«Волково поле»

– Аким, что-то ты совсем не весел. Радоваться надо. Домой живые едем. Поди, твоя милая истосковалась по тебе. А ну, говори, почему нос повесил?

Аким, молча, вынул из-за пазухи конверт и протянул его хозяину.

Семен разорвал конверт. Казенная бумага. Приказ по выздоровлению явится в полк.

– Э, нет Аким, не из-за этого ты от меня глаза-то прячешь. Я тебя знаю хорошо, столько лет рядом. Ты ни когда глаз не опускал. Говори, что случилось и не утаивай ни чего.

Аким и тут ни чего не сказал, а протянул барину письмо жены. Семен прочитал послание, и сердце воина сжалось. Вот жизнь. Сам выжил, а жену потерял. Скупая мужская слеза скатилась из его глаза. Кибитка ехала медленно, и попутчики молчали. Только возле небольшого городка, который показался вдали, Семен заговорил.

– Почему же ты Аким молчал все это время. Надо было сразу все сказать.

– А, что говорить барин? Случилось то, что случилось. Бог дал и Бог взял. Днем раньше, днем позже. Нам почитай цельный месяц до дома добираться на такой скорости, куды торопиться-то. За мальчонку бояться не надо, Мария за ним смотреть будет лучше, чем за своими детьми. Надо ехать в Петербург, там вас ждет награда и звание полковника. Жизнь продолжается.

Ничего не сказал Семен. Аким сказал мудрые, хоть и жестокие слова. Да, жизнь продолжается. Тут Семен задумался, а ради чего, он собственно жил? Для жены, нет. Для детей, нет. Для наград, и на этот вопрос был отрицательный ответ. Его одолевала тяжелая философия. А может предаться тяжким грехам и гоняться за смертью? Так я только и делаю, что от смерти бегаю. Вон, она рядом с косой ходила, а душу мою и не забрала. Ладно, оставим на потом эти мысли. Жизнь покажет, куда кривая ее заведет.

Начались бескрайние степи. Солнце припекало, но Семену жарко не было. Вдали показалось какое-то становище кочевников. Тут и Аким удивился.

– Интересно, откуда тут появились кипчаки или татары? Не должно их тут быть. Когда ехали на войну, так и не видели.

Они подъехали к юрте. Рядом паслось стадо баранов. Их встретили приветливо. Накормили, с расспросами не лезли. Семен лежал в юрте, а Аким вышел прогуляться. Через некоторое время Аким вбежал в юрту. Его глаза горели огнем.

– Барин, я такое сейчас увидел, диву дивиться можно. Давай помогу встать, сами поглядите.

– Ты что Аким архангела Гавриила увидел, что так у тебя глаза горят?

– Нет, барин, еще лучше.

– А, что может быть лучше-то?

– Да, поднимайтесь быстрее.

Семен возле юрты увидел лохматого пса, больше похожего на волка и отдаленно напоминавший борзую.

–Ну, объясни мне Аким, так чего ты такого увидел? Обыкновенный ублюдок, где-то сука с волком нагуляла, и чего теперь с ним делать?

– Эх, ваше сиятельство, ваше сиятельство. Да, вы лучше рассмотрите собачку-то. Настоящий степняк, настоящий злобач – волкодав. И еще раз настоящий.

– Да ты что Аким, если мы такую собаку привезем с тобой, нас же все засмеют.

– А зачем ее показывать кому то. Мы под него Лукавую подложим, та из-под кого хочешь, красавцев народит. Сука красивая до полного безобразия, когда она в течке все кобели с ума сходят, так охочи до неё. И этот лохматый будет бегать за ней как цуцик.

– А куда же мы его денем, мы же не в имение, а в Петербург едем.

– Да, по дороге же все. На развилке наймем извозчика, тот его мигом к моему отцу доставит в целости и сохранности. Мы же в Петербурге долго не задержимся. Вам отпуск по ранению полагается.

– Хорошо Аким, попробуем.

Семен обратился к хозяевам.

– А откуда у вас эта собака? Вроде не пастушья.

– Прибилась к нам в прошлом году. Жрет много. Хотели пристрелить, а потом пожалели. Она зайцев и лис ловит, иногда мышкует, как лисица, тем и кормится. Бывает и мы ее подкармливаем.

– Продайте собачку, я вам за нее серебряный рубль дам.

Хозяин стойбища сильно удивился.

– Не может такая псина стоить столько денег. Берите даром, если так уж вам нужна эта собака. От нас не убудет.

Аким услышал такие слова и тут же схватил веревку и побежал за собакой. Пес сверкнул глазами и зарычал, отойдя в сторону. Аким к нему, пес в сторону с оскаленной пастью.

– Подожди Аким, не горячись. Так ты его не поймаешь. Он тебя погрызет и в степь убежит. Тут лаской надо.

Семен попросил кусок мяса у хозяев. Медленно подошел к собаке и протянул руку с привадой. Собака облизнулась и села рядом с Семеном, но к мясу не притронулась.

– На, бери, ешь бродяга, и поехали с нами. Там ты будешь сыт, и в жены Аким хочет отдать тебе Лукавую. Поверь мне собачина, она прекрасна и ты будешь без ума от нее. Прямо не сука, а Шемахинская царица.

Собака встала, слегка вильнула хвостом и взяла мясо из рук Семена. После этого Аким спокойно повязал канат на шею собаки. Семен пошел в юрту спать, а Аким уже ни на секунду не покидал собаку. Утром они собрались в дорогу. Семен поблагодарил хозяев и напоследок сказал.

– Спасибо вам за хлеб, соль. Не хотели продать собаку, вот вам империал за гостеприимство. Не взяли серебро, будет вам и золото. Этих денег вам хватит, что бы купить еще десятка два баранов и счастливо пережить зиму. Будьте здоровы.

Аким собаку кинул в кибитку к барину, сел на козлы и они поехали дальше.

– Аким, а на кой ты мне собаку засунул в кибитку. Пусть рядом бежит, она же привязана. Куда ей деваться?

– Встанет заяц по дороге, так эта шельма и канат порвет и деру даст. Пусть прокатится и привыкает к новой жизни. Небось, никогда на телеге еще не ездила.

Так они и ехали долго, долго. Вот и большие города появились. В одном из городов Семен решил заехать к родственнику жены, тот был генерал-губернатором. К вечеру подъехали к его дому. Вид у ездоков, скажем прямо, был не ахти какой, особенно у Акима. Разбойник, да и только. Аким вскочил на крыльцо и позвонил в дверь. Вышел важный лакей в ливрее. Он как увидел Акима, так тут же и произнес, не удосужившись узнать по какой надобности просятся к генерал-губернатору.

– Их сиятельство распорядились ни кого не принимать. Приходите завтра.

Аким тут же возмутился.

– Да, ты что болван, на каторгу захотел. Ты посмотри, кто приехал. Быстро доложи хозяину, что к нему приехал его сиятельство и кавалер штаб-майор Волков Семен Андреевич. Мигом.

Такие слова на кого хочешь, подействуют, хотя лакей заставлял ждать и генералов. Не бегом, но достаточно быстро лакей доложил.

– Там бандиты в гусарской форме к вашему сиятельству просятся. Говорят-с, что его сиятельство, штаб-майор Волков Семен Андреевич.

– Быстро проси их в дом.

Лакей спустился в низ, но губернатор не выдержал и сам пошел на встречу.

– Ах, Семен Андреевич дорогой, сколько лет, сколько зим, запричитал он. Какими судьбами. Я и не чаял вас увидеть.

– Да, вот так Лев Георгиевич, проездом я. В Петербург еду. А, то, что вид разбойника у меня, так ведь с войны еду.

– Наслышан, наслышан. Все знаю. И о горе твоем и о твоих ратных успехах. Сейчас я об ужине распоряжусь, да, и привести себя в порядок вам бы не мешало.

Он позвонил в колокольчик. Появился другой лакей.

– Живо накрыть на стол и самые лучшие блюда, что остались после ужина. Ванну, чистое белье и парикмахера, живо.

Аким, так же помылся, его разместили в людской, хорошо накормили и уложили спать, а господа, после того как Семен привел себя в порядок и поел, остались беседовать.

– Жалко Ольгу, царствие ей небесное. Я знаю, как ты любил ее. Что поделаешь, такова жизнь.

– Да, Лев Георгиевич, что поделать. Хотела она мне еще одного сына подарить, вот и сдержала обещание. Не будем о грустном. Что нового в Петербурге? Я действительно одичал. Сам добираюсь в Петербург. Мой батальон давно ушел на свои квартиры. Меня и в газетах похоронили. Приеду в Петербург и набью морду издателю, это же из-за него такое вышло с Ольгой. Жаль на дуэль вызвать его не могу. Он бы мне за все заплатил.

– Издатель тут не причем. Это в военном ведомстве все перепутали. Было написано при смерти, а вот писарь и написал, умер. Я узнавал об этом случае. Писаря наказали. Ты Семен Андреевич в Петербург не торопись. Поезжай-ка ты домой, в имение. Отдохни. Смотри, какой бледный, и круги у тебя под глазами. Устал и навоевался.

– Не девица я красная, чего мне миловаться. Да, и Ольги нет. Побуду немного в Петербурге, получу свой крест на шею, еще одного Георгия мне дали. Надену свой новый полковничий мундир и можно в отставку и домой в имение. Займусь своими борзыми, давно я об этом мечтал.

– Не хотел я тебе об этом говорить, думал, сам узнаешь. По-родственному тебе поведаю, смотри не выдай меня. Мне из военного ведомства рассказали по большому секрету. Представили тебя к ордену и полковнику. Ваш же полк за великим князем числится, на сколько, я знаю, вот князь и явился к императрице. Чего-то там ей сказал. Императрица взял свой указ, задумалась и потом начертала. Полковника не давать, награду оставить, заслужил. Потом от себя добавила.

– Я дядя вас всегда слушала, а теперь, только наполовину. Волков награду, действительно заслужил. Бастион так лихо взяли благодаря его смелости. Я бы ему и генерала пожаловала, жаль, что вы его недолюбливаете.

– Видишь, Семен Андреевич, ты у императрицы в чести. Жаль ты с великим князем заелся, и было бы из-за чего, подумаешь борзые. Ну, лучшие они у тебя, так держи язык за зубами. А так, вот чего вышло. Теперь, когда еще полковника получишь.

– Ничего, прорвемся Лев Георгиевич. Мой предок завещал. Никогда не гонитесь за званиями и наградами. Служите России и награды и звания сами вас найдут. Не я, так сын мой Александр станет генералом. Я его выучу всему. Ольга будет гордиться своим последышем. И назвал я сына в честь Александра Даниловича Меньшикова. Вот так, мой дорогой родственник.

– Все у вас Волковых не так. Назвал в честь Меньшикова и, слава Богу. Зачем трубить на весь мир в честь кого. Тихо сиди себе в Петербурге, глядишь, и генеральский мундир еще успеешь примерять.

– В честь, это значит честь, а она у меня одна Лев Георгиевич. Других новостей нет? Да, и ладно. Я у тебя погощу денек, надо, что бы лошадь отдохнула. Потом и тронемся до самого Петербурга, тут уже недалече.

– Да, живи, сколько хочешь, ты мне не мешаешь. Скучно тут у нас, а так будет с кем поговорить и скоротать вечерок. Жаль баньку истопить тебе не могу, в городе живем. Тут у нас ванна. Свою кибитку оставь у меня. На таких как ты приехал, только, злодеев на каторгу в Сибирь возят. Перепугал моего лакея на смерть. Я тебе приличную коляску дам и лошадок хороших. Сейчас ты мне про своего Акима петь начнешь. Будь спокоен, он будет накормлен и получит, чего захочет. Знаю я, как ты его любишь и дорожишь им. Только, уж прости, в людской он жить будет. Он холоп, а я князь. Да, совсем забыл. Можешь обрадовать Акима. Ему второго Георгия дали и чин унтер-офицера. Так, что он уже свободный от крепостного права, а так же жена и дети его. Так, что повезло ему. Теперь ты ему и не хозяин, а просто, ваше высокоблагородие. Повезло мужику. Свобода.

– Зря вы так Лев Георгиевич. Ни чего ему не повезло, он своей службой родине заслужил вольную. А от меня он ни куда не уйдет. Я ему сам вольную предлагал, так не захотел вовсе. Ладно, ваше сиятельство, пошел я спать. Устал сильно.

Через день, на новой повозке они отправились в Петербург. Вот по дороге Семен и решил обрадовать Акима.

– Слышь Аким, теперь я тебе не хозяин. Вольный ты.

– А на кой мне эта воля, что я там буду делать? Мне и при вашем сиятельстве прекрасно живется.

– Так это не я тебе волю дал, ты ее сам себе заработал. Тебя вторым Георгием наградили. Приедем в Петербург, получишь награду. Там и пенсия тебе пожизненная полагается. Я тебе добавлю денег, купишь себе квартиру в городе, лавку откроешь. Может, и купцом станешь. Ты же грамотный и башковитый. Дети учиться будут. В люди выйдешь. Сколько можно за сохой ходить?

– Ну, за сохой мы отродясь не хаживали. Поздно мне барин на волю выходить. Останусь при вас, вы же, как детё малое без меня пропадете. Барыня Ольга скончалась, царствие ей небесное, кто за вами уследит. Да, и за борзыми кому-то присматривать надо. Люблю я это дело. Нет, с вами останусь. А дети вольные, так это хорошо. Не продадут их в рабство. Прошка вырастит, вот будет, кому за Александром присматривать. Вы же его обязательно запишите в гусарский полк. У вас династия и у нас династия.

Вот так они и доехали до развилки. Все как в сказке. Направо поедешь, домой попадешь, прямо поедешь, в Петербург заедешь. Семен смотрел в облачное небо и думал, куда ему свернуть.

– Все барин, надо на постоялый двор заехать. Лохматого отдать извозчику, пусть его в имение везет. А нам прямо. Через пару дней будем в Петербурге.

– Аким, ты торопишься получить свою награду?

– А куды торопиться-то. Успеем.

– Вот и я так думаю. Поворачивай направо, поехали домой. Баньку истопим. Выпьем водочки. Родная сторона. Раны быстро заживут и телесные и душевные. Поворачивай.

Вот и дом родной. Ничего лучше нет для русского человека, как вернуться домой после долгого пути. Барина встречали с радостью. Волковых искренне любили их крепостные. Они относились к ним как к людям, а не как к рабам. Генетическая память помогала им в этом. Сами были рабами и хорошо знали, каково на Руси быть крепостным. Большим оброком свои вотчины не облагали, а если была нужна их помощь крестьянам, то и помогали всегда. Голода в имении Волкова ни когда не было. Да, были неурожайные годы, что поделать, такова природа, бывало и впроголодь жили, до следующего урожая, но, чтобы совсем оголодать и есть лебеду, такого отродясь не было. Семен Александра принял из рук Марии. Хороший ухоженный светловолосый карапуз, с голубыми глазами, как у Ольги. Потом сходили на погост, и Семен поклонился могиле жены. Заказал заупокойную службу. Да, и сам помолился. Не часто он это делал. В бане парился долго, до самого вечера. Хорошо поужинал, выпил водки и лег спать. Утро вечера мудренее. Будет утро, будет и жизнь. Поутру выслушал доклад старосты, что и как в поместье, сделал распоряжения по хозяйству и отправился на псарню. Аким уже там хлопотал со своим отцом. Барина, как и положено, встретили с поклонами.

– Хорош Аким кланяться. Говори, чего удумали делать с Лохматым.

– Так все и решили, как и уговаривались. Лохматый успел сволочуга гончака удавить. Как тот сподобился выскочить на Лохматого, так и не понятно и сечь за это не кого. Скорее я сам не доглядел. Лохматый знает дело крепко. Сразу в глотку взял. Вот и мой папаня говорит, что это степняк, злобу нашим собакам даст и Лукавая все выправит. Первый помет ни кому показывать не будем. Кобелей оставим, сук утопим. До семи месяцев продержим и посмотрим, что к чему. Не нужных придется отстрелять, их в развод пускать будет нельзя, а для охоты у нас собак хватает. Бог даст, пару кобелей оставим. Если в этот раз ни чего не получится. Повторим вязку с Лукавой и Забаву добавим. А вот чего дальше с Лохматым делать я и не знаю. Жалко будет его отстрелять. По волку будем пускать, если выживет, то и на пенсию отправим, будет на псарне свой век доживать, может, когда и сгодиться. Хотя какая жизнь на псарне без охоты для такого бродяги, посмотрим, может, и за реку отправим. Как Семен Андреевич, подходит?

– Тебе виднее Аким, ты со своим отцом толк в борзых знаешь.

Забегая вперед, скажу. Вот так, через несколько поколений и появился Злыдарь. Выдающийся волкодав. О нем потом еще долго легенды ходили.

Семен Андреевич вышел в отставку. Сил много. Занялся обустройством своего хозяйства. Душевные раны затянулись, думал и телесные зажили, ан, нет. В начале осени, после травли зайцев почувствовал удушье, стал покашливать, а как пошли дожди, то и все старые раны завыли. Ни баня, ни растирания медвежьим салом не привели к должному успеху. Пришлось звать доктора. Старый немец долго осматривал Семена.

– Ну, что сказать вам ваше сиятельство, все не так плохо, как я думал. Простреленная верхушка легкого дает о себе знать. Тут время надо и хорошо бы сменить климат, хотя бы на год. Отдохнете хорошо, погреетесь на солнышке, подышите морским воздухом. Все и пройдет. Раны будут болеть к перемене погоды, но и это при нашем климате. Поезжайте-ка вы лучше в Италию, Капри, Неаполь. Можно и в Испанию. Дивные места. Вы человек не бедный. Через годик вернетесь и будете как новенький. Мне больше нечего вам предложить. Такие как вы живут долго, если их пуля минует, дай-то Бог не встречаться с этой пулей. В вашей породе одна проблема, пуля или шпага. Будьте здоровы.

Семен рассчитался с доктором и послал за Акимом.

– Собирайся Аким, поедем в Италию. Я тебе Рим и Неаполь покажу. Не бывал там, но говорят красиво. Море увидишь теплое и Колизей. Там бои гладиаторов проводили. Если по простому, то люди бились на смерть в присутствии большого количества зрителей.

– Прости меня барин, не поеду я с тобой на чужбину. Если бы на войну, то это другое дело. Дома дел невпроворот. Собаками надо заниматься, снег выпадет, волков травить надо. А вы поезжайте на пару месяцев, отдохните. Приедете, все будет готово.

– Так доктор говорит, что бы я на год уехал.

– Да, много ли они знают эти доктора, особливо немцы. Баня и охота вас быстрее на ноги поставят. Дожди пройдут, дышать станет легче, и раны перестанут болеть. Бабенку вам надо хорошую, такую, чтобы кровь с молоком, как моя Марья, все и образуется. Такая как полюбит, так и вся хворь долой. У меня, так же бывает, заболят раны, я и к Марье сразу под бочек. Она приласкает, у меня душа радуется и хворь долой.

– На счет бабенки, то тут ты прав. Не хочется ни кого обижать в имении. Я же не султан турецкий и гарем мне не к чему. А так, вдовы молодушки у нас и нету. Жениться я не хочу. Приеду из Италии, и решим эту проблему. Раз не хочешь со мной ехать, поеду сам. Приеду к первому снегу. Что бы и охота была.

IV

Вот так Семен уехал в Италию. Русского люда в Италии было много. Кто с женой, кто с любовницей путешествовал, Семену не интересно было с ними. Было и несколько интрижек с итальянскими женщинами, как без этого, но итальянки в постели ни чем его не удивили. Семен затосковал и решил переехать в Рим. И тут опять жизнь дала виток. Семена пригласили на прием. Он ехать не хотел, но одна итальянская графиня состроила ему такие глазки, что он решил отправиться на бал. Хотел пойти в цивильном платье, но если покорять сердце женщины, то тут без гусара не обойтись, вот он и надел свой мундир со всеми наградами. Графиня встретила его приветливо и восторженно, ее сердце было покорено, пока муж ее находился в отъезде. Неделя любви была прекрасной и романтической. В Италии принято заранее предупреждать жену о своем возращении, так было и на этот раз. Графиня как появилась, так и исчезла. Долг жены повелевал ей быть рядом с мужем, но Семен не расстроился. Погулял и хватит. Пора ехать домой. Охота ждать не будет. Он получил письмо от Акима. Волки есть и их много, а самое главное, что все рядом. Далеко ездить не придется. Семен уже паковал чемоданы, когда ему лакей принес записку от графини.

– Милый Семен, я знаю, что вы покидаете Италию и уезжаете к себе в Россию. Завтра бал у одного моего знакомого. Прошу вас останьтесь еще на один день, я хочу проститься с вами. Такого мужчины как вы у меня ни когда не было. Пригласительный билет в конверте. Навеки ваша, Вики.

Ну, что ж, один день не решает всех моих проблем, подумал Семен. Простимся с Вики, может она еще и подарит мне одну ночь любви. Замечательная женщина. Она умеет любить мужчину и выдумщица такая, совсем без всякого табу в любви. Я и не думал, что такие ласки бывают. Если заведу себе забаву в имении, обязательно выучу ее всем этим приемам, хотя наши бабы могут и умереть со стыда.

На этот раз он одел фрак. На бал явился вовремя. Графиня встретила его приветливо. Семен поцеловал ей руку, а она шепнула ему на ушко.

– Муж уехал, приедет только завтра. Эта ночь ваша.

– Благодарю мадам. Вы прекрасны, я без ума от вас и ваших ласок.

– Все гусары обольстители, и графиня, опять лукаво взглянула на Семена.

Семен взял графиню под руку и вошел в зал. А вот тут произошло то, что произошло. Он буквально нос к носу столкнулся с англичанином. Не узнать его Семен не мог, да, и шрам на щеке, оставленный саблей Акима, тому подтверждение. А, вот англичанин ни как не мог узнать Семена, да и запоминать его лицо ему было ни к чему. Он точно бил в самое сердце. Семен схватил англичанина за горло. Тут он сильно пожалел, что не был в мундире и при шпаге. Он бы его сразу и проткнул ею. Англичанин сильно завизжал, ничего не понимая. И тут ему Семен все и напомнил.

– Я тебе дам английская сволочь, русская свинья. Свинья это ты. Как можно бить офицера шпагой в грудь, когда он лежит раненый у твоих ног. Что не узнал меня? Да, я тот русский офицер, который разбил турок, у которых ты негодяй служил. Жаль, со мной нет шпаги, я бы тебя сейчас отправил в преисподнюю.

Семен еще продолжал ругаться, но англичанин и так все понял. Присутствующие притихли. Для большего эффекта и, что бы англичанин ни смог увернуться от дуэли, Семен отхлестал его по щекам.

– Я вас вызываю на дуэль, любым оружием и где будет вам угодно. И не вздумайте скрыться, я вас найду и на морском дне.

Англичанин долго приходил в себя, от такого напора Семена. Теперь он не мог уклониться от дуэли. Все было обговорено и назначено место дуэли. О свидании с графиней не могло быть и речи, хотя графиня с восторгом смотрела на Семена.

В десять часов утра Семен был на месте, вскоре и англичанин прибыл. Дуэль началась без объяснений. Шпаги наголо и вперед. Семен давно не фехтовал, он и не мог подумать, что его правая рука не может подняться высоко из-за раздробленной ключицы. Англичанин фехтовал не плохо, школа была хорошей, но у Семена была воля, возможно и лучшие учителя, но все же, скорее всего он был выше духом и не боялся смерти. Одно дело фехтовать в зале при защитной одежде, совершенно другое дело, когда знаешь, что в любую минуту можно получить укол и не отправится в душевую, а сразу в ад или рай, это кому как повезет. Семен проткнул противника прямо в сердце. Точно туда же, куда и метил англичанин, когда он лежал у его ног раненый. Семен не поклонился убитому, а плюнул ему в лицо и уехал. Нужного удовлетворения не наступило. У Семена появилась тяга, попросту напиться, а утром покинуть Рим. Конечно, будет скандал, по поводу дуэли, но Семен был прав и ни чего не боялся. В нескольких кабачках Семен принял хорошую дозу спиртного, но нужного опьянения не получил. Мозг четко работал, а расслабления не было. Так он оказался на окраине Рима. Зашел в дешевую харчевню, заказал местной виноградной водки и сыр. На небольшой площадке танцевала танцовщица и прекрасно танцевала. Семен удивился, что так может танцевать простая девушка, наверно метиска или мулатка, Семен не разбирался в этом, а вот в танцах он толк знал. Когда музыка окончилась, Семен знаком пригласил девушку за свой столик. Девушка присела возле него. По-итальянски Семен говорил плохо, а на английском и французском девушка не говорила вовсе. Но все же они поняли друг друга при помощи плохого итальянского Семена.

– Вы прекрасно танцуете, я не могу понять, что вы тут делаете.

– Так сложились обстоятельства, мне нужно заработать на ночлег.

– Поехали со мной, я тебе хорошо заплачу и не обижу. Ночь любви со мной, утром ты свободна и с деньгами. Пошли?

Девушка задумалась.

– А вам можно доверять?

– Я офицер и дворянин российский. Я тебя не обижу.

– Я не в этом смысле. Нужно помочь моему другу. Не волнуйся, это не мой любовник. В свое время он меня сильно выручил, когда я была еще совсем маленькой. Сегодня у него беда и мне нужно выручить его. Если ты поможешь ему, я одарю тебя такой любовью, которую ты ни когда не знал и совершенно бесплатно.

Семен этот разговор сильно заинтриговал, да и девушка была прекрасна.

– Так я и не против помочь, только, не знаю, смогу ли. Давай своего друга сюда. И на каком языке с ним общаться?

– Он знает много языков. Вы по-английски говорите?

– Сподобил Господь, разговариваю неплохо.

– Подождите немного, я сейчас его приведу.

Девушка встала из-за стола и поднялась на второй этаж, видимо там находилась небольшая дешевая гостиница. Через несколько минут она спустилась с лестницы, огляделась и подала знак рукой. Потом, подошла к столику Семена и присела на свое место.

– Сейчас он подойдет, сказала она.

Волкова очаровывала эта девушка и захватывала таинственность происходящего. Вскоре появился и ее протеже. Он, опустив голову и не озираясь по сторонам, подошел к ним и сел рядом.

– Добрый вечер, сказал Семен. Я весь внимания.

Иностранец посмотрел Семену в глаза. Да, такой картины Семен никогда не видел. Картина, в полном смысле этого слова. Лицо его нового знакомого было все в шрамах и татуировках. И, что там лицо, руки также были все разрисованы, наверняка и на всем теле не было свободного места от разнообразных картин. Под рубахой, явно выделялся кинжал. Когда он улыбнулся, скорее, оскалился, то заблестели два золотых зуба. Такие лица Семен видел в детстве в книжках о пиратах, но то в книгах, а вот наяву, с таким лицом Семен столкнулся впервые.