Полная версия
Темные отражения. Немеркнущий
– Извини, – сказала Кейт. – Ты, конечно, устала, но он очень хочет тебя увидеть.
Я сцепила руки за спиной, чтобы не показать, как дрожат мои ладони. Пока мы летели сюда, Кейт пыталась изобразить Албана этаким благородным джентльменом с острым умом и добрым сердцем – настоящим патриотом Америки. Что, между прочим, несколько расходилось с тем, что я слышала о нем: террорист, организатор более двухсот покушений на президента Грея в дни его поездок по стране, во время которых погибло немало простых людей. Подтверждения этому обнаруживались повсюду: агенты увешали стены газетными статьями и стоп-кадрами последних новостей, будто смерть и разрушение могли служить поводом для торжества.
Сама я знала о Джоне Албане только одно: он основал организацию и назвал ее Детская лига, однако вытаскивал из лагерей лишь тех, кого считал обладателями силы. Кто мог оказаться полезным. И, если чувак окажется не в духе, у меня есть хороший шанс огрести по полной за то, что его план чуть не сорвался.
Мы прошли по другой стороне круглого коридора-петли. Кейт коснулась пропуском черной панели, ожидая сигнала. «Вдруг не сработает», – мелькнула во мне слабая надежда.
Но мы опять устремились вниз по бетонным ступенькам холодной лестницы. Дверь за нами захлопнулась сама собой, загерметизировавшись со всасывающим звуком. Я пораженно обернулась, но Кейт мягко подтолкнула меня вперед.
Еще один коридор, но не такой, что я видела наверху, на первом уровне. Лампы здесь светили не так мощно и, казалось, были установлены на мерцающем цикле. Один взгляд в эту сторону, и я вздрогнула, а сердце забилось где-то в горле. Это был Термонд – миниатюрный кусок моей тюрьмы. Ржавые металлические двери, твердые бетонные стены – их ровную поверхность нарушали лишь маленькие смотровые окошки. Но это была тюрьма с двенадцатью дверями вместо многих дюжин, с двенадцатью заключенными – вместо тысяч. Тошнотворный запах с примесью хлорки, голые стены и пол – единственная разница заключалась том, что вздумай мы колотить в двери так, как эти пленники, нас сразу бы наказали. Приглушенные голоса умоляли выпустить их, и я попыталась представить, впервые в жизни, чувствовал ли кто-нибудь из солдат то же, что и я сейчас: тупую боль, как если бы с силой стянули кожу на голове. Я точно знала, когда их лица выглядывали из окон, а налитые кровью глаза следили за нами, пока мы шли по коридору.
Кейт коснулась пропуском замка последней двери слева, лицо ее скрывала тень. Дверь открылась, и женщина толкнула створку, кивнув в сторону голого стола и стульев.
Свисающая с потолка лампа уже горела, покачиваясь на шнуре. Я застыла на пороге, отпрянув от Кейт.
– Что, черт возьми, происходит?
– Все в порядке, – проговорила она низким, успокаивающим тоном. – Мы используем это крыло, чтобы хранить ценное имущество, а еще держим здесь тех, с кем возникли кое-какие проблемы, с кем нужно побеседовать.
– В смысле допросить? – уточнила я.
«Нет, – подумала я, и понимание черными пятнами расцвело в моем сознании. – Сначала их допрашивал Мартин. Теперь это буду делать я».
– Я не… – начала было я. Не доверяю себе, не желаю этим заниматься. Не хочу ничего из этого.
– Я все время буду рядом, – заверила меня Кейт. – С тобой ничего не случится. Албан просто хочет увидеть уровень твоих способностей, и это один из немногих способов их продемонстрировать.
Это было почти смешно. Албан хотел удостовериться, что не прогадал с покупкой.
Кейт закрыла дверь и потянула меня к стулу за металлическим столом. Я услышала шаги и попыталась подняться, но меня тут же усадили обратно.
– Всего несколько минут, Руби. Я обещаю.
«Чему ты удивляешься?» – спросила я сама себя. Я знала, что представляла собой Лига и все они. Кейт как-то говорила, что Лигу создали для того, чтобы раскрыть всю правду о том, что происходит с детьми в лагерях. Забавно, как далеко они ушли от своей миссии. Мне хватило нескольких часов, чтобы понять: все, в чем Лига преуспела за пять лет, это превращенная в солдат горстка детей, похищения и допросы и несколько разрушенных сооружений из тех, что имели особое значение.
В небольшом окошке возникло темное лицо Албана, за ним маячили фигуры еще полудюжины мужчин. Его голос просочился сквозь потрескивающую внутреннюю связь:
– Мы готовы приступить?
Кейт кивнула и, отступив назад, пробормотала:
– Просто делай, что тебя просят, Руби.
«Всю жизнь только это и делаю».
Дверь открылась, и в комнату вошли трое.
Два здоровяка-агента в зеленой униформе и маленькая женщина, которую они втащили внутрь и привязали пластиковыми стяжками к другому стулу. Ее голову скрывал капюшон из мешковины, и, судя по мычанию и протестующим стонам, рот был заткнут кляпом.
Мою шею свело от ужаса, страх медленно пополз вниз по позвоночнику.
– Здравствуй, моя дорогая, – снова прошипел голос Албана. – Надеюсь, этим вечером ты прибываешь в добром здравии.
Джон Албан оставался советником в кабинете президента Грея, пока его собственная дочь, Алиса, не был убита ОЮИН. Как мне объяснила Кейт, Албан не справился с чувством вины. Но когда он попытался донести до остальных правду – не глянцевую, засахаренную версию о лагерях, обратившись в крупные газеты, ни одна не решилась обнародовать его историю. Президент Грей ужесточил и без того безжалостный контроль за СМИ. Таковы были последствия взрыва в Вашингтоне: хорошие парни остались неуслышанными, плохие – получили все преимущества.
Джон Албан был уже немолод, его темная кожа так же выдавала его возраст, а из-за тяжелых мешков под глазами лицо тоже казалось обвисшим.
– Разумеется, мне невероятно приятно видеть тебя здесь. Мы с моими советниками очень хотели бы оценить пределы твоих способностей и понять, какую пользу они могут принести нашей организации.
Я кивнула, язык прилип к небу.
– Мы считаем, что эта женщина передает информацию людям Грея, саботируя операции, на которые мы ее посылаем. Я бы хотел, чтобы ты исследовала ее последние воспоминания и сказала бы мне, правда ли это.
Он что, считает, это так легко? Глянул внутрь – и получил все ответы? Я выпрямилась и пристально посмотрела на него через стекло. Я хотела, чтобы Албан понял: я догадалась, что он укрывается за дверью не от этой женщины, а от меня.
Все, что мне нужно было сделать, завоевать его доверие и получить частичку свободы. И когда придет время, он пожалеет, что сам предоставил мне возможность оттачивать свои способности; проснувшись однажды утром, он обнаружит, что я ушла, не оставив и следа в этой подземной дыре. Время работало на меня. Удостоверившись, что остальные в безопасности, я разорву сделку и сбегу отсюда.
– Вы должны назвать мне конкретную операцию, – возразила я, не зная даже, слышит ли меня Албан. – Иначе мы можем проторчать здесь всю ночь.
– Понимаю, – протрещал голос. – Думаю, нет нужды говорить, что все увиденное и услышанное тобой в этом зале – конфиденциальная информация, к которой у твоих сверстников нет и не было доступа. Если мы обнаружим, что какие-то данные стали общественным достоянием, не обойдется без… последствий.
Я кивнула.
– Превосходно. На днях этот агент ходил на встречу со связным, чтобы получить конверт.
– Где?
– В окрестностях Сан-Франциско. Точнее сказать не могу.
– У связного есть имя?
Последовала долгая пауза. Нетрудно было догадаться, что за дверью совещаются. Наконец Албан объявил:
– Амброуз.
Двое солдат, что привели женщину, попятившись, вышли. Она услышала, как щелкнул дверной замок, но когда я потянулась к ее связанным запястьям, женщина попыталась увернуться от моего прикосновения.
– Амброуз, – бормотала я. – Сан-Франциско. Амброуз. Сан-Франциско…
Снова и снова повторяя эти слова, я погрузилась в ее разум. Напряжение, которое копилось во мне с того самого момента, как я взошла на борт самолета в Мэриленде, мгновенно схлынуло. Я наклонилась ближе к женщине, стремительный поток мыслей заструился через ее сознание. Они оказались ослепительно-яркими – от них исходило настолько болезненно-насыщенное свечение, словно каждое воспоминание окутывал чистый солнечный свет.
– Амброуз, Сан-Франциско, информация, Амброуз, Сан-Франциско…
Этому приему меня научил Клэнси – упоминания определенных слов, фраз или имен нередко достаточно, чтобы найти нужную главу в чьих-либо мыслях.
Женщина расслабилась под моими пальцами. Готова.
– Амброуз, – тихо повторила я.
Стоял полдень или около того; я была ею, а она – мной, и мы быстро подняли глаза на солнце, стоящее прямо над нами. Картинка мерцала, когда я бежала через пустынный парк, черные тенниски скользили по некошеной траве. Впереди замаячила постройка – общественный туалет.
В моей руке внезапно появился пистолет, что меня нисколько не удивило. По мере того как я погружалась в ее разум, вместе с «картинкой» приходили и другие чувства: запах – там, звук – здесь, прикосновение. С того мгновения, как оказалась в этих воспоминаниях, я ощущала холодный металл за поясом шортов.
Человек, ожидавший позади здания, даже не успел повернуться, как уже лежал на земле с дыркой размером в доллар на затылке. Я отскочила, отбросив запястье женщины. Последним, что я увидела, прежде чем разорвать связь, была синяя папка и ее содержимое, разлетающееся по ветру и падающее в расположенный неподалеку пруд.
Я открыла глаза, хотя мигание свисающей с потолка лампочки отдавало в голове болью. По крайней мере, не мигрень – с каждым таким погружением боль постепенно становилась слабее, но дезориентация никуда не девалась. Мне потребовалось две секунды, чтобы вспомнить, где я, и еще две – чтобы обрести дар речи.
– Она встретилась с мужчиной в парке, за общественным туалетом. Подошла к нему сзади и выстрелила в голову. Информация, которую он принес, лежала в синей папке.
– Ты видела, что произошло с папкой? – В голосе Албана звучало восхищение.
– Она на дне пруда, – ответила я. – Почему она его застрелила? Если он был связным…
– Достаточно, Руби, – оборвала меня Кейт. – Впустите их, пожалуйста.
Женщина обмякла на стуле – все еще не пришла в себя после моего проникновения. Она не сопротивлялась, когда солдаты освободили ее от пут и подняли со стула. Но мне показалось… мне показалось, я услышала, как она плачет.
– Что с ней будет? – с нажимом спросила я, поворачиваясь к Кейт.
– Достаточно, – снова повторила она, ее тон заставил меня вздрогнуть. – Мы можем попросить вашего разрешения уйти? Вы удовлетворены результатами?
На это раз Албан встретил нас у двери, но так и не преодолел то последнее расстояние между нами. Даже ни разу не посмотрел мне в глаза.
– О да, – тихо сказал он. – Мы более чем удовлетворены. Ты обладаешь особенным даром, моя дорогая, и вряд ли понимаешь, что это означает для нас.
Как раз понимаю.
Лиам немногое рассказал мне о своем пребывании в Лиге; оно было коротким и жестоким, и таким болезненным, что он воспользовался шансом слинять при первой же возможности. И, хотя мы об этом и не подозревали, он подготовил меня к новому витку моей жизни. Предупредив меня один раз, второй, третий о том, что Лига будет контролировать каждый мой шаг, будет требовать, чтобы я забрала чью-нибудь жизнь просто потому, что им так надо, им так хочется. Он рассказал мне о своем брате, Коуле, о том, кем тот стал в заботливых руках Лиги.
Коул. Я знала из сплетен, которые ходили в Лиге, что он был мегакрутым – агентом под прикрытием с колоссальной эффективностью. Знала от Лиама, что его брат буквально подпитывается энергией пистолетных выстрелов.
Однако никто, даже сам Лиам, не удосужился упомянуть одного: насколько похоже, невероятно похоже они выглядели.
Глава третья
По какой-то причине Джуд самовыдвинулся в качестве единственного члена приветственного комитета. Когда я вернулась в штаб со своей первой операции, его долговязая, вышагивающая из стороны в сторону фигурка маячила в конце коридора, и торпедой метнулась ко мне, чтобы обрушить на меня лавину вопросов. Шесть месяцев спустя он по-прежнему был единственным, кто ждал нас на том же месте, награждая за благополучное возвращение широкой улыбкой.
Когда Вайда приложила свой пропуск к двери, я приготовилась к последствиям. Роб и остальные члены опергруппы уже доставили Коула Стюарта в штаб, но я заставила нас задержаться – не спешить спускаться в туннель. Было важно дать Робу получить все поздравления за успех операции – пусть поваляется в славе, словно собака в траве. Когда агенты вошли в дверь, до нас донеслись приветственные восклицания, мы видели, как, заходя в помещение Штаба, они вскидывают кулаки, практически забыв о Коуле в кресле-каталке.
В длинном белом коридоре уже никого не осталось – только эхо ликующих голосов, которые сопровождали появление агентов. Мужчины шагали дальше, и оживленный гул постепенно затихал, пока мое собственное дыхание не осталось единственным звуком. А еще мне бросилась в глаза пустота в конце коридора, там, где обычно стоял Джуд.
– Ах, слава тебе, Господи! – пробормотала Вайда, воздевая руки над головой. – Настал день, когда мне не придется вправлять позвонки после его мертвой хватки. Адьос, пупсик.
Наверное, для кого-то «пупсик» считается ласковым обращением. В устах Вайды оно звучало так, что ты чувствовал себя одной из тех маленьких – с мозгами меньше грецкого ореха – собачек, которые от возбуждения постоянно писаются.
Я промолчала и повернула налево, к комнате Кейт и других старших агентов, чтобы отметиться. Я постучала, подождала, потом постучала еще раз. Ответа не было. Через пять минут я просунула голову в атриум – посмотреть, вдруг она там. «Наверняка присоединилась к остальным», – думала я, сканируя почти пустое помещение. Ее светлые волосы не были замечены ни за одним из столиков, зато обнаружилась копна темно-рыжих кудрей как раз напротив одного из телевизоров.
Мне не удалось быстро улизнуть, – за те две секунды, что я пялилась на него, мальчик поймал мой взгляд. Джуд взглянул на свои старые пластиковые наручные часы, а потом, в ужасе, – снова на меня.
– Ру! – воскликнул мальчишка, приветственно помахав рукой. – Прости! Прости меня. Я совсем потерял счет времени. Все хорошо? Ты только вернулась? Где Вайда? Она?..
Совру, если скажу, что мне не захотелось развернуться и слинять, прежде чем Джуд подлетел ко мне и, вцепившись в мои руки, потащил за собой через всю комнату. Я не сразу увидела Нико, сидевшего на другом конце стола за цементным столбом – потому-то от двери мальчик и не попал в поле моего зрения. Нико замер в полной неподвижности. Как окаменел. Я проследила за его застывшим взглядом, прикованным к маленькому устройству на столе. Переговорник.
Небольшой, размером с мобильный – легко спутать, если не приглядеться. Для их изготовления в дело пустили старое поколение телефонов – кнопочных, без сенсорных экранов. Новый корпус был задуман овальным и достаточно тонким, чтобы свободно проскальзывать в задний карман или рукав во время уроков.
Парочка Зеленых изобрели это маленькое сокровище для того, чтобы агенты передавали цифровые сообщения, фотографии и короткие видео домой и уже не уничтожали одноразовые телефоны десятками. Технология, стоявшая за всем этим, в основном была для меня загадкой, но я понимала, что для связи использовалась невзламываемая сеть, разработанная Зелеными. Переговорники служили только для связи с другими переговорниками сети, и только если ты знал секретный код. Однако устройства оказывались бесполезны, если нужно было отправить большое изображение или видео дольше тридцати секунд. Потому Албан отказался от их использования «в поле» – отверг, посчитав забавой скучающих детей. Насколько я знала, теперь Зеленые использовали переговорники, только чтобы просто болтать друг с другом в переделах Штаба, когда сидели на разных занятиях или ночью после отбоя.
– …действительно вернулся? Ты встретилась с агентом? Он правда такой крутой, как говорят? А мы можем?..
– Что происходит? – спросила я, поочередно глядя то на Нико, то на экран телевизора. Транслировался канал, показывающий только местные калифорнийские новости и погоду.
Похоже, что этого вопроса парнишка не ожидал – Джуд напрягся, как обычно выпучив глаза, затем с трудом выдавил жалкую улыбку.
– Что происходит? – повторила я.
Стрельнув глазами в сторону Нико, Джуд сглотнул, а потом склонился к моему уху. Его глаза сканировали атриум, словно в поисках укромных углов, которых не было.
– Блейка Говарда отправили на операцию, – объяснил он. – Мы просто…
– Блейка Говарда? Зеленого из первой команды?
Его же можно пришибить одним прицельным чихом?
Джуд кивнул, бросая еще один нервный взгляд мне за спину.
– Я просто… волнуюсь, понимаешь? Нико тоже.
Тоже мне новость. Нико никогда не отказывался от хорошей теории заговора, особенно когда речь шла о Лиге. Каждый агент был двойным агентом. Албан на самом деле работал с Греем, чтобы разрушить Федеральную Коалицию. Кто-то пытался отравить нашу воду свинцом. Понятия не имею, откуда парень этого набирался, может, это был всего лишь способ, которым его мозг, неспособный отключаться, обрабатывал всю поглощаемую информацию.
– Они, наверное, на что-то его обменяли, – предположил Нико, хватая переговорник. – На информацию? На возможность вернуть другого агента? А что? Не такой уж и бред. Здесь и без того полно Зеленых. Никому не нравится, что нас так много. Мы им не нравимся.
Я изо всех сил старалась не закатить глаза.
– Операция была как-то связана с техникой? – спросила я.
– Ну да, – торопливо ответил Джуд, – но еще никогда наружу не отправляли детей из первой команды? Считается, что их можно использовать только в Штабе.
Джуд был прав. Вайда называла их птенчиками, и прозвище к ним так и прилипло. Все Зеленые обладали невероятными способностями к логике и умозаключениям, и Лига использовала их для расшифровки кодов, создания компьютерных вирусов, изобретения всевозможных безумных устройств. Все они ходили спотыкающейся походкой, Нико тоже. Мелкими шаркающими шажками, волоча ноги по плитке, из-за чего подошвы их кроссовок издавали скрипучие звуки. Уверена, Зеленые неосознанно перенимали эту привычку друг у друга; всегда двигаясь в такт, словно части одного механизма.
– Он совершеннолетний и обладает кучей навыков, которые могли бы пригодиться, – заметила я. – И я совершенно точно знаю, что остальные Зеленые на этой неделе заняты. Возможно, он оказался последней надеждой.
– Нет, – возразил Джуд. – Мы думаем, его выбрали специально. Потому что хотели именно его.
Джуд надолго замолчал, но потом собрался с духом и снова поднял на меня глаза. Выражение его лица было смущенным и одновременно испуганным.
– Ты чего-то недоговариваешь? – уже мягко спросила я. – Я чего-то не знаю?
Джуд скрутил растянутый подол своей рубашки в узел. Нико просто глядел потухшими глазами перед собой, не отводя их от переговорника.
– Пару дней назад, – начал Джуд, – Я, Нико и… Блейк просто здесь тусовались. Пытались собрать дистанционно управляемую машинку из разного компьютерного лома.
– Так…
– Нико поднялся поговорить с Кейт, а мы с Блейком устроили машинке ходовые испытания прямо здесь, на полу. Было уже около двух, кругом пусто. Вот мы и подумали, что никого не побеспокоим. Но… знаешь комнаты, где хранятся всякие штуки для операций? Типа жилетов, дополнительных боеприпасов и всего такого.
Я кивнула.
– Мы услышали в одной из них голоса. Я еще подумал: может, парни просто играют в карты или что-то типа того. Иногда они делают это здесь: так они могут перемыть косточки Албану или кому-нибудь из советников, – говорил Джуд, и голос его начал дрожать. – Но потом я услышал, о чем они говорили – они не играли, Ру, а обсуждали нас. Роб, Джарвин и парочка их приятелей. Они все время повторяли: «Снизить поголовье фриков» или «Поставить Албана на место», и что они собираются доказать, что мы – просто трата времени и… и ресурсов.
Холод пробрал прямо до костей. Я схватила ближайший стул и подтащила его поближе к Нико. Джуд сделал то же самое, нервно сплетая и расплетая пальцы.
– И они поняли, что ты подслушивал?
– Знаю, что сглупил, но когда я услышал это, то перепугался – я не хотел! – и уронил машинку. Мы убежали до того, как дверь открылась, но, уверен, что нас увидели. Я слышал, как Роб окликнул меня по имени.
– И? – с нажимом спросила я, а в мозгу уже вспыхивали предположения, преимущественно опасные.
– И вот Блейка отправили на операцию, хотя он и из первой команды. Джарвин заявил, им нужен Зеленый, чтобы взломать серверную компании, и у Блейка не было выхода.
Я медленно откинулась назад. «Снизить поголовье фриков». Ухо, принявшее на себя основной удар взрыва этой гранаты, казалось, билось собственным пульсом.
«Это несчастный случай, – убеждала я себя. – Роб просто поступил опрометчиво». Но вторая ложь звучала еще менее убедительно, чем первая. Снизить поголовье фриков. Как? Подставляя их во время операций, а потом списывая все на несчастный случай? Роб уже убивал детей – я знала только о тех двоих, что мелькнули в его памяти, но вряд ли он сделал это в первый или в последний раз?
О боже! Ослепляющая волна тошноты ворохнулась в желудке. Он убивал их, чтобы «регулировать» число детей здесь, внизу?
Нет… нет, нужно взять себя в руки. Мысли разбегались и выходили из-под контроля. Это всего лишь Джуд и Нико – мальчишки, у которых слишком много свободного времени, вот от нечего делать они и придумывают всякие ужасы. Вечно ищут себе на голову неприятностей, а потом строят оскорбленную невинность, когда эти неприятности действительно случаются и надирают им тощие задницы.
– Это просто совпадение, – отрезала я. Но не успела ничего добавить, потому что в комнате внезапно громко прозвучало мое имя. Один из советников Албана – его лицо напоминало мордочку енота, стоял в дверях Атриума:
– Он хотел бы поговорить с тобой через час у себя в кабинете.
С этими словами советник удалился. Наверняка он был в бешенстве из-за того, что пришлось выступить в роли посыльного.
– Чего он хочет? – спросил явно перепуганный Джуд.
Встреча с «ходячим костюмом» так далеко от Албана была событием, я бы не удивилась, узнав, что советники каждую ночь вламываются в его спальню и, пока Албан спит, по очереди вливают в его уши разные планы и всякую ерунду.
Совет при Албане состоял из десяти человек, всем уже было за пятьдесят. Каждый возглавлял и контролировал свое направление деятельности Лиги. Советники согласовывали и утверждали операции, отвечали за обеспечение и за новые контакты, нанимали тренеров, управляли финансами Лиги. Таким образом Албан мог сосредоточиться на «целостной картине» и основных задачах.
Джуд утверждал, что они собрались здесь лишь потому, что Грей по той или иной причине жаждал их смерти. Так что у них не было выбора, кроме как залечь на дно. Я до сих пор не знала и половины имен – большинство советников старались никогда не общаться с пси-фриками напрямую. Гораздо легче оказалось придумать им прозвища. Чаще всего мне попадались Енотолицый, Обезьяноухий, Лошадинозубый и Жабогубый.
Не слишком изобретательно, зато точно.
– Вызывают с отчетом? Уже? – спросил Джуд, взглянув на экран.
Я потянулась и щелкнула выключателем.
– Эй!
– Опоздаешь, – заметила я, кивая на настенные часы. – Еще две минуты и инструктор Джонсон влепит тебе выговор.
– И что? – огрызнулся в ответ Джуд. – Это важнее!
– Важнее, чем в итоге получить задание? – спросила я. – Последний раз, когда я проверяла, ты был в двух выговорах от того, чтобы навсегда застрять в запасе.
Это был подлый ход, что подтвердил кипящий взгляд Нико. Но он знал и даже лучше меня, что за возможность отправиться на задание Джуд был готов отдать обе руки.
Я выпроводила мальчишек и довела прямо до тренировочного зала – на случай, если они удумают смыться. Команды, с которыми мы обычно занимались: Вторая, Третья и Четвертая – уже были там и разминались. Их темные фигуры отражались в зеркальной стене. Это было единственное помещение во всем Штабе, где пахло по-человечески. Вонь вспотевших разгоряченных тел привносила сюда порцию настоящей, осязаемой жизни. Все лучше, чем плесень.
Когда я открыла дверь, инструктор Джонсон кивнул мне, люминесцентные лампы выбелили и без того светлые волосы. Сегодня мы с Вайдой были освобождены от уроков и тренировок, но завтра нам все предстояло по новой. Я снова вернусь к обычной рутине, с облегчением благодаря судьбу, что можно не думать ни о чем, кроме того, как я перемещаюсь с одного урока на другой, из одной двери в другую. Школа выживания – спасибо Термонду.
Пусть Джуд с Нико и ненавидят меня за это – мне все равно. Я не могла позволить себе напитаться их страхом, накручивая себя еще больше. Я так старалась оставаться равнодушной, безразличной по отношению к этому месту и не могла никому позволить разрушить это состояние. Они уже получили мое внимание, заботу, защиту, но этого не получат.