Уголовный процесс европейских государств

Большинство национальных форм ускоренного производства применимы к уголовным делам о преступлениях, не представляющих большой общественной опасности, но есть и исключения. Так, одна из двух основных сокращенных процедур в Италии – abbreviato (упрощение судебной процедуры, статьи 438–443 УПК Италии) – может быть применима ко всем категориям уголовных дел, включая дела об особо тяжких преступлениях. Исключение составляют преступления, наказанием за которые может послужить пожизненное лишение свободы.

В уголовном процессе Испании предусмотрен такой вид упрощенного рассмотрения уголовных дел, как conformidat, что по своему содержанию не является соглашением о признании виновности, а заключается в согласии со стороной обвинения. Обвиняемый может выразить свое согласие с обвинением и наказанием, заявленным стороной обвинения или с момента обвинения непосредственно перед судебным разбирательством в суде первой инстанции или в конце исследования доказательств в суде присяжных. Особенностью процедуры conformidat является то, что согласие обвиняемого с предъявленным обвинением и наказанием, не освобождает судью от обязанности осуществить анализ фактической базы для выражения согласия с выдвинутыми обвинениями и даже позволяет судье оправдать человека в случае, если достаточных доказательств для осуждения не хватает, несмотря на согласие с выдвинутыми обвинениями.

Ускоренные процедуры производства по уголовным делам существуют в странах Восточной Европы. Варианты упрощенного производства в этих странах чаще всего не исчерпываются каким-то одним типом соглашения. Так же, как и в ряде других стран, в них выделяют три основных типа ускоренного производства: сокращенное производство по делам о явных, очевидных преступлениях (Азербайджан, Таджикистан, Беларусь, Молдова, Казахстан); ускоренное производство при заключении соглашения о сотрудничестве (Латвия, Грузия, Молдова); упрощенная модель судебного рассмотрения дела при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением (Беларусь)[46].

Близко к поискам путей дифференциации примыкают весьма распространенные и непрекращающиеся практически повсеместно усилия по оптимизации составов судов в зависимости от содержания конкретных категорий дел (степени опасности преступлений, их сложности и возможных юридических последствий) и заключения сделок в уголовном процессе стран Европы. В правильном определении состава суда многие усматривают путь к наиболее эффективной организации разбирательства дел в судах: с одной стороны, к ограждению людей, привлекаемых к уголовной ответственности, от возможных судебных ошибок и произвола, а с другой – к экономии сил и средств, которые следовало бы затрачивать при разбирательстве соответствующих категорий дел. О перманентности усилий, предпринимаемых в данном направлении, свидетельствует зарубежный опыт закрепления суда присяжных в уголовном процессе абсолютного большинства стран Европы.

Институциональными отличиями различных типов ускоренного производства с точки зрения их условной принадлежности к классическим формам уголовного процесса – англосаксонскому либо континентальному – являются сфера действия соглашения и пределы возможного компромисса. Сфера действия англосаксонского варианта ускоренной процедуры, сформированного в условиях приоритета процессуального права над материальным и главенства принципа состязательности, распространяется на материальное право – уголовно-правовую квалификацию содеянного, которая не является константой, не обусловлена непосредственно фактическими обстоятельствами дела и может быть установлена в результате соглашения сторон вне зависимости от происшедшего.

В других странах с англосаксонскими традициями признание вины также считалось отказом от спора и основанием для упрощения процесса, однако здесь такой отказ никогда не связывался с каким-либо соглашением сторон. Сделки в настоящее время предусмотрены лишь в Англии и Уэльсе. Очередной толчок в развитии институт соглашения о признании вины получил в марте 2008 г. в связи с направлением Генеральным прокурором в Палату Лордов консультационного материала о возможном ведении переговоров о признании вины по уголовным делам о мошенничестве. Предложено предусмотреть возможность избежать судебного разбирательства на самой ранней стадии уголовного процесса. Такие меры, по мнению законодателя, позволят добиться существенной экономии финансовых затрат на судопроизводство, будут способствовать скорейшему восстановлению нарушенных прав потерпевших, скорейшему привлечению к ответственности виновных, освобождению от обязательств, связанных с необходимостью являться по вызовам суда свидетелей, а также позволят правоохранительным органам сосредоточить усилия на наиболее сложных и резонансных преступлениях. В документе отмечается, что в только 66 % обвиняемых в Англии и Уэльсе признают вину до начала судебного заседания, 10 % признают вину на первом судебном заседании. Поэтому, установление формализованной системы заключения соглашений о признании вины в Англии и Уэльсе призвано стимулировать обвиняемых к признанию вины на более ранних стадиях уголовного судопроизводства.

Кроме указанного, современном уголовном процессе стран Европы существуют и иные процедуры разрешения уголовно-правовых конфликтов, которые включают в себя элементы примирения. Существуют две наиболее известные модели альтернативных способов решения таких уголовно-правовых конфликтов[47]:

1) трансакция, которая существует в голландско-бельгийской системе правосудия. Ее сущность заключается в том, что правомочные органы (прокуратура, а в Нидерландах и полиция) отказываются от уголовного преследования лица, если оно заплатит в казну установленную в каждом конкретном случае денежную сумму;

2) медиация, которая применяется как средство разрешения конфликта между лицом, совершившим преступление, и потерпевшим с помощью примирения между ними и позволяет снизить загруженность органов уголовной юстиции, увеличить роль потерпевшего в уголовном процессе и сделать определенный шаг для предупреждения преступления.

Таким образом, одним из основных направлений совершенствования уголовно-процессуальной формы является ее дифференциация, которую следует рассматривать как построение уголовного судопроизводства, при которой достижение задач уголовного процесса в отдельных законодательно определенных категориях и при наличии определенных условий может осуществляться путем использования процессуальных форм, процедур, которые отличаются от обычных по степени сложности, их упрощению или осложнению.

Для дифференциации уголовного процесса стран Европы необходимы материально-правовые и уголовно-правовые основания. Уголовное производство на основании упрощенных правил уголовного разбирательства является проявлением дифференциации уголовной процессуальной формы, основанной как на материально-правовых, так и на уголовно-процессуальных условиях. Дифференциация уголовной процессуальной формы, в том числе и введение упрощенных форм уголовного разбирательства, не может ограничивать действующие процессуальные гарантии.

1.6. Гармонизация уголовно-процессуального права в государствах Европы

Понятие, формы и методы сближения уголовно-процессуального права. В современном мире с развитием мобильных технологий, ростом передвижения граждан и созданием интеграционных экономических образований и в целом глобализацией общественных отношений закономерно наблюдается сближение правовых систем.

На первый взгляд интеграция в экономической сфере не должна затрагивать уголовно-правовой составляющей правовой системы. Более того, государства традиционно воздерживаются от вмешательства в сферу уголовного наказания и уголовного процесса в рамках интеграционных образований. Препятствием для сближения уголовного закона в целом и уголовно-процессуального в частности является тот факт, что уголовное право все еще рассматривается как основа национального суверенитета и тем самым упорно защищаются национальные интересы. Попытки сближения в рассматриваемой сфере связываются большинством государств с потерей суверенных прав. Политическому процессу сближения уголовно-правовой процедуры не хватает также научного фундамента, с помощью которого можно было бы вести разъяснительную работу[48].

При анализе сближения уголовно-процессуального законодательства в литературе (прежде всего, англо- и немецкоязычной) можно встретить разнообразные термины: гармонизация (harmonisation, Harmonisierung), унификация (unification, Vereinheitlichung), конвергенция (convergence, Konvergenz), кодификация (codification, Kodifizierung). Авторы не всегда делают разграничение между этими терминами. Так, указывается, что гармонизация уголовного права и уголовного процесса не есть унификация, а лишь сближение составляющих различных уголовных юрисдикций и создание общих правовых рамок[49]. Можно заметить, что наиболее четкому разграничению подвергаются «гармонизация» и «унификация». Последняя представляет собой более «жесткое» сближение: подмена норм нескольких государств общей нормой либо нормой одного из государств. В гармонизации же государствам задаются только общие направления сближения, а они сами вольны выбирать пути его осуществления с учетом местных правовых традиций и политических предпочтений. Апроксимация (approximation) и конвергенция в большинстве случаев являются синонимами сближения[50].

Следует учитывать, что сближение уголовно-процессуального права может происходить не только на межгосударственном уровне, но и внутри государства. Поэтому, если рассматривать методы сближения, то следует выделить:

– заключение международных договоров (возможность делать оговорки может поставить под сомнение единство применения);

– наднациональное нормотворчество (позволяет сблизить нормы и, как правило, использовать судебный орган для толкования);

– «мягкое право» (принятие модельных законов, которые не гарантируют идентичность[51], но могут стать дополнением к наднациональному праву на период достижения консенсуса);

– судебное разъяснение (при формировании единой внутригосударственной практики верховные либо конституционные суды нередко ссылаются на международные стандарты, судебную практику ЕСПЧ и т. д.).

Сближение права может носить характер целенаправленной деятельности субъектов (скоординированное, формальное, организованное сближение, co-ordination) либо быть спонтанным[52] (проявляется в односторонней либерализации национального права, ведущей к созданию схожих правовых механизмов[53]). Последнее более характерно для частного права.

Надо отметить, что у сближения уголовно-процессуального права имеются и противники. Так, отдельные авторы сомневаются, может ли национальное уголовное право (в широком смысле), которое направлено на охрану правовых ценностей публичного, экономического и общественного порядка, вообще быть предметом правового сближения[54].

Понятие гармонизации уголовно-процессуального права. Сближение уголовно-процессуального права вызывается, прежде всего, гармонизацией законодательства отдельных государств, под которой понимают сближение законодательства государств, направленное на установление сходного (сопоставимого) нормативного правового регулирования в отдельных сферах (ст. 2 Договора о ЕАЭС) либо замену многочисленных и разнообразных национальных правил по определенному вопросу единым правилом[55]. Хотя в литературе отмечается, что единого определения гармонизации в правовой сфере не существует и не всегда данный термин отделяют от иных схожих[56]. Можно согласиться, что гармонизация сближает правовые системы, оставляя определенные различия[57]. При гармонизации в уголовно-правовой сфере возникает фундаментальная проблема: значение приобретает различие культур, и это затрагивает самую сущность[58]. Гармонизация направлена на преодоление различий и минимизацию противоречий в праве, однако делает это главным образом на уровне принципов, идей и руководящих положений[59].

При создании интеграционных образований в сфере экономической политики гармонизация законодательства направлена на устранение неблагоприятных для надлежащего функционирования общего рынка различий в конкретных отраслях права в рамках национальной правовой системы каждого отдельного государства-члена[60]. В целом усиление сотрудничества государств в политической, экономической, культурной и иных сферах является закономерной предпосылкой для гармонизации правовых предписаний. Хотя более важной, чем экономическое сближение, предпосылкой формирования сходных правовых стандартов в сфере уголовного процесса на общемировом пространстве становится дальнейшая гуманизация и социализация права как инструмента реализации универсальной концепции прав человека[61]. Гармонизация в сфере уголовного правосудия должна оцениваться как определенная мера по обеспечению прав человека в уголовном процессе, а не как основание для создания единого (унифицированного) уголовного процесса[62].

Учитывая также, что процессуальное право тесно связано с материальным, можно отметить, что гармонизация последнего закономерно вызовет сближение процессуальных норм. Например, Конституционный Суд Республики Беларусь отметил, что для добросовестного исполнения обязательств, принятых Республикой Беларусь в рамках ЕАЭС, предполагается гармонизация законодательного регулирования общественных отношений в отдельных сферах, в том числе уголовно-правовой[63]. К настоящему моменту в ЕАЭС можно заметить гармонизацию лишь материальных уголовных норм и то она носит спорадический характер.

Специальными целями гармонизации уголовно-процессуального законодательства можно назвать:

1) обеспечение взаимного признания судебных и схожих процессуальных решений, основанного на взаимном доверии иностранным системам правосудия (а, как следствие, признание доказательств, полученных в иностранной юрисдикции);

2) обеспечение равенства граждан и их прав для ликвидации всякой дискриминации по признаку гражданства (в т. ч. как элемент свободы передвижения рабочей силы).

Можно выделить внутреннюю и внешнюю гармонизацию уголовно-процессуального права. Внутренняя свойственна для федеративных и конфедеративных государств (хотя с принятием единого Уголовно-процессуального кодекса Швейцарии в 2005 г., например, произошла внутренняя унификация, а не гармонизация уголовно-процессуального права, так как одновременно утратили силу 26 кантональных кодексов). Внешняя гармонизация может строиться на двухстороннем (например, в рамках Союза Беларуси и России), региональном (ЕС, ЕАЭС, Совет Европы и др.) либо международном уровне (например, ООН, Организация экономического сотрудничества и развития).

Гармонизация уголовно-процессуальных норм может быть прямой (на основе международно-правовых обязательств соответствующего государства) и косвенной (сближение законодательства с нормами иностранных государств, в том числе в рамках интеграционных образований либо с нормами международных договоров, где государство не является участником, либо судебной практикой судебных органов в организациях, в которых оно не участвует).

В литературе выделяют три возможные ступени прямой гармонизации в сфере уголовно-процессуального права:

1-я ступень – государства преобразовывают общие нормативные обязательства в национальное право – реализация таких норм носит национальный характер. Например, в международном договоре говорится о том, что ходатайство о признании и исполнении приговора рассматривается компетентным судом запрашиваемой Договаривающейся Стороны в соответствии с ее внутренним законодательством и такой порядок установлен, например, в ст. 504 УПК Беларуси.

2-я ступень – прямо применяемые общие нормы для ряда государств (например, членов интеграционного образования) – выбор порядка реализации нормы сохраняется за законодателем каждого из государств.

3-я ступень – прямо применяемые общие нормы для ряда государств – создание общего процессуального кодекса, наличие общей следственной и судебной практики[64].

Косвенная гармонизация, которую можно назвать сближением законодательных предписаний (определение общих направлений в правовом регулировании общественных отношений в определенной сфере), проявляется при создании законопроектов и изучении опыта законодательного регулирования в иных государствах, на академическом уровне. Так, до внедрения в уголовный процесс Беларуси нового института – досудебного соглашения о сотрудничестве – была изучена практика применения соответствующих норм в Казахстане и РФ. В результате был принят законопроект, хотя и схожий с нормами УПК РФ, но все-таки принципиально отличающийся.

Европейское уголовно-процессуальное право. Уголовно-процессуальное право государств Европы носит национальный характер и отражает многовековую историю различного представления о ценностях и правовых традиций. Особенностью уголовного процесса является также то, что стадии в рамках уголовной процедуры в различных уголовно-процессуальных кодексах могут иметь разнообразное значение. Так, например, во Франции и Нидерландах проведенное следственным судьей предварительное заседание имеет большое значение для разбирательства дела в суде и итога уголовного судопроизводства, в отличие от решений следственного судьи в Германии.

Тенденции развития современного уголовного процесса государств-членов ЕС безусловно свидетельствуют о его европеизации. Под последней понимают процесс сближения национальных правовых систем под влиянием европейского развития права и взаимное влияние между национальным и европейским уровнями[65].

Наиболее глубокую гармонизацию уголовно-процессуального права сегодня можно заметить в рамках Европейского Союза. Мотором такого сближения были представители науки уголовного процесса[66] и наднациональные органы ЕС. Однако сложно говорить о европейском уголовно-процессуальном праве. В ЕС нет единого уголовно-процессуального кодекса, не установлены единые для всех государств-членов процедуры для разрешения уголовных дел. Но это не значит, что нельзя говорить о европейском уголовно-процессуальном праве в широком смысле. На данный момент имеются наднациональные (европейские) правовые нормы в сфере уголовного процесса, внедренные во всех государствах-членах. В еще более широком смысле, как сказано выше, имеются основания говорить о европеизированности уголовного процесса, а соответственно и норм, его регулирующих. Оказывает влияние на национальное законодательство и практику его применения и Европейская конвенция по правам человека. Также следует указать на создание на уровне ЕС органов, связанных с расследованием уголовных дел и судопроизводством (Европол, Евроюст), а также постоянные разговоры о создании Европейской прокуратуры[67].

Сотрудничество всех государств ЕС в сфере юстиции и внутренних дел приобрело характер «третьей опоры» Союза только с принятием Маастрихтского договора в 1992 г. Считалось, что эта опора должна стать основой для совместного уголовного преследования[68], что не удалось реализовать до настоящего момента. В третьей опоре у ЕС были «связаны руки»: необходимость принятия единогласного решения по ограниченному кругу вопросов. В этот, начальный, период европеизация уголовного процесса «сосредоточилась» в сфере полицейского сотрудничества и правовой помощи. Существенное улучшение было достигнуто со вступлением в силу в 1995 г. Соглашения о порядке реализации Соглашения от 14.06.1985 между правительствами государств Бенилюкс, ФРГ и Франции касательно постепенной отмены контроля на совместных границах (Шенген II). На территории «шенгенской зоны» было создано пространство розыска лиц в рамках единой системы (Schengen Information System).

Сложившееся положение призван был решить Лиссабонский договор. В соответствии с ним в Договоре о функционировании ЕС (далее – ДФЕС) появилась ст. 82, направленная на гармонизацию существующих в отдельных государствах-членах ЕС предписаний в сфере уголовного процесса. Норма данной статьи сформировалась постепенно, как и взаимное доверие государств-членов в сфере уголовной юстиции. Сближение норм в сфере уголовного процесса начиналось с решения Европейского Совета в Тампере в 1999 г. о том, что в контексте внедрения принципа взаимного признания судебных решений требуется начать работу по выработке необходимых единых стандартов в сфере уголовно-процессуального права, уважая фундаментальные принципы права государств-членов ЕС (п. 33–37)[69]. Аналогичное требование к взаимному признанию содержится в Гаагской программе 2004 г.[70], в которой указывалось, что взаимное доверие должно быть основано на уверенности, что все европейские граждане имеют доступ к судебной системе, отвечающей высоким стандартам качества. В п. 3.3.2 ч. III данной программы содержался призыв ЕС к сближению уголовно-процессуального законодательства государств-членов, путем установления минимальных правил, касающихся аспектов процессуального права, предусмотренных договорами, с тем, чтобы облегчить взаимное признание приговоров и судебных решений, а также полицейского и судебного сотрудничества по уголовным делам, имеющим трансграничное измерение. При этом отмечалось, что дальнейшая реализация взаимного признания судебных и иных решений (как краеугольный камень судебного сотрудничества) предполагает разработку эквивалентных стандартов для процессуальных прав в уголовном процессе на основе изучения существующего уровня гарантий в государствах-членах и с должным уважением к их правовым традициям (п. 3.3.1 ч. III).

Часть 2 ст. 82 ДФЕС предусматривает, что для расширения возможностей для признания приговоров и судебных решений, полицейского и судебного сотрудничества по уголовным делам, имеющим трансграничный характер, Европейский Парламент и Совет могут посредством директив, принятых в соответствии с обычной законодательной процедурой, установить минимальные правила. При этом указано, что такие правила должны учитывать различия в правовых традициях и системах государств-членов и могут касаться: 1) взаимного признания доказательств между государствами-членами; 2) прав граждан в ходе уголовного процесса; 3) прав лиц, пострадавших от преступления; 4) любых иных аспектов уголовного процесса, которые определены Советом заранее в его решении, принятом единогласно. Следует отметить, что по многим из указанных вопросов были приняты акты ЕС.

Как отмечают исследователи, даже если в государствах Европы будут действовать свои уголовно-процессуальные формы, для трансграничного уголовного преследования потребуется оценивать собранные в иных государствах доказательства[71]. И в этом случае встает вопрос: не были ли нарушены основополагающие принципы уголовного процесса и фундаментальные права человека при собирании таких доказательств в иностранной юрисдикции. Необходимость двойной наказуемости при передаче доказательств отпала ранее[72]. После многолетних дискуссий в 2008 г. Совет ЕС принял рамочное решение 2008/978/JHA о Европейском доказательственном ордере (European evidence warrant) для целей получения предметов, документов и данных для использования в производстве по уголовным делам. Такой ордер требует признания компетентным органом исполняющего государства. Однако Европейский Союз пошел дальше: 03 апреля 2014 г. была одобрена директива о Европейском следственном приказе (European Investigation Order) по уголовным делам, которая должна быть внедрена в национальное законодательство до 22 мая 2017 г. Нормы данной директивы основываются на принципе взаимного признания судебных решений. Европейский следственный приказ выдается для получения доказательств, которые уже существуют и непосредственно доступны в виде предметов, документов или данных. Он также может быть выдан с целью производства одного или нескольких следственных действий, проводимых в исполняющем государстве с целью сбора доказательств. В то же время ЕС так и не создал инструмента, позволяющего унифицировать собирание и признание доказательств, полученных на территории другого государства-члена, так как для этого требуется определить: гармонизировать правила оценки доказательств либо процедуру их собирания (производства следственных действий). И вопрос о допустимости доказательств собранных на территории другого государства-члена, а также производных от них (fruits of the poisonous tree) остается открытым[73].

В 2009 г. Советом была утверждена дорожная карта для усиления процессуальных прав подозреваемого или обвиняемого в уголовном процессе[74]. В ней содержатся 6 мер, направленных на создание единых правил в отношении центральной фигуры в уголовном процессе (подозреваемого/ обвиняемого):

а) право на перевод;

в) информирование о правах и обвинении;

с) юридическая консультация и юридическая помощь;

d) уведомление родственников, нанимателя и консульства о применении мер принуждения, связанных с лишением свободы;