Права человека в эпоху интернета: публично-правовой аспект

Первая – не препятствовать осуществлению прав человека через интернет и не ограничивать их (цензура, например);

Вторая – защищать законное использование ИКТ от кибератак третьих лиц;

Третья – гарантировать и облегчать законное использование ИКТ (доступ необеспеченных лиц к интернету)[26].

Думается, что с учетом данного контекста российскому государству предстоит определить собственную позицию по данным вопросам, балансируя между интересами национальной безопасности и неприкосновенностью частной жизни граждан.

Глава 2. Право на свободу слова: из офлайна в онлайн

(В. Н. Монахов)

Свобода слова – это весомая, несущая часть механизма действия реальной демократии. Это так, прежде всего, в силу того, что ее реализация позволяет выявлять и учитывать многообразие мнений и убеждений членов социума, способствует росту конструктивной гражданской активности, является непременным условием формирования не муляжного, а полнокровного и эффективного гражданского общества и правового государства.

Свобода слова, с одной стороны, уверенно входит в состав основных прав и свобод граждан, а с другой – с той же степенью уверенности выступает в качестве одного из главных механизмов реализации права граждан на участие в управлении общественными делами, принципа народовластия и публичности власти.

§ 1. Свобода слова: демократическая константа явления и эволюция понятия

Приступая к анализу особенностей транзита и реализации права на свободу слова на пути из офлайна в онлайн, не будем забывать, что как самостоятельное социальное явление «свобода слова» известна человечеству с незапамятных времен, с самых ранних этапов его развития[27].

Естественно, что его словесное, понятийное «представительство» как в научном, так и в обыденном обороте неоднократно менялось в результате долгой эволюции способов, форматов реализации свободы выражения, свободы слова. Первичными протоформами распространения, назовем это так, артефактов и иных проявлений вовне тогдашней свободы выражения[28] являлись жестикуляция, наскальные рисунки, тамтамы. С появлением языка наши далекие предки начали широко использовать формат «из уст в уста», а с появлением письменности[29] в ход пошли разнообразные носители письменных знаков. От естественных природных носителей – камня и дерева, к носителям, уже непосредственно подготовленным для восприятия информации человеком и более надежного хранения – бересты, пергамента, металла, бумаги.

В настоящее время в условиях глобального информационного общества и цифровой эпохи пальму первенства в деле реализации свободы слова уверенно держат компьютерные сети, а ее современным носителем стало электромагнитное излучение. Что же касается дня завтрашнего, когда в полной мере заявит о себе мир квантовых технологий, то вполне вероятно, что указанную пальму первенства перехватят сети квантовой информации[30], а ее носителем станут искусственные нейронные сети[31].

По мере развития технологической базы своей реализации свобода слова получала новые словесные обозначения: свобода печати, свобода радиовещания, свобода телевещания[32]. В настоящее время она уже обладает качествами одной из базовых сетевых, онлайновых свобод, de facto обретя статус первой онлайновой информационной свободы, но пока не получила общепризнанного краткого словесного обозначения.

В лучшем на сегодняшний день отечественном исследовании реализации свободы слова, принадлежащем перу академика В. Н. Кудрявцева[33], ее базовые параметры и особенности воплощения в реальную жизнь описываются следующим образом.

«Краткое ознакомление с возможностями и особенностями языка, слова, общения свидетельствует о том, что эта сфера весьма непроста. Она охватывает весь мир, всю жизнь человека, его прошлое, да и будущее. А это, в частности, значит, что совокупность языковых проблем не может не порождать самых различных внутренних и внешних противоречий.

Не касаясь здесь лингвистической проблематики, остановимся только на социальной стороне вопроса. А она может быть охарактеризована как длительная, постоянная, подчас ожесточенная борьба двух направлений: стремления к расширению общения, к свободе слова, и к ее сужению, ограничению, запретам».

«Во влиянии языка на человечество, – писал В. Гумбольдт, – обнаруживается прочность законов его устройства, в воздействии человека на язык обнаруживает свою силу начало свободы»[34].

Вот это “начало свободы” и претерпевало жестокий нажим со стороны государства, церкви, подчас – общественного мнения, устанавливавших границы свободомыслия и свободы слова[35]. Эти границы, разумеется, были исторически изменчивы и подвижны. Они определялись условиями политического и духовного развития общества, государственным строем, а то и произволом власть имущих. Поэтому отнюдь не случайно, что в ходе всей мировой истории велась ожесточенная борьба за расширение (или сужение) рамок дозволенного и запрещенного в сфере реализации свободы слова.

«Конечно, язык как социальный институт не является политическим образованием, – писал П. Рикёр[36], – однако ясно, что при плохом политическом режиме может происходить деформирование словесной коммуникации из-за систематического обращения ко лжи и лести и постоянного ощущения страха».

К счастью, как неопровержимо свидетельствует история, такое деформирование не может длиться вечно, поскольку оно серьезно искажает нормальный ход общественного развития. Картина такого рода деформирования очень хорошо иллюстрирована академиком В. Н. Кудрявцевым в упомянутой выше книге «Свобода слова» на многочисленных примерах тысячелетнего развития этого социально-правового института в самых разных культурах человечества. В частности, он отмечает, ссылаясь на Вольтера, «…нет у людей никакой свободы без свободы высказывать свои мысли»[37].

В контексте такого понимания свободы, выражаясь современным языком, можно отметить, что свобода слова является матрицей, необходимым условием для соблюдения всех остальных форм свободы.

Широта, глубина и разнообразие свободно распространяемых в социуме экономических, политических, правовых, нравственных идей способствует внедрению в жизнь общества фундаментальных демократических принципов. Известный русский юрист Е. Н. Тарновский указывал на то, что «свобода личности более всего утверждается и подтверждается свободою печати и слова»[38]. Свобода мысли и слова – существенный фактор раскрытия человеческой индивидуальности, подтверждение уникальности каждой личности.

Вместе с тем, нельзя не согласиться, что определенная размытость понятия «свобода слова», в котором до сего дня наличествует много символики, недосказанности и двусмысленности, облегчает попытки его разнообразной инструментализации. И, естественно, прежде всего, в политической сфере.

В ситуациях актуализации необходимости противостоять такого рода попыткам будет очень полезным учет тех общих особенностей, которые присущи описанной В. Н. Кудрявцевым ожесточенной борьбе за расширение (или сужение) рамок дозволенного и запрещенного в реализации свободы слова, а также сопутствующим этой борьбе тенденциям и вызвавшим ее причинам. В упомянутой выше работе академик В. Н. Кудрявцев эти общие особенности сводит к следующим постулатам:

1) регулярные изменения (колебания) общего отношения к проблеме свободы слова: с одной стороны, расширение прав личности и общества, с другой – их сужение. История убедительно связывает эти колебания с социально-политической обстановкой в соответствующей стране, образом правления, влиянием религии и государственной власти;

2) изменение сфер высказываний (текстов), отражающих идеи свободомыслия. Главные ориентации этих идей исторически сводились к трем: религия, государственная власть, личность;

3) изменение представлений о недопустимых формах использования языка, об оскорбительном и обидном, о порицаемом или похвальном. Здесь основную роль имели и имеют местные социокультурные особенности, национальные традиции и формы человеческого общения, короче говоря – общественные нравы;

4) изменение реакции государства и общества на отклонения от нормативов общения. Это легко прослеживается при анализе юридических источников разных времен и народов. В целом с удовлетворением можно констатировать наличие тренда на ослабление репрессий и рост терпимости к различного рода высказываниям. Однако не будем забывать, этот тренд представляет собой лишь общую историческую тенденцию, которая неоднократно нарушалась (вспомним тоталитаризм XX века).

§ 2. Мировая практика регулирования свободы слова: форматы, тенденции, кейсы

Поскольку в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ “общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры РФ являются составной частью ее правовой системы”, учет соответствующего международно-правового контекста в правовом регулировании свободы слова на территории РФ имеет и собственно научный и более узкий правоприменительный смысл.

В рамках нашей темы базовую основу такого рода международно-правового контекста составляют положения ст. 19 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г.[39], устанавливающие право каждого человека свободно “искать, получать и распространять всякого рода информацию и идеи независимо от государственных границ”. А также положения ст. 10 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г.[40] о праве каждого человека “получать и распространять информацию и идеи без вмешательства государственных органов и независимо от государственных границ”.

Также стоит упомянуть нормы Европейской конвенции о трансграничном телевидении от 5 мая 1989 г.[41], подписанной 22 июля 2000 г. Президентом Российской Федерации, Окинавской хартии глобального информационного общества (Okinawa Charter on Global Information Society)[42]; Декларации принципов построения информационного общества (Declaration of Principles WSIS-03/Geneva), принятой на Всемирной встрече на высшем уровне в Женеве в декабре 2003 г.; положения Резолюции 820 (1984) Парламентской Ассамблеи Совета Европы “Об отношении парламентов государств со средствами массовой информации”; Рекомендации CM/Rec(2011)7 Комитета министров Совета Европы государствам-членам «О новом понятии СМИ»; Рекомендации NCM/REC (2016)5 Комитета министров Совета Европы государствам-членам «О свободе в интернете» от 13 апреля 2016 г.; Совместной Декларации «О свободе выражения мнения и выборах в эпоху цифровых технологий», подписанной 30 апреля 2020 г. в рамках празднования Всемирного дня свободы печати специальным докладчиком ООН по вопросу о поощрении и защите права на свободу мнений и их свободное выражение, представителем ОБСЕ по вопросам свободы средств массовой информации, специальным докладчиком по вопросам свободы выражения мнения Организации американских государств (ОАГ)[43]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Бэкси А. Будущее прав человека // Права человека: законодательство и судебная практика. М.: ИНИОН, 2009. С. 46.

2

Бехманн Г. Современное общество: общество риска, информационное общество, общество знаний. Пер. с нем. М.: Логос, 2012. С. 129.

3

Бачило И. Л. Информационное право. Учебник. М.: Издательство Юрайт; ИД Юрайт, 2011. С. 335.

4

Huet J., Dreyer E. Droit de la communication numérique. Paris: LGDJ, 2011. P. 16.

5

Huet J., Dreyer E. Op. cit. P. 21.

6

Касенова М. Б. Социальные сети в контексте трансграничного управления Интернетом // Правовые инновации в сфере противодействия коррупции: материалы Первого Евразийского антикоррупционного форума и 7-й Международной школы-практикума молодых ученых-юристов (Москва, 30–31 мая 2012 г.) / отв. ред. Л. В. Андриченко, А. М. Цирин. М.: ИЗиСП, Контракт, 2012. С. 617.

7

Терещенко Л. К. Правовые проблемы использования Интернет в России // Журнал российского права. 1999. № 7–8. С. 3.

8

Лайтен Р. Право и политика в век Интернета (Реферат) // Право и информатизация общества / отв. ред. И. Л. Бачило. Сб. науч. тр. М.: ИНИОН, ИГП, 2002. С. 117.

9

Девис Р. Сеть политики: Влияние Интернета на американскую политическую систему (Реферат) // Право и информатизация общества / отв. ред. И. Л. Бачило. Сб. науч. тр. М.: ИНИОН, ИГП, 2002. С. 164.

10

Bouré P. Le droit et l’Internet. Les enjeux présents et futurs de la société de l’information. Lyon: L’Hermès, 2002. Р. 106.

11

Постановление Европейского суда по правам человека по делу «Боргерс против Бельгии» (Borgers v. Belgium) от 30 октября 1991 г. Series A. № 214-B.

12

Степин В. С. Права человека в эпоху глобализации и диалога культур // Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. М.: ООН РАН, ИГП РАН, ИФ РАН, 2009. С. 14, 15, 20.

13

Лапаева В. В. Типы правопонимания: правовая теория и практика. М., 2012. С. 316.

14

Лукашева Е. А. Российская цивилизация и права человека // Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. М.: ООН РАН, ИГП РАН, ИФ РАН, 2009. С. 57.

15

Трансформация прав человека в современном мире. Отв. ред. А. Н. Савенков. М.: Норма, 2018. С. 119.

16

Бусурманов Ж. Д. Евразийская концепция прав человека. Астана, 2010. С. 157.

17

Мамут Л. С. Права приобретаются // Право и права человека в условиях глобализации. М.: ИГП РАН, 2006. С. 23–24.

18

Трансформация прав человека в современном мире. Отв. ред. А. Н. Савенков. М.: Норма, 2018. С. 124.

19

Мамут Л. С. Права приобретаются // Право и права человека в условиях глобализации. М.: ИГП РАН, 2006. С. 29.

20

Мамут Л. С. Всеобщая декларация прав человека и Конституция Российской Федерации // Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. М.: ООН РАН, ИГП РАН, ИФ РАН, 2009. С. 229.

21

Мальцев Г. В. Права человека в свете современных представлений о государственном суверенитете // Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов. М.: ООН РАН, ИГП РАН, ИФ РАН, 2009. С. 111.

22

Трансформация прав человека в современном мире. Отв. ред. А. Н. Савенков. М.: Норма, 2018. С. 28.

23

Ульбашев А. О конституционализации частного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 6. С. 94.

24

Доктрина пропорциональности предлагает выполнение (прохождение) судьей по каждому конкретному делу следующего алгоритма.

Первый этап. Выявление двух коллидирующих субъективных прав для ответа на вопрос, ограничивается ли возможность осуществления двух самостоятельных прав в результате их «столкновения»?

Второй этап. Обоснование законности ограничения одного из этих прав или их обоих.

Шаг 1. Существует ли обоснованная политико-правовая цель ограничения субъективного права?

Шаг 2. Существует ли объективная (рациональная) связь между ограничением права и целью, достигаемой в результате ограничения?

Шаг 3. Законно ли само основание ограничения (то есть отвечает ли цель ограничения субъективных прав требованиям правопорядка)?

Шаг 4. Нахождение непосредственного баланса, разграничение двух противоречащих прав, то есть обозначение сфер действия каждого субъективного права (пропорциональность stricto sensu).

Третий этап. Определение наиболее эффективных средств правовой защиты (присуждение remedies). См.: Ульбашев А. О конституционализации частного права // Сравнительное конституционное обозрение. 2017. № 6. С. 97–98.

25

Собрание законодательства РФ. 2006. № 31 (1 ч.). Ст. 3448.

26

Sartor G. Human Rights and Information Technologies // The Oxford Handbook of Law, Regulation and Technology Edited by Roger Brownsword, Eloise Scotford, and Karen Yeung. DOI: 10.1093/oxfordhb/9780199680832.013.79, р. 448.

27

Один из крупнейших российских цивилистов XIX века Г. Ф. Шершеневич вполне обоснованно считал историческое исследование необходимым предварительным условием «для систематического изучения гражданского права и для критики его с точки зрения законодательной политики» (Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права (по изд. 1907 г.) / Вступ. ст. Е. А. Суханова. М.: Спарк, 1995. С. 15). Нет сомнения, что и для такой пусть несравненно более молодой – в сравнении с гражданским правом – отрасли права, как информационное, особенно в период начала работ по осмыслению возможностей систематизации его норм в форматах Информационного, Инфокоммуникационнного или Цифрового кодексов, такого рода обращения к историческим корням современной свободы слова весьма полезны.

28

Авторы комментария к Конституции РФ, подготовленного Институтом государства и права РАН (Конституция РФ. Научно-практический комментарий. Под ред. Б. Топорнина. М., 1997) уверенно включают в формы производства и распространения информации художественные формы выражения, тем самым связывая свободу слова и право на информацию с принципом свободы творчества, зафиксированным в ст. 44 Конституции РФ «Каждому гарантируется свобода литературного, художественного, технического и других видов творчества, преподавания».

29

Интересно отметить, что отношение человечества к постоянно обновляемым форматам свободы выражения практически всегда отличалось тем, что предрекало исход с мировой коммуникативной арены предыдущих форматов. Вспомним соответствующие конструкты: «кино убьет театр», «телевизор убьет и кино и театр» и т. п. Известный итальянский обществовед и писатель Умберто Эко обнаружил проявления аналогичного мирового скепсиса даже к появлению письменности. В частности, он напомнил, что в свое время люди с опаской отнеслись (тому есть письменные свидетельства) к ее появлению – как к тому, что убьет память (Эко У. От Интернета к Гуттенбергу // Новое литературное обозрение. 1998. № 32).

30

См. об этом: Баумейстер Д., Экерт А., Цайлингер А. Физика квантовой информации. М.: Постмаркет, 2002. С. 376.

31

Осовский С. Нейронные сети для обработки информации = Sieci neuronowe do przetwarzania informacji (польск.) / Перевод И. Д. Рудинского. М.: Финансы и статистика, 2004. С. 344.

32

См.: Монахов В. Н. Свобода вещания как результат конституционного правосудия // Сравнительное конституционное обозрение. 2008. № 5. С. 4–21.

33

См.: Кудрявцев В. Н. Свобода слова. М.: Наука, 2006. С. 200.

34

Гумбольдт В. О различии организмов человеческого языка и влиянии этого различия на умственное развитие человеческого рода. Введение во всеобщее языкознание. СПб., 1859. С. 62.

35

Вспомним знаменитую сентенцию – Вначале было СЛОВО! Оно родилось и получило легальные основания для своего развития именно в религиозной сфере жизни. Среди прочих социальных институтов именно церковь, еще до государства осознала его благотворную и, одновременно, разрушающую силу. И именно в лоне церкви (католической) на земле родилась первая ЦЕНЗУРА. В России уже в XVII веке в библиотеке Соловецкого монастыря были книги с резолюцией: сия повесть ложная, не чести ее публично. См. об этом: Батурин Ю. М. Цензура против гласности: от Ивана Грозного до 1917 г. // Советское государство и право. 1989. № 3. С. 134–142.

36

Рикёр П. Герменевтика, этика, политика. М., 1995. С. 43.

37

Вольтер. Избранные произведения. М., 1938. С. 327.

38

Тарновский Е. Н. Четыре свободы. СПб., 1995. С. 182.

39

Электронный ресурс – Режим доступа: http://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactpol.shtml (дата обращения: 02.11. 2020).

40

Электронный ресурс – Режим доступа: https://www.echr.coe.int/Documents/Convention_RUS.pdf (дата обращения: 02.12.2020).

41

Электронный ресурс – Режим доступа: https://www.coe.int/ru/web/conventions/full-list/-/conventions/rms/090000168007b0fa%20 (дата обращения: 18.12.2020).

42

Электронный ресурс – Режим доступа: http://www.zntu.edu.ua/base/Lib/zakon/00_gio.html (дата обращения: 18.12.2020).

43

Все указанные документы доступны в СПС КонсультантПлюс.