Армия Второй звёздной Империи

– Значит, в дуэли куда больше условностей, чем принято говорить?

– Да. Дуэль касается только привилегированного сословия Империи. А у него есть свои секреты самосохранения. Всё просто. Обывателям не нужно знать об этих секретах. Иначе подобные Лариссе Миллини легко смогут вершить свои грязные делишки, скидывая концы в воду через дуэль.

Что ж, Раймону было о чём задуматься. «Кто бы мог подумать, я ещё только еду к месту своей первой службы, а уже столько всего случилось! Оказывается, я не знал и десятой доли всего, что есть в этом мире, не знал, как он на самом деле устроен. Нужно впредь быть аккуратней», – такие мысли бродили в голове офицера. Однако вслух он сказал совсем иное.

– Спасибо вам за беспристрастность, лэр Далин. Если честно, мы в Академии всегда относились к безопасникам несколько свысока. Оказывается, совершенно напрасно: вы делаете очень важное дело.

– Вот слова мудрого человека! Вы далеко пойдёте, лэр Ванга. Главное, и впредь старайтесь учиться на чужих ошибках, а не на своих.

– Когда же вы приступите к расследованию, лэр Далин? – наместник был настроен куда более практично, нежели молодой лейтенант.

– Расследование уже идёт, как вы могли только что убедиться из продемонстрированной записи. В настоящее время мой помощник – очень опытный в деле допроса – как раз ведёт с лэрой Лариссой беседу. Полагаю, очень скоро мы всё узнаем. Женщина настроена против своей подельницы, мы их постараемся столкнуть лбами.

– Надеюсь, вы не будете использовать слишком жестокие методы? – сердце Раймона мучительно сжалось, когда он представил, как к хрупкой красотке применяют даже первую степень допроса.

– Ну что вы, право! Конечно, нет. Мы же не военные, а она – не противник. Наша практика допросов сильно отличается от принятой на флоте. Только факты и эмоции. Загнать в угол в разговоре, вывести на эмоции – вот наши методы. Вы можете быть спокойны за психику лэры Миллини. Да, кстати. Мы даже можем предложить ей, что её отдадут к вам на поруки. Не возражаете?

– Это будет правдой?

– Если вы, после того, как ознакомитесь с материалами дела, сочтёте возможным взять её на поруки, то – безусловно. Всё будет зависеть от вашего беспристрастного решения. Если вы сочтёте её способной исправиться под вашим… влиянием, мы пойдём на это, – безопасник уже неплохо изучил своего оппонента, поэтому прекрасно видел: узнав правду, он разочаруется в женщине; будучи же человеком чести, однозначно признает, что она не подлежит исправлению, а потому не станет пользоваться возможностью дальше продолжать отношения. Как можно продолжать отношения с такой гадюкой?! Правильно, только если хочешь ею попользоваться, то есть если сам такой. Лейтенант же таким не был. По крайней мере, пока. Гипнометодики Академии работали превосходно, делая офицеров образцом добродетели. Многие, даже столкнувшись с тяготами и несправедливостью реальной жизни, сохраняли заложенный в Академии стержень. – Ну а теперь, лэры, раз мы разрешили все недоразумения и определили дальнейшие направления работы, предлагаю пройти ко мне в каюту. Самое время выпить за знакомство. И лэр Ванга, сразу вижу ваши сомнения, но хочу уверить, что мои люди проследят за тем, чтобы вы сошли в правильном космопорте. Беру всю ответственность на себя.

Раймон вынужден был согласиться. Он уже понимал, что по-другому у служилых людей просто не бывает, выпивка – своего рода традиция. Как ему сказал чуть позже безопасник, она ещё и способ разрядки после психологически тяжёлых будней. Мол, сам ещё прочувствуешь, как сложно работать с людьми, да ещё и отвечать за всяких раздолбаев!

Хорошие и плохие

Кларк Далин выполнил своё обещание: он, в самом деле, помог лейтенанту не пропустить свою остановку. Раймон понял это, когда пришёл в себя и не увидел привычных по кораблю сплошных стен с редкими голограммами, имитирующими окна. Зато всё вокруг было буквально залито светом. Ни с чем не сравнимый солнечный свет, одновременно и освещающий и согревающий тело и душу, просто невозможно сымитировать. Что-то в нём было, в этом настоящем солнечном свете. Что-то, что когда-то дало человечеству жизнь, развило в нём особые органы чувств, которые позволили создать уникальную систему знаков – язык. Смогли бы люди при других условиях развить столь бесценный кладезь знания, его сохранения, передачи другим, преумножения? Поди, попробуй записать звуки примитивными орудиями! А вот рисунки, которые можно воспринимать только благодаря зрению, то есть способности улавливать отражённый свет – пожалуйста.

Конечно, мысли Раймона не шли так далеко – сам он ощущал солнце на уровне рефлексов. Сейчас он мучительньно пытался вспомнить, как именно его высаживали на планету, но даже на это у него не хватало ресурсов организма. В какой-то момент память просто отказала, настолько много яда скопилось в крови. Алкоголь. Всему виной был алкоголь. Без малого неделя на лайнере прошла в сплошном алкогольном бреду. То и дело мелькали картинки каких-то женщин, мужчин; неизменным в них было лишь лицо его нового товарища – секторального наместника Эрика О`Гранди. Всё время пути они пили вместе. Изредка к ним присоединялся Далин, но у того были свои дела, он находился при исполнении. Конечно, были и моменты просветления. Так, штурмовик не забывал заниматься физической подготовкой: после пробуждения проходил разминочные комплексы, махал силовой шпагой – с тем же наместником; занимался сексом – с кем, правда, помнил смутно; но форму не терял, и то хлеб.

По всему выходило, стоянка пришлась как раз на период бессознательного существования. Его, скорее всего, просто сгрузили в космопорту. А если его сгрузили, значит, он сейчас должен находиться в комнате отдыха; почти наверняка в зоне для военных. Раймон порадовался, что может ещё делать логические выводы, и в очередной раз запретил себе пить. Правда, он уже давно решил для себя не пить, когда находится при исполни, или когда есть какой-то небольшой шанс, что ему понадобятся навыки и ясная голова. Но случаев выполнить это своё обещание ему пока что не выпадало. На жизненном пути новоиспечённого офицера упорно встречались только военные и прочие служащие Императора, да ещё и в условиях, максимально отдалённых от боевых.

Раймон потянулся, скинул одеяло; одним плавным движением оказался на ногах; провёл несколько ката, проверяя координацию движений. Всё было в норме. Значит, он спал достаточно, чтобы молодой сильный организм перемолол всю попавшую в кровь гадость. Это было отрадно. Следующим действием офицер проверил личные вещи, которые нашлись в прикроватной тумбочке и стенной нише. «Раз есть стенная ниша, значит предположение о военной зоне верно», – сделал ещё одно важное умозаключение лейтенант. Он уже успел отметить, что такие вот ниши, привычные ему по казарменной жизни в стенах Академии, на гражданке почти не встречаются. Здесь их заменяет разнообразная мебель – чересчур разнообразная, на взгляд Раймона. Он никак не мог взять в толк, зачем нужно столько сил тратить на выдумывание всевозможных предметов интерьера, да ещё и в разных исполнениях, разных форм и расцветок. Это просто не укладывалось в его голове, настолько было чуждо здравому смыслу и привычному образу жизни офицера.

Чтобы окончательно определить своё местонахождение, Ванга подошёл к окну. Пластобетона взлётного поля он не увидел, что, собственно, ещё ни о чём не говорило, зато он увидел вдалеке город. Первые домики расположились на сравнительно небольшом расстоянии от космопорта, в зоне, разрешённой аккурат для такой низкой застройки. Раймону приходилось изучать основы имперского градостроительства. Правда, как это ни странно прозвучит, для целей, обратных градостроительству, скорее – для градоразрушения. Поэтому он доподлинно знал, что рядом с космопортом не должно было быть высоких строений. Их отсутствие подтвердило и тезис лейтенанта о пребывании именно в здании космодрома.

«А что мне дают эти два тезиса вместе? Правильно, ни хрена не дают. Что-то меня потянуло на размышления. Проще надо быть. Как учил наш специалист по выживанию, мол, если ползает и живёт на кислородной планете, значит съедобно. Если нахожусь в человеческом здании, значит, здесь есть средства коммуникации. Средства коммуникации ответят на все вопросы с максимально достижимой скоростью. В моём случае быстрее, чем сами вопросы появляются», – короткая проверка письменного стола тут же обнаружила на нём систему управления голографом. Через несколько секунд Раймон уже знал, что находится на планете с откровенным названием Инструкция. У лейтенанта сегодня разыгрался не только разум, ещё и воображение дало о себе знать; он, словно воочию, увидел сцену поименования планеты.

Пара первооткрывателей вылезла из маленького кораблика дальней разведки. Меньше всего им хотелось переться куда-либо, их мучило тяжёлое похмелье от вчерашнего «торжественного» момента – момента «первооткрывания». Один отошёл от корабля, но только затем, чтобы опустошить мочевой пузырь. У другого не нашлось душевных сил, чтобы предупредить товарища о возможной опасности враждебной флоры и фауны. Потоптавшись возле корабля, первооткрыватели переглянулись.

– Ну что, пошли спать? – спросил более раскованный первый.

– Нет. Мы не закончили дела на поверхности, – с нотками пафоса в голосе возразил второй.

– Ну так отлей, чего ждёшь? Я уже свои дела закончил, – не унимался первый.

– По Инструкции мы должны как-то назвать её.

– Кого?

– Открытую планету.

– Разве есть такая инструкция?

– Есть.

– Б… как болит голова! А ещё ты с этой инструкцией… Да пошла она… Пусть будет Инструкция. Как хочешь, а я пошёл спать.

Второму ничего не оставалось, как отправиться следом. Для борьбы с враждебной флорой и фауной учёный был мало приспособлен, а основной боец как раз исчезал в недрах исследовательского корабля. Еле передвигая ноги, сутулясь, горе-исследователь побрёл вверх по трапу, твердя про себя, словно заклинание: «Инструкция, инструкция, параграф, инструкция. Да катись оно всё, в самом деле! Инструкция, так Инструкция!»

Раймон даже ощутил некое сродство с этими мифическими первооткрывателями: глубоко символично было оказаться на планете в таком же состоянии, как и эти герои. Но нужно было заниматься делами насущными. «Мой рейс! Б… Через час после прилёта лайнера должна была стартовать та яхта… Как её?.. «Чёрная длань», – какой-то гражданский чиновник согласился подвезти его до следующей точки пересадки. – Ну и замашки у этих гражданских! Откуда? Я думал, только военные называют свои игрушки так по-дурацки, и этот туда же. Дурной пример заразителен. Сколько же я проспал? Нужно срочно запросить информацию!» Запрос в информаторий космопорта подтвердил его самые безрадостные предположения: «Чёрная длань» стартовала ещё вчера вечером, а сейчас уже 14.33. То есть прошли почти целые планетарные сутки. Пытаться догнать шуструю яхту было делом бесперспективным, нужно было искать новый корабль.

– Лэр лейтенант, повторяю: никаких рейсов в нужном вам направлении в ближайшие три дня не будет. Через три дня стартует «Прогресс», но там вам нужно будет договариваться самостоятельно, это коммерческий борт, следующий транзитом.

– Уважаемый, здесь пара световых лет до точки – это соседняя звёздная система, – и вы хотите сказать, что не поддерживаете с ней регулярного пассажирского сообщения? – лейтенант никак не мог поверить в подобную бессмыслицу.

– Нет, не поддерживаем. Сейчас. – Начальник космопорта наклонился вперёд и доверительно продолжил. – Так обстоят дела последние несколько месяцев. Однако до этого перелёты действительно были ежедневными, грузопоток составлял тысячи тонн в день.

– Причина? – уже понимая, что именно услышит в ответ, спросил для проформы Ванга.

– Пираты, лэр офицер. От них стало не протолкнуться на подступах к соседней системе. Они грабят всё, что только попадает в пределы солнечной гравитации.

– А флот?

– Это я у вас хотел бы спросить, лэр. Именно вы представляете на нашей планете Императора, так почему флотские всё никак не зачистят сектор?

– Не могу знать, – весь апломб лейтенанта мгновенно сдулся. Он стал мучиться тем же вопросом, невольно принимая упрёк гражданского на свой счёт.

– Ладно, не принимайте близко к сердцу, лэр, – сжалился над озадаченным военным начальник космопорта. – Флотские ведут только им известные игры, пока же они могут нам предложить лишь конвой. «Прогресс» как раз будет следовать к месту сбора торгового каравана, туда же должно прибыть какое-то подразделение Флота Зори. Поговорите с коммерсантами, они должны вас взять… хотя бы до точки встречи с конвоем.

Понурившись, офицер брёл прочь от административной зоны космодрома. Ему придётся потерять целых три дня, потерять совершенно бессмысленно, бездарно. Что ему стоило отнестись к полёту более ответственно и сойти с лайнера в подобающем состоянии? Тут же разыскать того гражданского чиновника и отбыть к месту назначения ещё сутки назад? Да ничего не стоило! Наместник мог пить и в одиночестве, ничего бы с ним не случилось. Такие мысли бродили в голове Раймона Ванги, когда путь ему преградил военный комендант космопорта.

– Лэр лейтенант! Как вы себя чувствуете? Вижу, значительно лучше, чем при нашем первом знакомстве, – здоровяк с улыбкой подмигнул офицеру.

– Здравия желаю, лэр комендант. Не припомню, чтобы мы с вами встречались.

– Ещё бы! Вы тогда плохо помнили себя, чего уж говорить про окружающих. Да ладно вам, с каждым бывает, не расстраивайтесь, – офицер заметил состояние Раймона и списал его на счёт последствий бурного полёта.

– Не уверен, лэр комендант, что с каждым, – что-то в словах офицера заставило Раймона отнестись к нему со всем возможным доверием, даже позволило излить душу. – Корабль, который должен был меня доставить в следующую точку маршрута, уже отбыл. Другого пока нет, и в ближайшие несколько дней не будет. Меня быстрей под трибунал отдадут, чем я доберусь до точки назначения.

– Вот в чём дело… – мужчина задумался. – Я постараюсь вам помочь. Следуйте за мной.

Раймон со всем возможным доверием отнёсся к словам старшего по званию, а значит и более опытного, офицера. Он даже несколько приободрился, и бодрился аккурат до тех пор, пока они не прибыли в конечную точку маршрута. Лейтенант сначала побледнел, затем позеленел; его замершее соляным столбом тело просто физически не могло переступить злополучного порога – перед офицером, прямо над полом, горела голографическая вывеска: «Бар-ресторан космопорта Звёздный».

– Лэр командор, боюсь, вы не так меня поняли, – выдавил из себя Раймон Ванга. В душе лейтенанта поселился какой-то предательский комочек, означающий то ли здравый смысл, то ли банальную панику.

– Что именно я не понял? – недоумённо вопрошал комендант.

– Лэр, я дал себе слово не пить при исполнении. Сейчас же я в каком-то смысле нахожусь при исполнении, по крайней мере, пока не сяду на нужный мне корабль. Вы меня понимаете?

Командор коротко хохотнул, после чего припечатал своей огромной ручищей лейтенанта по спине.

– Да не будем мы пить, лейтенант! Всё нормально. Просто нужно поговорить кое с кем.

У Раймона словно камень с души свалился. Он тоже хохотнул, только как-то сдавленно, неестественно. Градус взаимопонимания между спутниками тут же скакнул на невообразимую высоту, они проследовали внутрь бара-ресторана едва ли не друзьями. Питейное заведение с энтузиазмом поглотило военных; только мигнули проекции голографических реклам у входа.

Внутри царила атмосфера праздника, сновали улыбающиеся приклеенными улыбками официанты, пировали в ожидании своих кораблей гости. Тут и там сбивались шумные компании. Возле одного такого стола с субтильным субъектом в компании пары весёлых толстяков они остановились.

– Край Дейнова? Ты ли это?

– Это я, – хмуро бросил субтильный субъект, с явной неохотой отрываясь от кружки пива. Однако стоило ему рассмотреть неожиданных визитёров, как лицо мужчины расплылось в подобострастной улыбке. – Командор! Рад вам. Присоединяйтесь. Пиво… или, знаю я вас военных, чего покрепче? Угощаю.

– А что это ты всех угощаешь направо и налево? Никак разбогател? – деланно удивился здоровяк, но приглашение принял. Они с лейтенантом уселись на предложенные стулья.

– Да ну, какое богатство… С этой пиратской блокадой Астории одно разорение. Только и хватает на очередной пропой, лэр комендант, – Дейнова снова понурился.

– Что, совсем забросил полёты?

– Нет, конечно, иногда выбираюсь. Выгода стала ещё выше, аккурат как и риск.

– Когда думаешь уйти в рейс?

– Не знаю ещё. Говорят, через пару дней начнёт собираться караван. Вот с ним и полечу, наверное.

– Значит, груз у тебя уже есть?

– Трюмы битком, комендант. Только и жду подходящего момента.

– Считай, он настал, Край. Вот этот лейтенант летит в Асторию с важной миссией, его негласно будут сопровождать флотские. Возьмёшься?

– Ты редко меня о чём-то просишь… Говоришь, надёжное охранение?

– Риск всегда есть, даже если идёшь с конвоем. Флотских могут отвлечь, они могут отстать – в общем, всякое бывает. Он, кстати, сам по себе хорошая боевая единица – офицер-штурмовик. Если нарвётесь на пирата, вывернет наружу его самого.

– Да ладно!

– Серьёзно. Знаешь, как их готовят? Ты же видел штурмовиков в деле – тогда, на Междуречье, – неужели забыл?

Край по-новому взглянул на молчавшего доселе лейтенанта. Сам же Ванга слушал коменданта и шалел: ради него тот толкал капитана на самоубийственную затею. Зачем? Впрочем, у него должен быть свой резон, не стоит лезть в дела старших по званию, когда они определяют твою судьбу – можно только дать компетентный совет. Однако здесь и сейчас Раймону нечего было сказать. Ему оставалось лишь неопределённо повести плечами.

– И, это… Край, лучше не иди по пути конвоя, обойди сектор стороной.

– Не учи учёного, комендант, – капитан резко встал, зашатался, но устоял. Своим товарищам он лишь коротко бросил. – Пошли, парни. Лэр лейтенант, отбываем через три… нет, четыре часа. Не опаздывайте.

Стоило капитану скрыться в дверях, Раймон насел на командора.

– Зачем вы солгали этому гражданскому, лэр?

– Я не лгал, – набычился офицер. – Вы же штурмовик? Тогда что за вопросы? Если пираты нападут, будете драться так, как учили. Только дайте мне слово, что не оставите капитана.

– Разве с караваном ему не будет безопасней?

– Нет. По статистике процентов десять кораблей в караване не доходит до места назначения. Пираты знают путь следования или могут его восстановить по общему направлению движения. Они готовятся к встрече загодя. Зато никому даже в голову не придёт искать одинокий маленький кораблик накануне отбытия конвоя где-либо, кроме как в самом караване.

– Я плохо разбираюсь в космических пиратах, лэр командор, полагаюсь на вас. Чего мне следует ожидать?

– Максимум, на что вы нарвётесь – это какой-нибудь залётный бандит на хлипкой лоханке. Основные силы будут поджидать караван. Если нарвётесь, ваша задача сведётся к банальному захвату корабля противника. Он отпора не ждёт, будет расслаблен. Просто сделайте то, чему вас столько учили, лэр – большего не потребуется.

– Даю слово вытащить капитана во что бы то ни стало, лэр командор. Никогда не забуду вашей поддержки; если понадобиться, вы всегда можете на меня рассчитывать.

– Не стоит меня ни за что благодарить, лэр лейтенант. Вы думаете, для чего я сижу в этом космопорте?

– Следите за порядком среди военных, – пожал плечами Раймон.

– Ну, ну… Как весомо вы это сказали: «ЗА ПОРЯДКОМ»! А по жизни – одна грязь: солдат оборзевших гоняю, офицеров пьяных с рейсов принимаю. Разве это тянет на смысл жизни? Мы, офицеры, не можем без смысла; Академия оставляет свой след в голове навсегда. Вот я и придумал свой смысл: по мере сил помогать другим офицерам. Космос большой, проблем у всех много; но сам Император при всём желании не сможет уследить за всеми нами, его сынами, вот и приходится брать на себя часть его ноши. Чем не великая миссия? Так-то. А вы говорите: «За порядком»…

Офицеры раскланялись. Напоследок комендант показал, где и как найти кораблик Края Дейновы, и отбыл по своим делам. Лейтенант в глубокой задумчивости ещё долго смотрел вслед командору. Поразительно, он даже имени его не знал, тот же помогал лейтенанту, словно давнему знакомому. Недаром среди офицеров бытует поговорка: все под одним Императором ходим.

Корабль Края Дейновы оказался до смешного маленьким. Нет, не так. Корпус корабля был вполне себе приличных размеров, какими обладает любой средний транспортник, а вот свободного пространства внутри оказалось в обрез. Капитан оказался сверхпрактичным человеком, поэтому так организовал внутренне пространство своей кормилицы, чтобы практически всё свободное место можно было занять товаром.

Моторный отсек с одной стороны, рубка управления – с другой, плюс – крошечная каютка на четыре койки с минимумом удобств; минимальная система жизнеобеспечения, работающая на готовых картриджах, без громоздких ёмкостей с клеточными культурами для выработки кислорода; ни грамма лишнего горючего, никаких тренажёров или комнат для поддержания тела в тонусе; вместо объёмного резервуара для воды пачка гигиенических полотенец. Даже вакуумный клозет совмещён с рубкой управления, так что аккурат над унитазом расположен один из обзорных экранов. Одним словом, всё на корабле было заточено для небольших перелётов в соседнюю систему, без какого-либо существенного запаса хода. А ещё всё на корабле было буквально пропитано коммерческим духом. Раймон невольно вспомнил уроки истории, где говорилось о бесчеловечных способах перевозки людей в колонии на ранних этапах освоения космоса. Тогда в криогенные камеры укладывали целые штабеля «путешественников». Был даже особенно изощрённый способ, когда человека морозили в камере, а затем перекладывали в специальное помещение с более-менее сопоставимыми с камерой условиями; естественно, укладывали штабелями, сколько возможно вместить. И столь же естественно, выживали далеко не все, а лишь те, кому повезло больше, или кто был здоровей от природы.

Несмотря на эти перегибы, хозяин корабля внешне казался мужиком респектабельным, адекватным и даже местами интеллигентным. Однако его нормальность заканчивалась, как только заходила речь о коммерческой выгоде: здесь Дейнова становился непреклонным, даже жестоким. Никаких премий своей команде он не давал, никаких поблажек не делал. «Как потопаешь, так и полопаешь» – был его девиз, который он озвучивал при каждом удобном случае. С лейтенанта он взял, как за билет на первый класс лайнера, вот только никаких дополнительных удобств предлагать и не собирался. Впрочем, и сам Ванга избалован роскошью не был, поэтому смотрел на некоторую жлобливость своего извозчика сквозь пальцы. Ему было глубоко безразлично, в каких именно условиях ехать – главное, чтобы побыстрей. Ему уже порядком надоело это изрядно затянувшееся космическое путешествие. Хотелось прибыть в точку назначения и заняться, наконец, тем самым делом, к которому его готовили столько лет.

Команда Края полностью соответствовала бережливости капитана. Её составляли всего два человека: техник Блэк и навигатор Браун. Штатные же должности суперкарго, первого помощника и пилота занимал сам капитан. Разве что навигатор, помимо прокладки курса, время от времени занимался корабельными автоматическими системами. Оба толстяка были закадычными друзьями, и большую часть времени пропадали в машинном отделении. Как-то раз Раймон застал их там за довольно необычным занятием: друзья играли в настольные игры. У них был припрятан специальный голографический терминал, моделирующий несколько игр в стиле фэнтези. Космические волки поддались на очарование средневекового фэнтезийного антуража! Некоторое время лейтенант наблюдал за увлечёнными игрой космонавтами, и, в результате, не нашёл ничего лучше, чем присоединиться к ним. Спустя несколько часов он даже начал понимать, почему эти серьёзные люди с таким азартом стремились уйти от реальности в игру. В отличие от реальности, они там оказывались индивидуальностями, они там значили что-то, могли даже дойти до состояния личного всемогущества. В реальной же вселенной человек с выходом в космос окончательно утратил всё индивидуальное, превратился в привод гигантского колеса космического монстра – человечества. Личный подвиг перестал что-либо значить; в реальности космическую экономику могли толкать только целые конгломераты планет, государств, организаций, и уже затем – людей. Об этом ему поведал техник Блэк, подтвердив его собственные познания в социологии. Его в Академии так и учили, только добавляли про исключительность Императора и офицеров, которые одни должны развивать в себе личность; им это нужно для того, чтобы нести на себе всю тяжесть многотриллонной империи, уметь правильно судить, быть образцами для подражания. Раймону ещё предстояло понять, так ли это на самом деле, но то, что в отношении простых обывателей истина верна, не вызывало у него никакого сомнения.