Ловушка для мягкотела

Андрей Страканов

Ловушка для мягкотела

Книга вторая

Из журнала «Популярная космонавтика», августовский номер:

«…Прошло уже около полувека, как человечество, это, не всегда благодарное дитя Земли, сделало первый, робкий шаг из своей колыбели в космос. С тех пор таких шагов было сделано немало и современная космическая техника, конечно, отличается от космических посланников Земли, впервые преодолевших земное притяжение пятьдесят лет назад. Однако не стоит при этом забывать, что в авиации за аналогичный срок произошли несравнимо более существенные изменения, она пережила за тот же период более бурную эволюцию, нежели космонавтика.

Конечно сегодня мало кому в голову придет мысль сравнить первый построенный человеком летательный аппарат тяжелее воздуха, оснащенный моторчиком мощностью менее двадцати лошадиных сил и едва одолевший за 12 секунд своего исторического полета чуть больше тридцати метров и, к примеру, реактивный самолет даже конца шестидесятых. Что уж тут говорить про современные истребители, способные взлетать и садиться при полном отсутствии видимости, зависать над землей или набирать за те же 12 секунд головокружительную скорость, оборудованные сверхсовременным мощнейшим вооружением и практически полностью компьютеризированные. Мощности двигателей этих крылатых машин возросли по сравнению с тем, первым самолётом, даже не в сотни – в тысячи раз, а дальность их полета в сотни тысяч. И если использовать важные, ключевые этапы развития авиации как своеобразную временную шкалу для оценки динамики прогресса в космонавтике, то придется признать, что по этой шкале нынешние космические аппараты людей все же пока ближе к ее началу, к нулевой отметке. Да, да! К тому самому, первому, летающему деревянному «скелету» братьев Райт, нежели к современным самолетам, некоторые из которых и сами-то становятся уже все более похожими на космические корабли.

И не стоит приводить здесь в качестве контраргументов создание всевозможных автоматов для исследования солнечной системы, ближайшего космоса и отдаленных частей Вселенной. Равно как и средств контроля, управления и связи, используемых сейчас в космической отрасли. Да здесь прогресс очевиден. Все эти чудесные автоматы и приборы, автоматические телескопы, созданные по самым передовым технологиям и помогающие людям добывать поистине уникальные данные за миллиарды километров от Земли, вызывают вполне заслуженное восхищение своими, поистине фантастическими возможностями и той невероятной, исключительно ценной информацией, которую они доставляют на Землю. Но все же следует признать, что все они представляют собой достижения в первую очередь в электронной, а не в космической отрасли.

И кстати, коли уж мы об этом вспомнили, стоит тогда сказать, что в целом более-менее успешные для своего времени проекты «Луна», «Венера» и «Марс», разработанные и осуществленные, тогда еще советскими исследователями космоса, базировались на электронных системах и технологиях, куда более скромных по своим возможностям, нежели нынешние «Оппортюнити», «Спирит» или «Кассини». Однако они, наравне с американскими «Маринерами» и «Вояджерами», сумели выполнить запланированные программы, добыв революционную, на тот момент, информацию о наших ближайших космических соседях.

И даже в этом случае, по достоинству оценивая прогресс Человека в области электронных технологий, для космической отрасли выводы мы получим неутешительные – имей Человек сходные темпы развития в области ракетостроения, и уж ближайших-то космических соседей Земли – Луну, Марс, Венеру, мы сейчас наверняка уже называли бы НАШИМИ по праву.

Увы, рассматривая космическую технику именно как транспортное средство доставки, можно сказать, что в целом, глобально, она пока существенно не изменилась, равно как и не изменились особо скорости самих космических кораблей, двигатели которых и по сей день базируются на традиционном химическом топливе, с кислородом в качестве окислителя. Бесспорно, теперь существенно возросла надежность этой техники, являющаяся производной опыта, открытий и технологий, трагических ошибок и тяжелейших потерь. Все это позволяет говорить о некотором поступательном движении, но так ли оно динамично? Ведь ядерные, а уж тем паче фотонные двигатели или системы внепространственного перехода, которые должны дать человеку если не власть над Вселенной, то необходимую свободу, так пока и остаются лишь выдумкой фантастов.

Даже если принять в расчет появление около двадцати лет назад многоразовых шаттлов и вялые попытки развернуть над космическими «каравеллами» солнечный парус, предпринятые земными конструкторами в последние несколько лет, то и в этом случае картина развития космической отрасли все равно получится не самой оптимистической. А ведь авиация, всего лишь через десять лет после первого, исторического полета братьев Райт, уже в период первой Мировой войны стала активно применяться для военных целей, а чуть позже – и для целей гражданских, коммерческих. И уже менее чем через пятьдесят лет, успешно перейдя с винтовой тяги на реактивную и увеличив за счет этого скорость полета почти в десять раз, первые реактивные самолеты появились на регулярных, гражданских маршрутах. К слову сказать – при таком головокружительном прогрессе энергетической основой авиации сейчас, как и сто лет назад остается керосин! По поводу водорода пока слышатся лишь робкие голоса…

Ну, а мечты Человека о межпланетных перелетах так пока и остаются мечтами, и высадка человека на Луну, если она реально имела место в истории мировой космонавтики, а не была, как это заявляется некоторыми, достаточно компетентными экспертами, «величайшей мистификацией двадцатого века», так и остается в мировой космической истории единственным путешествием человека на другое космическое тело.

Но что же является причиной сдерживания, замедления темпов прогресса в космической области по сравнению с авиацией? Дороговизна и сложность космических испытаний, без которых активное движение вперед просто невозможно? Гораздо более суровые условия эксплуатации и, соответственно, высочайшие требования к космической технике, не все из которых в полной мере могут быть пока достаточно легко и просто реализованы в массовом производстве из-за своей дороговизны? Отсутствие у землян информации, необходимой для дальнейшего развития космической отрасли, и кропотливо добываемой ими сейчас на международной космической станции и с помощью многочисленных автоматических аппаратов? Несравнимо бОльшая востребованность авиации в повседневной жизни людей, послужившая дополнительным стимулом к ускорению развития этой ветви технического прогресса Земли? Исчезновение после развала социалистического лагеря, основной цели, стимула – конкуренции, соперничества – служивших в прежние времена главным двигателем прогресса в космической отрасли Земли?

Несомненно, справедливой в той или иной степени можно назвать любую из вышеперечисленных причин. И поэтому тем, чьи взоры устремлены в звездное небо, остается только ждать того момента, когда Человек найдет для себя новые стимулы развития в этой области – экономические, энергетические, экологические и туристические, и сделает наконец и в космонавтике тот самый шаг «от дерева и пропеллера к алюминию, титану, углепластику и турбине», который он уже сделал в земной авиации. И в этой связи появление первых частных космических кораблей, первых космических туристов, весьма амбициозные проекты ведущих космических агентств по организации пилотируемых полетов на Марс и промышленному освоению Луны, появившиеся в последние годы, говорят о том, что этот момент все же не так уж и далек, что человек уже взглянул на космос по-новому.

И, возможно, не так уж и далек тот момент, когда космические полеты станут для людей таким же обычным делом, каким стали для них полвека назад полеты на первых «Боингах» и «Ту»…»

Примерно так, возможно, могла бы выглядеть статья в каком-нибудь популярном околонаучном журнале, посвященная освоению человеком космоса (любое возможное совпадение названия журнала с реально издаваемыми журналами носит чисто случайный характер, прим. автора). И это уже дело читателя – согласиться с этой статьей или же поспорить с приведенными в ней фактами, что вполне понятно – ведь вряд ли все из того, что было изложено выше может безоговорочно претендовать на абсолютную истинность.

Но никому, включая и возможного автора этой несуществующей статьи, неизвестно какими темпами могла бы рвануть вперед земная космическая техника, а вместе с ней и другие земные технологии, если бы люди обнаружили в космосе медленно дрейфующую всего в каких-то пяти миллионах километров от Земли, сорокаметровую, черную, полированную «снежинку», попади в их руки этот, пусть сейчас и мертвый, венец чужой мысли.

Впрочем, вопрос этот конечно спорный. Ведь также трудно сказать, повлиял бы как-нибудь на технический прогресс человечества, к примеру, сломанный персональный компьютер или плазменный телевизор (заметим сразу – созданные не чуждым, а своим, земным, человеческим разумом), окажись они в руках ну, скажем, хотя бы у Попова или Маркони? Или неисправный реактивный истребитель у тех же братьев Райт?

Об этом можно только гадать…

Часть 1

«Он ушел! Он уничтожил первого Защитника Гнезда и ушел! Ушел уже в третий раз! – мысли Хранительницы Гнезда метались, злоба бесконтрольной, темной волной захлестывала ее. – Проклятый эксперимент, проклятая планета, проклятые мягкотелые слизняки!»

Погибший Защитник нравился ей больше, чем этот, второй. С ним они пять раз пополняли клановый интернат новыми маленькими слигами – будущими бесстрашными пилотами Сснааркхса. Она готова была рычать от ненависти. И убивать, убивать, убивать… Даже без оружия и парализатора. А уж если бы осталась у нее та закорючка, отобранная у полосатика, и которую они оставили в разбитой повозке гнусных аборигенов, срочно ретируясь на бот после неудачной погони! Если бы только не необходимость маскировки! Хотя о какой маскировке могла сейчас идти речь! Один только экстренный переход в подземелье и обратно при стольких свидетелях чего стоил! Уж теперь их присутствие на планете точно перестало быть тайной для аборигенов-мягкотелов.

Она вспомнила, как в грохочущей темноте подземки разлетались в разные стороны их мерзкие тела и почувствовала новую вспышку лютой ненависти. Что за отвратительные создания! Их хотелось давить уже за один только их облик, за их внешний вид, не внушавший никаких чувств, кроме непреодолимого отвращения!

Но что же делать теперь? Она и второй Защитник сидели в боте, куда они спешно, уже во второй раз, отступили после неудачной попытки захватить «своего» мягкотела – единственного, кто мог принести им на этой планете реальную пользу и, даже, возможно дать им шанс вернуться. Она понимала, что четвертой попытки у них уже не будет. Независимо от того был ли тот мягкотел резидентом неведомых врагов или вся эта проклятая планета была их форпостом. Он раскусил их, он нашел маяки и он сумел ускользнуть. О, он был очень хитер – их Враг, он вел какую-то непростую игру! Она не понимала как это могло произойти, ведь он был практически у них в руках. Еще мгновение – и он осел бы на пол той подземной, грохочущей коробки бесформенным, бесчувственным куском плоти, сраженный невидимым ударом парализатора. А еще через мгновение они перенеслись бы с его безвольным, и от этого еще более мягким и мерзким телом на бот. Где и «выпотрошили» его полностью. Уж он бы все им рассказал…

Конечности Хранительницы судорожно сжались, словно ей удалось-таки схватить ускользнувшего от них мягкотела. Второй Защитник, видя ее состояние, на всякий случай старался держаться от нее на безопасном расстоянии. Хотя бы настолько, насколько это было возможно в довольно тесном отсеке бота. Ведь формально вина за то, что они упустили жертву, лежала на нем.

«Что же теперь делать? Уходить, спасаться? – билась в голове Хранительницы отчаянная мысль. – Для чего? Куда? На мертвый корабль, без надежды на возвращение?…» Может быть поднять бот в воздух и нанести сокрушающий удар по поселению мягкотелов – ночью, когда большинство из них спит? Для этого и та закорючка была не нужна! Уничтожать и уничтожать их каменные гнезда, сея повсюду смерть, пока бот и их самих вместе с ним не разнесет смертельным ответным ударом какая-нибудь местная железка, посерьезнее той, что так безрассудно атаковала бот на орбите. И это выход?…

…Они тогда засекли детектором повторный сигнал совсем не в том месте где, по данным их маркеров-маячков, должна была находиться в тот момент повозка мягкотела. Она не сразу поняла, что он их обманул. Первой ее мыслью было: «Ага, еще один появился!» Ее тогда обрадовал уже сам факт, что им удалось засечь еще один сигнал, значит они были на правильном пути! Поскольку уже первые опыты контактов с аборигенами показали им, что никаких проблем с их пленением и последующим (в случае необходимости) «допросом» не возникает, Первый Защитник, после короткого обсуждения, один «ушел» на захват по новым координатам. А Хранительница со Вторым Защитником должна была следом «подойти» с машиной – для генераторов одного скафандра местная повозка была слишком большим грузом – создать стабилизирующее поле такого «объема» силами одного скафандра было невозможно. Переход же с таким грузом на двух генераторах требовал подготовки, пусть и короткой, а терять время они не могли. Но и бросать местный транспорт она пока не хотела – кто знает, для чего он может еще пригодиться. Хотя бы как дополнительная маскировка.

Но почти сразу после ухода Первого Защитника, еще до того, как они со Вторым подготовились к синхронному переходу с грузом, Хранительница получила «оповещение» – специальный сигнал о том, что скафандр Первого самоуничтожился вместе со своим хозяином. Это могло произойти только в случае смертельной угрозы. На уровне физического захвата. Она по началу просто не поверила своим глазам. Не исключено, что это могла быть страшная ловушка, но в тот момент об этом поздно уже было думать. Да и не привыкли слиги отступать.

А когда муть внепространственного перехода развеялась и она увидела на земле страшную метку – черную кляксу уничтоженного скафандра – все, что осталось от Первого Защитника, и исчезающую за поворотом повозку мягкотела, ее в первый раз обдало огненной волной злобы. Второй Защитник, не дожидаясь приказа, бросил их повозку следом за мягкотелом, но увы, удача вновь отвернулась от них…

Мягкотел ускользнул и на этот раз – сигнал исчез, через некоторое время после их перехода, а догнать его на поврежденной повозке не удалось. Разбитую машину им пришлось бросить где-то среди каменных коробок. На деле оказалось, что техника у мягкотелов была довольно хлипкой – вполне под стать своим создателям, и после случайного удара что-то в ней безнадежно испортилось.

Уходя, они забрали с собой только лишь блок-детектор и, по возможности укрывшись от чужих глаз между стенами соседних зданий, на генераторах вернулись на бот. Надо было как-то осмыслить происшедшее и решить, что делать дальше.

Она долго еще не могла придти в себя, пытаясь понять как могло такое произойти. Судя по отсутствию какой-либо ответной реакции со стороны мягкотелов, они имели дело скорее с одиночкой, чем с целой системой, организацией. Значило ли это, что он такой же гость на этой планете как и они сами, или это было частью какого-то коварного плана? Возможно именно так. Уж больно разительным было отличие между общим развитием этого мира и теми, способностями, что демонстрировал им этот мягкотел. Или все мягкотелы так умело могут маскироваться?

Но какая же это должна быть система, если даже отдельный ее член спокойно мог им противостоять и, кроме этого, не напрягаясь, еще и уничтожить по ходу одного из них! Впервые в ней на мгновение поселился страх. Кто эти существа, на которых они попытались замахнуться?

Планета, так коварно заманившая их и уже отнявшая у них одну жизнь, медленно погружалась во мрак ночи… И постепенное, ночное затихание жизни в поселении мягкотелов, так обрадовавшее ее всего пару дней назад и вселившее уверенность, что покорить, завоевать эту планету не составит большого труда, теперь же не вселяло ничего кроме растущего чувства тревоги. Не смотря на то, что бот обеспечивал им достаточную степень защиты, ей чудились в ночи коварные мягкотелы, смыкающие вокруг него свое смертельное кольцо…

Когда на следующий день детектор вновь ожил, снова обнаружив мягкотела, она была готова закричать от радости. Вчерашние ее опасения рассеялись с первыми утренними лучами местного светила. Хранительница не могла знать, что на этот раз блок-детектор засек процедуру его идентификации опорной станцией даххов, проводимую Сетью, если можно так выразиться, «на ближних подступах». Однако это послужило им прекрасной наводкой и они бросились за ним, едва только убедились в устойчивости сигнала, не зная и, честно говоря, не сильно беспокоясь о том, что ожидает их впереди. Для себя она решила, что в случае неудачи, их гибель будет для них даже благом.

Только и в этот раз их фортуна смотрела в другую сторону – почти мгновенно переместившись в одну точку пространства, но не взяв в расчет скорость движения объекта, в котором находился мягкотел, после перехода они очутились в разных вагонах. Разница была ничтожной – но и ее хватило, чтобы нарушить планы. Окажись они тогда оба в одном вагоне с мягкотелом, может быть все и сложилось бы иначе и они наверняка взяли его. А так…

Пытаться переместиться на сравнительно маленькое расстояние – из вагона в вагон – было для нее сейчас настоящим самоубийством. Существовали определенные законы движения в подпространстве, по которым перемещение на расстояния, не превышающие нескольких линейных размеров перемещаемого объекта вели к его уничтожению. Поэтому она, дойдя до конца вагона, в бессильной ярости наблюдала сквозь небольшой, закрытый прозрачным материалом проем, как Второй почти уже достал их врага, и как тот вдруг распался, растаял, словно облако пара. А потом было это их повторное, спешное, позорное отступление.

Им оставалась теперь одна единственная, последняя надежда, призрачная, как внепространственный мираж – след умершей звезды. Надо будет попытаться найти и захватить местный центр внешней связи – раз эти слизняки выходят в космос, то должны быть у них здесь такие центры. Может быть в этом случае им удастся послать сигнал о помощи, хоть какую-нибудь информацию о себе, и о том, что с ними произошло на этой коварной планете-ловушке.

Сами того не ведая они практически оказались теперь в роли своих недавних жертв – даххов, выкинутых, благодаря эксперименту слигов, неведомо куда без всякой надежды на помощь.

* * *

Оберег. Ну как он мог про него забыть!

Осталась позади, перемешанная с радостью, боль нового рождения. Взгляд его наконец сфокусировался на запястье и он увидел металлический треугольничек, который как ни в чем ни бывало, болтался на кожаном шнурке около его левой ладони. Таинственно мерцала рубиновая крупинка в его середине. Он осторожно огляделся по сторонам. Даххи зашевелились в креслах и уже начали вставать со своих мест. Значит все-таки обошлось! Вот так просто! Начавшую было подниматься в его груди волну негодования пришлось погасить. Да, его, похоже, обманули насчет материальных вещей. Но надо попробовать спокойно во всем разобраться. Может быть он сам что-то не понял?

Он один оставался пока еще в ложементе и, заметив вопросительный взгляд, брошенный на него Руан, поднял в ответ свою руку с оберегом на запястье и выразительно ею покачал. Если даххи и могли смущаться, то для нее, в данный момент, это явно был не повод для смущения. Она, конечно, все поняла, но только лишь улыбнулась. Что за мысли бродили у нее сейчас в голове?

– Я что-то не так понял? Вроде бы вы говорили, что ваша Сеть не переносит неживую материю! Или..? Что еще я не знаю, а?

– Не обижайся. Мы подумали тогда, что так ты легче согласишься снять свою… одежду и одеть биоком. Честно говоря наши системы дезинфекции в любом случае полностью простерилизовали ее, но, согласись, что в биокоме все же лучше.

Он вспомнил чужую, вонючую, засаленную спецовку в которой он ввалился на станцию и был вынужден мысленно признать, что тут Руан оказалась абсолютно права. Конечно можно было прямо сказать дикарю, что шкуры его грязны и дурно пахнут, но они выбрали для этого более интеллигентный способ. Тем более, что он ведь мог и отказаться, предложи они ему переодеться просто так, без причины. А то и обидеться.

Пожалуй и обманом-то это не назовешь, так – лукавство. В общем обижаться на них было вроде бы и не за что. Особенно после того, как он лично убедился в бесспорных преимуществах биокома. И все же, как говорилось в известном анекдоте про якобы пропавшие чайные ложечки – «осадок все равно остался»…

Они вышли из трансера наружу, в зал станции. Здесь ничего не изменилось, лишь исчезла с пола та самая «шкура дикаря», брошенная им здесь два дня назад. Станция немедленно выдала им дежурный доклад-приветствие и, не получив ответа, обиженно свернула экран своего видеоинтерфейса.

– А как же я теперь в таком виде появлюсь там? – Он махнул рукой в сторону стены, туда, где по его мнению проходил тоннель метро. – В спецовке к вам нельзя, а в вашем биокоме нельзя к нам! Меня же моментально сцапают, объясняйся потом. Зря вы мою «маскировку» уничтожили, сейчас бы одел поверх и никто ничего бы не заметил! Может быть она осталась, а?

– Увы, станция ее уничтожила. Но не стоит переживать, все гораздо проще, чем ты думаешь. Биоком позволяет имитировать практически любую одежду. Ты ведь и сам уже немного научился с ним управляться, не правда ли?. А теперь сможешь делать и еще кое-что, в том числе и это.

С этими словами она взяла его за руку. Его биоком на секунду словно уплотнился, а потом… он почувствовал, как окружающее его пространство неожиданно «распахнулось». Наверно больше всего это было похоже на ощущения полуслепого и глухого старика-паралитика, к которому вдруг разом вернулись его былые слух, зрение, осязание и способность двигаться. Но если бы только это! Кроме всего прочего его новые зрение и слух получили еще и возможность к смещению в ультра- и инфра- области спектров и диапазонов, а обоняние, похоже, обострилось чуть ли не до собачьего. И все эти сверхвозможности «включались» сами, ему достаточно было лишь немного напрячься, как это делает человек, когда ему надо прислушаться к шепоту, разглядеть какую-то малозаметную деталь или принюхаться.

В тот момент он почувствовал себя просто экстрасенсом каким-то! И некоторое время развлекался, разглядывая своих спутников разными участками вновь обретенного зрения и прислушиваясь к биению их сердец. Не удивительно, подумал он, что они такие чувствительные – с таким-то набором он и сам теперь тоже о-го-го! Он теперь тоже не пальцем деланный! Правильно значит он предположил тогда, что его, как начинающего, просто «ограничивали в правах». Теперь он их получил наконец. Даххи терпеливо дожидались, пока он наиграется. Потом Руан сказала:

– А теперь представь себе, как бы ты хотел быть одетым и мысленно «переодень» себя. Это потребует особой концентрации, поэтому тебе придется потренироваться. Не переживай, если сразу не получится. Мы учимся этому с детства.

– Легко вам сказать! Ну ладно, сейчас попробую…

Он представил себе почему-то милицейскую форму. Наверно потому, что милиционер уже сам по себе есть представитель власти и закона и не должен вызывать подозрений. Но, видно из-за отсутствия опыта и должной зрительной памяти, получившийся у него наряд оказался еще хуже, чем форма капитана Данко из «Красной жары». Этот американский «киношедевр» эпохи видеосалонов запомнился ему не только несокрушимым Арни в главной роли, облаченным в невообразимый наряд, который по мнению американских реквизиторов, должен носить настоящий советский милиционер, но и фразами на ломаном русском: «какие твои доказательства», «хулиганы» и «капитализм».

Выходить «на люди» в таком виде было совершенно невозможно. Он же не Шварценеггер! Поэтому пришлось срочно возвращаться к первоначальному виду. Это тоже удалось ему не сразу, а только с третьей попытки. Биоком упорно не желал убирать некоторые элементы «милицейской» формы.

Даххи с участливыми улыбками смотрели на его мучения. После не менее неудачных опытов по превращению в машиниста метро и военного он оставил попытки одеться в форменную одежду, которая, по его мнению, была чем-то вроде «охранной грамоты» для ее обладателя, а значит имела преимущество перед обычной, гражданской. Радовало пока одно – возврат к прежнему, исходному виду после каждой такой попытки давался ему с каждым разом все легче и легче. И вот его терпение и настойчивость были наконец вознаграждены: ему удалось-таки «облачился» в более простую, повседневную, если можно так выразиться, одежду, хотя понятие повседневности в одежде весьма растяжимо. Но, тем не менее, его личный, нынешний вариант повседневной одежды получился, как ему показалось, вполне сносно.