Кровь на клинке

Ерофей Трофимов

Шатун. Кровь на клинке

– Слава богу, очнулся! – радостно выдохнул граф, входя в комнату.

Увидев его сияющую физиономию, Руслан только едва заметно усмехнулся и, с грехом пополам повернув голову, хрипло попросил:

– Воды дай.

Просочившийся в комнату следом за ним Мишка бросился к столу и, быстро наполнив кружку водой, принялся осторожно и ловко поить раненого. Выхлебав воду, Руслан вздохнул и, откашлявшись, мрачно уточнил:

– Что со мной?

– А ты не помнишь? – моментально подобрался Рязанов.

– Помню, что мне в спину стреляли. Вот и спрашиваю, какой результат? – пояснил Шатун, с едва слышным стоном пытаясь пошевелить правой рукой.

– Повезло тебе, Руслан. Вот уж точно, уберег Господь, – сообразив, в чем вопрос, устало вздохнул граф, присаживаясь на поданный Мишкой стул. – В тебя из обычного пехотного пистолета стреляли. Пуля ударила в пряжку ремня твоей сумки и только потом дотянулась до тела. Раны вычистили, но несколько ребер сломаны, да еще, как доктор сказал, легкое ушиблено.

– Теперь понятно, почему рука еле шевелится, – чуть подумав, вздохнул Руслан. – А кто стрелял, узнали?

– Казачки твои из стрелка того всю подноготную выбили. Они ж прям на месте его мытарить взялись, выясняя, кто таков и почему стрелять стал, – бледно усмехнулся Рязанов. – Даже полиции не побоялись. А ежели по совести, то просто разогнали ее нагайками. Хорунжий твой пообещал любого, кто мешать станет, на соседней осине вздернуть. Словно взбесились.

– Взбесишься, когда средь бела дня твоего сослуживца запросто убивают, – понимающе хмыкнул Руслан. – Случись это не со мной, там бы всем небо с овчинку показалось.

– Ну, выученики твои тебя в этом не посрамили, – хмыкнул в ответ Рязанов. – Едва до стрельбы не дошло. Их ведь никто кроме тебя угомонить не может. Патруль армейский таким загибом послали, что командовавший им прапорщик едва удар не получил от возмущения. Только со мной разговаривать толком стали. Даже врача сами привезли. Все порывались тебя к Хизарат отвезти. Да потом передумали. Ее сюда притащили.

– Так это она меня лечила? – осторожно уточнил Шатун.

– Да. Операцию она делала, – усмехнулся граф с заметной растерянностью. – Они меня из коляски высадили и на ней ее в город привезли. Теперь и не знаю, то ли ругать их, а то ли благодарить, – нехотя признался граф.

– За что ругать? – не понял Руслан. – Я бы так же сделал. Есть в медицине такое понятие – золотой час. Это первый час после ранения. Так что их не ругать, их хвалить надо, что науку мою не забыли.

– Ну, я примерно нечто такое и подумал, – задумчиво кивнул Рязанов. – К тому же и действовали они без грубости. Просто от коляски меня отвели, а сами за знахаркой помчались. Я охнуть не успел, а их и след простыл. А про час этот я и не слышал, – неожиданно признался он.

– К слову не приходилось, вот и не рассказывал, – вздохнул Руслан и закашлялся, кривясь от боли в спине.

– Ты бы не разговаривал пока, – засуетился Рязанов, вставая.

– Сиди, – тяжело выдохнул Руслан, пытаясь отдышаться. – А то я тут от скуки сдохну. Что там по делам нашим скорбным?

– На участке нашем пока тихо. А город словно в осаде. Даже городовые по улицам с оглядкой ходят. Казаки пообещали, что ежели ты не выживешь, всех пришлых из города нагайками погонят. Вот и ждут, – развел граф руками, бледно усмехнувшись. – Да. Тут еще вот что. Охрана твоя внизу сидит. Все четверо, что тогда с тобой были.

– Миша, чего хотят? – повернулся Руслан к денщику.

– Повиниться пришли, ваше сиятельство, – вздохнул юноша. – Бают, раз уж не уберегли тебя, так им и виру платить. Кровью.

– От дурни, – скривился Шатун, в очередной раз вздыхая. – Зови их сюда. Говорить будем.

– Может, не сейчас? – осторожно спросил Рязанов, с тревогой разглядывая приятеля.

– Сейчас, Миша, – качнул Шатун головой. – Им теперь или первыми в бой, или с позором всю оставшуюся жизнь жить. А люди эти мне нужны. Очень. Не для того я их учил и пестовал, чтобы позволить им сгубить себя из-за случайности.

Дверь отворилась, и в комнату медленно, сжимая в руках папахи, следом за Мишкой вошли казаки. Увидев живого парня, они с заметным облегчением переглянулись и дружно повалились на колени.

– Прости, княже. Недоглядели, – с негромким надрывом проговорил один из вошедших.

– Господь с вами, браты. Нет на вас вины, – просипел Шатун в ответ. – Я и сам не понял, что кто-то стрелять собрался. И в голову не могло прийти, что тот дурак средь бела дня палить станет. Такие дела втихаря делаются. Встаньте.

Но казаки продолжали стоять, как стояли.

– Встать сказал, – добавив в голос металла, приказал Руслан. – Сказано, не виню вас. Сам виноват. Рано решил, что мы город от всякой швали вычистили.

– Виру назначь, княже, – негромко попросил говоривший за всех казак.

– Будет вам вира, – помолчав, хмыкнул Шатун. – Вот на ноги встану, тогда и требовать стану. А пока служите, как служили. И главное, дурного в головы не берите. Пока меня нет, вон, Михаил Сергеевич вам командир. Главное, дело свое справно делайте, а с вирой потом разберемся, – закончил он.

Казаки не спеша поднялись и, отвесив ему поясной поклон, осторожно двинулись на выход, уже в дверях надевая папахи.

– Вот ни за что бы не поверил, если б собственными глазами этого не увидел, – проворчал Рязанов, провожая посетителей удивленным взглядом. – И как только ты умудрился всю эту вольницу так приручить? Им же сам черт не брат.

– Первый среди равных. Помнишь такое высказывание? – иронично поинтересовался Руслан. – Помнишь, что казаки уважают в первую голову?

– Воинские умения, – понимающе кивнул граф. – Да уж. В этом деле тебе есть, что им показать. Ладно, брат. Пойду я. Хоть и тихо в округе, а дел бумажных все одно невпроворот.

– Миша, ты главного так и не сказал, – напомнил Руслан. – Кто все-таки в меня стрелял?

– Помнишь недорослей в Краснодаре? – вздохнув, осторожно спросил граф.

– Из-за которых Наташа погибла? Конечно, – резко помрачнев, кивнул Шатун.

– Родственник их из Варшавы приехал. В той перестрелке сразу три их рода пресеклись. Вот он и решил отомстить. Теперь и этот род пресечется, – хищно усмехнувшись, закончил Рязанов.

– Так он же вроде жив, – не понял Руслан.

– Ненадолго. Я это дело с самого начала так повел, что каторгой он не отделается. Всю семейку под корень изведу, – зловеще пообещал майор.

– Думаешь, получится? – с сомнением поинтересовался Руслан.

– Забыл, что время военное? – фыркнул Рязанов. – А покушение на офицера контрразведки и в мирное время особый случай. Тут не обычный суд, тут трибунал военного времени судить будет. Мне только документы правильно подготовить надо. А за этим дело не станет. Все, Руслан. Прости великодушно, но мне и вправду пора.

– Ступай с богом, – кивнул Шатун.

Рязанов аккуратно прикрыл за собой дверь, а Руслан, вздохнув, нашел взглядом тихо стоявшего у кровати денщика и, указав ему пальцем на стул, потребовал:

– Рассказывай, что в городе и кто про что говорит.

– Это тебе, княже, лучше Васятку расспросить, – буркнул Мишка, почесав в затылке. – Он все по базару носится.

– Зачем? – не понял Шатун.

– Так его к тебе не пускают, вот он и мечется. Решил сам узнать, кто еще против тебя умышлять решил, – едва заметно усмехнулся денщик.

– А сейчас он где? – чуть подумав, поинтересовался Руслан.

– На кухне был.

– Кликни. А заодно и чаю принеси, – попросил Руслан.

Минуты через три в коридоре раздалась барабанная дробь бегущих ног, и в комнату вихрем ворвался Васятка. На секунду замерев у порога, он разглядел, что его покровитель пришел в себя, и, подлетев к кровати, ткнулся лицом в ладонь парня.

– Княже, живой, – всхлипнул мальчишка, сжимая пальцами Русланову руку.

– Не дождешься, – хмыкнул Шатун в ответ, пальцами поглаживая мальчишку по щеке. – Угомонись, Василек. И не такое бывало. Лучше расскажи, что вызнать успел, пока я тут дохлую ворону изображал.

– Напуганы люди, – выпрямляясь и быстро стирая ладонью слезы, бодро начал докладывать мальчишка. – Даже горцы в аулах испугались. Я на базаре слыхал, что они теперь и в город ехать не станут, потому как все решат, что это кто-то из них стрелял. А им в тебя стрелять глупо. Ты им живой нужен, потому как полиции веры нет. А еще воры сказать велели, что ни с кем кроме тебя да графа дело иметь не станут…

– Не части, – осадил его Руслан. – Подтащи вон стул поближе, садись, и не спеша, по порядку обо всем докладывай. Думаю, ты не только базар обежать успел.

– Везде был, – гордо усмехнулся Васятка, подтягивая стул к кровати.

* * *

Спустя неделю Руслан уже не спеша ковылял по дому, то и дело шипя сквозь зубы от накатывавшей в спине боли, когда делал неловкое движение правой рукой или пытался нагнуться. Что ни говори, но ему действительно повезло. Свинцовая пуля из гладкоствольного пистолета ударила в пряжку ремня сумки, после чего, расплющившись, продолжила свой разрушительный путь. Помогла и толстая кожа самого ремня, но от переломов и сильных ушибов спасти уже не могла.

В итоге, вместо одной большой дырки, Шатун получил разрыв тканей на обширном участке спины и множественные переломы ребер. К тому еще и сильный ушиб легкого. В общем, вроде и живой, а лечиться придется долго и нудно. Так что, едва слышно ругаясь сквозь зубы, парень бродил по дому неприкаянным привидением, мечтая побыстрее прийти в себя. Деятельная натура Шатуна не давала ему спокойно сидеть на месте. В итоге он каждый вечер буквально допрашивал Рязанова обо всех текущих делах, а Васятка стал его глазами и ушами на базаре.

Вскоре в паре с ним начал снабжать Руслана информацией и беспризорник Петька, подвизавшийся на ниве нищенства у церкви. По приказу Руслана мальчишку каждый вечер кормили на кухне и иногда оставляли ночевать в сенях. Идти в дом мальчишка отказывался сам, пытаясь сохранить облик нищего побирушки, хотя Шатун уже несколько раз предлагал ему службу. Ловкий, сообразительный сорванец, знавший город лучше, чем собственный карман, мог быть очень полезен его службе. Но Петька почему-то упрямо отказывался.

Настаивать и давить Руслан не стал. Подобными делами можно заниматься только по собственному желанию, тогда и отдача от такой работы будет полной. К огромной радости друзей, из Краснодара начали поступать материалы для строительства усадеб в пожалованных имениях. По решению Шатуна все привезенное складировали на подворье возле мастерской, под охраной все тех же пожилых казаков.

Но самой большой неожиданностью для парня стал визит казачьего атамана. Степенно войдя в кабинет, где Шатун пытался левой рукой нарисовать на листе бумаги свою очередную задумку, полковник неспешно перекрестился на образа и, улыбнувшись, кивнул:

– Поздорову ли, княжич?

– Слава богу, атаман. Благодарствую, – ответил Шатун, поднимаясь из-за стола. – Присаживайся, гостем будь. Чаю, или покрепче чего?

– Я уж просил хозяйку твою самовар спроворить. Не обессудь, что тебя не спросил, – усмехнулся казак, расправляя усы.

– Господь с тобой, атаман. Присаживайся, – отмахнувшись, предложил парень.

– Погоди, княжич, – осадил его казак. – Тут это. В общем, круг казачий порешил, что виноваты мы перед тобой. А потому прими, не побрезгуй, – чуть смутившись, сказал атаман и, обернувшись к приоткрытой двери, скомандовал: – Заносите!

Три молодых казака внесли в кабинет укрытые холстиной свертки и, остановившись посреди комнаты, принялись разматывать материю. Спустя пару минут взору Руслана предстал полный комплект казачьей одежды и оружия. Черкеска, бурка, штаны, рубаха, папаха, наборный серебряный пояс, кинжал и шашка. И все это великолепие, кроме оружия и сапог, было белого цвета.

– Ох, чтоб тебя! – ахнул Шатун, разглядывая подарок.

Все было высшего качества, тщательной выделки, и с первого взгляда становилось ясно, что наряд этот стоит огромных денег.

– Дорогой подарок, – удивленно выдохнул Шатун, покачав головой. – Но зачем?

– Как это зачем? – растерялся атаман. – Ты ранен был, когда казаки тебя охранять должны были. Выходит, все мы виноваты.

– Как же вы меня достали с этой виной, – скривившись, проворчал Руслан. – Нет тут ничьей вины. А если и есть чья, то только моя, собственная. Не подумал, что настоящий враг может и средь бела дня каверзу устроить. Успокоился. А в нашем деле успокаиваться никак нельзя. Так что забудь об этом, атаман. Нет у меня сердца к твоим воям.

– Они сказали, что ты обещал им виру назначить, – помолчав, осторожно напомнил казак.

– Обещал. И назначу, – ехидно хмыкнул Шатун. – Вот, к слову. У тебя по станицам много круглых сирот живет?

– Ну, найдется с десяток, – подумав, вздохнул атаман.

– Вот и отбери мне четверых мальчишек, лет двенадцати. Да моим сторожам передай.

– Зачем? – окончательно растерялся казак.

– А это и будет вирой, – лукаво отозвался парень. – Они тех мальчишек учить станут. Всему, что сами умеют. И грамоте, и счету, и науке воинской.

– А после? Как выучат?

– А после те казачки моим отрядом станут. Учителей своих место займут.

– Наперед думаешь, – понимающе кивнул атаман. – Только тяжко это казакам будет. Им же придется на свой кошт мальцов брать, а у них и своих семеро по лавкам.

– А вот этого я не говорил, – усмехнулся Руслан в ответ. – Я под свою службу хочу людей готовить, и потому за деньгами дело не встанет. Мне главное, чтобы казаки их учили от души.

– Это что ж выходит? – задумался атаман. – Ты сирот обучаешь, а после к себе на службу берешь. И при таком раскладе тебе ко мне и ходить не придется. Свои вои будут. Хоть не реестровые, а все одно казаки. Так выходит?

– На первый взгляд, да. А вот ежели подумать, то они все одно казаками останутся. Ведь учить их казаки станут, да и прежней жизни они не забудут. Сам знаешь, я ваших правил не чураюсь и уклада не рушу. По мне, так правильно все у вас устроено.

– Но ведь и власти круга казачьего над ними уже не будет, – вскинулся казак.

– С чего бы? – фыркнул Руслан.

– А как иначе? Ты их учишь, ты их к службе приставил, и как тогда?

– Так в том и штука, что они у тебя все одно не реестровые, потому в войске не учтены будут. А по укладу да по роду казаки, как остальные, – принялся разъяснять Шатун. – При таком раскладе и мы перестанем у тебя все время бойцов клянчить, и ты уверен будешь, случись чего, еще два десятка воев имеется. И не абы каких, а из тех, что любого варнака в бараний рог свернут.

– А чего только сирот? – неожиданно спросил атаман.

– Так ведь по укладу их науке воинской учить некому, да и кругу казачьему представить тоже. А так, и воинству твоему не в убыток, и порушения устоев не будет.

– М-да… – удивленно протянул казак. – И ведь удумал же. Ох, и голова у тебя, княже.

– Дурень думкой богатеет, – развел Шатун руками. – Я ж тут целыми днями один сижу, вот и кручу в голове всякое.

– Да уж, накрутил, – продолжал удивляться атаман, подкручивая усы. – Добре. Будут тебе сироты. Сам казакам все обскажу. Просили виру, вот пусть и служат, – закончил он, ехидно усмехнувшись.

– Вот и слава богу, – с облегчением вздохнул Руслан. – А теперь скажи мне, бестолковому. С чего вся одежда белая? Это что, на саван намек?

– Вот дурак-то! Тьфу, прости, господи, за словеса ругательные. Довел до греха, ирод, – вспылил атаман и, мелко перекрестив рот, с укоризной пояснил: – То праздничная одежа. В такой и свататься, и под венец, и на параде не зазорно быть.

– Не серчай, – едва заметно улыбнулся Руслан. – Сам же знаешь, что я не казацких кровей. В черкеску ряжусь только потому, что в ней по лесам шастать удобнее. В мундире так не попрыгаешь. Ну и как я буду выглядеть, ежели в таком роскошестве на прием к генералу припрусь?

– А мне до генерала вашего и дела нет, – фыркнул в ответ атаман. – Мне надо знать, что честный офицер и добрый вой в нашей одеже ходить не брезгует, и что на праздник ему есть в чем перед казаками появиться. Или не возьмешь? – вдруг насупился он.

– Как это не возьму? – деланно возмутился Руслан, сообразив, что перегнул. – Чтоб я да от такой красоты отказался? Вот уж черта с два. Просто думаю, не станет ли кто в меня пальцем тыкать да шипеть в спину, что, мол, не казак, а казаком вырядился.

– За то покоен будь, – отмахнулся атаман, успокаиваясь. – Тебе на ношение черкески начальство добро дало. Вот и носи. А мое добро ты давно уже выслужил.

– Когда это успел? – не понял Шатун.

– А когда снаряды для мортир за свой кошт делал. Ты пойми, княжич. Ведь не было еще такого, чтобы именитый человек, офицер, да за простых казаков радел. Потому и стараюсь я тебя охранить, и дружбу с тобой свести. Уж прости, не корысти ради, а для сбережения жизней казацких.

«Угу, не корысти ради, а токма волею пославшей меня тещи», – усмехнулся про себя Руслан, понимающе кивая.

– Вот что я тебе скажу, княжич, – помолчав, вздохнул казак. – Ты знай. Что бы у тебя ни случилось, в наших местах ты завсегда и кров, и стол найдешь. Слышал слова: с Дону выдачи нет?

Руслан удивленно кивнул, не понимая, к чему весь этот разговор.

– Вот и знай, что из наших краев так же. Решишь, что тебе защита нужна, только весточку мне пошли. Спрячем так, что ни одна собака не найдет. А в воинстве нашем тебе завсегда и место, и кров найдутся.

– Думаешь, спишут меня по ранению? – осторожно уточнил Шатун.

– Всякое может быть, – вздохнул атаман.

– Благодарствую, – помолчав, склонил Руслан голову. – Запомню слова твои. Но только думаю, что обойдется. И не с такими ранами после в строй вставали. Но ежели что, буду знать, куда идти.

– От и добре, – кивнул атаман в ответ. – Ладно. Пойду я. А ты пока оружие глянь, – кивнул казак на подарки. – Уж поверь, круг казачий не поскупился.

Проводив его удивленно-задумчивым взглядом, Руслан покосился на оружие и, вздохнув, поднялся. Взяв в руки шашку, он неловко, левой рукой вытянул ее из ножен и невольно залюбовался муаровым узором на клинке. Это был настоящий булат. Всмотревшись, Шатун вдруг понял, что клинку этому не один десяток лет. Шашке сменили ножны, переставили рукоять, но сам клинок остался именно таким, каким его когда-то выковали. Только отполировали и слегка смазали.

Вернув клинок в ножны, парень достал из ножен кинжал и, ловко провернув его в пальцах, одобрительно хмыкнул. Этот клинок ничем не уступал клинку шашки. Это и вправду был царский подарок. Ножны и шашки и кинжала были богато украшены серебром и мелкими гранатами. Но вся эта красота была только на ножнах. А вот сами клинки оставались боевым оружием. Из созерцательной задумчивости его вывел восхищенный вздох вошедшего в кабинет Мишки.

Восторженными глазами глядя на подарки, казачок словно завороженный шагнул к лежавшей на столе шашке и кончиками пальцев осторожно коснулся устья ножен.

– Нравится? – понимающе усмехнулся Руслан.

– Да как же такое может не нравиться? – возмутился Мишка.

– Так бери в руки. Чего ты ее словно девку по щеке гладишь?

– Неужто можно?! – не поверил паренек собственным ушам.

– Тебе можно, – одобряюще кивнул Шатун.

Взяв оружия в руки, Мишка отступил на середину комнаты и одним стремительным движением выхватил шашку. Клинок свистнул, рассекая воздух, и Руслан только удивленно хмыкнул. Похоже, дядька и вправду обучил племянника всему, что должен уметь любой реестровый казак. Клинок в его руке слился в один сплошной сверкающий круг.

– Ловко, – оценил мастерство своего денщика Руслан. – Сразу казацкую кровь видно.

– Благодарствую, княже, – вдруг поклонился казачок, вкладывая клинок в ножны.

– За что это? – удивился Шатун.

– Так где б я еще такую шашку в руки взял? Это оружие непростое. Его кому попало хватать невместно.

– Ну, ты не кто попало, а мой денщик. Так что не бури дурного в голову. Что там с чаем?

– Так готово все, да пока возились, атаман ушел, – огорченно вздохнул Мишка.

– М-да, некрасиво получилось, – покривился Руслан. – Значит так. Ты подавай пока, а я кое-что нарисую. И кликни мне Васятку. Он мою задумку Митричу отнесет. Пора нам для таких случаев чайником обзаводиться.

* * *

Осторожно сойдя с коляски, Руслан осмотрелся и, автоматически пошевелив больным плечом, поморщился. Боли уже стали не такими сильными, но пользоваться рукой все равно толком не получалось. Пришлось из-за этого даже заказать у шорника новую кобуру на левое бедро. Соскочившие с коней казаки тут же взяли его в плотное кольцо, внимательно оглядываясь и повергая прохожих в страх своими угрюмыми взглядами.

– Уймитесь, казаки. Все одно я над вами словно каланча пожарная возвышаюсь, – усмехнулся Руслан и не спеша направился в лавку.

За время его болезни Сашенька пару раз забегала навестить его, но все ее время занимала лавка. Войдя в зал, Шатун осмотрелся и удивленно хмыкнул. У девчонки и вправду был талант к кулинарии. Ассортимент лавки заметно увеличился, а про роскошные запахи и вспоминать не приходилось. Пахло так, что парень невольно сглотнул набежавшую слюну. Стоявшая за прилавком Вера, увидев его, испуганно пискнула и мышкой метнулась куда-то в задние помещения.

Спустя минуту Саша вышла в торговый зал и, улыбнувшись, быстро подошла к Руслану, настороженно поинтересовавшись:

– Случилось чего, или просто так зашел?

– А про то, что я мог соскучиться, не спрашиваешь? – удивленно уточнил Шатун.

– Да уж привыкла, что ты всегда в делах. А я у тебя так, довеском, – буркнула Саша, неловко замявшись.

– Рассказывай, – помолчав, потребовал Руслан таким тоном, что девушка невольно вздрогнула.

– Я… мне… тут…

– Не мямли. Говори, как есть, – снова надавил Шатун, уже начиная предполагать причину такого поведения.

– Замуж меня зовут, – опустив голову, тихо вздохнула Саша.

– Кто?

– Купец один. Вдовый он. Узнал, что я сама в лавке управляюсь, и предлагает капиталы слить, чтобы еще одну лавку ставить.

– Ты ему сказала, что я у тебя в пайщиках, и что большая часть твоего дела мне принадлежит? – спросил Руслан, тщательно пряча ехидство в голосе.

– Нет еще.

– Вот сначала скажи, а после и про свадьбу думай.

– А ежели он предложит твою часть выкупить? – нашлась девчонка.

– Предложит, подумаю. А пока просто расскажи ему все о лавке.

– И что после того будет? – подумав, осторожно уточнила Саша.

– Вот и посмотрим, – хищно усмехнулся Руслан и, развернувшись, вышел.

За свои вложения он был спокоен. Не просто же так он потребовал все условия прописать на бумаге и нанял для этого отличного стряпчего. Но судя по реакции девушки, у нее с этим купцом дело зашло достаточно далеко, так что придется переводить отношения с ней в чисто деловые рамки. Уже на улице, вспомнив, что хотел прикупить чего-нибудь к вечернему чаю, Руслан вздохнул и, жестом подозвав к себе одного из казаков, попросил, протягивая пятирублевую купюру:

– Не сочти за труд. Прикупи там сладостей всяких. И нам с графом, и вам на дежурство. Да сразу домой свези. А я пока по базару пройдусь.

– Добре княже, все сполню, – улыбнулся казак и, забрав деньги, легко взбежал на крыльцо лавки.

– Случилось чего, княже? – тихо спросил Роман, подойдя поближе.

– С чего ты взял? – деланно удивился Руслан.

– Озлился ты, – вздохнул следопыт. – Взгляд такой, словно целишь в кого.

«Похоже, они уже меня читать научились», – удивленно протянул про себя Руслан и, чуть пожав плечами, ответил:

– Похоже, пока я болел, у меня и полюбовницу свели, как ту кобылу.

– Нашел беду, – фыркнул Роман. – Да ты только прикажи. Найдем тебе красавицу из наших. И приветит, и накормит, и приласкает, и в постели ублажит. А ежели ты ее подарком изредка побалуешь, так и ноги мыть станет.

– Это ты, брат, загнул, – невольно улыбнулся Руслан. – То уже не казачка, то уже рабыня какая то получается. А среди ваших таких отродясь не бывало. Или я не знаю чего?

– Умный ты, княже. А иной раз такой дурень, – отмахнулся следопыт. – Да вдовой казачке такая служба за счастье. Ей ведь детей поднимать. А ты, я знаю, детей не бросишь.

– Подумать надо, – съехал с темы Руслан и направился в торговые ряды.

Едва только войдя на базар, Шатун сразу понял, что весть о нападении на него давно уже перестала быть новостью. Местные торговцы, едва завидев его огромную фигуру, тут же принимались вежливо здороваться и выкладывать на прилавки лучшие товары. Руслан вежливо отвечал, осматривал все предложенное и не спеша двигался дальше.

– Чего это они все такие вежливые вдруг стали? – улучив момент, тихо поинтересовался он у следопыта.

– Так после той стрельбы атаман слух пустил, что это месть тебе от врагов, которые хотят каторжных обратно вернуть. Жаль только, что оставшиеся воры не рискнули головы поднять. Тогда б точно тебя тут уже на руках носить стали. Торговцев же по вечерам иной раз прямо тут, бывало, грабили. А теперь ежели только втихаря чего из кармана вытянут или с прилавка какой товар утащат. Оно понятно, что убытки, так хоть не режут. Вот они и радуются, что ты жив, княже. На полицию-то у них надежи нету.