Логика истории СССР

Юрий Корытин

Логика истории СССР

В последние десятилетия наука обогатилась многими работами, посвящёнными советскому периоду отечественной истории. Опубликовано большое количество ранее недоступных для изучения архивных документов, которые заставили во многом пересмотреть устоявшиеся представления. Кажется, не осталось больше ни секретных материалов, ни запретных тем.

Однако, несмотря на обилие новых фактов, история СССР до сих пор не объяснена, а следовательно, и не понята должным образом. Фундаментальные факторы, определявшие весь ход советской истории, её логику, остаются нераскрытыми.

До недавних пор считалось, что общество развивается по восходящей, от менее прогрессивной общественно-экономической формации к более прогрессивной, и это обстоятельство всецело определяет логику истории нашей страны. События последних десятилетий заставили усомниться в столь однозначно прямолинейной интерпретации исторического процесса. У многих отказ от прежних идеологических и методологических представлений вылился в волну критического и, более того, огульно-отрицательного отношения ко всему советскому. Однако совершенно очевидно, что радикальный разрыв с прошлым не способствовал постижению истории СССР как логически взаимосвязанного и закономерного процесса. Невозможно постичь истину, просто поменяв прежние оценки на противоположные.

Вместе с тем в необъяснённом, а следовательно, и непредсказуемом мире как отдельный человек, так и общество в целом не могут не ощущать психологического дискомфорта. Поэтому сохраняющаяся необъяснённость советского периода нашей истории, кажущаяся иррациональность отдельных её событий и этапов из чисто научного факта превратились в общественно-политическую проблему. В этой работе преследуется цель приблизиться к пониманию объективной логики истории Советского Союза, подразумевая под этим не простое комментирование событий, а выявление фундаментальных причин, их породивших.

Метод анализа истории

Для выявления логики истории прежде всего необходимо выбрать правильный метод анализа, который среди всего многообразия фактов и действующих лиц позволит установить причинно-следственные связи.

Бурные процессы последних десятилетий в методологическом плане привели по крайней мере к одному положительному результату. Окончательно доказана безальтернативность метода исторического материализма для выявления скрытых движущих сил исторического процесса. Следует напомнить в этой связи тот факт, что западное научное сообщество, не отягощённое идеологическими установками властей и мелочным догматизмом, не смогло, между тем, за десятилетия существования СССР выявить логику его истории. Совершенно очевидно, что невозможно добиться весомого результата в объяснении истории Советского Союза, делая главный упор на личные качества или волюнтаристские (якобы) действия его вождей, «тоталитарную природу» большевизма или особенности национального характера. Представляется, что ключевую роль в отечественной истории играли всё-таки экономические факторы, тесно связанные с господствующей в обществе идеологией.

И тут самое время вспомнить об истмате. Его можно уподобить известному методу наименьших квадратов. Так же как и он, истмат позволяет на фоне неимоверного количества фактов, событий и поступков выявить тенденцию развития и её скрытую логику.

Сущность метода исторического материализма в наиболее краткой форме сформулировал Ф. Энгельс, по мнению которого «в историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство»1. Действительно, способ производства как основополагающий экономический фактор не может не отражаться на всех общественных процессах. Вместе с тем к анализу этого влияния следует подходить диалектически. Энгельс, выделив слова «в конечном счёте», хотел этим подчеркнуть, что экономика не является единственной движущей силой общественного прогресса. На развитие страны оказывают влияние множество других факторов – географическая среда, исторически сложившийся тип государства, культурные традиции, религия, социально-психологические черты нации и т. д. Не следует забывать, что историю творят люди, и она несёт отпечаток их характеров, озарений и заблуждений, мужества и трусости, верности и предательства. Советский Союз находился в эпицентре главных бурь ХХ века, поэтому на жизнь страны влияли происходящие в мире процессы и политика других держав. Только рассматривая все эти факторы в совокупности, можно получить представление о подлинных причинах событий и движущих силах исторического процесса. Однако, не рискуя ошибиться, можно со всей категоричностью утверждать, что именно особенности существовавшего в СССР способа производства, его достоинства и недостатки, заложенные в нём противоречия обусловили основные черты советского социализма и явились главным фактором, определившим вектор развития советского общества и ход истории СССР.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

(Здесь и далее комментарии, поясняющие основной текст, выделяются курсивом, знаками «+» в начале и «-.» в конце. Наличие комментариев даёт возможность отклониться от строгой последовательности изложения, не нарушая, между тем, целостности восприятия текста. Кроме того, в комментариях допускается некоторая вольность стиля, включая субъективные оценки, которые, безусловно, совершенно недопустимы в основном тексте).

Попытки объяснить логику истории СССР патологической ненавистью коммунистов к свободе и демократии, властолюбием Сталина или некой «особостью» нашего цивилизационного развития вызывают ассоциацию с муравьём, который сидит на голове слона и полагает, что смена окружающей панорамы определяется направлением ветра, влиянием Луны или даже его собственными желаниями. Только истмат позволяет разглядеть слона, то есть за перипетиями политической борьбы, столкновением личных амбиций и торжеством кажущейся случайности обнаружить фундаментальную движущую силу происходящих в обществе процессов – она заключается в противоречиях и особенностях существующего способа производства.

Другое дело, что недопустимо абсолютизировать любой метод, в том числе, и исторический материализм. Истмат применим отнюдь и далеко не к любому явлению общественной жизни. Сфера его действия ограничена самыми глубинными, основополагающими процессами, охватывающими большие массы людей на протяжении длительных исторических периодов.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

В этой работе поставленная цель – выявление логики истории СССР достигается методом политэкономического анализа, применяемого в рамках материалистического понимания исторического процесса.

Вульгарный коммунизм

Вместе с тем правильного метода анализа может оказаться недостаточно для достижения поставленной цели: ведь чтобы исследовать историю СССР через призму существовавшего способа производства, надо сначала точно определить его (способа производства) политэкономическое содержание. На этом пути, возможно, придётся отказаться от привычных, «незыблемых» представлений о советском социализме. Однако, только установив истинную социально-экономическую природу советского строя, мы получим ключ, применяя который к различным событиям и этапам жизни страны, можно вскрыть их истинную суть.

Всё это заставляет нас для достижения поставленной цели – выявления логики истории СССР – уделить самое серьёзное внимание определению сущности «советского» способа производства. Подробный его анализ изложен в других публикациях2,3,18. Здесь уместно основной упор сделать на историю его становления.

Исходным пунктом анализа должно служить то обстоятельство, что Маркс в основу своего учёния положил трудовую теорию стоимости.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Стоимость – ключевая категория политэкономии. Сразу следует уяснить: то, что каждый из нас обычно называет стоимостью и политэкономическая категория «стоимость» – совершенно разные вещи, хотя и носят, по недосмотру учёных, одинаковое название. В первом случае стоимость – это привычный, но неправильный (с научной точки зрения) синоним цены. С точки же зрения политэкономии стоимость (конечно, стоило бы во избежание путаницы подобрать другое название) представляет собой некую субстанцию, которая делает возможным обмен качественно различных товаров. В обычной жизни мы не задумываемся, почему, например, цена пакета молока равна цене двух буханок хлеба? Другими словами, почему пакет молока может быть обменян именно на две буханки, а не на одну, двадцать или двести? Экономисты утверждают, что обменное отношение определяется как раз стоимостями (в политэкономическом понимании этого термина) обоих товаров – молока и хлеба. Но вот по поводу того, что собой представляет эта загадочная субстанция – стоимость, единого мнения до сих пор нет.

Одни учёные утверждают, что стоимость определяется полезностью товара для потребителя. Собственный товар имеет меньшую полезность, чем чужой, поэтому возможен обмен двух товаров.

Другие учёные считают, что стоимость определяется совокупностью всех затрат, учитываемых в себестоимости товара – затрат капитала, труда и др.

В марксистской трудовой теории постулируется, что стоимость создаётся только затратами труда наёмных работников. Капитал (средства производства), сам по себе также являющийся результатом приложения труда, но в прошлом периоде, лишь переносит без изменения свою стоимость на товар. Поэтому он не создаёт новой стоимости. Обмениваются при этом равные стоимости, то есть, равные затраты труда на производство товаров.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Основываясь на трудовой теории, Маркс ввёл понятие прибавочной стоимости, которая создаётся работником, но присваивается капиталистом. Тем самым он совершил, по словам Энгельса, своё второе великое открытие (первое – истмат). Теория прибавочной стоимости позволила Марксу вскрыть механизм капиталистической эксплуатации и даже выразить последнюю в количественном виде. Он показал, что капитализм «неимоверно задерживает» развитие производительных сил общества и потому должен быть заменён более прогрессивным способом производства.

В результате Маркс создал свою политэкономию, которая стала ядром всего марксизма как системы философских, экономических и социально-политических взглядов. Именно теория трудовой стоимости и основанная на ней политическая экономия «превратили социализм из утопии в науку».

С другой стороны, только введение в марксизм экономического раздела придало ему действенность, то есть практическую силу – уберите из него политэкономию, и он превратится в обычное философское многословие, оригинальное (и заумное), но не способное, как того хотел его основатель, «изменить мир». А в ХХ веке, между тем, марксизм это сделал, причём благодаря именно своей политэкономии!

Большевики приняли марксизм в качестве руководства к действию. Марксистская политэкономия обосновывает необходимость обобществления средств производства, ликвидации частной собственности, централизованного и планового характера экономики. Она явилась той теоретической базой, на которой был основан существовавший в СССР экономический способ производства, определивший, в свою очередь, главные, принципиальные черты «надстройки» – общественного строя, политической системы и т. д., вплоть до образования и культуры.

Таким образом, жизнь советского общества в большинстве её проявлений, от чисто бытовых до масштабов государства, в конечном счёте определялась тем обстоятельством, что Маркс положил трудовую теорию стоимости в основу своей политической экономии. Именно трудовая теория являлась «краеугольным камнем» всего Советского проекта20.

Но как получилось, что в нашей стране альтернативой капитализма стал именно советский вариант социализма?

Главные черты существовавшего в СССР способа производства были предопределены в далёком 1875 году, когда Маркс на нескольких страницах своей работы «Критика Готской программы» дал описание основных признаков социализма. Он сделал это, изменив собственному правилу избегать практических рекомендаций, не вытекающих непосредственно из анализа современного ему общества. Между тем капитализм XIX века мог предоставить основоположникам марксизма слишком мало информации о конкретных чертах будущего общественного устройства. Они не располагали известными теперь нам сведениями об эволюции капитализма в последние полтора века и, главное, о характере проявленной им в этот период тенденции развития.

Маркс и Энгельс исходили из реалий своего времени. Во второй половине XIX в. стал заметен процесс расширения сферы государственной собственности в капиталистической экономике. Основоположники с научной тщательностью зафиксировали и проанализировали это явление. Однако они, как теперь стало понятно, допустили его абсолютизацию, рассматривая (редкую ещё в то время) национализацию предприятий как признак скорого переворота в способе производства. Это дало им основание заявить, что, «заставляя всё более и более превращать в государственную собственность крупные обобществлённые средства производства, капиталистический способ производства сам указывает путь этого переворота. Пролетариат берёт государственную власть и превращает средства производства прежде всего в государственную собственность»4. С тех пор, основываясь на этих ясных указаниях, все сторонники учёния Маркса (и даже подавляющее большинство его противников) под обобществлением собственности понимали её перевод исключительно в общенародную (до отмирания государства – государственную) форму.

Тенденция огосударствления средств производства в пределе ведёт к естественному вырождению товарного производства и рыночной формы хозяйствования (правильно называть её конкурентной). Следуя этой логике, Маркс и Энгельс противопоставили частнокапиталистической собственности, наёмному характеру труда и рынку другой, альтернативный, полностью отрицающий старые формы способ производства – коммунистический, основанный на общенародной собственности, нетоварном, безденежном, плановом и централизованном производстве. Распределение общественных благ при этом должно осуществляться в соответствии с (разумными) потребностями каждого индивида («по потребности»).

Кроме анализа эволюции капиталистического способа производства на формирование марксистских представлений о посткапиталистическом обществе оказал влияние вполне нормальный и естественный для молодой теории революционный романтизм. Маркс и Энгельс полагали, что капитализм уже дряхл и гибель его близка. Бурные социальные конфликты середины и второй половины XIX в., казалось, предвещали скорую мировую пролетарскую революцию. Ликвидация свойственных буржуазному способу производства противоречий и экономических кризисов должна была, по мысли основоположников, обеспечить гигантский скачок в темпах роста общественных производительных сил и после относительно непродолжительного переходного периода позволить осуществить на практике подлинно коммунистические принципы функционирования экономики и общества. Коммунизм рассматривался в качестве ближайшей цели человечества.

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Отголоски подобных настроений можно встретить в пред- и послеоктябрьских работах В.И. Ленина, в тех надеждах, которые большевики после победы в гражданской войне связывали с новым технологическим укладом – переходом от парового двигателя к электрическому источнику энергии («Коммунизм есть Советская власть плюс электрификация всей страны»), и, последний раз, в программе КПСС, принятой на XXII съезде в 1961 г.: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме!».

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

Однако со временем отцы-основатели марксизма пришли к выводу, что в связи с практическими трудностями непосредственного перехода от капитализма к коммунизму между ними всё-таки должен иметь место некий переходный период, за которым утвердилось название «социализм». Предполагалось, что этот этап развития общества и общественного производства должен обладать специфическими признаками, отличающими его как от капитализма, так и от коммунизма.

Вместе с тем оптимистический взгляд на будущее развитие общества не мог побудить Маркса и Энгельса уделить этому, как им казалось, кратковременному переходному этапу между капитализмом и коммунизмом то внимание, которое он действительно заслуживает. Кроме того, как отмечено выше, они по возможности старались избегать конкретных, практических рекомендаций относительно будущего посткапиталистического устройства общества. В результате социализму было отказано в праве считаться особой общественно-экономической формацией, равной по статусу капитализму и коммунизму. Классики марксизма представили социализм как неполный коммунизм, его первую, низшую фазу и наделили социалистический способ производства почти всеми атрибутами коммунистического, включая главный и определяющий – общенародную (государственную) форму собственности на средства производства. Основное отличие заключалось, как известно, в способе распределения – в соответствии с количеством и качеством затраченного труда («распределение по труду»). Этот взгляд на социализм и был укоренён в «Критике Готской программы».

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

1. Всё, что сказано выше в этом параграфе по поводу трудовой теории стоимости как «первопричине всего» в Советском проекте, не является великим открытием – это положение было не просто хорошо известно, а банально для советских политэкономов. Оно может стать открытием только для нынешних маловыдающихся историков и экономистов, с высокомерным презрением и ехидными смешками выкинувших истмат из своего научного багажа. Всё изложенное можно прочитать в сохранившихся советских учебниках политэкономии и научного коммунизма (была, между прочим, и такая наука, ныне лишённая этого статуса), разве что в более мягких формулировках.

2. Следует обратить внимание на то, как, казалось бы, абсолютно оторванный от реальности, бесконечно далёкий от жизни «академический» спор между кабинетными учёными по поводу содержания политэкономической категории «стоимость» в итоге привёл к появлению нового, невиданного ранее способа производства и тектоническим сдвигам в ходе развития человеческой цивилизации.

–.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-.-

В этой связи базирование советской общественно-экономической системы на тотальном господстве государственной формы собственности, плановой организации экономики и стремление к её предельной централизации (управлению предприятиями из единого центра) следует рассматривать как вульгаризацию идеи и теории коммунизма, то есть стремление воплотить принципы коммунизма на недостаточной для этого материально-технической и социальной базе. Следуя этой логике, существовавший в Советском Союзе способ производства должен быть квалифицирован как вульгарно-коммунистический, для которого характерна неадекватность (коммунистических, по сути) производственных отношений (объективно не соответствующим этим отношениям) уровню развития и характеру производительных сил2. (Вульгарный – плохо, неправильно понятый, а потому упрощённый до искажения).

Тезис о неадекватности существовавшего в СССР вульгарно-коммунистического способа производства экономическим реалиям ХХ в. может рассматриваться в качестве того самого ключа, с помощью которого возможно найти решение поставленной задачи – выявления объективной логики истории СССР.

Причина неадекватности «советского» способа производства

Хотя вывод в конце предыдущего раздела получен на основании формальной логики, это не должно служить основанием для скепсиса: он является следствием фундаментальной политэкономической причины.

Эту причину мы обнаруживаем в самом начале той логической цепочки, которая привела основоположников марксизма к их выводам. Источником, из которого марксизм выводит сущностные признаки посткапиталистических способов производства – и отдалённого (коммунизма), и ближайшего (социализма), является трудовая теория стоимости. Однако анализ, проведённый в книге «Синтетическая концепция стоимости»18, доказывает, что трудовая теория не является окончательным решением проблемы стоимости (см. указанную книгу, сс. 129-130).

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Совсем коротко аргументация сводится к следующему.

Трудовая теория считает труд единственным источником стоимости и не признаёт в качестве такового полезность – субъективную оценку важности товара (блага) для удовлетворения потребности индивида.

Однако следует заметить, что «важность блага» и «важность потребности» – не «кабинетные» категории, они существуют в реальности. Наш язык постоянно предоставляет нам свидетельства их существования – ведь говорим же мы «насущное благо», «первоочередная потребность» и т. п. Во всех этих и подобных случаях мы оцениваем полезность товара с точки зрения удовлетворения определённой потребности.

Отсутствие в категорийном аппарате трудовой теории категории «полезность» имеет своим следствием принципиальнейший(!) её недостаток – неспособность объяснить природу потребительского спроса. Действительно, как можно с позиций трудовой теории объяснить оценку стоимости товара потребителем, если он, безусловно, принимает во внимание его полезность, но никогда не задумывается о затратах труда на его производство? Поскольку категория спроса, наряду с предложением, лежит в основе экономической теории, одного этого более чем достаточно, чтобы серьёзно усомниться в истинности трудовой теории стоимости.

Существуют и другие проблемы, нерешённые трудовой теорией (по причине своей принципиальной нерешаемости в её в рамках). В частности, ещё Д. Рикардо, один из основателей теории, был вынужден признать, что стоимость невоспроизводимых антикварных товаров (произведений искусства и т. п.) не может быть объяснена затратами труда на их изготовление. Собственно говоря, похожая ситуация возникает всякий раз, когда стоимость, в которую оценивает товар потребитель, намного превосходит себестоимость производства. В этом случае цена стремится к своему верхнему пределу, тогда как трудовая теория хочет нас убедить, что она должна колебаться вокруг значения стоимости, определяемой затратами труда.

Трудовая теория смогла выработать собственное понимание таких важных категорий, как стоимость рабочей силы и цена земли. Но она заплатила за это неприемлемо высокую цену, в обоих случаях вынужденно выйдя за рамки принятого постулата стоимости и, тем самым, допустив нарушение целостности теории. Это обстоятельство даёт дополнительные (очень) серьёзные основания для сомнений в её соответствии реальности.

Предпринятые марксистами попытки решения проблемы редукции труда, то есть, сведения сложного труда к эквивалентному количеству простого, оказались бесплодными и закончились очевидной неудачей.

Теория не смогла выявить практическую неосуществимость принципа распределения по труду (см. ниже).

Хотя это неполный список принципиальных изъянов и неразрешимых противоречий, он уже слишком длинный для теории, претендующей на решение проблемы стоимости.

Синтетическая концепция стоимости (СКС) получила своё название потому, что в ней осуществлён диалектический синтез всех трёх традиционных теорий. В концепции полезность и затраты факторов производства удалось сплавить воедино, до неразличимости в экономическом показателе, который и называется стоимостью. Было бы неправильным утверждать, что проблемы, столь характерные для трудовой и двух других традиционных теорий, в СКС находят своё решение. Нет, они в ней вообще не возникают. Таким образом, именно в синтетической концепции категория «стоимость» и всё связанное с ней нашли наиболее адекватное экономической реальности воплощение.