли к подобным запугиваниям. Я оглянулась, чтобы увидеть, как они бросились на черные щиты, преграждавшие им путь, навалились на капоты полицейских машин. Тех, кому не повезло, отпихнули назад, сбив на землю дубинками.

– Джуд! – кричала я, чуть не падая на колени, придавленная чувством вины. – Джуд!

Зловеще зашипел первый баллончик слезоточивого газа, но и этого оказалось недостаточно, чтобы толпа рассеялась. Волна протестующих рванулась в сторону офицеров. Я почувствовала, как кто-то попытался схватить меня за руку и развернуть, но вырвалась.

«Это был плохой план, Руби, – думала я, давясь отравленным воздухом. – Плохой, плохой, плохой план».

И тут – чудом – я увидела его. Я уже отворачивалась, чтобы посмотреть в другую сторону, как вдруг заметила курчавую голову.

Синяя куртка санитара хлопала по ветру, один из рукавов порвался. Джуд стоял на цыпочках, одной рукой вцепившись в уличный фонарь, другую сложив рупором у рта, непрерывно голося: «Руби! Ру!»

Теперь я понимала, что получалось, когда соединялись вместе нетерпение и страх, – полный хаос. За облаком слезоточивого газа, за толпой, внезапно рванувшей в разные стороны, пытаясь убраться подальше от выстрелов, дыма, моста, фигурка Джуда пропала из вида. Люди кричали, выстрелы не смолкали. Добавился и новый шум – над нами, обрушивая вниз свет прожектора, завис вертолет. Трещавшие винты разогнали дым, расчищая национальным гвардейцам путь. Впервые в общей мешанине показались черные униформы.

Если бы не ночь, если бы слезы не застилали глаза, если бы я слышала хоть что-нибудь, кроме гулкого буханья собственного сердца, то заметила бы это раньше. Воздух словно завибрировал, касаясь моей кожи, и я ощутила запах озона секундой позже того, как успела что-либо сделать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Героиня комиксов, любительница подсматривать в замочные скважины.

2

Шутливое название Филадельфии.

3

Аббревиатура: Будет Назначен Позже.