Полная версия
Мне нравится, что Вы больны не мной. Лучшие стихи и биография
Марина Цветаева, 1905 г.
В Германии Мария Александровна изучала медицину, собиралась после выздоровления стать врачом. Она жила в доме по соседству с пансионом Бринк, в котором учились ее дочери, виделась с ними на выходных.
В 1905 году семья Цветаевых вернулась в Россию. Лечение продолжалось – теперь в Крыму, в Ялте и Севастополе. Болезнь то отступала, то прогрессировала.
Весной 1906 года семья переехала в Тарусу, на дачу, которую Иван Владимирович снимал для жены и детей много лет. В июле Мария Александровна умерла. Похоронили ее в Москве, на Ваганьковском кладбище, рядом с могилой отца.
АЦ: «Мама была к нам строга, вспыльчива, кричала, читала нотации, ненавидела ложь, требовала мужества. Но была ли мама тяжела нам? Нет. Другой матери у нас не могло быть. Мы любили маму, понимали, не осуждали. Она нас не гнула, то есть не ломала; мы гнулись и выпрямлялись сами».
Рождественская дама
Комментарии
Мария Александровна Цветаева, 1900-е гг.
И.В.Цветаев с семьей на даче «Песочное», 1900-е гг.
«…чуть задремлет мама…»
Мария Александровна, мать Марины Цветаевой, скончалась от чахотки летом 1906 года в Тарусе. Марине на тот момент было 14 лет, ее сестре Анастасии – 12. Таруса – городок в Калужской губернии на берегу Оки. В конце XIX века здесь начали снимать и покупать дачи многие состоявшиеся московские художники, в том числе Василий Ватагин, Василий Поленов, Николай Крымов. Писатель Константин Паустовский, рассказывая об этом месте обитания московских живописцев, называл Тарусу того периода «русским Барбизоном» (по маленькому французскому городку, куда приезжали на этюды художники, основавшие «барбизонскую школу живописцев»). Примерно такая же творческая атмосфера на рубеже веков была и в Тарусе. Семья Цветаевых дружила с Поленовыми, ездила к ним в гости. Здесь же Александр Борисович Мейн (дед Марины Цветаевой) купил дом для себя и второй жены. Дача, где жили сами Цветаевы, находилась в черте города, по документам именовалась «Песочное». Именно здесь умерла Мария Александровна. Сохранить дачу семье не удалось: в 1910 году Андрей, брат Марины, собирался выкупить ее у города, но не смог. В доме, который был для сестер Цветаевых частью детства, поселились чужие люди.
АЦ «Полноценнее, счастливее детства, чем наше в Тарусе, я не знаю и не могу вообразить. ‹…› Простой серый дощатый дом под ржавой железной крышей. Лесенка с нижнего балкона сходит прямо в сирень. Столбы качелей; старая скамья под огромной ивой еле видна – так густо кругом. В высоком плетне – калитка на дорогу. Если встать лицом к Оке, влево грядки, за ними – малина, смородина и крыжовник, за домом крокетная площадка. ‹…› Перед террасами – площадка меж четырех тополей; между двух из них – мои детские, стульчиком, с загородками качели. А настоящие качели между четырех орешников, носящих наши четыре имени: Лёра, Андрюша, Муся и Ася»[2].
А в 1960-х годах дом был разрушен. Сейчас в тарусском музее Цветаевых (он расположен в доме Александра Мейна, деда Марины Цветаевой) есть его макет, изготовленный по изображениям с сохранившихся фотографий.
Уже находясь в эмиграции, Марина Цветаева, вспоминая о Тарусе в одном из своих текстов, выразила пожелание либо быть похороненной в этих местах, либо (понимая, что первое маловероятно) установить памятный знак, кенотаф с надписью: «Здесь хотела бы лежать Марина Цветаева». Первый раз этот камень установили, ориентируясь на это пожелание, в 1961 году, – но против его установки возражали и Ариадна Эфрон, дочь Марины Цветаевой, и Константин Паустовский. Кенотаф демонтировали, но через год установили опять.
На местном кладбище есть могилы семьи Цветаевых. Валерия Ивановна, единокровная сестра Марины, приезжала в Тарусу на протяжении семидесяти с лишним лет, умерла и была похоронена здесь в 1966 году, Ариадна Эфрон, приезжавшая сюда, работая над книгой о творческом наследии своей матери, скончалась в местной больнице и была здесь похоронена в 1975 году.
Валерия Цветаева, 1890 г.
Анастасия, Валерия и Марина Цветаевы, 1900-е гг.
Старшие сестра и брат
Валерия Ивановна Цветаева (Лёра) (1883–1966) – старшая сестра Марины Цветаевой. В восьмилетнем возрасте потеряла мать. После того как отец женился во второй раз, продолжала поддерживать тесные отношения с многочисленными Иловайскими – родственниками покойной Варвары Дмитриевны, с друзьями семьи. С десяти лет воспитывалась вне дома. В 1901 году закончила Екатерининский институт благородных девиц – закрытое учебное заведение. По воспоминаниям Анастасии Цветаевой, они с Мариной приезжали к Лёре в институт на праздники, на выпуск – так называемый «публичный акт», где Асю, младшую и более симпатичную, забаловали и затискали старшие институтки.
Закончив институт, Валерия отправилась вместе с семьей в Италию, где присматривала за младшими сестрами, пока мачеха лечилась от туберкулеза. Через год, когда младшие девочки уехали в пансион швейцарского города Лаказ, она сперва какое-то время путешествовала по Италии с мачехой и отцом, затем вернулась в Россию. Двумя годами позже, когда семья вернулась в Россию, Валерия опять взяла на себя заботу о единокровных сестрах.
АЦ: «Лёра была на десять лет старше Марины и на двенадцать лет – меня. На семь с лишним лет старше ее родного брата Андрюши. Она никогда нас не обижала, заступалась за нас перед вспыльчивой мамой. С нами шутила, тормошила нас, поддразнивала (меня – за хныканье и заливчатый плач на «и»). Она была – особенная, ни на кого не похожая. Из нас она отличала Мусю – за резкую определенность желаний и нежеланий, ум, характер, раннее развитие – и часто пробовала отстоять ее от маминой строгости. Муся платила ей пылкой любовью. Лёра поселилась на антресолях, в моей бывшей детской, рядом с Андрюшиной комнаткой, через две двери от нашей детской. С мамой у нее бывали нелады; мы чуяли это, не разбираясь в причинах, не понимая их».
Даже перед смертью Мария Александровна позвала на прощание всех детей, кроме Валерии, хотя та специально приехала из Москвы в Тарусу ухаживать за младшими сестрами. Этот факт неприятно поразил как саму Валерию, так и Анастасию. Марина же сочла этот поступок совершенно естественным – ее некогда нежные чувства к Валерии уже стали угасать.
АЦ: «Читая Маринино «Мать и музыка», не могу не возразить на то, что она там пишет о Лёре: Марина очень любила Лёру и в детстве, и в отрочестве. Разойдясь с Лёрой, позднее, она невзлюбила все в Лёре и, не считаясь с явью, перенесла свое позднейшее чувство на – детство, тем исказив быль. Такое Марине было свойственно по ее своеволию – с былью она не считалась, создавая свою. (Мама в ее писаниях кажется мне тоже упрощенной, схематичной.)»
После смерти Марии Александровны отношения между Валерией и Мариной ухудшились. Валерия, к тому моменту уже ставшая преподавателем, не могла взять на себя новую заботу о младших сестрах – на тот момент вполне обеспеченных, достаточно самостоятельных, отличавшихся категоричностью суждений – как все подростки. Валерия Цветаева неоднократно в своих воспоминаниях о семье говорила о конфликтном характере Марины, пытаясь найти ему логичное объяснение.
ВЦ: «Слабая ориентировка в действительности в дальнейшем превратилась в до странности непонимание реального окружения и равнодушие к другим ‹…› Марина молча, упорно, ни с кем не считаясь – куда она идет? Так жить с людьми невозможно. Так, с закрытыми глазами можно оступиться в очень большое зло. И кажется мне, что Марина и не «закрывает глаз», а как-то органически не чувствует других людей, хотя бы и самых близких, когда они ей не нужны. Какие-то клавиши не подают звука. В жизни это довольно страшно. Ее нельзя назвать злой, нельзя назвать доброй. В ней стихийные порывы».
В воспоминаниях Валерии Цветаевой присутствуют детальные описания нескольких ситуаций, в которых Марина вела себя крайне нетерпимо, эгоистично. Анастасия Цветаева в своих мемуарах пыталась как-то сгладить негатив этих поступков (не отрицая их), найти то или иное оправдание сестре.
АЦ: «Была в Марине с детства какая-то брешь в ее соотношениях с дурным и хорошим: со страстью к чему-то и в непомерной гордости она легко и пылко делала зло. Нелегко на добро сдавалась! Насмехалась, отрицала суд над собой. Но зато когда уж приходила к раскаянию, – то скупыми на вид, тяжкими своими слезами сжигала свою вину».
К моменту замужеств Марины и Анастасии их отношения с Валерией практически прекратились. Позже в своих воспоминаниях они вовсе не упоминали о встречах с ней.
Валерия Цветаева стала ученицей и последовательницей Айседоры Дункан. После революции она была одним из ведущих столичных танцмейстеров. Возглавила курсы «Искусство движения», которыми руководила много лет. В 1950–1960-е годы она написали книгу воспоминаний о семье и своей юности под названием «Записки». Будучи бездетной, часть своего архива она отдала вдове и дочери своего брата Андрея.
На протяжении всей своей жизни Валерия Ивановна Цветаева почти каждый год приезжала в Тарусу, туда, где прошли детство и юность ее и ее младших сестер, где много лет жили ее друзья. Именно здесь в 1966 году она скончалась. Она похоронена на тарусском городском кладбище.
Андрей и Иван Владимирович Цветаевы, 1910-е гг.
Андрей Иванович Цветаев (Андрюша) (1890–1933) – старший брат Марины Цветаевой. До одиннадцати лет обучался дома, воспитывался вместе с младшими сестрами.
АЦ: «Андрюша был старше нас на два и четыре года, уже начинал учиться и вообще – был другой. Никакой лирики, ни страсти к уюту, ни страстной любви к собакам и кошкам, ни жажды все вспоминать… жадно заглядывать в будущее – этого ничего в нем не было».
АЦ: «В пылу драк каждый из нас имеет свою специальность: Андрюша «щипается», Муся кусается, а я царапаюсь».
В 1902–1906 годах он учился в московской седьмой гимназии. Пока Цветаевы были за границей, о нем, из-за учебы оставшемся в Москве, заботилась семья Дмитрия Иловайского, деда по материнской линии.
В начале Первой мировой войны, по договоренности с сестрой Валерией, вместе с которой он был наследником, а потом владельцем дома в Трехпрудном переулке, Андрей передал здание под госпиталь для раненых солдат. В 1916 году закончил юридический факультет Московского университета. После революции его общение с младшими сестрами прервалось: Анастасия с 1917 по 1921 год была в Крыму, Марина в 1922 году эмигрировала. Одно из немногих упоминаний о ее встречах с братом есть в ее «Повести о Сонечке». Время действия – лето 1919 года.
МЦ: «Эти кораллы мне накануне принес в подарок мой брат Андрей.
– Марина! Смотри, что я тебе принес!
Из его руки на стол и через край его – двойной водопад огромных, темно-вишнево-винных, полированных как детские губы, продолговатых – бочоночком – каменных виноградин.
– В одном доме продавали, и я взял для тебя, – хотя ты и блондинка, но все равно носи, таких вторых не достанешь» (Повесть о Сонечке).
После революции Андрей Цветаев работал в Госторге, экспертом по живописи. В 1931 году у него родилась дочь Инна (умерла в 1985-м). Умер Андрей Иванович Цветаев в 1933 году, похоронен на Ваганьковском кладбище.
В 1986 году в журнале «Наука и жизнь» вышел очерк Анастасии Цветаевой «О брате моем, Андрее Ивановиче Цветаеве».
Памяти Нины Джаваха*
Комментарии
Памяти Нины Джаваха.
Нина Джаваха – главная героиня романа «Княжна Джаваха», одиннадцатилетняя девочка, рано потерявшая мать и живущая вместе со своим отцом-генералом на Кавказе. Она лихая наездница, защищает слабых, не боится разбойников, а не желая смириться с появлением мачехи, срывает свадьбу отца. После череды ярких и опасных приключений Нина уезжает учиться в Санкт-Петербург, в институт благородных девиц, где сперва не может найти общий язык со сверстницами, но потом становится всеобщей любимицей.
Роман был впервые опубликован в 1903 году и практически сразу стал популярным у читательниц, в первую очередь у гимназисток, настолько, что потом Чарская написала еще несколько книг, повествующих как о самой Нине – воспитаннице института благородных девиц, так и о ее одноклассницах. Во второй книге этой серии, «Записках институтки», описывается болезнь Нины и ее смерть от чахотки.
Вероятнее всего, Марина Цветаева провела немало параллелей между собой и столь романтично описанной героиней. В их числе не только преждевременная смерть матери, но и специфические условия бытия в закрытых женских учебных заведениях. За годы учебы Марина Цветаева сменила десяток пансионов и гимназий в России, Швейцарии, Германии и снова в России. И, как и Джаваха, она (по воспоминаниям сестры) не всегда могла найти общий язык со сверстницами, но своей начитанностью и широтой взглядов завоевывала если не авторитет, то, по меньшей мере, внимание более старших девочек.
Лидия Чарская
Лидия Чарская за работой
Уже вновь учась в московской гимназии, Марина Цветаева писала повесть из жизни старшеклассниц с черновым названием «Четвертые». Текст повести не сохранился, но, судя по изложенному ее сестрой описанию сюжета и именам героинь, он был создан под влиянием книг Чарской.
Лидия Алексеевна Чарская (Чермилова, урожденная Воронова; 1875(78)–1937) – автор «Княжны Джавахи», актриса, литератор. Один из самых популярных детских писателей первой четверти ХХ века. Имя при рождении – Лидия Воронова. С детства писала стихи, прозу. Окончила в Санкт-Петербурге женский Павловский женский институт, потом там же Драматические курсы при Императорском театральном училище. До середины 1920-х годов служила в Александринском театре, где была занята в эпизодических ролях. Но через несколько лет после начала службы, понимая, что актерская карьера не задалась, решила стать писателем, опубликовав под псевдонимом «Лидия Чарская» в журнале «Задушевное слово» беллетризированную версию своего институтского дневника. Читательская аудитория приняла этот текст очень благосклонно, и Чарская впоследствии создала ряд романтических повестей о гимназистках и институтках. Критики (в том числе С. Маршак, К. Чуковский, В. Шкловский), упрекая ее в излишней сентиментальности, в сюжетных самоповторах, в слащавости, при этом не могут отказать Чарской в главном – ее тексты хоть и отличались повышенной эмоциональностью, но при этом задевали своих читательниц, учили их честности, всепрощению, любви к ближним. Героини Чарской были религиозны, искренне любили царя и отечество, поэтому неудивительно, что при смене власти эти тексты стали невостребованны, а их создательница оказалась без средств к существованию. Маршак и Чуковский, всего лишь за несколько лет до этого писавшие о Чарской разгромные статьи, теперь пытались пробить ей пенсию, опубликовать ее тексты под псевдонимом в лояльном к тогдашним властям детском журнале «Новый Робинзон».
До своей смерти в 1937 году Чарская, которой, к счастью, удалось избежать репрессий, вела очень скромное существование. Во многом ее поддерживали преданные читатели, которых не смущал тот факт, что в публичных библиотеках ее книги изымались и уничтожались, а в прессе ее имя звучало только в негативном контексте, как одно из воплощений «пережитков прошлого».
Любопытный факт: беллетризуя собственную биографию, Лидия Чарская меняла дату и место собственного рождения – по одной версии, она родилась в Санкт-Петербурге, по другой – на Кавказе. Столь же неясно обстоит дело и с местом ее захоронения – существуют две могилы Чарской, в Адлере и в Санкт-Петербурге. Согласно последним исследованиям некрополиста Михаила Соколовского, петербургская могила представляет собой кенотаф.
В СССР книги Чарской наравне со многими другими произведениями, созданными в предреволюционной России, находились под запретом десятилетиями. На смену популярности пришла безвестность. Однако о «Княжне Джавахе» осмелились упомянуть в своих автобиографических текстах Л. Пантелеев и Юлия Друнина. К современному читателю Чарская вернулась в 1990 году, когда было опубликовано репринтное издание «Княжны Джавахи»
Образование Марины Цветаевой
В шесть лет Марина Цветаева начала учиться в музыкальной школе Зограф-Плаксиной, а в 1901 году, когда ей было девять, поступила в частную московскую гимназию. Но в 1902-м из-за чахотки Марии Александровны вся семья, кроме брата Андрея, переехала в Европу. Цветаевы живы в Италии, Франции, Германии.
Первая европейская зима, в итальянском Нерви, обернулась для сестер Цветаевых настоящей свободой. Девочки оказались предоставлены сами себе, водили дружбу с Володей, сыном владельцев пансиона, устраивали различные проказы, учебой не занимались. Об этой итальянской вольнице есть упоминания и в очерках Марины Цветаевой («Мой Пушкин»), в воспоминаниях ее сестры. Но через несколько месяцев Мария Александровна, слегка оправившись от болезни, вернула свое внимание дочерям и решила отправить их на учебу в закрытый женский пансион. Специально для того, чтобы подготовить девочек к учебе, в Италию приехала мачеха Марии Александровны, уже вдовствующая к тому моменту Сусанна Давыдовна Мейн, которую и Мария Александровна, и ее дети именовали домашним прозвищем Тьо. В течение нескольких месяцев Сусанна Давыдовна восстанавливала у девочек хорошие манеры, занималась с ними языками. Но повлиять на мировоззрение сестер Цветаевых Тьо не могла: в Нерви у девочек сложились достаточно специфические представления о мире и современном обществе. Дело в том, что в пансионе, где жила Мария Александровна с семьей, останавливались и другие постояльцы, в числе которых оказались и сторонники идей социализма, революции. Среди них был близкий знакомый Марии Александровны Владислав Александрович Кобылянский, получивший в семье Цветаевых домашнее прозвище Тигр.
Александр Данилович и Сусанна Давыдовна Мейн
Анастасия, Марина Цветаевы и Владислав Кобылянский, 1905 г.
АЦ: «Мама и мы впервые встречали такого человека. Впервые мы слышали, что отвергалось всё, среди чего мы жили, даже Бог».
Кобылянский и его единомышленники проповедовали не только атеистическое мировоззрение, однако сестрам Цветаевым (Марине на тот момент было 11 лет, Анастасии – 10) больше всего была интересна теория про отсутствие Бога. Именно с такими внутренними установками девочки и прибыли на обучение в католический пансион города Лаказа (Швейцария). Но там, по воспоминаниям Анастасии Цветаевой, она сама и Марина прониклись религиозностью, заинтересовались католической верой. Годом позже, перейдя в немецкий закрытый пансион сестер Бринк, девочки потеряли интерес к религии, а чуть позже и к учебе, нравы этого пансиона казались им слишком строгими и скучными. Марина чаще сестры нарушала установленные правила, была инициатором различных демаршей.
В 1905 году Мария Александровна с дочерьми переехала в Ялту. Девочки оказались на домашнем обучении. Им пришлось не только догонять программу российской гимназии, отличавшуюся от программ швейцарского и немецкого пансиона, но и подтягивать русский язык. К тому моменту сестры знали французский, итальянский и немецкий и, как и полагается детям-билингвам, не всегда четко говорили по-русски.
Всю зиму и весну 1906 года девочки занимались. С ними работали хорошие педагоги, а дополнительный стимул – желание порадовать тяжелобольную мать. В мае 1906 года обе девочки с блеском выдержали гимназические экзамены.
Марина и Иван Владимирович Цветаевы, 1905 г.
Но интересы Марины Цветаевой не ограничивались только учебой, в то время ее волновало революционное движение. Когда Цветаевы поселялись в Ялте, начался суд над лейтенантом Шмидтом, возглавившим мятеж на крейсере «Очаков» и других кораблях Черноморского флота.
АЦ: «Лейтенант Шмидт! Как звучало его имя в тот год! ‹…› В хаосе споров о том, не за призрак ли бьются люди, не зря ли кладут свои головы, возможен ли переворот в России, возможен ли он и к чему приведет в такой отсталой стране, царской, – как во тьме черноморской ночи над тьмой смертного приговора светлели в душу Маруси глаза героя, обреченного лейтенанта Шмидта. После вести о суде над ним и о его казни Маруся замкнулась в себе, таила от старших свою потрясенную горем душу. Это была рана. Она не позволяла прикасаться к ней».
Петр Шмидт
Крейсер «Очаков»
Среди соседей Цветаевых, как и ранее в Нерви, оказались сторонники революции. В их числе и жена Максима Горького Екатерина Павловна Пешкова. Марина Цветаева познакомилась и с ней, с ее маленькой дочкой Катей. Вскоре шестилетняя Катя умерла, и Цветаева написала стихи ее памяти «Мама светло разукрасила гробик…». В кругу Пешковой Марина узнала о революционных идеях, прониклась к ним интересом, который держался у нее почти год – до следующей осени, переезда в Москву. А на лето семья отправилась в Тарусу. Мария Александровна была уже при смерти.
Осенью того же года сестры Цветаевы начали учиться в Москве. Марина по личному выбору отправилась в закрытую частную женскую гимназию В. Н. фон Дервиз, из которой приезжала домой только на выходные. Однако учебный год ей закончить не удалось: в начале весны Марине запретили посещение занятий за неподобающие разговоры – она рассказывала своим одноклассницам об идеях ялтинских знакомых, сочувствовавших революции.
Вообще, по свидетельству сестер, ненависть у Марины Цветаевой к навязываемым нормативам поведения, к клише и стереотипам, к бессмысленной дисциплине была с детства. Она отлично училась, порой взахлеб, но при этом ее регулярно исключали именно из-за бунтарства, из-за нежелания вписываться в систему. (Через много лет с той же самой проблемой столкнулся и ее сын Георгий Эфрон.) В любой из гимназий у Марины Цветаевой появлялись подруги. С некоторыми она сперва тесно сближалась, а затем довольно быстро обрывала отношения, с другими же общалась на протяжении многих лет. Своим подругам она посвящала стихи, и одной из них была Елена Дьяконова (1894–1976) – будущая знаменитая Гала, жена Поля Элюара, муза Сальвадора Дали. Правда, она была одноклассницей не Марины, а Анастасии, по гимназии В. В. Потоцкой.
