Только не ты

Но вот я уже у лифта, нажимаю кнопку и жду. Не позволяю себе усомниться. В одном из телевизионных интервью Гранд сказал, что всегда доверяет инстинктам. Вот и я доверяюсь.

Это глупо и опасно, но я поступаю так, как велит сердце. Я собираюсь извиниться перед Александром Грандом. Хочу, чтобы он услышал правду от меня.

***

На пятнадцатом этаже тихо. Прохожу мимо конференц-залов, стучусь, заглядываю в кабинеты, гадая, в каком из них спрятали Гранда. Ненадолго останавливаюсь у панорамного окна, наслаждаясь видом. На покатых холмах разбросаны дома, как головоломка из тысячи кусочков, выпавшая из коробки. Насмотревшись, выхожу в коридор и застываю в полушаге.

Передо мной Александр Гранд.

Бледный, осунувшийся, но всё равно слишком привлекательный. Волосы в лёгком беспорядке, руки в карманах джинсов, под пиджаком белая футболка. Смотрит на меня, поджав губы.

Представляю, что он подумал! Женщина, подставившая его под удар, бродит по этажу совета директоров и заглядывает в кабинеты, шпионит.

– Нет-нет-нет… – тараторю, повышая голос, – не подумайте плохого, я ищу вас!

Оправдания звучат плохо. В любых обстоятельствах.

Александр молчит, а я топчусь на месте в поисках правильных слов. Сильных, искренних, способных убедить мужчину, которого я напоила снотворным, в моей невиновности.

– Мистер Гранд, я пришла к вам, чтобы извиниться за моё невольное участие в этой неприятной истории. Прошу вас, поверьте, с моей стороны не было злого умысла! Только глупость.

– Глупость, – повторяет он. Без эмоций.

– Наивность. Доверчивость. Неопытность. Мне не следовало брать кофе из рук фотографа и приносить вам. Я не знала о планах Джейка, иначе бы ни за что ему не помогла!

Александр пробегается взглядом по моему лицу, хмурится. Кажется, он принимает важное решение, касающееся меня. Пусть, пусть оно будет хорошим! Справедливым. Пусть он мне поверит!

Качнув головой, он приглашает меня следовать за ним.

Закрыв за нами дверь кабинета, показывает на кресло. Сажусь на самый краешек. Сиденье оказывается слишком мягким, и я чуть не съезжаю задом на ковёр. Рядом дверь в личный туалет с душевой. Пахнет одеколоном Александра и мылом.

Пододвинув второе кресло, он садится передо мной, так близко, что его колени почти касаются моих. Я подбираюсь, стараясь уменьшиться до крохотного клубочка на сиденье, а он, наоборот, вытягивает ноги.

– Давайте, извиняйтесь! – говорит без раздражения и без особого интереса.

Вообще-то, когда говорят: «Я пришла, чтобы извиниться», это и есть извинение. Но ладно…

– Прошу прощения за то, что случайно, без злого умысла причинила вам неприятности.

– Какие? – спрашивает, изогнув бровь. Вроде невозмутимый, но в глазах пронеслось такое… я аж содрогнулась.

– Не знаю, какие неприятности. Никто не сказал, что именно у вас украли. Фотограф использовал меня, потому что я осталась позже других стажёрок. Он догадался, что вы возьмёте кофе из моих рук. Я не способна на предательство. Вы такой… вы…

К счастью, в лёгких не осталось воздуха, и мне удалось замолчать. Бессонные ночи, страх, чувство вины и влюблённость – это взрывной коктейль для мозга. Я пришла не для того, чтобы оправдываться, я просто хочу извиниться, но взгляд Александра режет меня насквозь.

– Какой я? – спрашивает он серьёзно. Ни за что не поверю, что директора интересует моё мнение, но ответить придётся.

– Вы умный, чуткий, интересный, щедрый… – Это совсем не те слова, которые говорит моё сердце, но другие, тайные, должны остаться только в моих мыслях.

– Почему ты считаешь меня щедрым? – Александр наклоняется вперёд, опираясь локтями о колени. В его тоне неожиданная фамильярность.

Под гипнозом его взгляда я даже дышу с трудом, прерывисто, но при этом удерживаю контроль, иначе наболтаю лишнего.

– На собраниях вы щедры на похвалу, внимательны к окружающим…

Александр склоняется ближе.

– А почему ты назвала меня чутким?

– Вы знаете, что сказать, чтобы людям было приятно. Чтобы они вам поверили.

– И ты мне веришь?

– Да, конечно, – отвечаю без заминки, потому что это правда. Александр задаёт мне вопросы, и это хорошо. Значит, мой приговор не подписан, и директор сомневается в моей причастности к преступлению, иначе бы он сразу позвал охрану.

– Во что именно ты веришь?

Этот вопрос застаёт меня врасплох. Когда говорят: «Я тебе верю», подчас не имеют в виду ничего конкретного.

– Я верю в то, что вы такой, каким кажетесь. В то, что вы хороший человек и выслушаете меня без предубеждений.

Александр протягивает руку, и я послушно даю ему свою.

– Ты хочешь, чтобы я тебе поверил, – констатирует. Проводит большим пальцем по моему запястью, и по телу бежит горячая волна.

Это интимный жест. Я вспоминаю корпоративные правила, в них целая глава про домогательства… Что за глупые мысли!

Смотрю на его руки. Ногти большие и чистые, с белым полукругом, кожа грубоватая, но без заусениц. Александр Великий не кусает ногти.

– Тебе страшно? – спрашивает. Его голос сочный, с хрипотцой.

Я поднимаю взгляд. Он улыбается, мягко, сочувственно. В сочетании с его бледностью и синяками под глазами это выглядит трогательно. Мне стыдно за мысли о домогательстве, да и кто кого домогается! За последние четыре недели я такого нафантазировала! Вот и сейчас путаю сочувствие с флиртом.

Александр отпускает мои пальцы, но я не позволяю ему отодвинуться. С силой сжимаю его руку.

– Мне очень страшно, – говорю со слезами в голосе. – Я не знаю, как доказать мою невиновность.

Александр кладёт вторую руку поверх моей, и мы смотрим друг на друга, соединённые двойным замком пальцев и моей надеждой. Кажется, он понимает меня, как никто другой.

– Я предложила пройти тест на детекторе лжи, но Лоренс посмеялся надо мной. Сказал, что не носит детектор с собой. – Бессознательно тяну наши руки ближе к груди.

– Ты спала прошлой ночью?

– Пару часов урывками.

– Что ты делала в остальное время?

Его слова, его звучный голос посылают очередную горячую волну по моей коже. Гранд привлекателен до чёртиков, и каждая его фраза звучит порочным намёком. Нет ничего соблазнительнее мужской силы. Я, слабая и потерянная, пришла к нему, а он держит меня за руку и дарит силу. Задаёт вопросы, волнуется, заботится. Это настолько сексуально, что я хочу запрыгнуть к нему на колени, прижаться к груди и сидеть, не двигаясь, пока кошмар не закончится. Пусть Александр обнимет меня, защитит от стервятников, кружащих над моей репутацией.

Я хочу, чтобы его сила помогла мне пережить момент слабости.

– Прошлой ночью я лежала в постели и старалась не думать.

Краснею, хотя в моих словах нет ничего предосудительного. Мы всё ещё держимся за руки и сидим слишком близко.

– Но как ни старалась, ты продолжала думать о случившемся. Переигрывала ситуацию снова и снова, мучая себя. – Александр понимающе улыбается.

Он меня понимает, и от этого становится легче дышать, будто с груди сдвинули надгробную плиту. Какой же он замечательный – помогает женщине, причинившей ему зло. Под веками собираются слёзы, и я запрокидываю голову, глядя на потолок, чтобы не заплакать. Когда я снова смотрю на Александра, он опускается передо мной на одно колено. Проносится шальная мысль: так мужчины делают предложение.

Верит ли он мне? Если нет, то остальные последуют его примеру.

Иногда тебя осуждают без обвинений. За причастность. За то, что ты оказалась не в том месте не в то время.

– Чем больше думаешь о чём-то, тем сложнее забыть, – говорит он, и я теряюсь в тепле его рук.

Он прав. Чем больше я о нём думаю, тем сложнее его забыть. Опускаю глаза, чтобы скрыть порочность моего взгляда.

– Говорят, надо просто не думать, но это сложно, – он придвигается ближе.

– Очень сложно, – соглашаюсь, решаясь подхватить его взгляд. Мы переплетаем пальцы.

Сейчас я не могу думать о правилах, о морали и этике. Происходящее разбивает границы моей реальности. Я сделала Гранда своим кумиром, недосягаемым и поэтому безопасным, и вдруг…

Самый невероятный мужчина в мире опустился передо мной на одно колено, его второе колено касается моих, плотно сжатых. Его пальцы переплетены с моими, его сочувствие и понимание разлились во мне приятным опьянением.

– Невозможно сложно, – шепчет он.

Дыхание Гранда пахнет мятой и лимоном. Я часто дышу, от возбуждения и от желания впитать в себя как можно больше роскошного мужского тепла. И защиты. Особенно защиты.

Смущает только его изучающий взгляд. Хотя нет, смущает и многое другое, ведь Александр по-прежнему незнакомец, да ещё и начальник, однако если его тянет ко мне так же сильно, как и меня к нему, то у нас будут проблемы с соблюдением корпоративных правил.

Опускаю взгляд на обтянутое джинсами мускулистое бедро, зажатое между моими коленями.

– Пожалуйста, поверьте, я не способна на предательство! Я бы никогда не причинила вам зла. Если бы я могла переиграть прошлое…

– Что бы ты сделала? – спрашивает он хрипло, его голос царапает губы чувственной негой.

– Я бы сама сделала кофе или проследила за Джейком… или спросила вас, хотите ли вы кофе…

– А что ещё ты хочешь изменить в прошлом? Например, в тот день, когда мы ехали в лифте.

Я растерянно хмурюсь, собираюсь сказать что-то про непальский мох и Урал-Байкал, но в мыслях туман. Я пришла просить прощения, но, возможно, получу нечто большее. Восхитительного мужчину, защиту, доверие…

Откровенный мужской взгляд скользит по моему лицу. Между нами дикое притяжение, и если мы отпустим себя, то фейерверк страсти осветит окрестности, нарушит взлёт и посадку самолётов в Хитроу5. Александр подаётся ближе, я тоже. Мы делаем крохотные движения друг к другу, хотя куда уж ближе, мы и так лицом к лицу. Губы к губам.

Перед глазами вспыхивают искры, и я заставляю себя дышать.

– Я бы… я…

Слова без смысла, без содержания. Снова оказавшись с директором в лифте, я бы ничего не сделала по-другому. Но мы связываем друг друга этими намёками, и становится жарко.

– Я бы тоже, – говорит он.

Ощущаю тепло его губ в сантиметре от моих, от этого кружится голова.

– Если вам причинили зло, скажите, и я помогу вам, чем могу. Я всё для вас сделаю! – Трудно смотреть в глаза, когда он так близко, но я улавливаю его улыбку.

На самом деле я понятия не имею, как помочь директору английской компании, у которого (с моей помощью) украли что-то важное.

– Тебе очень страшно, Алёна? – снова спрашивает Александр, впервые не искажая моё имя.

– Очень.

– Тебе одиноко?

Я резко вдыхаю. Этот вопрос царапает очень близко к сердцу.

– Очень. А вам? Вы отвечаете за компанию и за всех нас. Наверное, это очень трудно.

Моя наивная фраза, вырвавшаяся на пике эмоций, получает прямой ответ.

– Да.

Это «да» взрывает что-то внутри меня, прежде невидимый, неощутимый резерв. Я, испуганная и загнанная в угол, вдруг чувствую силу и желание защитить прекрасного мужчину, показавшего мне свою слабость. Касаюсь его губ и замираю, не двигаясь. Он не целует меня, но и не отстраняется.

– Ты хочешь, чтобы тебе не было страшно? – спрашивает в мои губы.

– Да.

– Ты хочешь, чтобы тебе не было одиноко?

– Да.

Его рука опускается на мои колени.

Я задерживаю дыхание.

Знаменитое правило трёх «да», известное всем дельцам: заставь человека дважды сказать «да», и тогда третий раз – твой. Бесплатный.

Кто из нас сделал первый шаг? Я прикоснулась к его губам, но он стал на одно колено и взял меня за руки. Александр дарит защиту и спокойствие и понимает меня, как никто другой. Он давит, а я поддаюсь. Внутри меня слабость, недавно обнаруженная мягкость, и он ощупывает её, довольно урчит и давит сильнее.

Я ответила ему двумя «да». Третье станет решающим.

– Да? – спрашивает Александр.

– Да.

Он гладит мои пальцы, проводит сомкнутыми губами по подбородку. Уверенной рукой разводит мои бёдра. Каменная уверенность Александра купается в моей мягкости, во временной потерянности. Он застал меня в опасный момент, когда я остро нуждаюсь в защите и чужой силе, и он готов их дать. Это не домогательство, не плата за вердикт невиновности, а близость двух незнакомцев, познавших одиночество и страх.

Его губы касаются моих. Ладонь скользит под юбку, ногти царапают капрон колготок.

– Шире! – приказывает он, и я развожу колени, повинуясь его воле. Костяшки его пальцев потирают промежность, и моё тело тяжело оседает от похоти, как сырое тесто.

Александр с трудом контролирует дыхание, роняя на меня рваные полувздохи.

– Алёна… – басит. Опускает голову, проводит носом по моему бедру, и я плыву в чистой похоти. В принадлежности сильному мужчине, который решит мои проблемы, придаст смысл и направление моей жизни, пока я не приду в себя. Я горю от потребности раскрыться и впустить его силу.

Он ловит моё хныканье губами, но не целует. Дёргает за бёдра с такой силой, что я сползаю с кресла и оказываюсь в его руках. Он раздевает меня с неожиданной ловкостью, даже колготки, и те исчезают за несколько секунд. Сам остаётся одетым, только скидывает пиджак. Я ожидала нежность, поцелуи, объятия, но вместо этого получаю животную страсть. В этом нет ничего удивительного. Страх – это животный инстинкт, страсть тоже. Между нами страх и страсть.

Слежу за Александром в похотливом полусне. В страсти он совсем другой. С горящими глазами, одержимый, торопливый. Срывает заколку и хватается за мои волосы, сжимает зубы вокруг соска. Он не растрачивается на поцелуи, не медлит. Ему нужно всё и сразу, как в бизнесе, так и в сексе. Вот он какой, Александр Великий.

Его пальцы горят во мне, толкаются почти грубо. Он спешит, страсть рвётся из него вспышками.

Я держусь за его плечи, наклоняюсь, тянусь к ремню джинсов. Приподняв меня, он всё делает сам. Склоняется ближе, покрывая мой живот лёгкими укусами. Мне хочется, чтобы он крепче сжал зубы. Чтобы метки держались неделями. Чтобы он снова захотел их увидеть, провести по ним языком и пальцами.

Александр хрипит моё имя, и я сползаю ниже. Мягким, бесхребетным животным насаживаюсь на него. Жёсткая хватка мужских рук возбуждает ещё сильнее, наша страсть хлюпает, стекает по бёдрам. Александр поворачивает меня на бок и снова входит, сильно.

Я хватаюсь за кресло, оно ползёт по ворсистому ковру. Давлюсь животными стонами, почти криками. Происходящее и рядом не стоит с вежливым приличным сексом, который был у меня до сих пор. Александр матерится и ускоряется. Я сжата, спелёната его объятиями и еле дышу. Обычно я помогаю себе кончить, иначе никак, но сейчас на это нет времени. Я сдалась Александру целиком и полностью, и мы вместе взбираемся вверх с невероятной скоростью. Он впивается зубами в кожу над моей лопаткой, тянет на себя, словно животное, рвущее плоть. Чуткие слова прелюдии не подготовили меня к нагрянувшему шквалу страсти.

Его движения становятся грубее, хаотичнее, и я открываю рот в безмолвном крике надвигающегося оргазма. Хорошо, что безмолвном, иначе бухгалтерия в конце коридора… не стану об этом думать.

Я кончаю, впервые не думая о том, как выгляжу в данный момент. На губах пузырится слюна, глаза закатились. Александр следит за мной, его глаза горят, и я вбираю в себя его восторг, отталкиваюсь от него, чтобы забраться выше, чтобы кончить сильнее. Влюбляюсь в него в тысячи раз глубже, если такое вообще возможно. В странном, неопознанном порыве тянусь ближе и прикусываю его губу. Он в ответ прикусывает мою, а потом громким «Аооа!» выдаёт наши тайны пятнадцатому этажу, впечатывая меня в кресло последним толчком.

Я считаю чёрных мушек перед глазами. Когда я назвала Александра идеальным, я ошибалась. Он более чем идеален. Он сила. Он грех, роскошный порок. Падение, ради которого стоит жить.

Я захлёбываюсь романтическими эпитетами, когда слышу хриплый голос Александра.

– Я в тебя кончил, – пишет горячим дыханием на моей спине. Помечает меня этими словами.

Я зализываю укус на нижней губе, говорить пока не могу. Грудь ноет от незнакомой грубости, но мне дивно хорошо. Всё по-женски слабое, мягкое, что тянулось к сильному мужчине, вышло наружу. Исчезло с разрядом оргазма, как духота после грозы.

Отстранившись, Александр застёгивает джинсы.

– Я не использовал защиту и кончил в тебя, – поясняет медленно, словно пытаясь облегчить понимание для иностранки.

– Я принимаю противозачаточные таблетки и ничем не больна. – Поздновато это обсуждать, но всё же.

– Я трахаюсь только с защитой, – бросает он, кривя губы.

У меня есть очевидное доказательство, что это не так, но я не спорю. Меня задевает его грубость, его выбор слов и брезгливый тон.

Я всё ещё полулежу в кресле, голая, а он уже надел пиджак.

В кабинете прохладно, на моих предплечьях мурашки, но я не успеваю подняться, как Александр наклоняется ко мне, к моим губам. Я подаюсь ближе за поцелуем и улыбаюсь светло-карим глазам.

Он замирает в паре сантиметров от моего лица.

– А теперь пошла вон! – чеканит с оглушающей ненавистью.

Чтобы до конца понять значение этих слов, мне потребовалось не меньше минуты. Всё это время я не сводила глаз с Александра. Он не устыдился, не передумал, не извинился. Не отвёл взгляд.

– Пошла вон! – повторил с арктическим холодом в голосе. – Выметайся отсюда!

Я испугалась, что он выкинет меня в коридор голой. Вроде знаю, что он так не поступит, директор компании всё-таки, но… верю ледяной ненависти его взгляда. Он выкинет меня голой в коридор и пнёт ногой в задницу. А последствия зачистит Лоренс. Он частный консультант и работает только на Александра, ему плевать на корпоративные правила.

В спешке натягиваю юбку и рубашку. Стою в недоумении, держа в руках трусики, лифчик и колготки. Надеть или не хватит времени?

Александр стоит спиной ко мне и смотрит в окно. Быстро натягиваю трусики, путаюсь в колготках. От сломанного в порыве страсти ногтя в капроне появляется дырка. Скомкав колготки, бросаю их в мусорное ведро.

В растерянности поворачиваюсь к Александру. Его спина напряжена, кулаки сжаты, мышцы шеи выделяются тяжами. Его поведению есть только одно объяснение – ненависть. Стараюсь не думать об этом, потому что думать слишком больно. Зажимаю лифчик под мышкой, надеваю туфли на босые ноги и выхожу в коридор.

Александр не оборачивается.

К счастью, в коридоре пусто.

Всего полчаса назад у меня была вера в себя и гордость. И влюблённость в придуманного кумира. Осталась только вера в себя, да и то изрядно пошатнувшаяся. Но я буду держаться за неё изо всех сил.

Я ещё не раз мысленно вернусь к этой сцене, ругая себя за то, что не накричала на Александра, не высказала всё, что думаю о его мерзком поступке. О том, как он давил на болевые точки моей наивной души, как шептал нужные слова, как играл с моим доверием. Всё это, чтобы унизить, отомстить, втоптать в грязь.

Но в тот момент я ни о чём не думала. Не успела возмутиться. Я была влюблённой женщиной, жестоко использованной мужчиной, которому раскрыла своё сердце.

Я пыталась попросить прощения у Александра Гранда. Результаты этой попытки стекали липкими дорожками по моим бёдрам.

***

Суета и перешёптывания оказались прелюдией к скандалу настолько грандиозному, насколько невероятному. Усыпив директора с моей помощью, Джейк получил доступ к рабочей и частной информации в телефонах Гранда. Джейк. Симпатичный блондин с задорной улыбкой. Дирижёр скандала. Представляю, как он смаковал свою власть над Грандом – фильтровал информацию, выбирал самое интересное и постепенно выкладывал в сеть в местах, где подавить распространение информации не так-то просто. Сайты закрывали, странички стирали, но оставался след. И слухи.

Первая волна скандала была рабочей.

«Косметический босс сотрёт компанию с лица земли!»

«Близится конец всеми любимой косметической компании, ставшей незыблемой частью столицы. Нанятый год назад на должность генерального директора, известный финансист и бизнесмен Александр Гранд собирается стереть компанию с лица земли – разбить ее на части и продать конкурентам, оставив только лабораторию инновационных биотехнологий. На прошлой неделе он заручился согласием совета директоров…»

В этой волне скандала смешались негодование, слёзы, возмущение и страх. Нанятый, чтобы спасти компанию, Александр стал её погибелью. Как генеральный директор, он, конечно же, вправе определять стратегию компании, особенно если его поддерживает совет директоров. Возможно, его и наняли для успешной продажи. Однако внезапное разоблачение планов не могло не привести к скандалу. Вдобавок ко всему в интернет попали тексты некоторых писем, язык которых обличал Александра как человека безжалостного и саркастичного. В Англии эти страницы блокировали, люди Гранда реагировали быстро, но выследить источники не удавалось, не во всех странах те же законы и правила.

Александр рассказывал работникам компании о будущем, которого не существует. Он лгал.

Вторая волна скандала была посвящена мне.

«Стажерка разоблачает планы косметического босса»

«Разоблачение планов косметического босса Александра Гранда стало возможным благодаря стажёрке. Алёна Серова втёрлась в доверие к Гранду и принесла ему кофе со снотворным, что позволило неизвестному фотографу получить доступ к рабочей и частной переписке финансиста…»

В газетах скандал окрестили косметическим Кофегейтом, намекая на политический скандал Уотергейт, который закончился отставкой американского президента Ричарда Никсона.

Хотя большинство коллег не верили, что я замешана в так называемом «разоблачении», поручиться за меня никто не решался. Мало ли что бывает… На мне скрещивались десятки взглядов, вопрошающих, обвиняющих и просто любопытных. Я даже видела их во сне.

Джейка до сих пор не нашли, хотя следов он оставил много – записи камер, свидетели, копия поддельного удостоверения и даже телефонный номер, с которого позвонили настоящему фотографу, чтобы перенести съёмки. Но все эти ниточки никуда не привели.

Второй фотограф, который ушёл раньше Джейка, был из другой газеты. Его показания ничем не помогли делу, но сделанные им фотографии использовали в статье о стажёрках. На одной из них мы с Грандом стоим рядом. Он спокойный и суровый, а я счастливая до звёздочек в глазах. В тот момент Гранд коснулся моей руки. Как вспомню, начинается изжога.

Газеты я не читала, новости не смотрела, в сеть не лезла. Один взгляд – и как током бьёт в самое сердце. Идиотские, невыносимые комментарии.

Хотелось закричать на весь мир о презумпции невиновности.

Невиновности, которую я не могу доказать. Потому что есть факт, с которым не поспоришь: я действительно принесла кофе директору. Над этим можно глумиться, в этом можно видеть заговор.

А потом началась третья волна скандала, личная. Во втором телефоне Гранда была частная переписка, а также фотографии. Его подруга оказалась не супермоделью нижнего белья, а менеджером отеля, и когда она узнала, что Гранд изменяет ей с танцовщицами ночного клуба, она закатила публичный скандал. Это подарило ей временную, но ох-какую-сладкую популярность, которая пришлась обиженной женщине по душе. Она с готовностью рассказала о невыносимом характере Александра и его непостоянстве. А также о постельных секретах. Например, о том, что Гранд груб и требователен, не тратит время на прелюдию и не позволяет ей разговаривать во время секса.

Хотя… последнее откровение не удивило тех, кто смотрел интервью обиженной подруги Гранда, полное занудной болтовни. Зрители поневоле сочувствовали поруганному финансисту.

Танцовщицы внесли свою лепту в создание интимного портрета Гранда, назвав его самым раскрепощённым из финансистов. Поговаривали о скором издании скандальной книжонки под названием «В постели с деньгами. Велик ли Александр Великий?».

Этот скандал был отвратительным, хотя и его подавили очень быстро.

Кстати, Ева права, танцовщицы оказались двойняшками.

Не сомневаюсь, что в момент нашей памятной встречи на пятнадцатом этаже Александр уже знал, какой кошмар его ожидает. Он презирал себя за промах, а меня он ненавидел. Люто, до искр в глазах, до слепого желания разорвать мою плоть зубами. Обещая мне защиту, покоряя моё тело своим, он ненавидел меня. Наказывал. Мстил.

Он знает, что меня подставили, но бремя скандала настолько невыносимо, что Гранду нужна ненависть. Другие чувства слишком слабы, несущественны. Я принесла ему скандал в чёрной кружке с надписью «Босс», а в ответ он унизил меня, размазал по ворсистому ковру. Мои извинения и комплименты он воспринял как манипуляцию, попытку вызвать жалость, и от этого возненавидел меня ещё сильнее. Ему плевать на этику: нет компании, нет правил.