Прозревшие в преисподней

– Святой отец… – кивнул Семен.

– Да, я вот тоже так поначалу решил. Черта с два, Сикорский! Наплевать им на своего грешника! Им понадобился ты. Наш глава был к такому обороту совершенно не готов. Кадется он сказал что-то не то и тотальный обыск всех отделений Содействия с привлечением регулярных войск теперь более чем вероятен.

– Поэтому ты замариновал нас на Луне, вместо того, чтобы отправить в допросные Комитета! – прозрел, наконец, Семен. – Только зачем всех? Святой отец у тебя. Твоя миссия выполнена. Дальше варианта всего два: отдать мне обещанную награду, или… отдать меня чи-при и дело с концом. Жустин для тебя вообще побочный груз, что бы она себе не надумала. Вышвырни ее обратно на Сортировочную, ни кто и не заметит.

– Жустин Бертье, – протянул Груббер. – Личность ныне почти столь же загадочная во всех отношениях, как и ты, Сикорский. Да, она побочный груз, но просто так ее не вышвырнешь. Она как-то связанна с тобой, и не только по деловому. – Груббер смерил его взглядом, сморщился. – Ума не приложу, что она в тебе нашла? Даже военную карьеру –самую яркую часть биографии – ты сумел изгадить участием в бунте и нарушением присяги. Пират толковый из тебя не вышел с этим твоим дурацким чистоплюйством. А уж в остальном… Завравшийся богатенький бездельник, затеявший личную войну из спортивного интереса. Сколько же ты доставлял ей проблем, Сикорский! Если бы ты только знал. А ведь все рано не ушла.

– Я знал, – выдавил Семен.

– Тогда вдвойне дурак! Свезло тебе с бабой, так держись за нее, не отпускай! А ты… калекой вон сделал, да и только.

– Вот сейчас я тебя точно убью, Филя, – произнес Семен. – Без дураков. Еще только слово…

Груббер поднял на него глаза, и осекся, отведя взгляд.

– Ладно, Чистоплюй, уймись, не о ней сейчас речь. Я кому-нибудь поручу ее в разработку, побочно, вторым планом. Сегодня ночью получил одобрение… Впрочем, это не важно. Как ты и сказал: Бертье – вторичная цель.

– А кто первичная? Все-таки лер?

Груббер махнул рукой, не обращая внимания на вопрос.

– Вспомни, как ты с познакомился с Коготком, Сикорский. Ты был вообще ни кем, скрывавшимся от ареста бунтовщиком и дезертиром. Едва появился на Сортировочной, тут же вляпался в драку в первом же баре, еле дополз до своей дешевой конуры… А что потом? Ну?

Семен промолчал. Однако заставить умолкнуть и память – задача потруднее. Картинка всплыла, будто все случилось вчера: больная голова, разбитая физиономия, драная куртка, в которой он завалился с вечера… Приклеенная к тыльной стороне ладони квитанция сразу на четыре штрафа, и черные сомнения – стоит ли стараться дожить до завтра?

– Наутро к тебе явилась Жустин Бертье, – объявил Груббер, – отпоила дорогим коньяком, оплатила водяной паек на неделю вперед, что б отмылся, как следует, и предложила работать вместе с ней. Тебе, пьяному отребью, без гроша в кармане – фамильных денег ведь ты поклялся тогда не трогать – без репутации, без единого стоящего дела за плечами. С ней – с Коготком-Жус, лучшей наводчицей Луны-Сортировочной, к которой в очереди за заказом стояли самые удачливые наемники, ведущей дела с самим Куартьеро – правой рукой председателя Профсоюза, и водящей дружбу с его семейством. Да она что, белены объелась, эта Бертье? Ну? Отвечай, Сикорский!

Семен сглотнул.

– Я… Я тогда этого не знал, – выдавил он. – Просто принял ее предложение…

– Просто ты был дурак, – отвесил Груббер. – Но теперь-то поумнел, нет? Теперь ты можешь спросить себя, что ей тогда от тебя понадобилось? Да, да, я готов поверить даже в ее искренние чувства к тебе… Чего только не бывает с женщинами! Из-за этих чувств погибли по меньшей мере две наши лучшие агентессы. Но не в тот момент, Чистоплюй! Позже, гораздо позже. А в то утро ей нужно было от тебя нечто совершенно иное. Так или нет?

– Ну… – Семен тряхнул головой. Не так он представлял себе этот разговор, ох не так! Но разве попрешь против элементарной логики? – Возможно…

– Возможно! – усмехнулся Груббер. – Что ж уже прогресс. Теперь к столь удачному знакомству прибавим два года вашей совместной деятельности, не принесшей мадемуазель Бертье ни славы, ни репутации, ни денег – одни проблемы, о чем я уже упоминал. Дальше – больше. Кроме нее вопросы к тебе появились у чи-при. Вскоре после этого мы выясняем, что госпожа Бертье – не человек. Ну, хорошо, хорошо – очень необычный человек. Вот уже неделю мои спецы бесполезно роют землю на тему, кому под силу такая реформа человеческого организма и с какой целью, но дело, в общем-то, не в этом… Тут же во время рейда к Лерону-прайм в обозримом пространстве всплывают некие прозревшие, которым – что? Напрягайся, Чистоплюй, напрягайся! Которым нужен бывший кардинал, списанный ныне в монахи-архивариусы? Или все-таки нет?

Семен поднял на него растерянный взгляд.

– Я?..

– Ты, Сикорский! – Груббер ткнул пальцем прямо Семену в грудь. – Ты, будь проклят тот день, когда я решил тебя нанять!.. Итак – три. Понимаешь ты – три заинтересованные в тебе стороны! А если включить теперь и меня – четыре! И, при этом, ты умудряешься мне не врать – потому что действительно не имеешь ни малейшего представления о причине такого интереса к своей скромной персоне!

– Еще был господин Копье, – выдавил Семен.

Груббер дернул головой из стороны в сторону.

– Нет, он тоже ни чего не знал, и в конные концов, пал случайной жертвой чужого интереса… Славно послужив перед этим крышей для госпожи Бертье. Вот кто действительно знает о тебе больше, чем мы догадываемся! Она если и не причина всего произошедшего, то важнейшее звено в этой цепи. Ты готов, наконец, попытаться понять, что происходит? Или будешь продолжать лелеять свою депрессию и дождешься новой войны со всей вселенной!?

– Нет, больше не буду, – Семен качнул головой. – Ты прав, Филл: четыре заинтересованные стороны – уже перебор. Надо устранить хотя бы одну.

В инспектора Содействия действительно дураков не брали. Как он складно все провернул! Дождался полного морального разложения объекта разработки, предельно четко по пунктам сформулировал текущий психологический портрет прямо ему в лицо, затем обозначил угрозы, расставил на доске противников, в числе которых оказались и те кто раньше считался союзником и даже больше… А под конец намекнул где выход. В сотрудничестве с ним разумеется, с Филиппом Груббером, которое к тому же должно пойти на пользу всему человечеству, ни больше не меньше.

И разорвать эту порочную причинно-следственную цепь можно было лишь одним способом. Слава богу, кочерга, или, на менее прихотливый взгляд, боевой жезл чи-при, совсем рядом, в двух шагах.

Мышцы уже напряглись и рука почти дернулась в обманном движении за спинку стула…

– Руки вверх! – раздалось от порога, и Семен чуть ли не в судороге рухнул обратно на стул.

Инспектор сидел лицом к двери и глаза его выражали безмерное удивление.

– Чего? – переспросил он. – Мадемуазель, вы здесь надышались чем-то?

– Вверх! – повторила невидимая Семену Жустин. – Стреляю без предупреждения!

– В кого? – осведомился инспектор.

– Он видит в кого! Не двигаться, я все слышу!

– Можно я тоже посмотрю? – осведомился Семен, и осторожно обернулся.

От хохота он сдержался только потому, что на любой резкий звук Жустин действительно могла выстрелить. Это без сомнения была самая странная штурмовая группа из кем-либо когда-либо виденных. Жустин была уже на ногах. Одной рукой она держала за рукоятку АК-45, другой – скальпель. Карабин был взведен и направлен на инспектора. Наводил его, придерживая прямо за ствол расплывшийся в кресле-каталке святой отец. Скальпель подрагивал в опасной близости от кадыка Майкла, который в свою очередь вцепился в рукоятки кресла и очевидно служил основной тягловой силой всей этой конструкции.

– Требую зафиксировать… – сдавлено произнес американец. – Я действую исключительно под давлением…

– Ты – встать! – гаркнула Жустин, и Семен с инспектором переглянулись.

– Филипп Груббер, – уточнил треснутым голосом лер.

– Да! – согласилась Жустин. – К стене! К левой.

– У левой стены камин, – подсказал Семен. – Он обожжется.

– Я лучше тогда к правой, хорошо? – осведомился инспектор и, неторопливо поднявшись, действительно проследовал к правой стене. Лер прилежно сопроводил его стволом карабина Жустин.

– Прошу продолжайте, – произнес инспектор. – Любопытно, что вы собираетесь делать дальше.

– Семен, – позвала Жустин. – Ты с нами? Свяжи его. Быстрее, пока нижние охранники не догадались.

– И что, Сикорский? – осведомился инспектор. – Ты действительно с ними?

– Извини, – тот пожал плечами. – Я даже больше скажу: ты тоже с нами. Теперь без этого уже никак.

Кочерга не понадобилась. Вполне достаточно оказалось прямого раскрытой ладонью в затылок. Инспектор гулко шмякнулся лбом о стену, и Семен подхватил обмякшее тело, избегая лишнего шума.

– Что ты сделал? – пискнула Жустин. – Падрэ, что он сделал?..

– Тихо, не стреляй, – Семен приблизился к безумной троице. – Дай-ка мне эту штуку, Жус. Где ты вообще ее взяла?

– Патрик принес. Каждый вечер приставал, не угодно ли чего, ну я вчера и сказала…

Семен сдержал новый приступ хохота. Вот оказывается, как начинаются революции.

– Заправленный гоночный шлюп ты ему случайно не заказала? Ладно, ладно, шучу… Что с охраной? Надеюсь без трупов?

– Исключительно под давлением… – пролепетал док, – Три кубика ультрахлоралгидрата в кофейник… Они же кофе так и хлещут…

– А нижний этаж не хлещет? – уточнил Семен.

– На нижнем этаже другой кофейник, – сообщила Жустин. – Груббер прилетел очень возбужденный, и я решила, что пора начинать… Семен! – она вдруг шмыгнула носом, нашарила в пространстве его рукав. – Слишком рано? Я все испортила?..

– Ты… – Семену вдруг стало весело. Не нервная истерика – по-настоящему весело и легко. Еще минуту назад он собирался сделать то же самое, спонтанно совсем без всякой подготовки. Жустин еще молодец…

– Ты все правильно сделала, Жус. Кто сказал, что давить на курок это моя забота? А теперь слушай мою команду, бойцы! Док – вторую каталку, быстро! С ажайте в нее Груббера. Жус, ты везешь лера, у меня руки будут заняты. Падрэ сидите смирно и стараетесь не загнуться. Задача ясна? Выдвигайтесь к лифту занимайте круговую оборону и ждите моего сигнала.

Появиться внизу всей компанией, означало тут-же и закончить эту спонтанную, несуразную попытку к бегству. Стараясь не обращать внимания на камеры по углам, Семен ссыпался по лестнице. Три боеспособных агента на первом этаже – это серьезно. Особенно если они успели почуять всю эту возню наверху.

Скорость и напор, как на лерском тюремном транспорте. Только скорость и напор! А-ах, черт…

Шагнуть с предпоследней ступеньки у Семена не получилось. Изгиб лестницы, прихотливая колонна, намертво перекрывающая обзор – дьявол побери того архитектора! И черенок швабры, просунутый между периллами.

Надо ж, а ребята оказывается с юмором!..

Эту мысль, как ни странно, он успел додумать уже в полете. Карабин куда-то в сторону, коленки, локти, нос – очень больно, до синих искр в глазах. И две девяностокилограммовые туши на спину, заворачивают руки за плечи, запрокидывают за волосы голову.

– Наверху, – прохрипел он, еще пытаясь хотя бы сбить с толку, разделить охранников, – Быстрее! У лера лучемет… Груббер убит!..

– Молчи и лежи, – посоветовали ему, и тут же торопливые шаги вверх по лестнице. – Отбегался, Сикорский.

Угрозу они оценили совершенно правильно, наверх пошел только один, двое остались здесь внизу. Тогда Семен расслабился и прижался щекой к полу, слизывая с верхней губы кровь.

Да, Жус, все-таки мы поторопились…

В этот момент он услышал гул. Далекий, приглушенный, прямо сквозь пол.

На Луне это очень страшный звук. Здесь нет и не может быть никакой сейсмики, не носятся машины по близкой эстакаде, на шумят поезда по монорельсу, не трясет грунт метро, не рвут воздух межконтинентальные стратосферники. В окрестностях космопорта такой звук в реголите был бы еще уместен, но здесь, за четыреста километров от Сортировочной…

Через мгновение к гулу прибавилась вибрация, и тогда Семену стало по-настоящему страшно.

– Шлюз, – заорал он, – Держите шлюз, идиоты! Я не встану, честное слово!..

Его не послушали. Да и не было времени у них сообразить, слишком заняты гибкой стяжкой на руках Семена. С выбором агентов Груббер все-таки перестарался, нужно было взять хотя бы одного не только с мышцами, но и с мозгами.

Тяжелый армейский транспортер – гусеничное шасси, класс бронирования пять, боевой отсек для трех пехотных отделений – затормозил у самых дверей. С полного хода, с юзом и волной реголитовой пыли, отлично видимый сквозь полупрозрачные стены холла. Распахнул люки и почти мгновенно выплюнул на грунт десяток человек в штурмовой броне планетарного десанта.

– В ружье! – отчаянно выкрикнул Семен. – Защищайтесь, болваны!

Поздно. Поздно…

Вспоротая внешняя дверь порхнула куда-то в пространство, пятеро в броне забились в шлюз. Оставшиеся снаружи еще затягивали проем временным пластырем, а внутренние створки уже расходились по швам.

Короткий рывок утекающего воздуха наружу, волна ледяного холода внутрь… И огонь на поражение, сразу, без предупреждения, без приказа сдаться.

Первого агента смело со спины Семена, словно картечным залпом. Второй успел хватануть из кобуры свою игрушку. Кто-то из нападавших дернулся, припал на колено, остальные перенесли прицел…

А карабин, оказывается, улетел совсем не далеко, всего на пару шагов. Но не дотянуться. Уже, не дотянуться…

Двое штурмовиков метнулись к лестнице, один к лифту. Последний оставшийся поднес пахнувший порохом ствол к самому лицу.

– Семьен Сикоськи? – глухо донеслось из-под челюсти шлема.

– Сука… – искренне изумился Семен.

– Льежи симирьна, вся буде жить…

Сверху раздался одиночный выстрел, тут же перекрытый короткой очередью. И шум падения сразу двух тел.

– Почити вся, – поправился штурмовик. Отщелкнул какую-то штуковину с пояса, посоветовал: – Сдела зубы вместье.

Лежа на животе с вывернутыми руками довольно трудно парировать даже простой выпад. В затылок ударила молния…

Тяжелый армейский транспортер – отличное средство для наземной доставки десанта к объекту с избыточной противокорабельной обороной. Хорошая скорость, неплохая защищенность броней, плюс обязательные три танковых взвод для взлома наземной линии укреплений, эскадра орбитального подавления для зачистки пространства над маршрутом подхода…

Но использовать такого монстра в тайной операции, все равно, что пытаться грабить банк, верхом на слоне. Тем более в условиях безатмосферного спутника Земли.

– Кто бы ни спланировал ваш рейд – он идиот, – процедил Семен, не разлепляя век. – Так ему и передайте…

– Сикоськи, молча-молча, – сообщили ему, и где-то рядом, у самого уха, выразительно треснул электрошокер.

Семен лишь пожал плечами. Молчать, так молчать. Груббер не мог надеяться только на своих шестерок в доме. С орбиты пространство наверняка контролировал крейсер Содействия, укомплектованный десантным подразделением. Куда-то же передавались данные прослушки и демонстративно расставленных по всему особняку камер. Жустин, затевая свой безнадежный бунт, наверняка надеялась уйти тоннелями метро, и в этом был определенный резон. Семен, включаясь в игру, рассчитывал оседлать скоростной шаттл самого инспектора, в слаломе над поверхностью, по его мнению шансов, было больше. Но вот так, в ползущей по реголиту бронированной черепахе!..

Должно быть, без сознания он был совсем недолго, и крейсер как раз сейчас выходит на курс боевого десантирования.

Он мысленно сосчитал до шестидесяти. Ни чего. Потом до ста двадцати. До ста восьмидесяти… Около шестисот он услышал знакомый голос, и удивленно открыл глаза.

– 你不應該有任何一個殺 (*Вы не должны были ни кого убивать), – строго говорила Жустин, и штурмовик, подняв забрало шлема, внимательно слушал.

–它不涉及保護 (*Это не касалось охраны), – ответил он. – 你還活著，活著 Sikoski (*Ты жива, Сикорский жив).

– 母親不開心 (*Мать будет не довольна).

–母親如此有序 (*Мать так приказала)…

– Ни хрена себе, – Семен моргнул, – Тина, как это?

Она повернула к нему слепое лицо, и на этот раз ни кто из штурмовиков не посмел заткнуть ему рот.

– Очнулся? Не сильно они тебя?

– Они?.. – тупо переспросил тот, оглядывая боевое отделение транспортера.

Десять все тех же штурмовиков, причем двое – лежа в проходе между скамьями. Жустин, отец Киит, инспектор Филипп Груббер. Ну и он сам, разумеется. Что характерно – все кроме Жустин, даже едва живой лер, накрепко притянуты наручниками к фиксирующим перекладинам. Госпожа Бертье свободна и даже имеет наглость выговаривать что-то боевикам.

– Они – не сильно, – произнес Семен. – За тебя еще не знаю.

Она скривила губы в грустной усмешке.

– Прости, Сема, сами мы бы не справились. Даже ты…

– Инспектор все-таки дурак, – произнес Семен. – Пропустить такой контакт! Но ведь ты еле ноги таскала, Тина. Как ты за сутки смогла выйти на мадам По? Или все-таки не за сутки? Нет?

– Дави, на курок, Чистоплюй, – тихо произнесла она. – И не задумывайся, откуда приходят заказы. Профсоюз покрывает лишь половину рынка, при твоей избирательности мы жили бы впроголодь. Пришлось привлекать и других заказчиков.

– Ясно, – выдавил он. – Значит не только инспектор здесь в дураках… Кто еще поставлял тебе цели? Чужие?

Она не ответила, снова лишь грустно усмехнулась. И Семен предпочел не гадать, о чем она молчит.

Транспортер, несшийся по грунту плавно покачиваясь, вдруг резко сбавил ход. Нос его подпрыгнул, гусеницы грохотнули по короткому металлическому пандусу и со скрежетом остановились совсем. За кормой машины лязгнуло что-то большое и тяжелое – Семен мог поклясться: закрылась грузовая рампа. И тут же на тело навалилась перегрузка.

– Ох, черт… – выдохнула Жустин. – Опять…

Лер и до сих пор не пришедший в себя инспектор растеклись в перегрузочных фиксаторах. Штурмовики как будто и не заметили. Семен осклабился. «Трешка», не меньше. Но и не больше. Десантный бот, неторопливо стартующий с грунта, лакомая цель для капитана крейсера орбитального прикрытия. Значит, что? Правильно. Значит, крейсера нет. Уже нет. В том, что он был – Семен не сомневался.

Коммуна это конечно не Профсоюз, силовые акции не их конек. Но все-же китайцы вполне могли устранить боевой корабль такого тоннажа. Собрали бы полторы сотни бортов, устроили собачью свалку в своем стиле, и за несколько часов разобрали бы на заклепки. Фейерверк было бы видно с дневного полушария Земли, орбитальное пространство вокруг Луны на целые стуки покрылось бы горящими обломками и трупами китайских пилотов, Луна-ТВ изошла бы слюной на пропахшую пороховой гарью сенсацию, полиция и, главное, департамент СОС сорвались бы с цепи…

Мадам По с некоторой натяжкой можно было назвать авантюристкой. По некоторым ее делам с инопланетчиками – можно. Но самоубийцей ее назвать было нельзя.

Семен кивнул сам себе, в ответ на заданный минуту назад вопрос.

– Все-таки чужие. Что же ты так со мной, Жус?..

– Сегодня вы, кажется, переиграли сами себя, мадемуазель Бертье, – неожиданно произнес инспектор, по-прежнему сидя с закрытыми глазами. – Черт, голова раскалывается…

– Прошу вас, Филипп, просто Жустин, – отозвалась та.

– Хорошо, – согласился Груббер. – Скажи, Жустин, совесть по ночам мучать не будет? Ты хоть знаешь, какова участь тех, кто числится в вечном розыске комитета Надзора за Справедливостью?

– Я знаю, Филипп. Нет, не будет. Коммуна прикроет нас от чи-при, Матушка знает как вести дела с инопланетчиками.

– Об этом я и говорю. Мадам По отлично умеет на них наживаться. Подумай еще, Жустин, все-таки два года он был твоим партнером.

Через секунду до Семена дошло, что имел в виду Груббер.

– Тина… – простонал он. – Где же твои коготки, Тина. Это же элементарно!

– Сема, не дергайся, – она повернулась к нему. – Тебе ни чего не грозит, если не будешь полным глупцом, конечно. Ответишь на несколько вопросов, и свободен как ветер. Матушка любой информацией сумеет распорядиться в нашу пользу, а меня за это время прооперируют. У нас с тобой маленький бизнес на Луне, помнишь? Если захочешь, мы его расширим, лишь бы Скарлатина нашу долю не занял. Кстати, инспектор, если каперская грамота при вас, можете вручить, ваше задание мы все-таки выполнили.

– Ну, ты даешь, Бертье, – только и выдохнул тот. – Не может быть, чтобы ты действительно так думала.

– Это не важно. Главное, что ему ни чего не грозит.

Да она же боится, понял вдруг Семен. Боится до одури, до нервной болтовни. Она сыграла ва-банк и только теперь это поняла.

Перегрузка рывком упала до двух единиц. По космическим меркам можно было считать, что корабль остановился. Однако Семен не стал тешить себя надеждами на перехват силами Содействия. Скорее просто пришла пора разобраться с пленниками.

В приоткрытом шлеме штурмовика скрипнул чей-то голос. Он кивнул и произнес:

– Сикоськи, виситавать! Вся виситавать!

Указав на лера, он добавил несколько слов. Пара других боевиков проворно вытащила откуда-то давешнюю каталку, неуклюже, но осторожно пересадили в нее святого отца. В ту же секунду люк боевого отделения распахнулся, и Семена подтолкнули к выходу. Изображать десантника на штурме он из себя не стал. Неторопливо и аккуратно сошел с короткого трапа, по привычке обернулся, поддержать Жустин, но в этот раз у нее нашлись другие поводыри. Тогда он снова повернулся и осмотрелся.

Нет, это корабль не был армейским десантным ботом. Узкий и короткий ангар – транспортер занял его почти целиком. Необычный, режущий глаз неуместными цветами и диспропорциями интерьер, такого нет ни у леров, ни у чи-при.

Последнее несколько обнадеживало и тогда, незаметно выдохнув, Семен обратил взгляд к встречающим. В тусклом голубом освещении узнал лишь спустя секунду и коротко поклонился.

Мадам Лиджуан По – бессменная мать китайской Коммуны. Запрещенная контрабанда, крышевание самых оживленных торговых маршрутов, оружие, наркотики, алкоголь, проституция, в том числе и межрассовая… Промышленный и политический шпионаж, шантаж и торговля информацией, не стесненная ни какими моральными рамками… Одна из легенд гласила, что во время войны именно мадам По продала лерам координаты секретного завода на орбите Сатурна, где поставляемые чи-при болванки из пирокинетика подгонялись под топки земных линкоров. Вместо завода, правда, леров дождались два десятка притопленных в стратосфере гигантской планеты диверсионных корветов – сигнала бедствия святые отцы передать так и не успели.

– Матушка Ли! – позвала Жустин, появляясь на палубе в след за Семеном. – Вы здесь, матушка?

– Я здесь, Коготок, – отозвалась китаянка, без малейшего акцента в произношении. – Рада видеть тебя живой. Подойди, я обниму тебя.

Жустин растерянно повела головой, и шагнувший следом разговорчивый штурмовик тут же положил ее руку себе на локоть.

Исподлобья Семен наблюдал за церемонным приветствием и первичный энтузиазм его понемногу таял. Больше того, происходящее начинало ему активно не нравиться.

– Что скажешь, Чистоплюй? – шепнул инспектор, которого вывели следом. – Знаешь, чей это корабль?

– У тебя было прикрытие на орбите? – спросил Семен вместо ответа.

– Было. Так что скажешь?

– Я не знаю, чей это корабль. Но уже почти жалею, что не чи-при.

– Может быть, мы все об этом скоро пожалеем. Бертье не видит, она еще не поняла, что натворила.

– Семен, подойди! – позвала Жустин. – Матушка я хочу представить тебе…

– Сема-чистоплюй, – перебила та. – Брезгливый киллер, позор профессии… Впрочем, ты уже взрослая, Коготок, тебе решать. Инспектор Груббер, рада, наконец, увидеть вас лично.

– Аналогично, мадам, – грубовато отозвался тот. – Фехтование интеллектом с вами порой бывало увлекательно, но меня всегда огорчало, что соперничество заочно.

– Не только соперничество, Филипп, не только, – мадам изволила тонко улыбнуться. – Порой случалось и сотрудничество. Кстати, спасибо за Жустин, мне было бы жаль потерять крестницу.

С последними словами колючий холодный взгляд уперся в Семена, и тот моментально понял, что его заслуги в спасении Жустин нет ни какой.

В этот момент одна из фигур, торчащих в тени за ее спиной, на которых до этого взгляд как-то не фиксировался, качнулась вперед, и показалось вдруг, что одновременно с его шагом по пружинящему настилу царапнули когти. Внимание людей в ангаре тут же оказались приковано к этой фигуре, вот только тень словно бы еще больше сгустилась вокруг нее…

– Извини, Коготок. – произнесла мадам По, перебивая Жустин на полуслове. – Я рада, что ты жива, но дальше мы пойдем врозь.

– Что? – та осеклась, повела головой вправо-влево, будто пытаясь оглядеться. – Матушка, я не понимаю…