В деревне Молочко все спокойно

Обернулась, посмотрела на мужчину, встающего из-за стола и поправляющего меч, закрепленный на поясе. Клинок прятался в ножнах. По прочной коже шел узор. Обережный… Это легко было понять по характерной вязи и изгибам рисунка. Какой-нибудь замухрынец или шамаханец не понял бы, что он означает. Мне, как родившейся и выросшей на землях Краснограда было известно, что создавший эти ножны мастер вложил немало сил и энергии, пытаясь защитить того, кому была предназначена эта искусная работа, от смерти, в любой момент способной настигнуть витязя, от нечистой силы, что эту самую смерть могла принести, и от недоброго глаза. Знала я, что даже плевок под ноги может измучить, истязать болезнью, вогнать раньше времени в могилу, если подкрепить его проклятьем.

Богатыри ушли, и я осталась в гордом одиночестве. Чтобы чем-то занять руки, достала из мешка собранные грибы и стала их перебирать. В смысле по очереди крутила в руках размышляя, когда лучше начать приготовление настоек. Цветущий мухомор решила оставить на полночь. А вот бледные поганки, после промывки в ключевой воде, отправились в глиняный горшок. Туда же я набросала и необходимых сушеных трав. Во время приготовления лекарственного (ну вдруг у кого проблемы с хождением во двор) средства, необходимо было шепотом проговаривать слова заговора. Чтобы проделанная работа не пошла коту под пушистый хвост. Я желала, чтобы снадобье помогло нуждающемуся очиститься. В определенном плане. Если духовно не получается, то пусть хоть так он ощутит облегчение.

Хмыкнув, отставила заготовку на небольшой столик у печи и посмотрела на цветущий гриб, сиротливо лежащий на столешнице. Запрятать надо. Такую редкость не просто найти. Если бы не помощь местного лешего, я могла бы до утра по лесу блуждать. Филин еще этот…

Как только я подумала о могучей птице, у окна прошуршали сильные крылья. Дернулась, оборачиваясь, и увидела восседающего на подоконнике с той стороны, собственно, филина. По оперению поняла, что это именно тот. Он смотрел на меня внимательно, немигающим взором темных больших глаз. Следит за мной что ли? Как нашел мой дом?

– Что ты здесь забыл? – спросила, особо не ожидая ответа. Его и не последовало. – Лети, – махнула рукой, подходя ближе к окну. Прогнать бы его. Пусть и мудрая птица, но всем известно, что плохая это примета, в дом пернатых приглашать.

– Ух-х-х-х, – тихо произнесла птица, не двигаясь с места.

– Прочь, – снова махнула рукой. Открывать створки не собиралась. Если влетит в дом, жди беды. А она и так по пятам ходит, выжидает. – Лети обратно в лес. Или откуда ты прилетел.

– Ух-х-х-х-х-х, – громче выдохнул филин. Дернул крыльями, расправил их, замахал. Перебрал лапами, крепче вцепляясь в древесину и продолжил внаглую сидеть.

Постучала пальцем по окну. Птаха опять ухнула и со всей дури долбанула клювом. По стеклу пошла трещина.

– Ну, – от такой наглости не сразу получилось вернуть дар речи, – сейчас ты у меня получишь.

Выйдя на улицу, ухватила первое, что попалось под руку. Коромысло… ну да, что это еще могло быть? Покрепче перехватив рукой древесину, зашла за дом. Именно туда выходило окно. Филин продолжал невозмутимо восседать, внимательно следя за моим приближением. На его месте я бы такой беспечной и самоуверенной не была.

– Кыш, – шикнула, замахиваясь.

Птица взмахнула крыльями, отцепилась от рамы и закружила над головой. Издевается?

Могла бы погоняться за бессовестной пернатой, однако не стала этого делать. Жалко животину стало. Это черта по маковке огреть было не зазорно, если он сам лезть начинает и жизни угрожает. Тут совершенно другая ситуация. Кто знает, что на уме у филина?

Подождала, пока это бессовестное существо отлетит на достаточное расстояние, пошла обратно в дом. Приберусь. Проверю, что там на сеновале. Вдруг богатыри меня без сена оставили? Пусть и старое оно уже, но вроде было не просыревшее. После смерти бабушки, я всю живность деревенским раздала. Что мне с ней делать? Еды и так хватало. Времени на сбор трав и ягод больше появилось.

Стоило войти в дом и отставить у входа коромысло, как я опять услышала стук в стекло. Вынесет же его, как пить дать – вынесет.

– Нет, ну ты издеваешься! – возмутилась и пошла смотреть, насколько плачевном состоянии у меня сейчас находится окно. И где те богатыри, что мой покой охранять должны? Я согласна вести себя смирно, лишь бы они меня от этой…

Переступив порог, замерла, смотря на филина, который таки разбив окно (звон услышала на подходе), полез под печь, грозно ухая.

– Что такое?! – воскликнула, опять сжимая рукой первое, что успела нащупать. Веник… Ладно, если правильно ударить и рассчитать силу, без чувств оставить можно.

– Ух-х-х-х!!!

– Куда ты лезешь? – проговорила, подходя ближе и пытаясь оттащить взбесившуюся птицу от печи.

Меня ущипнули за руку, попытались оцарапать и, кажется, послали лесом-полем. Что он там нашел? Не пускает, ухает недовольно, дескать, отойди, женщина, пока мужчина разбирается.

Громкое хрюканье было красноречивее любых слов. Черт забрался ко мне под печь! И его не остановила полынь. Или, если он находит путь под землей, и поблизости нет этой пахучей травки, они могут проникнуть куда угодно? Это сколько обережной травы понадобится, чтобы обезопасить свой дом от вторжения темной силы?

Скалка сама легла в руку. Еще бы, она валялась на шестке, а он располагался как раз над подпечком. Вчера, кстати, моего грозного «оружия» на этом месте не лежало. То ли кто из богатырей положил, то ли домовой подсуетился. Я его никогда не видела, но бабушка поговаривала, был у нас такой. Потом исчез и перестал о себе знать давать. Бабуля тогда сильно переживала, что дом без духовной защиты остается. Я успокаивала, говорила, что не страшно это. Уже потом, когда ее не стало, сама забеспокоилась, ощущая себя покинутой и ненужной пустому дому. Уходить было некуда, поэтому пришлось смириться с одиночеством и просто жить, занимаясь тем, что на самом деле нравится. Это помогало не погружаться глубоко в безрадостные мысли.

– Ух-х-х!!!

– Хр-р-р-р-рю-у-у-у!

Удалось оттащить филина и заглянуть в подпечек. Голову туда, разумеется, совать не стала. Горящие красным глазки увидела сразу же. Три пары злобных глазок, три вздернутых розовых пятачка и копыта на передних лапах. Не желая друг другу уступать, эти рогатые рвались в дом. Стукнула одного из них по лапе, которая вылезла уже достаточно, чтобы я как следует по ней огрела скалкой.

Птица закружила, заухала пуще прежнего. Показалось, что подзывает кого, да вопрос: кого? Если только кто из богатырей на шум прибежит, проходя поблизости. Белозор же говорил, что они дежурить начинают. Вольга же с Зором вообще в лес ушли. Их не докличешься, не дозовешься.

Один из чертей вцепился пастью в скалку и вогнал в податливую древесину клыки. Задергав своим «оружием», попыталась отцепить оное, желательно оставив жителя Нави без части этих самых клыков.

Пока возилась с одним из незваных гостей, вторые двое вылезли из-под печи и стали носиться по комнате, заглядывая в каждый угол. Бегали они быстро. Не разбирая дороги. Из-за этого несколько раз налетели на скамьи, сбросили на пол старенькую скатерть, опрокинули ведро с водой. Разозлившись, со всей силы дернула скалку и таки смогла вырвать ее из пасти. Из древесины торчал один желтоватый кривой клык.

Филин снизился, клюнул одного из чертей по макушке и снова вернулся к самому потолку, чуть ли не касаясь того крыльями.

Внезапно все стихло. Я стояла у печи, рассматривая клык, торчащий из скалки. Птица, подлетев ближе, перестала ухать. Черти, замерев у стола, злобно поглядывали, к чему-то готовясь. Запоздало поняла, что сейчас мне будут мстить за выдранный клык.

– Ой, – пролепетала, отступая. Уперлась о край шестка, сглотнула. Против троих не устою. Стоит им одновременно наброситься и все, нет в деревне Молочко травницы. А меня гриб на столе лежит дожидается. Настойка из бледных поганок готовится. Кто ее процеживать потом будет и заново заговаривать?

Они уже сорвались с места, когда входная дверь ударилась о стену и уже через два удара сердца в комнату ворвались богатыри. Как Белозор с Вольгой оказались здесь так быстро? Почувствовали опасность? Или это случайность?

Черти замерли, нервно захрюкали и полезли под печь, игнорируя стоящую почти вплотную к ней меня. Филин снова громко ухнул и, покружив над молодцами, спланировал на подставленную Зором руку. Осторожно, плавно, боясь поранить когтями кожу. Так-так-так…

– Это что… – выдавила из себя, смотря то на голубоглазого витязя, то себе под ноги, следя, как последний длинный хвост с кисточкой стремительно исчезает. – Твой филин?

– Мой, – охотно ответил Белозор, проводя свободной рукой по серым перьям. – Друг верный и товарищ.

– Следил за мной через птицу? – догадалась.

– Не совсем, – покачал головой мужчина. – Его глазами я смотреть не могу. Это у Вольги такая способность имеется. Я лишь чувствую, когда Зверобою нужна помощь.

– Зверобой? – Я окончательно пришла в себя и поспешила отойти от печи как можно дальше. Пока отходила, подняла с пола скатерть и положила ее на столешницу. Убирать еще после этих рогатых…

– Что тебя удивляет, Любава? – проговорил витязь, наоборот, подходя ближе к месту, откуда повылазила темная сила. Неужто в моей избушке что-то искали? Не мстить же одной непутевой травнице пришли? Какой им от этого прок. – Не в честь цветка его так прозвали.

Промолчала, рассудив, что для разговора мы еще найдем время. А вот обезопасить дом от жителей Нави надо уже сейчас. Иначе я не знаю, где мне от них прятаться.

Снова посмотрела на скалку. Клык так и торчал.

– Трофей? – хмыкнул Вольга, подходя ближе и рассматривая мое «оружие».

– Угу, – пробормотала и отдала скалку мужчине. Все равно от нее уже никакого толку. Если только не оставить на всякий случай, чтобы снова отбиваться, если рогатые вновь полезут в избушку.

– Они снова искали здесь непонятно что, – сказала, обессиленная, падая на скамью. Руки мелко дрожали от пережитого напряжения, глаза были на мокром месте. Приходилось сдерживаться, чтобы не разреветься при богатырях. Было страшно и жутко. Клыки у этих чертей оказались внушительные. Такой рогатый в ногу вцепится – кость раздробит. Восстановить подобное повреждение под силу лишь Яге. А до нее не один день пути. Дьявольская Пустошь – место, где она сейчас живет, не внушало доверия. Как и супруг колдуньи. – Рыскали по углам.

– Странно это, – произнес оборотень, доставая из скалки клык и крутя его и так и этак. Бесполезную уже деревяшку он положил на стол. – Что им в доме травницы понадобилось? Уже не в первый раз здесь околачиваются. Разве у тебя есть, что взять?

– Ничего ценного у меня нет, – покачала головой. – Только вот… – посмотрела на левую руку, на безымянном пальце которой красовалось простенькое кольцо-оберег, доставшееся от бабушки. – Кольцо с Алатырем. Бабушка после смерти в первую ночь ко мне во сне пришла и сказала, где оно лежит. Я сначала не поверила. Весь день как в воду опущенная ходила. Потом решилась и проверила. И правда нашла в тайничке кольцо. Только какая в нем сила? Простой оберег. По словам покойницы, еще моей матери принадлежавшее. Одно непонятно было, почему она ко мне с этой новостью уже после смерти пришла.

– Покажи кольцо, – попросил Белозор, в мгновение ока оказываясь рядом и протягивая руку, чтобы я вложила свою ладонь в его. Послушно коснулась пальцами огрубевшей кожи, ощущая исходящее от руки тепло. Кажется мне, или она на самом деле такая горячая? Скорее всего, это я холодная, как первый снег, пошедший в конце осени.

– Ну что? – видя, что пояснять ничего не собираются, наконец, не выдержала. Вольга тоже подошел ближе и посмотрел на дорогое моему сердцу украшение через плечо товарища.

– Вольга? – не торопясь отвечать, вопросил Зор.

– Магии не чую, – ответил мужчина. – Простое серебряное кольцо. Да, обережная сила в нем есть. Заговоренное оно. Но это все.

– А кем заговоренное? – полюбопытствовала, не торопясь отнимать свою руку и позволяя и дальше удерживать ее Зору. Тепло, хорошо, спокойно. Словно так и должно быть.

– Старый заговор, – охотно стал пояснять Вольга. – Это все, что я могу сказать. Яга бы больше поведала. Но ее здесь нет. А лететь мне до нее несколько дней.

– Надо снова черта попытать, – Белозор таки выпустил мою руку и меня вновь стала бить дрожь. Хоть бери и цепляйся за него, как за последнюю надежду и лучший источник тепла. И покоя. – Рано или поздно проболтается. Пусть кольцо на первый взгляд и простое, но это не означает, что в нем не скрыта сила. Что если сила темная на самом деле именно его ищет? Просто не знает, как оно выглядит.

– И кому оно могло понадобиться? – стал рассуждать вслух оборотень. – Что, если кольцо с Алатырем ключ? Отпирающий что-то… Или высвобождающий кого-то?

– Столько проблем из-за какого-то кольца? – удивленно спросила, смотря то на одного мужчину, то на второго. – Столько лет оно лежало у бабушки в тайнике. И теперь им заинтересовались черти? Странно это все.

– Вероятно, – Зор посмотрел на Зверобоя, который устроился на подоконнике и вопросительно взирал на хозяина, – пока ты не надела его на палец, оно спало. Не подпитывалось от законного наследника единственного ценного для семьи украшения. Ведь, как я понял, больше у тебя ничего нет? Совсем?

– Нет, – подтвердила.

– Попробуй вспомнить, вдруг во сне твоя бабушка рассказала еще что-нибудь? Объяснила, почему не рассказывала о кольце раньше.

– Точно боялась чего-то, – пробормотал Вольга.

– Вроде больше ничего, – грустно пролепетала. – Сон был коротким. Она рассказала о тайнике, предупредила, чтобы я не снимала кольцо, никому его не передавала и вообще, берегла, потом сон прервался. Я проснулась и с тех пор бабушка мне не снилась.

– Не Кощей же в самом деле к этому руку приложил, – нахмурился Белозор. – Это раньше, поговаривают, он мог из Нави темную силу тянуть и управлять ей. Сейчас у него дела поважнее есть. Да и Яга не позволит Краснограду вредить. Их дочь, как залог вечного мира между Красноградом и Дьявольской Пустошью. Это в свою очередь означает, что враг у нас другой. Но не слабее Бессмертного.

– Ух-х-х-х, – протянул филин, как бы соглашаясь со словами богатыря.

– Я почти уверен, что угроза исходит со стороны Замухрыни, – Зор отошел от стола и стал медленно мерить комнату шагами. Вольга мешать ему не стал и присел рядом со мной за стол. Мы сидели и следили за голубоглазым витязем, напряженно и пристально. – Не все смирились с тем, что у них поменялся правитель. Мало времени прошло с тех пор, как Кощей убил их царя.

– Не шамаханская же царица из мертвых восстала.

Сказала это и замолкла, почувствовав на себе три заинтересованных взгляда. Опять стало страшно. Нет, ну не думают же они в самом деле, что…

– Что? – выдавила из себя, ежась. – Нет-нет-нет, – мотнула головой. – Только не говорите, что в моих словах есть зерно правды и сейчас оно быстро разрастется в… правду. Всем известно, что Евстратий тянул из царицы волшебную силу. Заточил ее в каких-то подземельях и питал ее магической энергией свою землю.

– Как знать, – не стал опровергать мои предположения Белозор. – Как знать…

Продолжать расспросы не стала. По хмурым лицам богатырей было видно, что они не захотят мне все до состояния манки разжевывать. Грустить по этому поводу причин не было. Вскоре мы собрались, и направились к дому старосты. Перед тем, как выйти из избушки, Белозор успел ухватить со стола у печи ломоть хлеба и шел по пыльной дороге, довольно жуя. Вот… лишний рот. Надо будет поговорить с ними и выяснить, собираются они для себя еду закупать, или решили, что если прибыли сюда нас от темной силы защищать, то и кормить мы их на добровольных началах должны. Другие, возможно, и считают, что грех не накормить таких видных женихов, в надежде, что они останутся погостить… на всю оставшуюся жизнь. Я была более приземленной.

Зря я надеялась, что Евдокия с подруженьками оставят нас на сегодня в покое. Они крутились неподалеку от дома старосты и… да, выпячивали то, чем их наградили боги. Филин, до этого кружащий над нашими головами, недовольно ухнул и куда-то улетел. Наверное решил, что лучше быть от этих красавиц подальше. Интересно, это он настроение хозяина почувствовал или сам пожелал скрыться из виду?

– День определенно богат на события, – сразу воодушевился Радим, тоже выпячивая могучую грудь и проводя широкой пятерней по волосами. Бабник красноградский. Не спроста поговаривали, что витязи, обитающие в богатырском тереме, те еще пройдохи и бунтари. Девок портить горазды, да медовуху хлестать.

Посмотрела на помрачневших Белозора и Вольгу и взяла свои слова обратно. По ним не скажешь, что они любители на девичьей чести потоптаться. Зор вообще мрачнее тучи. Внимание Евдокии ему, кажется, как собаке пятая нога. В том смысле, что без нее гораздо лучше.

– Что же вас так рано батюшка отпустил? – спокойно проговорил оборотень, косясь в сторону дома старосты. Рассчитывает, наверное, через сколько сможет скрыться в тереме, избежав тем самым дальнейшего общения с местными красавицами.

– Ох, молодцы, – самая грудастая еще быстрее затеребила кончик густой косы. Сейчас, стоя к ней ближе, чем в прошлый раз, заметила, что пряди немного отличаются по цвету. Причем, кажется, по всей длине. Неужели с кого-то состриженными пользуется? Поэтому волосы смотрятся такими густыми, красивыми и тяжелыми. – Горе у нас случилось. Батюшка ногу сломал. Работа встала, сильные руки нужны.

А ноги им не понадобятся? Ишь, какие наглые. Словно у витязей других дел нет. Черти еще не все переловлены. Какое к всему этому имеет отношение кольцо-оберег, доставшееся мне от матушки? И самое главное – кто за всем этим стоит? И чем в итоге нам это грозит?

– А братья как же? – а это спросил уже Белозор.

– А братьев нет, – развела руками Марья. Обманщица. Что они думают, если богатыри тут всего-ничего, то и не знают, у кого кто в родне ходит? Уже, наверное, во всех домах побывали и со всеми переговорили.

– За день иссохли? – а это заинтересовался Радим.

– Почему иссохли? – захлопала большими глазками Лада.

– Еще утром были, а теперь пропали. Не порядок, – покачал головой Зор. – Будем разбираться. Но вы… – он положил ладонь на округлое плечико Евдокии, – не беспокойтесь. Во всем разберемся и найдем. Даже если от них одни рожки да ножки остались.

Девушка непонимающе захлопала глазами. Открыла рот, потом закрыла. Захлопала длинными ресницами еще быстрее. Хм… с неделю назад они у нее такими выразительными и густыми не были. И их что ли у кого позаимствовала? Два вопроса у меня по этому повожу: у кого? И как умудрилась прицепить? Подходящие клеющие составы только я могла изготовить. А за последнее время никто ко мне с подобной просьбой не обращался.

– Так это… – Взгляд Евдокии заметался по сторонам. Еще немного и один глаз будет вправо смотреть, а другой – влево. – Ну…

– Ну, мы пойдем пока, – перебил ее невнятную речь Вольга. – Дела у нас. А поиском ваших братьев мы чуть позже займемся, не обессудьте.

Мужчины дружно направились к терему Остапа, и я следом за ними. Спину сразу захотелось почесать. Стоят, провожают недобрыми взорами, мысленно, скорее всего, сыпля проклятиями, считая меня главной соперницей. С чего, непонятно. Неужто успела дать повод?

Дверь нам открыла хмурая Василиса Никитична. Увидев на пороге богатырей, грусть с ее лица словно дождевой водой смыло. Ливнем, в мгновение ока пробежавшемся по бледной коже и придавая ей румянец, мало похожий на здоровый. Эк ее наличие в нашей деревеньке витязей приободрило.

– Белозор, Вольга, Радим, – встрепенулась супруга старосты. На меня она свой блестящий взгляд не обратила. Раньше я считала, что эта женщина более разумная. На деле оказалось… что оказалось. – Чем обязана?

– Пришли с чертом потолковать, – слово взял Зорька (не могу до конца отказаться от этого прозвища). – Впустите в дом. У нас мало времени.

– Ах, конечно, – засуетилась женщина, отходя в сторону и пропуская молодцев в дом. Я, опять же, плелась следом. – Супруг еще спит. Плохо себя чувствовал всю ночь. Будить его или не надо?

– Не стоит, – подходя к лестнице, ответил Белозор.

– Но мы не можем обещать, что он не проснется от шума, – предупредил Василису Радим. – Любава, душа моя, ну где ты там?

Я и рта раскрыть не успела, как меня перехватили за запястье и повели на второй этаж. На середине лестницы наглая рука переместилась на талию. Хлопнула по ладони богатыря, случайно привлекая тем самым внимание остальных. И если Вольга скользнул по нам мимолетным взглядом. То идущий впереди нас всех Зор был, мягко говоря, недоволен. Прямо… очень мягко говоря.

– Руку убери, – прошипела, с опаской поглядывая на голубоглазого. – Убери, смертник.

Радим, почему-то довольно хмыкнув, свою наглую конечность убрал, отступил на шаг назад, позволяя мне дальше идти самостоятельно. Только после этого движение возобновилось.

Пока никто не видел, показала бабнику красноградскому кулак. Еще бы и «добрым» словом наградила. Но девушкам не принято браниться. Пришлось прикусить язык и притворяться кроткой, скромной девой, до чертиков боящейся чертиков. Мысленно представляя, как одному конкретному рогатому стукаю несчастной скалкой по рогам.

Поднявшись на второй этаж, задерживаться там не стали. Прошли к другой, более узкой лестнице, Белозор отпер ключом замок, что висел на небольшой дверце, и вошел, собственно, на чердак. Мы прошли следом. Василиса осталась топтаться внизу, слушая храп своего супруга. Храпел он, кстати, знатно. Сразу видно, не солгала женщина – Остап на самом деле спит и просыпаться не собирается. Даже если богатыри начнут хвост черта бантиком завязывать.

Сила темная мало походила на эту самую силу. Скукожившись, обладатель свиного пятачка, сидел прямо на полу в дальнем углу и в задумчивости жевал соломинку. Где ее раздобыл, одним богам известно.

– Чего пришли, горемычные? – черт посмотрел на нас, сморщил морду, почесал рукой за ухом. – Надеетесь, что я все вам расскажу?

– Нет, – заговорил Зор, медленно подходя к пленнику ближе. – Просто так ты ничего не скажешь. А вот если тебе рога обломать и на копыта подковы новомодные прицепить…

– Ты на что намекаешь, богатырь? – сразу насторожился черт. – Какие еще подковы?

– Да есть такие, новомодные, – поддержал товарища Вольга. – Специально для таких как ты сделаны. При ходьбе они противно цокают.

– Ох уж эти кузнецы, да алхимики, – покачал головой черт. – Чего только не придумают. То металл прочнее обычного сотворят, то не промокающую писчую бумагу наколдуют.

– Разговор не туда заходит. – Белозор остановился в каких-то паре локтей от темного. – Ты вот что поведай: что твои собратья в доме Любавы ищут? По-хорошему отвечать не захочешь, – мужчина красноречиво размял пальцы рук, – заставим. На этот раз щадить не будем. Надо было сразу из тебя всю правду выбивать.

– Да знаешь ли ты, богатырь, – прорычал чертик, – что с тобой за это хозяин сделает?

Хозяин… значит, ими управляет мужчина? Или этот прохвост так сказал специально, чтобы ввести нас в заблуждение? Думаю, богатыри не настолько наивны и, так же, как и я, не торопились верить быстро произнесенным словам.

– А ты поведай мне, – продолжил странный разговор Белозор, – что он сделает. Интересно послушать.

– Подловить меня хочешь, безродный? – теперь черт шипел. – Правда может стоить тебе жизни. Благо что горевать по тебе никто не станет.

– Ты, я посмотрю, – молодец оставался невозмутимым, – пытаешься во мне определенные чувства пробудить. Бесполезное занятие.

– Вот и меня на откровенность подбивать бесполезно.

Соломинка из его пасти упала на пол. Черт поднялся, стукнул пару раз левым копытом по дереву, хлопнул в ладоши… Его тело стал окутывать красноватый туман. Когда я уже забеспокоилась, что он сбежит, Зор ухватил этого паразита за ухо и потянул на себя. Вольга с Радимом в мгновение ока оказались рядом. Оборотень сжимал тонкий кинжал, а его товарищ меч.

– Понадеялся, что сбежать сможешь? – хмыкнул богатырь, крепко удерживая рогатого за многострадальную часть тела. – Выжидал, чтобы нас удивить иль напугать?

– Ничего не скажу, – пропищал черт, прикрывая один глаз. – Отпусти, деспот. Ухо оторвешь!

– Сейчас еще и хвоста лишишься, – пригрозил Радим, направляя на нервно подергивающийся хвост свое оружие. Всего пара шагов, и он на самом деле мог его отсечь. Если клинок хорошо заточен.

– Любава, – Белозор смотрел холодно. От этого взора хотелось сбежать, запереться у себя в избушке и не выходить оттуда, пока богатыри не вернутся в столицу. – Выйди, тебе здесь более не на что смотреть.

– Это ты к чему? – громче заверещал черт, пытаясь вырваться. Сейчас ему, кажется, и уха жалко не было. – Пусти, а то хуже будет.