Обратная сторона Земли

В общем все ниточки этого дела, которые возможно могли еще как-то привести к разгадке и пролить свет на эту историю для человека непосвященного, теперь оказались окончательно оборванными. И хотя у самого следователя информации на основании рассказа Владимирского и того, что он увидел сам, было более чем достаточно, но ему совсем не хотелось быть поднятым на смех коллегами. А то и получить от них (и – что еще хуже – от начальства) нелицеприятный диагноз относительно своего психического здоровья в случае, если бы он решился вдруг «обнародовать» эти факты.

Будь здесь Владимирский или, на худой конец, хотя бы один из тех мелких бандитов – вот тогда можно было бы попытаться что-то доказать. Ну хотя бы попытаться! А так… В лучшем случае – все будут втайне крутить ему вслед пальцем у виска. Ну, а в худшем… Об этом даже не стоило думать.

А посему – следствие закончено, забудьте.

* * *

Следователь однако ошибался, думая, что его главный свидетель по тому фантастическому делу исчез. Вовсе нет. Капризный Случай мог бы даже запросто организовать им какую-нибудь неожиданную встречу. Не даром же говорят, что Москва – хоть и большая, но все-таки деревня. Рано или поздно, а знакомые люди однажды оказываются в этом гигантском человеческом муравейнике в одном месте и в одно и то же время. Надо просто терпеливо дождаться такого момента. И если кто-то с кем-то еще не встретился до сих пор, то значит так угодно было Случаю. Просто не время еще для этой встречи. И не место…

Следователь и сам не раз имел возможность убедиться в этом на собственном опыте. А однажды – на тот момент прошел всего год с небольшим, как он вернулся из армии – ему даже довелось встретить за один день аж целых восемь человек, с которыми он был знаком и каждого из которых он никак не ожидал и не планировал в тот момент встретить.

Интересным в этой ситуации несомненно было и то, что один из них – первый в той странной цепочки встреч – был вообще из другого города, что уже само по себе делало шанс такой встречи ничтожно маленьким! Так вот, этим первым оказался его бывший армейский сослуживец, приехавший в Москву всего на пару дней по каким-то своим, личным делам. Столкнулись они совершенно неожиданно, на ступенях магазина «Грампластинки», который занимал тогда первые два этажа высотки на Новом Арбате, рядом с кинотеатром «Октябрь».

И пошло-поехало после этой встречи! Видно Случай в тот раз действительно расщедрился для него. А может и знак какой-то ему подавал, да только следователь тот знак не сумел понять. Поди теперь, разберись!

Попадались ему в тот день и давние его знакомые, с которыми он не виделся с доармейских времен, встречался и кое-кто из нынешних его приятелей… После четвертой такой встречи он просто перестал удивляться и только с интересом ожидал – кто же еще попадется сегодня ему на пути. «А, привет, сто лет с тобой не виделись, ну как дела?…» – к концу дня эта фраза у него буквально в зубах навязла.

А вот за одну из этих встреч, самую последнюю, произошедшую в тот странный день, ему было мучительно стыдно до сих пор, тем более, что сейчас он понимал, что поступил тогда глупо. Необъяснимо глупо и некрасиво, можно даже сказать подло. А может быть он просто устал к тому моменту от всех этих незапланированных встреч? Ну какое еще объяснение можно найти тому поступку?

В метро, ожидая после работы девушку, с которой он тогда встречался, он вдруг увидел в толпе пассажиров свою бывшую одноклассницу. Причем не просто одноклассницу, а девушку, которая все два года писала ему в армию. Нет, у них не было ТЕХ взаимоотношений, которые, по логике, должны вести к такой переписке. Или он этого тогда не разглядел, а она по какой-то причине сама не решилась подать ему знак.

Да теперь уже и не суть, дело-то прошлое. Но в армию она ему тогда писала, присылая в своих письмах стихи Евтушенко, Ахматовой и еще кого-то – сейчас уже и не вспомнить, переписанные ею на отдельные листки аккуратным, ровным, круглым девичьим подчерком. И, ей-богу, он был рад этим, пусть и не очень частым, письмам, по-настоящему рад. Но, когда вернулся, закрутила его новая гражданская жизнь, не до того стало. Да и в голову ему не пришло что-либо в ту пору выяснять…

Так вот – увидев ее тогда в метро, поняв, что и она его заметила, он вдруг… отвернулся. Сделал вид, что не заметил ее. И это после того, как их глаза нашли друг друга в толпе, встретились! Боже мой, какая же глупость! Это было как предательство, это и было предательство. Зачем? Почему? О чем он думал в тот момент?

Его девушка, с которой он в то время встречался, должна была подойти уже с минуты на минуту. Что проскочило тогда у него в голове – ее возможная ревность оттого, что она застанет их вдвоем? Или где-то глубоко в его собственном сердце, в его душе жило у него понимание, что не просто так писала ему в армию эта девочка? Может было ему от этого неудобно у нее на глазах встретиться сейчас с той, другой, которую он здесь ожидал? Может быть и так… Да только не важно это – все равно это было глупо, глупо, ах, как глупо и подло!

И Случай тогда, словно бы обидевшись на него за этот дурацкий поступок, ни с кем его в тот день больше не свел – смешно сказать, но даже та самая девушка, которую он тогда ждал в метро, не явилась к нему в тот раз на свидание. Может он и не должен был с ней встретиться? Что если именно к этой, самой последней в тот день встрече, от которой он так глупо отказался, Случай и вел его тогда? Вдруг не случайно именно армейский его сослуживец оказался тогда первым в цепочке этих встреч – ведь именно в армию писала ему та девочка, и именно встреча с армейским сослуживцем показалась ему тогда самой невероятной! Кто ж знает, кто теперь все объяснит ему… Учитесь читать знаки, так кажется было сказано у Коэльо?

Вернуть все это назад, изменить что-то, поправить теперь уже было нельзя, как впрочем нельзя вернуть и изменить в этой жизни и все остальное. Ведь у каждого найдется немало такого, что захотелось бы вернуть или поправить… Или пережить заново. Но, увы! Не властны мы над временем.

Вот и с Владимирским у него теперь было точно так. Ничего нельзя изменить, ничего нельзя теперь поправить. Никакими силами не вернуть его из таинственных глубин космоса, как бы ему этого сейчас ни хотелось. Хоть головой об стенку бейся.

У следователя не было ни тени сомнений в том, где находился сейчас его главный свидетель. На звездах, в других мирах, ну а где же еще ему быть. Ведь он собственными глазами видел, как тот улетел, так какие уж тут могут быть сомнения! Да и кто бы из людей отказался бы от шанса оказаться на его месте, увидеть то, что Случай позволил увидеть именно ему? Кто поступил бы иначе?

Хотя возможно такие и нашлись бы. Более того, в своих размышлениях о возможных вариантах развития событий, для самого себя он почему-то не исключал подобный исход – у него и на Земле остаться был не менее сильный стимул. Но вот для Владимирского с его могущественными звездными заступниками предположить иного он не смог. И зря. Потому что место, где находился сейчас Владимирский, было на самом деле весьма далеко от звезд и от иных миров. По крайней мере для тех, кто составлял персонал этой маленькой, закрытой клиники.

Владимирский был в сумасшедшем доме.

* * *

– Так, давайте-ка мы с вами повторим все еще раз. С того места, как вы попали на этот ваш Арсидах. Я же правильно запомнил название?

– Правильно. Только я не вижу смысла повторять все это в сотый раз. Все рассказы мои у вас имеются. По-моему – даже в видеозаписях, и нового мне ничего добавить к сказанному, увы, не удастся.

– И все же давайте повторим. Значит вы говорите…

– Доктор! Вы просто с какой-то нездоровой, я бы даже сказал – болезненной настойчивостью добиваетесь от меня очередного рассказа, и у меня по этому поводу начинает возникать закономерный вопрос. Не догадываетесь какой?

– Я с удовольствием отвечу на ваши вопросы. Но после того, как вы ответите на мои.

Они беседовали так практически каждый день. Он много раз уже пересказывал эту историю, каждый раз по просьбе врача останавливаясь подробнее то на одном, то на другом. Бывали моменты, когда он готов был напасть на врача, лишь только для того, чтобы его перевели в разряд буйно помешанных и оставили бы наконец в покое. Из-за бесконечного пересказывания его история теперь утратила свой смысл, как теряет смысл любое слово, если начать твердить его без остановки. Так теряет свой смысл самый смешной анекдот, если после ключевой фразы приходится долго и обстоятельно объяснять его соль особо тупому слушателю.

Но даже не этот факт вызывал у него сейчас тоску и отчаяние – он вдруг ощутил, что уже и сам не знает точно, было ли все это на самом деле или нет. Призрак безумия распахнул над ним свои мрачные, серые крылья. Мир для него теперь все чаще расслаивался на отдельные фрагменты, дробился на осколки, которые никак не хотели потом собираться в реальную картину. В такие моменты он был бы рад исчезнуть, просто раствориться в пространстве… И сил сопротивляться этому у него уже почти не осталось.

Оставаясь вечерами в одиночестве в своей палате он пытался понять, проанализировать ситуацию. Почему все так закончилось? Наверно после разговора с Жоркой ему надо было все-таки сделать выводы. Но ведь после этого у него был еще разговор с тем следователем! И тот, в отличие от Жорки, безоговорочно поверил ему – каждому его слову! И при этом он совсем не был похож на сумасшедшего. Значит все же во всё это можно поверить нормальному человеку?

Но почему же он решил тогда, что если ему поверил следователь, то поверят и ТАМ? ТАМ хоть и работают живые люди, да только подход у них к любому вопросу немного иной, чем у людей обычных. Он-то, дурак, думал, что стоит ему прибежать и рассказать все, как тут же закрутится неведомый механизм, закипит невидимая работа. Нет, конечно на слово ему никто там не поверит, нужны будут факты. Но у него же был биоком!

Хотя нет, бикома-то, как выяснилось, тогда как раз у него уже и не было. Знал бы он это раньше, перед тем, как решился ТУДА пойти… Ведь это был его главный козырь, основной аргумент. Знал бы – наверняка было все сейчас иначе.

Нет. Что толку себя обманывать, иначе быть просто не могло. И не спроста его биоком пропал, непонятно только как…

…А он так привык к нему за ту фантастическую неделю! Просто как к своей собственной коже. Причем не просто коже – могущественному помощнику и защитнику! Даже и теперь, в этой клинике, он часто ловил себя на том, что ему по-прежнему кажется, будто эта удивительная живая оболочка, его «вторая кожа», все еще находится на нем.

Но хитрые даххи решили все по-своему. Операция закончена – и значит биоком ему больше не нужен. Фактически они «подставили» его в очередной раз, потому что именно биоком он и хотел в первую очередь использовать в качестве доказательства, в качестве подтверждения своего невероятного рассказа. Конечно они это прекрасно понимали и застраховались на этот случай. Вполне логично – цель достигнута, враг захвачен! Все. Изволь-ка сдать на склад, дикарь, временно выданный тебе инвентарь. Он невесело хмыкнул про себя – мысль неожиданно получилась «в рифму». Да, инвентарь у него забрали, и он даже не понял когда. А что он, собственно, ожидал?

Да и ладно, черт бы с ним, нет – так и нет! В конце концов не на одном же биокоме свет клином сошелся, хотя стоит признать, что это был самый несокрушимый его аргумент. Но был ведь еще тот оберег – пусть и помятый теперь, «прострелянный», однако вполне реальный. И наверняка какой-нибудь спектральный или изотопный анализ состава этой железки – как там, у этих ученых, это называется? – сразу же подтвердил бы, что не на Земле сработана эта вещица!

Но нет. Не поверили. И этому не поверили. И не проверили. Даже и делать ничего не стали. Просто упекли сюда и все. И вот теперь у него есть только эти нескончаемые «беседы», больше похожие на бесконечный, нудный допрос с перерывами на еду и отдых. Пожалуй, ему стоило бы им еще и спасибо сказать за то, что пыток пока нет.

Ребята те – это ведь не Жорик, им не скажешь: «Господа, извините великодушно, немного перегрелся я – сами видите какая жара стоит! Обещаю посидеть в холодильнике и как следует остыть. И не занимать впредь ваше драгоценное внимание всяческими глупыми россказнями». Нет, у этих ребят «за базар» принято отвечать. Вот он и отвечает теперь. День за днем, на одни и те же вопросы.

Ничем его здесь не кололи, никаких таблеток ему здесь не давали, хотя не исключено, что чем-то все же незаметно поили. Потому, что иногда ему все вдруг становилось «по барабану», в том числе и эти ежедневные беседы. В такие дни он не испытывал ничего кроме страшной усталости.

Он казался тогда самому себе неким гигантским моллюском и все, что было ему нужно в такие моменты – это сомкнуть поплотнее створки своей раковины и забыться в ее успокаивающей, исцеляющей темноте. И тогда он принимал свои провалы в безмыслие, как благо.

А иногда – бывало и такое – ему становилось невыносимо тоскливо и жутко. Он как будто превращался в этот момент в совершенно другого человека и тогда на какое-то мгновение начинал понимать, как нелепо и жалко выглядит он перед врачами – взрослый человек со своими глупыми, детскими сказками… Он готов был тогда сдаться, сказать: «Я болен. Помогите мне избавится от этого бреда…» Но все проходило и он опять замыкался в себе, в своей раковине. Он почти потерял способность реально оценивать в эти моменты свое состояние.

И совсем редко на него наваливалась злоба. Он давился ей, наверно он был в этот момент близок к тому, чтобы убить. Кого угодно. Но что-то, какой-то малюсенький светлый островок в его сознании еще мог противостоять этому страшному, невидимому шторму, бушевавшему в такие моменты у него внутри, позволял ему бороться с этой необузданной волной звериной злобы. Первый раз, когда все прошло, и он, обессиленный, лежал на кровати, у него вдруг появилась мысль, что та тварь передала ему что-то в неистовой попытке вырваться из плена, часть своего сознания что ли… Не спроста такой испепеляющей, безумной злобой светились тогда все ее шесть глаз и не спроста он обратил на это внимание! Может и правда вселился в него тогда демон и вовсе не врачи ему теперь нужны, а хороший экзорцист? Может быть и черные эти провалы не что иное, как моменты, когда его телом, его мозгом и сознанием владеет та мерзкая тварь? Может быть поэтому он ничего и не помнит об этих моментах?

Он разрывался между этими странными своими состояниями, будучи не в силах не только справиться с ними, но и до конца разобраться в причинах. И внутренняя борьба эта постепенно истощала его. Для врачей же у него налицо было начинающееся расщепление личности, а с ним и всякие прочие, сопутствующие этому процессу, прелести шизофрении.

Он чувствовал себя булгаковским поэтом Бездомным, оказавшемся психиатрической лечебнице. «Шизофрения? Вы уж сами профессора об этом спросите…» – шелестел, казалось, в его голове воландовский голос. Ну, неужели сумасшедший дом – это удел всех, кто прикоснулся к неизведанному, таинственному и загадочному?

Иногда же, пусть и не часто и не надолго теперь, но к нему возвращалось прежнее его спокойствие. Полное, абсолютное, холодное. И способность мыслить нормально. Он на короткое время становился прежним собой, почти прежним. В эти моменты он отчетливо понимал, что попал в ловушку, почти такую же, какую устроили – не без его помощи – даххи для той страшной твари.

Правда с небольшой разницей. Он, в отличие от этого монстра, мог двигаться. И это было для него еще ужаснее. Он мог двигаться, но это ничего ему НЕ ДАВАЛО, а лишь еще сильнее подчеркивало полную беспомощность его положения. Убедить в своей правоте он никого здесь не мог – для всех них он давно был просто душевнобольным пациентом. Убежать отсюда тоже было невозможно – двери тут запоров и ручек изнутри не имели, а окна, с небьющимся, в чём он имел уже возможность убедиться, стеклом, забранные снаружи красивой, ажурной, но весьма крепкой на вид решеткой, вообще не открывались. В этом просто и не было нужды – в каждой комнате воздух принудительно кондиционировался и вентилировался. Да и куда было ему бежать, даже если и предположить, что каким-то чудом ему удалось бы выбраться отсюда? И самое главное – зачем? Разве есть в этом мире кто-то, кто поверит ему, кто-то кому была нужна эта правда?

В минуты спокойствия его занимал и еще один вопрос, про который он потом забывал, проваливаясь в очередную пропасть черной тоски – почему же его никто не ищет? Ни Надя, ни его, пусть и немногочисленные, друзья, ни коллеги по работе. Вообще абсолютно никто! Это само по себе могло свести с ума…

Ну с Надей-то дело понятное – практически никакой информации друг о друге у них не было, и искать его в таких условиях для нее было все равно, что искать иголку в стоге сена. А вот со всеми остальными – совсем не понятно. Исчез человек – как его и не было. И что – так и надо? Так и должно быть?

Помнится, ему довелось размышлять об этом на Арсидахе – интересно стало, спохватится ли кто-нибудь, если он исчезнет, пропадет. И, помнится, были у него уже тогда на этот счет сомнения. И вот теперь, таким неожиданным образом, но он получил возможность узнать печальный ответ на этот вопрос.

Да, никто. Собственно он и тогда предполагал что-то похожее, но убедиться в этом было все же горько. Впрочем может быть он и ошибался – отсюда, из этой клиники-тюрьмы, ему, лишенному всяческих контактов с внешним миром, было трудно понять, оценить ситуацию. Но только даже если его и искали, то, судя по тому, что он продолжал пребывать в этом заведении, искали пока безуспешно.

Что было делать? Бастовать, объявлять голодовку или требовать встречи с представителями власти? «Я требую прокурора! – Конечно, конечно! Сестра, скажите: у нас Прокурор в какой палате лежит?» Хорошая комедия – «Кавказская пленница», что называется, на все времена…

Увы, ему оставалось только пролеживать себе бока на довольно удобной койке, читать и ждать, чем все это закончится. Он ведь не в тюрьме? За что его сюда упекли, что такого он сделал? Не будут же его держать здесь вечно? Или… Он старался гнать от себя такие мысли. Хорошо еще, что книги ему давали, правда тематику, похоже, контролировали. Но бесконечно так продолжаться не может, когда-нибудь должна же наступить развязка!

Он отложил книгу и в который уже раз начал вспоминать, как все тогда произошло…

* * *

…Руан тогда не удивилась его желанию, все было точно так же, как и на Арсидахе, когда он первый раз решил вернуться на Землю. Ну что ж – свободы его не лишали, и это уже было хорошо. Руан только сказала ему, что для безопасного возвращения им необходимо попасть на ту самую станцию Сети в одном из тоннелей московского метро, с которой все и началось. Так, мол, будет проще и незаметнее, поскольку они и так уже один раз серьезно нарушили режим скрытого пребывания на Земле – во время операции по пленению слига. Поскольку это само по себе уже являлось, пусть вынужденным, но, тем не менее грубейшим нарушением внутренних инструкций, она больше не может, не имеет права рисковать.

И добавила, как всегда, что спасал их теперь от неминуемой расплаты на Арсидахе за этот просчет только лишь успешный исход всей операции, ставший возможным – естественно, а как же иначе! – исключительно благодаря его непосредственному участию… И так далее в том же духе.

На его вопрос где же все-таки располагается эта база, Руан дала ему такой пространный и запутанный ответ, что в конце ее объяснения он уже смутно помнил, что же именно он у нее спрашивал. Ясное дело, что местоположение базы ему раскрывать не хотели.

Не доверяли? Скорее всего. В общем-то это было их право. Все что было им нужно – они от него получили. И теперь он опять стал для них самым обычным аборигеном, простым дикарем. Ну просится дикарь обратно, к себе – в такие привычные и милые его дикарскому сердцу джунгли, пусть идет. Почему бы его и не отпустить, коли больше не нужен?

И они вернулись. Знакомый округлый зал опорной станции выглядел так же, как и пару дней назад. Вот только когда он попытался «протянуться» за его пределы, чтобы нащупать «свой» поезд, вместо дельфиньего зрения на него неожиданно навалилась странная темнота. А потом он и вовсе перестал ощущать свое тело.

Это было немного похоже на первые секунды его «пробуждения» в корабле той твари. И назад вернуться уже не было никакой возможности. Правда длилось это странное состояние буквально несколько секунд – по крайней мере так ему тогда показалось. И когда наконец «включились» изображение и звук, то он обнаружил, что сидит на лавочке, на станции метро. Своего перехода в вагон он не помнил совершенно. Как, впрочем, и того момента, когда он вышел из него и уселся на эту лавочку. Странно.

Он посидел еще немного, пропустив один поезд, а потом поехал на ближайшую к Надиному дому станцию. И вот тут его ожидал еще один сюрприз. Нади дома не оказалось, хотя время было уже довольно позднее. Ситуация становилась интересной. Ну, нет девушки дома – само по себе это еще не трагедия. Но ключей от собственного дома у него с собой теперь не было – он прекрасно помнил, что оставил их в квартире, когда они пришли туда со следователем, чтобы договорить про всю эту историю, а заодно выпить по бутылочке пива. Он прекрасно помнил, что положил их на полку, под зеркало. Вероятно ключи так и остались там лежать, конечно если следователь, уходя, просто захлопнул за собой дверь.

Не исключено также, что он мог и запереть его квартиру, взяв ключи с собой. Но для него это сейчас существенного значения совершенно не имело – ведь кроме имени-отчества, больше о следователе он ничего узнать не успел, прервали их тогда, помнится, весьма неожиданно. Поэтому искать этого следователя по его имени-отчеству, да еще в полдвенадцатого ночи – затея совершенно пустая, просто сумасшедшая. Разве что завтра? Отделений милиции в том районе, где все это тогда произошло, и откуда, надо предполагать, прибыл к нему следователь, было не так уж и много, авось ему бы и повезло. Значит так тому и быть, завтра он займется его поиском. Завтра.

А на сегодня о собственной квартире придется забыть. Не ломать же в самом деле из-за этого дверь? Эх, надо было ему от Надиной квартиры ключи взять, она и сама предлагала! Но кто же знал – тогда они ни к чему вроде были – все равно без нее ему здесь делать нечего. Тем более, что вечером они и так должны были встретиться… Да вот не так все вышло, не сложилось. И торчит он теперь у нее под дверью, как школьник какой-нибудь и ломает голову над тем что делать дальше. Господи, какая пустяковина – ключи. И зачем они только нужны, если этим тварям поганым они вообще не понадобились, чтобы к нему в квартиру попасть! А вот он без них – никак.

Ладно. Не беда! Не зима в конце концов. Он пошарил в кармане. Хоть ключей от квартиры у него и нет, но зато у него имеются ключи от машины! А это тоже кое-что. Помнится, в машине он уже как-то собирался коротать время – так значит сейчас как раз и настал подходящий момент, чтобы воспользоваться собственной старой «идеей». Он еще раз пошарил по карманам. Кроме ключей там нашлась какая-то бумажная мелочь. Он направился обратно к метро.

Уже спустившись на перрон он вдруг подумал про Жорку – может быть к нему двинуть? Машина машиной, но дом все равно лучше. А что – в конце концов сейчас, когда ему самому, похоже, ничего уже не угрожает, он может пойти к кому угодно, совсем уже не опасаясь, что накличет своим визитом беду на близких ему людей. Электронные часы над черным гулким зевом тоннеля, из которого слабо тянуло теплым, пыльным и каким-то искусственным воздухом, показывали уже без четверти двенадцать ночи.

Если сейчас он поедет к себе, то к Жорику уже точно не успеет. «Постой-ка, как это не успею? – спросил он сам себя. – Я же еду не куда-нибудь, а за машиной! И плевал тогда я на метро – куда захочу, туда и поеду. Видать совсем отупел я с этими инопланетянами. Вот только стоит ли к Жорке сейчас ехать? Может лучше к кому-нибудь еще?»

Он стоял на краю перрона, уставившись в белую кафельную стену станции и размышлял. «Да нет, пожалуй ни к кому другому тоже не стоит сейчас ехать. Ведь без объяснений – хоть каких – мне все равно не обойтись, да и время слишком позднее. Ничего себе будет сюрприз – заваливается мужик на ночь глядя, дайте переночевать! Но куда же тогда мне деваться? То слиги эти несчастные на «хвосте» у меня висели, а теперь и их вроде бы нет, так ведь все равно податься некуда – просто замкнутый круг какой-то получается! Блин, кажется, застрял я между двумя мирами, как этот… как цветок в проруби. Даже к себе домой попасть, и то не судьба».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.