Однажды

Сколько раз она просыпалась в ночи от несуществующих объятий, чувствуя его всем телом. Просыпалась то с улыбкой, то в слезах, гладя рукою мокрую подушку.

В этой томительной вечерней тишине Елена отчетливо услышала сквозь раскаты грома, как звякнул телефон – это была долгожданная эсэмэска от Него, всего три слова: «Привет, милая Ленусик!»

И она забыла, как дышать, начала метаться, как гибкий стебелёк на ветру, зачем-то оглядывать комнату, сразу наполнившуюся его улыбками, выискивала фото, где было родное лицо. Елена хватала с комода его подарки, прижимала к себе давно увядшие цветы.

Иван жив! Теперь они будут вместе, втроем! Любовь уже царствовала над ней и словно ослепительная вспышка этой эсэмэски до дна озарила тоскующую душу любящей женщины.

Елену словно накачали гелием – лёгкость во всём теле взывала к каким-то забытым инстинктам, и хотелось, безумно хотелось взлететь, воспарить над крышами, став алым ангелом среди этих грозовых облаков, и полететь к нему. Она распахнула окно, зачем-то выглянула наружу и ловила холодные капли освежающего дождя, стараясь дышать глубоко, чтобы вернуть утраченное душевное равновесие. Закрыла раму и открыла дверцу шкафа, где висели его рубашки. Стала прижимать их к лицу, нюхая, вдыхая его запах, такой родной и нежный.

Удивительно, как эти три слова осветили комнату, перевернули вновь всю её жизнь, разделив на до и после, заставив забыть о плохом прошлом.

А с Иваном здесь всё произошло естественно, по-другому. Елена тепло подумала: «Ты реанимировал во мне уже почти угасающие чувства. Ты сделал меня матерью твоего ребенка. А я? Что же я? Буду неблагодарной? Нет, Ванечка! Я буду любить тебя до последних дней!..»

А теперь – всё о нём. Бывший морской пехотинец, высокий, стройный мужчина лет сорока пяти, Иван сумел грамотно выстроить свой бизнес. У него, помимо математического склада ума, теплились ещё справедливость и совесть, не ушедшие в отставку. Живи и радуйся! Но в последнее время Иван вдруг стал худеть, тряслись пальцы, появился какой-то новый неприятный запах. Врачи поставили неутешительный диагноз – неизлечимая болезнь. Неожиданный приговор показался Ивану ржавым медицинским ножом, жгуче вошедшим под кожу.

Мужчины переносят болезни иным образом, нежели женщины, и даже банальная простуда у них – это повод для того, чтобы сильно переживать. А здесь – такое!? Еще вчера казалось, что все было: работа, любовь. А сегодня все становилось чёрным прахом, который просеивался сквозь пальцы. Тревога гуляла внутри чёрным непрошенным гостем. Для Ивана поход к врачу – это своего рода признак слабости и несостоятельности. Он считал позорным свое состояние, да ещё перед его любимой.

Эта поздняя любовь принесла ему долгожданное счастье, но оказалась запоздалой для него. Так бывает. Очень редко, но бывает. Однажды твои глаза встречаются с глазами незнакомки, и ты вдруг понимаешь, что это – твоя родная душа, до боли в сердце – твой человек! Это была любовь с первого взгляда.

Поэтому ему было нелегко принять решение – всё бросить и уехать в глубинку огромной страны. Не хотелось быть обузой никому, и пусть его друзья запомнят его таким, каким он был. Казалось, он очутился в эпицентре кошмарного сновидения, в котором Страх бил в огромный черный колокол.

Чтобы не до конца оборвать нить с его любимой женщиной, перед отъездом он оформил заказ на доставку каждую субботу букета цветов для Елены в течение 52 недель. Глядя на него, с какой любовью он выбирал букет, продавщица цветов была невероятно растрогана.

В таёжном городке Иван сразу начал творить простые добрые дела – строить детдом, помогать бедным семьям, налаживать инфраструктуру старинного городка, дремавшую здесь веками, щедро вкладывая заработанные миллионы. На пике болезни он понял, что у человека может быть всё, но в любой момент нажитое может превратиться в пыль. Богатство одурманивает, делает из него раба. Главная ценность – это люди, которые тебя окружают.

Здесь, в краю сильных сибиряков, Иван приобрел много друзей, среди которых был таёжный старый знахарь, который стал лечить его травами, при этом нашёптывая какие-то странные слова под шелест опадавшей листвы. Осень подле крутых берегов Енисея у Ивана ассоциировалась с печальным и унылым расставанием с тем, что тебе дорого, умиранием всего живого, цветущего. Здешние гиблые места не терпят слабаков и не прощают людям их ошибок.

Страха не было, а было страшное желание жить! Как никогда! Может быть, – последний год, но на всю катушку, мчась по встречной полосе ухабистой дороги этой загадочной судьбы!

Но каждый день он вспоминал, думал о ней – Елена! Как она там, без него? Одна?

Он почти год пребывал в позитиве дел, в надежде на лучшее, верил в чудеса и каждый день мечтал о выздоровлении, чтобы увидеть её.

Наш беглец жил с любовью в душе, питаясь девственной природой зелёного края, дыша этим сильным воздухом наступавшей весны и энергией сибирского края.

Иногда Иван преднамеренно шёл на прогулку в непогоду, сквозь тяжело лежащий густой туман, в заросли чащи, в бурьян, чтобы напитаться адреналином местной монголо-русской крови, текущей веками по оврагам, таежным рекам, в коре деревьев-богатырей.

Постепенно Иван почувствовал, как стал наполняться энергией, аппетит явился в удвоенном размере – то ли от улучшения, то ли от сибирского мороза. В голове постоянно мотались обрывки молитв. Выздоровление совершалось с жадной быстротой. Болезнь отступила вопреки прогнозу врачей. А, может быть, они ошиблись в диагнозе?

Сошли тяжелые снега, запела весна. Появилась радость жизни. Иван возвращался домой, к любви, к работе.

Заранее он послал любимой эсэмэску – всего лишь три слова. А получил целый букет до боли приятных новостей. И главная – что у них будет ребёнок! Он вихрем ворвался в дом, обнял Елену. Поднял её на руки и долго кружил с ней по комнате, всё никак не мог разжать долгожданные объятия. Это состояние тёплой нежности переливалось между ними, как в едином сообщающемся сосуде. И мука сладкая, и восхищенья слёзы наполнили красками и звуками окружающего мира эти счастливые мгновения, ради которых стоит жить и переносить любые страдания. Оказывается, в этом мире всё относительно становится ближе, особенно в состоянии любви.

Елена гладила его крепкие руки и пыталась остановить, пожалеть своего мужчину:

– Сумасшедший! Ванечка, отпусти, я ведь тяжёленькая.

Тогда радостный папа, не отрываясь, посадил её в кресло, сам медленно сполз и пристроился в её ногах, положив голову ей на животик, – прислушивался к биению двух сердец. Ему до слёз приятно было слышать её нежный смех, её голос и это дыхание…

– Теперь мы будем всё время вместе, Леночка, милая? Втроем?

– Да! – от радости воскликнула она. – Да, милый мой…

Но её слова потонули в поцелуе, которым он накрыл сразу двоих. Он представлял, что целовал её и своего ребёнка. ЭТО ЛЮБОВЬ!!!

Я Кузя

Здравствуйте, я рыжий котёнок Кузя! А ещё я похож на подарок! Но, к сожалению, я дворовый, однако что-то во мне есть и породистого, потому что, я, как котенок даже на помойке, всем нравлюсь, только не берут к себе домой. «Ой, какой котёнок!» – радостно кричат. Но как только я хочу запрыгнуть им на руки, так сразу отмахиваются: «Брысь. Брысь отсюда!» Только ленивый не гонял меня и не шлёпал. Ах, эти странные люди! Научились ходить на двух лапах и возомнили из себя львов, а для меня эти двуногие, по сути, большие кожаные обезьяны: кривляются, корчат смешно рожицы и скалят зубы. Язык прикусишь, хочется огрызмяукнуться.

Вот если бы собаки говорили, у них бы не было друзей. А люди. Остры на язык. Они говорят, что он «их враг».

Мне не повезло, я родился осенью. Осенние котята в зиму не выживают, в русские морозы котовий век недолог. А я смышленый оказался, то на капоте грелся, то у маминого бока, пока она была жива, а то под батареей у дворника Кузякина. Дворник меня так и прозвал – Кузя. Вроде как его малыш, любил он меня сильно. Бывало так сожмёт, особенно. Когда выпивши, аж косточки хрустят. Такая сильная любовь «до гроба». Я каждый его порыв страсти боялся, как бы не придушил. Но помог один случай.

Как-то голодный брёл по холодным лужам возле супермаркета и присматривал местечко, где погреться. Только я запрыгнул на крутую машину, чтобы свернуться калачиком, как вдруг услышал сзади:

– Ах ты, красавец!

И грубые мужские руки двуногого хозяина подхватили меня и засунули на заднее сидение. Я испугался, он меня накажет: я уже описал его заднее колесо, потоптался и полежал на капоте его тачки, забирая градусы мотора. Но меня с привычного теплого капота привезли в большой просторный тёплый дом. Я действительно, сначала перепугался, но затем обрадовался, когда меня засунули в какой-то плетенный красивый «домик». Волосатый и огромный хозяин, вручая меня в корзиночке стройной светлой хозяйке, в её нежные руки, резко заявил:

– Жанна, мы с тобой расстаёмся. Забирай-ка ты вещи и возвращайся туда, откуда пришла. Вот тебе пушистого котёнка, чтобы не было одиноко! А я больше с тобой жить не хочу. Всё, надоело, разбегаемся.

Кругом начиналась соловьиная весна, а в расколотом доме запахло туманной осенью. Я всю их возню слышал, когда они «разбегались». Он орал, обвинял и обзывал. Что она не породистая, такая же дворняжка, как и эта кошка, то есть я, Кузя. Что она не может даже родить ему сына. Она швырнула в него кухонное полотенце, видно что-то готовила на кухне, просто молча взяла меня и закрыла за собой дверь. Ушла гордо, но красиво. В общем, выдворил он её с подарком на улицу. Но я успел справить свою маленькую нужду этому мужлану на его дорогущие туфли, пусть повоняет и подумает. Грубиян и жлоб, пожалел даже денег на породистую кошку, подумал я про себя, теперь будут знать, как с дворняжками связываться. И оставленную лужу придется ему самому убирать. А я буду защищать свою хозяйку, какая бы она хорошая – плохая ни была. Я хотел бы стать чьим-то счастьем.

– Что я ему плохого сделала? Вот сво… чь, – жаловалась в трубку телефона Жанна подружке и гладила меня, мурлыкающего у неё на коленях. – Мы с ним вместе начинали, блин, и оба были в 90-х нищие. Я этому козлу помогала бизнес наладить, во всем поддерживала. Отдала этой скотине лучшие годы, борщи готовила, пока он учился и богател. И что в итоге – дырка от бублика, осталась у разбитого корыта, ни с чем. На молодых его потянуло, пошёл он к едрёной бабушке. А приезжай-ка, дорогая моя подружка, в мою нору, раздавим «Коньячку» с горя, да накапаем слёз усталых полный фужер и выплеснем этому предателю в морду. Закатим пир на последние гроши, да на полную катушку.

Подружку долго уговаривать не пришлось. Прикатила уже через час, но без вкусностей. Терпеть не люблю, когда гости приходят с пустыми руками.

– Хочешь узнать мужика, разведись с ним, а если ему дать ещё власть и деньги, то тут-то его и понесёт по ухабам. Вот здесь эти козлы свою скрытую гниль-то и покажут, – только и успела вымолвить моя хозяйка, дальше все время трещала подруга. Поэтому, успокаивать пришлось наоборот, старшую подружку. Эгоистка. Всё о себе, всё для себя. Такая матершиница, я пытался закрыть свои ушки лапками, но всё равно подслушивал. Эта нахалка ещё и невнимательная, меня вроде бы и не замечает, и я тяпнул её за толстую попку. Она и не почувствовала, потому что у неё попа, как три Жанниных. А я намекал ей дать мне толстую колбаску – докторскую, но она знаков не понимала. Ах, так, у меня шерстка встала дыбом, и тогда я лапами стал гладить её мягкую ногу. И только тогда она громко завизжала, ну наконец, заметила:

– Ааа, мои новые колготки, – и дала мне такого пендаля, что я кубарем слетел с дивана. Почесала свою поцарапанную ногу и продолжала трещать:

– Ты представляешь, после того как мой «толстый кошелёк» меня беззащитную бросил, с… ка такой, я хотела выброситься из окна на зло этому козлу, и выпрыгнула с этажа, правда – цокольного. Но ты не повторяй моих ошибок. Запила, конечно. Меня закодировали в Германии, зашили в Австрии. А в России вернулась опять к жизни, здесь нельзя не пить. Вот теперь я почти не пью. Давай, милочка, ещё плеснём шампусика, отлакируем.

После …надцатого фужера они уже не обращали на меня, такого голодного, никакого внимания. А я так люблю селёдку под шубой (норковой), колбаску под диваном и ещё утянул сырок под столом, правда, он оказался с плесенью. Фу, гадость.

– Тебе надо родить ребёночка. Тогда я бы тебе нашила ползунков и разной детской одёжки. Помнишь, как мы с тобой мечтали создавать новые модели? – успела вставить несколько словечек Жанка.

«Что за дурь, вздумала рожать перед самым климаксом» – подумал я, стащив со стола кольцо колбасы. Сам себя не побалуешь, никто тебя не побалует.

– Да, можно бы родить, например, девочку. А то останешься одна. Некому за тобой и поухаживать будет. У меня такая фигурка, что беременность будет не заметна. Но от кого? Все мечты наши рухнули, – они посмотрели друг на друга и вдруг обе разревелись. Понятно, накопилось. Они ревели в четыре ручья.

Я к этому времени уже наелся и осмелился подойти к их бабьему водопаду, грозившему затопить соседей снизу. Обнял обеих разом, насколько хватило кошачьего размаха лап. Да хрен её поймет эту женскую логику из 55 томов, как Полное собрание сочинений вождя Ленина. Плюнь на ПеэСэС, лаской надо брать этих кошечек. Подруга меня опять грубовато отбросила. Нет, эта подружка моей Жанне не подходит, решил я. И дал предупредительный знак своей хозяйке, – весь съеденный обед переместился в туфель грубиянки, а в другой – сиканул. Но Жанна не увидела знака, а вот подруга заметила:

– Ах ты, рыжая креветка, плюшевый зассанец. Нагадил в мои дорогущие лабутены. Ну всё, как там тебя, Кузя, ты меня достал, Кузяха, – и она, такая маленькая, толстая, а бегала за мной как девочка, так дороги ей были её шузы. Поймала под столом. И давай меня шлёпать тапком больно. Жанна успела отобрать, прежде чем я стал бы похож на тряпочку.

– Жанка, отдай этого гадёныша в приют. Я – слабая женщина, но не потерплю такого срача: или я, или он? —эгоистично поставила подруга свой ультиматум.

– Не могу, это подарок! – твердо ответила нетрезвая хозяйка и прижала меня к груди.

– Ну, тогда, подружка моя, с таким энурезным котярой ты одна останешься. А теперь скажи, как я с такой вонью через весь город поеду? – Жанна разорилась на такси, и подруга, покачиваясь, выкатилась в ночь к жёлтым шашечкам.

– Я тебя, Кузенька, никому не отдам, – нежно гладила теплая рука, и ласково убаюкивали её стихи, – «Мой котёнок рыжий-рыжий, Лёгонький, как пёрышко. Только я его увижу, Ярче светит солнышко». Ах ты моя лохмотушка.

Я, конечно, не подарок, но ей улыбнулся хвостом и заурчал, выражая свою любовь. А сущность человечью: «плохой – хороший», я чую шерсткой за версту. Хотел ещё набраться смелости, чтобы сказать Жанке, что это не я живу у неё, а она у меня.

На следующий день, после их пира я уже не рассчитывал даже на дешевые сосиски. Грыз пахучий мякиш тишины и остатки засохшего корма. В общем, денег кот наплакал. Прокутили девушки всё. Как говорится, в кошельке мышь повесилась, и написала: «В моей смерти прошу винить хозяйку этого портмоне!». Ну, ничего, намёк понял, выживем. В природе лучше всех растений выживает сорняк, а я и есть сорняк – дворовая кошка. Но Я – кавалер, не раскисать, со мной дама, ещё молодая, в теле, мозги у неё, правда, пошли набекрень. Я посмотрел в её заплаканные глаза и ткнулся в её ладошки своим мокрым носиком, лизнул язычком, вытер слёзы, словно платочком и замурлыкал. Надо её чем-то порадовать. Я поймал на чердаке мышь и довольный принёс к её ногам. Она испугалась, взвизгнула, но что-то у неё в мозгу щёлкнуло, и она с надеждой в душе побежала к компьютеру. Взялась за мышку и надолго прилипла к экрану.

– Есть, нашла, – радостно закричала она, в её рыжих глазах блеснул лучик надежды. – Мы с тобой, Кузенька, спасены. У меня будет работа.

– Мяу, мама, – радостно вторил я. Если Жанна меня кормит, значит она моя большая мама, а я её ребенок.

Мама начала меня тискать и целовать. Я гордо выдержал эту бабскую эмоцию, вытер её слюни, поднял мордочку – тоже на что-то гожусь. Я понял, как мужчина, то есть как самец, буду давать ей знаки. Она с утра уходила на работу, а я, весь нечёсаный валялся без задних лап у ящика и смотрел передачи, набирался опыта. Какие смешные законы принимают эти люди. Как по ним вообще можно жить? Но в конце передачи написано «Lex est lex», Закон есть закон! Написано, я на всё это напИсал бы. Хорошо, что кошек эти правила не касаются.

Из ящика я также понял, что если у моей хозяйки в голове полно «тараканов», то с мужиками будут проблемы. Я слышал, как психолог по ящику говорил: «Когда изменяется женщина, меняется и отношение мужчины к ней». И я начал ловить в доме тараканов и сгребать их в кучу перед ней. Она, кажется, начала понимать. И перед работой чем то пшикала на голову и волосы. Я только подумал: «Зря она дихлофос переводит».

А на крыше я слышал от старого кота, что ни один кот не вступает в отношения c кошкой, у которой проблем больше, чем у тебя. Потому что «яд» от этих тараканов находится в их головах, а не в наших. И пока их количество будет разительно превалировать над нашими, то любой мужчина, то есть кот, будет уходить от неё. Странные отношения у людей, просто «качели». Почему-то люди в одну воду не могут войти дважды. А в один лоток можно войти хоть трижды.

А вообще-то, я – нормальный хитрый кот. Ни одна собака не умеет добиваться своего, а я умею. Если долго смотреть на хозяйку и истошно орать, то можно увидеть, как она идёт насыпать в миску корм. Почему жрать так хочется именно по ночам? Но внутренний мир кота находится в холодильнике, который ночью не работает. Она думает, что я не знаю, где хозяйка прячет колбасу! А ещё, надо добиваться от хозяйки почесухи за ушами мягко, но настойчиво, а сеанс чесания заканчивать неожиданно, уходить гордо, потому что «а чего это она пристаёт? Когда хозяйка на меня фунт внимания, сидит с книжкой, то можно легко отвлечь её от чтения, непринуждённо повиснув на дорогой тоненькой занавеске. Начинается игра: кто кого. Она почему-то думает, что в пустой коробке ничего нет – идиотка. В ней есть Я – кот. Иногда я ей немного ускоряю планы по хозяйству: каждый уважающий себя кот должен помогать хозяйке менять постельное бельё.

С появлением работы у хозяйки, у меня появилось много вкусняшек. Больше всего я любил подушечки, хрустящие снаружи с нежной начинкой внутри. А за печень курицы с мясом индейки с ароматом мяты можно и душу продать. Нямс, лапочки оближешь! Ещё мне Жанна шила модельную одёжку. Я в ней был первым котом на крыше. А я ей в ответ приносил самые лучшие цветы с балконов. Это ей давало такое святое вдохновение, что она сама расцветала, как орхидея. И прижимала, и ходила по комнате нюхала вожделенно. А я не мог понять: трава она и есть трава. Но раз уж ей нравилось, я продолжал общипывать ближайшие балконы как альпинист, без репшнура и страховки.

Я ещё больше полюбил свою добрую хозяюшку. Ходил за ней по пятам, босым пятам, как и она сама. Что за страсть – ходить голой по квартире?! Я тоже не железный, мурчал ей в ухо, тёрся о бедро, чесался об её ножки. Она, конечно мягкая, тёплая, и как её такую мог бросить муж. Где у него мозги были. Ей бы хорошего мужика. Мужик объявился. Это я понял из беседы с подружкой по разговорной трубке:

– Он мой начальник. Проходу мне не даёт. Набивается в гости. Да вот только, блин, есть проблемка, как попадается нормальный мужик, так обязательно уже занят. Он женат. – Как только Жанна положила трубку. Я тут же подскочил, задрал над телефоном заднюю лапу, и… она успела выхватить из под «брандспойта» свою говорливую вещь:

– Да, поняла я, поняла. Не буду с ним встречаться. Знаю: «На чужом несчастье, своё не построишь», – и грустно ушла на кухню заесть эмоцию сладеньким. Да, мужик ей срочно нужен, а не то глупостей натворит, потом не расхлебать нам и вдвоём.

Так же подумал её бывший муж. Лёгок, на помине. Припёрся. С пустыми руками, вот жлоб. Соскучился. Если бы не было жлобов, то какая бы замечательная жизнь наступила. Всем бы всего хватило – и кошкам, и людям. А он ещё и возмущался молодыми девками, которые якобы ничего не соображают, а хотят получить всё. И не успел я сообразить, что к чему, как он своими крепкими лапищами сгрёб мою, не успевшую застегнуть халатик, Жаннушку, и силой утащил в спальню. Плоть у мужика слаба, заиграла. Ещё и закрылся, гад. Я не знаю, что за «мышинная возня» у них была там, но я в ярости разодрал когтями всю его одежду, обсикал ботинки, кепку, портфель, чем нанёс непоправимый ущерб имиджу этого франта. В общем, я злой, показал ему свой характер и кто в доме хозяин. Поэтому, когда муж, который объелся груш, бежал из спальни в одних трусах, а вслед летело все, что попадало под Жанкины горячие ручки, то я, в порыве ревности, прыгнул на него сзади и повис передними лапами на сползающихся по волосатым ногам трусах в горошек. Он в ужасе выбежал в общий коридор, прикрыв остатками одежды своё естество, и буквально скатился вниз по лестнице.

– Дранная кошка, – выкрикнул он на последок, то ли мне, то ли ей. И двери захлопнулись за ним навсегда. Ощущение, как будто вывалился скелет из шкафа жизни. После, даже замок сменили. Странно как-то у людей: еще вчера казалось, что все было: – уютное жилье, крепкая семья, любовь, а сегодня все стало ложью и пустотой. Может у него села чувственная батарейка. Мне не понять людей с их переменчивой любовью. У меня стабильно – в марте кошки. Я уже вырос. Стал рыжим и пушистым, как говорит хозяйка, настоящий кобель. Это она от того, что прихожу уставшим под утро, весна, март на носу.

Обычно утром, когда Жанна готовила завтрак, я требовал своей доли еды иногда довольно грубо: бился лбом об её голень. Она расставляла ноги, чтобы устоять от моих ударов лбом, тогда я протискивался между её голыми ногами, урча и потираясь о них, вызывая в ней даже некоторое весеннее волнение.

– А ты, Кузя, совсем не похож на дворняжку стал. Был гадким утёнком, а вырос то – племенным умным котом, Казимиром. Да, мудрость кошек несомненно высока. Надо бы узнать какой ты породы, Кузьма Казимирыч?

И мы пошли на выставку кошек, что на ВДНХ. Там я познакомился с такой же красивой рыжухой, как и я. Пока хозяйка узнавала породу у интеллигентного мужчины – хозяина моей новой знакомой, пока они общались, я успел эту породу уже приумножить, так сказать, заложил фундамент будущих отношений. Интеллигента звали Андрей. Она смеётся с ним, заигрывает, значит понравился. И тогда, я стал Жанне подавать знаки, чтобы она взяла его телефон. Андрей должен быть добрым, решил я, ведь он любит животных. Бери телефон или дай свой. Всё может быть, а вдруг им тоже надо будет улучшать породу, а заодно – гвоздь в доме прибить, да мусор вынести. Размечтался. Мне его кошка, как выяснилось, такой же персидской породы, как и я, тоже приглянулась. Вот бы нам всем вместе жить, было бы веселее. Первый выставочный день пока комом. Вот, блин, Жанна, ну что же ты?!

Жанне в 35 раз лет больше, чем мне, а приходится мне её учить жизни. Но это ещё ерунда. У нас опять случилась беда: Жанка чего-то там не дала своему начальнику, и он уволил её с работы без вкусняшек, то есть без пособия. Эти мужики везде ищут себе выгоду, не думают про нас, слабых и беззащитных. Хозяйку жалко – у неё всего одна жизнь, да и та какая-то дурацкая.

Но для меня главное, что есть Кто-то, ради Кого хочется жить и совершать подвиги. Я заставил своего креативного модельера взять всю нашитую на меня одёжку и опять идти на выставку кошек. Там мы встретили вновь Андрея. Он сразу повеселел и начал шутить:

– Ученные доказали, что если соединить человека с кошкой, то люди станут лучше, а кошки хуже. И если люди будут такими, как кошки, то мир быстро достигнет совершенства.

Какой он умный. Оказалось, что Андрей обслуживает эту выставку и ему очень понравилась смоделированная Жанной одежда. Да и сама модельер. Он, молодец, предложил Жанночке провести прямо здесь показ своих моделей, открыть модельное агентство и учиться этому ремеслу дальше. Новая коллекция Жанниных рисунков вмиг распухла. А мы с милой кошечкой – модели для показа. Супер – модели! Сидим на диете. Рацион обидно уменьшился, но я мясо приворовываю, а то как же, мужику без белков.

Теперь мы живем одной семьей. Все довольны. Мне, коту голубых кровей, не гоже по крышам шастать с дворовыми кошками, есть у меня своя подруга, и, есть кому на 8 марта котлетку вручить и стишок прочитать: