Герцог на счастье

Мне уже приготовили спальню по соседству с мужем. Так что я умылась, переоделась в лежащую на кровати ночную сорочку, обнаружила висевший на стуле теплый халат и застыла, заметив неизвестную мне юную стройную блондинку в зеркале…

Вот же дура старая! Это теперь я. Вспомни, баба, как девкой была. М-да. Ни морщин, ни ревматизма. Зато попытка убийства, заговор, подкуп и прочие прелести. Прямо как в свою рабочую молодость вернулась!

Я улыбнулась своему отражению и вдруг поняла, что зверски устала. Первый день новой жизни измотал меня сильнее, чем последний день старой!

Перед сном я заглянула к герцогу и залила в него третью ложку настойки. Он при этом даже не проснулся, инстинктивно сглотнул, не раскрывая глаз, пока я аккуратно придерживала ему голову.

Правда, спал Кеннет беспокойно, метался в подушках, кусал губы, стонал. И неудивительно. Бедный парень… Рука сама потянулась погладить по волосам, но я ее отдернула, побоявшись лишний раз беспокоить больного.

Вот только буквально через час, когда я наконец задремала в своей кровати, за стеной раздался уже не стон, а громкий, захлебывающийся хрип.

Подорвавшись, словно меня шилом снизу кольнули, я помчалась в соседнюю комнату. Вдруг там герцога убивают?! А что, решили втихаря, если на людях не вышло…

Кеннет в кровати был один, целый и невредимый. Только он уже не стонал и не метался, а бился едва ли не в судорогах, рвал с горла компресс и хрипел, пытаясь закричать.

Для начала я запаниковала. Что поделать, живой человек, имею право на слабость. Другое дело, что в прежней жизни первоначальный приступ паники давал жесткого пинка моим мозгам и они начинали работать с утроенной скоростью.

Слава всем ктулхам, так случилось и на этот раз. Я распахнула окно, впуская свежий прохладный воздух, и оказалась на постели рядом с бьющимся телом раньше, чем сообразила, что делаю. Одеяло долой, он запутался в нем, как в веревках палача. Компресс с шеи долой – любое прикосновение к этому месту еще долго будет вызывать у герцога только ужас. За неимением деревяшки в зубы я сунула ему угол подушки – чтобы не прикусил язык. Мокрое полотенце – графин на тумбочке оказался кстати.

– Т-ш-ш, все хорошо… это просто сон. Кошмар. Ничего не случилось, все хорошо… – Обтирать его лицо и широкие плечи оказалось неожиданно приятно, словно гладить. И успокаивающе бормотать всякую чушь на ухо мне тоже понравилось. И позволять его пальцам ощупывать свободное от компресса горло, а потом вцепиться в мою руку до синяков.

А еще я не ожидала, что в этом времени герцоги носят подобное белье. Полупрозрачное. Подштанники из тонкого шелка или батиста, уж не знаю, – это все, что было надето на Кеннете.

Вот же старая ты развратница, Полька! Мужику плохо, а ты думаешь о том, что в этих труселях до колен он выглядит более голым, чем без них!

И волос у него на теле совсем нет… нигде. А у меня, в смысле у Оливии, кстати, есть. Хм-м… нет, подумаю об этом в другой раз!

Но память Оливии помимо моей воли подсунула мне картинку: Селестина в своей шикарной ванной хвастается темно-зеленой штучкой, похожей на губку. Очень дорогой, очень элитной и убирающей волосы на несколько недель после каждого мытья.

Возможно, позже стоит озаботиться.

– Все хорошо. Вот, вот так. – Я поднесла к губам мужчины стакан с водой. И он послушно приоткрыл рот, сглотнув немного, не просыпаясь.

Дыхание стало ровнее, кошмар отступил. Я снова укрыла Кена одеялом, чтобы не замерз, – из открытого окна дуло. А когда конвульсии окончательно стихли, попыталась встать с кровати и тихо слинять в свою комнату. Не тут-то было. Хватка на запястье стала крепче, лицо спящего исказилось болезненной гримасой, он снова захрипел.

М-да. И что делать? Что-что… спать. Не с кем же попало, а практически с законным мужем! Утром разберемся, кто куда и что к чему.

Глава 12

Спросонок я не разобралась, что происходит. Почему в моей кровати кто-то есть? Какому геронтофилу, господи прости, бабка понадобилась?!

Пару секунд лежала и в изумлении пялилась на лепной потолок со скромной позолотой по канту.

Наконец вспомнила. Моя смерть. Оливия и площадь с виселицей. Кеннет. Ночные кошмары.

Очень осторожно повернув голову, я полюбовалась четким профилем еще спящего мужчины. Красивый, чертяка. Будет обидно, если он окажется настоящим заговорщиком. Хотя с какого перепугу меня должна волновать судьба здешнего короля? Вдруг он тиран и ест на завтрак младенцев?

Нет, все же я человек системы. В стране должна быть твердая легитимная власть. А заговоры и революции – это всегда кровь, боль и трындец. Так что пусть лучше мой герцог будет невиновным.

Я усмехнулась, оценив, с какой скоростью подсознание приняло Кеннета за своего. Все правильно. Нервные клетки уже частично потрачены, бумаги тоже частично оформлены, так что этот красивый мужик – мой.

Вот только пора сматываться, пока он не проснулся. Лежать на теплой мускулистой груди приятно даже бабушке, не спорю. Но хорошего понемножку.

Увы. Первая же попытка уползти окончилась провалом. Кеннет дернулся и сжал мое запястье. Оказывается, он его так и не отпустил.

А потом герцог открыл глаза, и первые несколько секунд, пока он окончательно не проснулся, я читала на его лице все мысли, словно они были написаны плакатным шрифтом с неоновой подсветкой.

Сначала это был взгляд человека, обнаружившего утром в своей постели незнакомую красивую бабу. Ничего страшного, невероятного и неприятного. Со всеми бывает. С ним, судя по реакции, тоже.

Потом, чуть проморгавшись, Кеннет разглядел мое лицо. Узнал. Испуганно распахнул ресницы. Даже попытался промычать что-то вроде «где Селестина?». Понятно, вспомнил, кто я такая, и решил, что соблазнил нимфетку. Обалдел и пришел в ужас.

Вот только едва Кен попытался заговорить, как боль в горле живо напомнила, что же произошло на самом деле. И мужчина мгновенно застыл, напряженно глядя на меня.

– Вам снились кошмары, – пояснила я, осторожно отнимая руку. Герцог удивленно глянул на собственные пальцы, сомкнутые вокруг моего запястья. Отпустил. Нахмурился, глядя на посиневшие отпечатки.

– Ничего страшного. Со временем пройдет. Сейчас вам надо выпить лекарство, умыться и поесть. Наверняка Ховард принесет какой-нибудь бульон… а мне пора.

И, воспользовавшись тем, что меня больше никто не держит, я ртутным шариком скатилась с кровати. Где мой халат? Или черт с ним, до соседней двери и так добегу?

Судя по сдавленному кашлю за спиной, халат все же стоило поискать. А еще лучше – не снимать вовсе, когда я вчера полезла к мужу под одеяло. Потому что ночные сорочки здешних дам сшиты из той же полупрозрачной нежной ткани, что и трусы у мужиков. Толку, что до пят и с рукавами, если просвечивает все самое интересное?

Впрочем, то, как Кеннет оценил мои новые достоинства и прелести, мне понравилось. Кашлял он уж больно выразительно. Может, что и сладится, кроме расследования. К тому же такой живой интерес к женскому телу демонстрирует успешное выздоровление его собственного.

Интересно, какая у нас разница в возрасте? Оливия выглядит совсем девочкой, а герцог – мужик в самом расцвете сил. Ровно настолько, чтобы даже такая старая бабка, как я, не считала его «слишком молоденьким».

Под эти мысли я миновала кабинет и без всякого стеснения высунулась в коридор. Два шага до своих покоев. Ну кого можно успеть встретить?

М-да. Есть кого.

– О… Оли…вия… – на моей памяти Селестина заикалась впервые. – Ты… вы… вы консумировали брак?!

– Извини, но это наше личное дело. – Я прибавила скорости и скрылась за своей дверью раньше, чем бывшая подруга успела опомниться.

М-да… про консумацию надо бы не забыть. Сколько нам на это дело выделили, тридцать дней? Считая со вчера? Хоть календарик на стену вешай, чтобы дни вычеркивать. А то увлекусь расследованием и про главное забуду. Как про квартальный отчет по раскрываемости. Сколько раз начальство шею мылило, прежде чем я научилась сочетать азарт ищейки и правильно, а главное, вовремя оформленную документацию? Много. Аж первые лет пять.

А здесь шею мылить будут не мне, причем не фигурально, а в самом прямом смысле. Так, ладно, на стену ничего вешать не стану, но в блокнотик запишу. Только для этого надо завести блокнот.

Кстати! А где вещи Оливии? В доме брата, я так полагаю? Ну да… надо бы послать за ними.

За этими мыслями я успела одеться. Благо платье моя предшественница носила простенькое и недорогое, услуги горничной не требовались. Все застежки спереди. А снимала я наряд вчера не просто так. Внимательно смотрела, что где привязано и пристегнуто. Складывала в том порядке, в каком утром стану надевать. Не всю же дорогу полагаться на память Оливии.

Покончив с туалетом, я вышла к завтраку. К счастью, Джоана успела накрыть его в малой столовой. И там меня ждал только брат, успевший приехать с утра пораньше. Деловитый такой, собранный. Ему на работу-то не надо? Или отгул взял?

– Доброе утро. – Настроение было необычайно приподнятое, я с удовольствием проследила, как Джоана наливает мне кофе в чашку, и подхватила с блюда слоеную булочку. – Ты приехал, чтобы помочь мне разобраться с банковскими делами, да?

– Верно. – Улыбнувшись, мужчина благодарно кивнул, когда я взяла кофейник и сама налила ему кофе. – И не только с банковскими.

– Спасибо! А Селестина где? – Не то чтобы я хотела видеть «подружку». Но ее отсутствие показалось мне странным.

– Уехала куда-то. Очень спешила, – буркнул брат, увлеченно намазывая булочку маслом.

– Спешила?

– Да, знаешь, странно. – Винсент прервался и нахмурился. – Я никогда не видел ее без фамильного экипажа. Она всегда приезжала за тобой только в карете с гербом, даже если вы собирались посетить торговые ряды напротив дома. А тут, как раз когда я сходил с извозчика, выскочила из ворот поместья словно ошпаренная.

– Понятно…

На самом деле все очень запутанно. Возможно, Селестина побежала кому-то докладывать о том, что я уже переспала с мужем? И после этого у нас с Кеннетом начнутся проблемы. Или ее срочный отъезд объясняется чем-то более банальным?

– Мы поедем сразу в банк? – уточнила я, допивая кофе.

– Мне бы хотелось, чтобы ты заехала домой, – серьезно ответил Винсент. – Мальчики скучают по тебе. Но сначала дела. Нам надо посетить банк и академию.

В памяти резко всплыли слова блондина-следователя. Стало подозрительно, отчего все же брат не на работе. Неужели уже уволили?

– А у тебя не будет неприятностей из-за моего замужества? – виноватые нотки поневоле прозвучали в голосе. – Я понимаю, что об этом поздно спрашивать, но…

– Глупости, – улыбнулся Винс. – Возможно, я не самый лучший муж и брат. Но на службе меня ценят очень высоко. К тому же, – добродушная улыбка мужчины сменилась на саркастическую, – вряд ли они найдут кого-то еще, готового тянуть на себе все, что волоку я, за выплачиваемое мне жалованье.

– А в школе у мальчиков не будет неприятностей?

– Пока они на домашнем обучении. – Винс озабоченно нахмурился, и в его взгляде отчетливо проявилось беспокойство. – Дальше разберемся.

– Сразу после банка мы поедем домой, – объявила я, резко вспомнив подробности, связанные с болезнью племянников Оливии. – Вызовем того врача, на которого постоянно не хватало денег. И начнем лечение. Даже не спорь! – Встав, я подошла к брату и уверенно положила ладонь ему на плечо, удерживая от возражений. Но их не последовало. Винс лишь вздохнул и ласково погладил меня по руке.

– Ты изменилась, – признал он, заставив меня напрячься. – Мне всегда казалось, что мы оба похожи на отца. Но со вчерашнего дня ты очень напоминаешь нашу мать. – Уф, отлично, прямо от сердца отлегло. Хорошо, что Винсент сам нашел подходящее объяснение происходящим со мной метаморфозам. – В критические моменты она вела себя точно так же. Служила нам всем надежной опорой. Мне очень стыдно, что я не унаследовал ее решительность и напористость.

– У тебя много других достоинств. – Наклонившись, я исключительно по-братски поцеловала Винса в щеку. – Ты добрый, умный, надежный, и я всегда могу на тебя рассчитывать в тяжелой ситуации. Как сейчас, с банком.

– Я уже прочел часть документов, что передал тебе господин Бонд. – Винсент слегка воспрянул духом. – Пока ничего неожиданного. Есть лишь пара моментов, которые стоит уточнить с личным поверенным. До завтрашнего утра закончу и обязательно поделюсь с тобой выводами.

– Завтра утром? – удивилась я. – А ты успеешь? Я думала, дела в банке и академии займут весь день.

– Ты всегда забываешь о моих способностях, – вздохнул Винсент. – И о своих, к слову, тоже. Ладно. – Махнув рукой, он тоже выбрался из-за стола. – Поехали?

– Да, – кивнула я, размышляя, о каких таких способностях Оливии упоминал ее брат. – Сейчас прикажу подать экипаж. Не знаешь, его уже вернули на каретный двор?

В целом поездка в банк мне не очень запомнилась. Обычная бюрократия. К тому же мне почти ничего не пришлось делать. Всем заправлял Винсент. Он держался учтиво, но уверенно. Разговаривал с клерками на их языке. И добился результата в рекордные сроки. Мне даже показалось, что в современном отделении какого-нибудь банка с электронной очередью и компьютерами не справились бы с моим делом быстрее.

Очень скоро у меня на руках оказалась чековая книжка, оформленная на дорогой бумаге с магическими водяными знаками и золотыми монограммами. Насколько я поняла, стоило вписать сумму и выдернуть один лист, как тот превращался в уже оформленный чек на предъявителя, которым можно было расплатиться с кем угодно. Удобно.

А вот потом мы поехали в академию. И там все оказалось далеко не так просто.

Глава 13

– Не думаю, что подобным девицам есть место в элитном заведении!

Миловидная синеглазая секретарша нового ректора смотрела на меня как рачительная хозяйка на приблудного таракана – с брезгливой гадливостью.

– Разрешите уточнить. – Я улыбнулась так любезно, что, будь у меня прежнее лицо и прежний мир, все знакомые уже разбегались бы с криками. – Меня отчислили из академии? Существует официальный приказ?

Винсент стоял за моим правым плечом и в любой момент готов был вступить в вежливые препирательства. Отчасти именно его поддержке я была обязана своей уверенностью.

Пока мы ехали в академию, брат Оливии успел прочесть мне лекцию о законодательстве. И по всему выходило, что никаких законов я не нарушила и в правах меня не ограничивали. Так что официальных поводов для моего отчисления у них не было.

Другое дело – неофициальные отношения. Тут каждому не угодишь.

Пока мы шли до кабинета ректора, на меня таращились все кому не лень, от привратников у ворот до высунувшейся из окон столовки кухонной прислуги. В коридорах толпились студенты и преподаватели, но они хотя бы не показывали на меня пальцами.

Выходка Оливии оказалась настолько шокирующей для местного общества, что никто толком не знал, как на нее реагировать.

За исключением секретарши ректора. Та не сомневалась ни секунды, высказывая мне свое презрение.

Я спиной чувствовала, как напрягся Винс. Я знала, что он ненавидит воевать с бюрократами, но ради сестры был готов сразиться даже с драконом. Хороший человек, как ни посмотри. Стоит его поберечь.

– Эулалия, – раздался в приемной мужской голос. – Что происходит? Почему вы кричите?

По правде говоря, секретарша вовсе не кричала. Всего лишь немного повысила голос. Но здесь, наверное, настолько привыкли к тому, что леди разговаривают тихо и скромно, что даже пара тонов выше – уже крик.

– Господин ректор, – секретарша ничуть не смутилась, – тут пришла эта… со второго курса. Оливия Рокруа.

– Оливия Оттон Гемс, – педантично поправила я, не глядя на блондинку.

– Сударыня. – Высокий, лысоватый и носатый господин, выглядевший как слегка побитый молью английский лорд, учтиво склонил голову. – Вы прибыли, чтобы забрать документы?

Мне сразу же припомнилось, что Де Бар вчера сравнил его с печальным гоблином, и, несмотря на напряженную обстановку, на душе стало по-боевому задорно.

Если честно, я бы предпочла сразиться с драконом. Или настоящим гоблином. Но выбора не было. Пришлось настроиться на победу. Может, конечно, гоблин-бюрократ хуже простого бюрократа. Но уж всяко не страшнее паспортистки из нашего ЖЭКа.

– Забрать? – изобразила я удивление. – С какой стати?

Ректору ничего изображать не пришлось. Он действительно изумился:

– Позвольте, сударыня. А вы разве не хотите оставить обучение, чтобы заняться семейными делами?

Я поборола соблазн оглянуться на брата, просто чтобы удостовериться – ничего не накосорезила совсем мимо Оливии. В ее памяти даже мельком не пробегала мысль после свадьбы оставить учебу.

– Нет, я не собираюсь бросать академию.

– Хм… – Усталый гоблин несколько завис. – Поймите, сударыня. Формально вы имеете на это полное право. Но ваш поступок слишком взбудоражил общество. К тому же ваш муж все еще государственный преступник, хотя и помилованный.

– И что же, я не имею права на образование?

– Отчего же, имеете. Но я бы советовал вам взять академический отпуск, скажем, на год. Уверен, за это время все наладится и все успокоятся. К тому же вам потребуется время, чтобы вникнуть в дела семьи. Такое состояние требует присмотра. Да и ваш муж… тоже.

Винсент за моей спиной шевельнулся и едва слышно покашлял. Плюнув на приличия, я оглянулась. Брат Оливии энергично кивнул, намекая на согласие. Как он собирался аргументировать это решение, я выясню потом. А пока надо самой все обдумать, и быстро.

– Это интересное предложение. – Я посмотрела на господина гоблина чуть благосклоннее. – Но ведь для этого не нужно забирать документы?

– Верно. – Кажется, ректор понял, что мы придем к соглашению, и расслабился. – Вы хотите посоветоваться с вашим сопровождающим? Можете пройти в мой кабинет, вас никто не потревожит.

– Благодарю. – Посоветоваться я хотела, но лучше это сделать дома. – В этом нет необходимости. Я готова оформить академический отпуск. Что для этого потребуется?

– Эулалия, займитесь, – не оглядываясь, бросил секретарше ректор. – С вашего позволения, сударыня. Если возникнут затруднения, я к вашим услугам.

Усталый гоблин скрылся в своем кабинете, а секретарша принялась яростно долбить по клавишам смешного агрегата, похожего на помесь прялки и печатной машины. Из узкой прорези на макушке этого чуда техники споро вылетали листы, которые мне надо было прочесть и подписать.

Краем уха я отчетливо слышала, как блондинка шипит сквозь зубы:

– Без году неделя, а туда же… выскочка, заполучила его светлость обманом и воображает, что он… да кто ей позволил вообще! Несправедливо! Надо созвать совет и подать официальный протест!

Так-так. Кажется, эта девушка здесь давно работает. И наверняка была секретаршей прежнего ректора – то есть моего мужа. Оливия ее не помнит, ну так она сюда и не смела никогда заглядывать, вздыхая по герцогу издалека и украдкой. А если и заходила в ректорат, то думала не о секретаршах.

Блондинка все не унималась, мешая мне внимательно читать документы. Такое впечатление, что она делала это нарочно. Вот это, например, что?

Подтверждая мои опасения, Винс тоже внимательно вчитался в последнее предложение, напечатанное на затерявшемся среди других листочке. Поднял глаза на меня. Я только улыбнулась в ответ, показывая, что заметила подвох.

– Госпожа Эулалия, – мой голос прозвучал вкрадчиво и нарочито вежливо, – извините, вас ведь так зовут? Не могли бы вы объяснить, как среди документов на оформление академического отпуска оказалась эта расписка?

– Какая еще расписка? – фыркнула блондинка. Встала из-за стола и выхватила листочек у меня из рук. Глянула, скривилась и, ничего не объясняя, попыталась выбросить его в корзину для мусора.

– Нет, позвольте. – Я оказалась проворнее и перехватила бумажку. – Думаю, это мне еще пригодится.

– Что вы себе позволяете?! – возмутилась было Эулалия. Но наткнулась на мой уверенно-насмешливый взгляд, считала готовность устроить скандал и молча сжала зубы.

– Ну что, вы все подписали? – прошипела она спустя пару минут, после того как швырнула в меня еще пачкой бумаг.

– Да, спасибо. Кстати. Подумайте вот о чем, сударыня. Если вы попытаетесь как-то опротестовать мой брак, пострадает ваш бывший начальник. Или вы именно этого добиваетесь?

Глава 14

– Академический отпуск действительно лучший выход, – уже сидя в экипаже, сказал Винс, с озабоченным видом перебирая бумаги в папке. – Тебе все равно не дали бы спокойно учиться. И за его светлостью действительно нужен присмотр. – Оторвавшись от бумаг, он серьезно посмотрел мне в глаза. – Я верю твоей интуиции и готов тебя поддержать, если ты считаешь его невиновным. Но все же…

– Все же лучше присмотреть и не рисковать, – кивнула я. – Мне совсем не хочется на виселицу.

– Зачем ты забрала у секретарши расписку? – Брат Оливии успокоился насчет того, не застит ли мне любовь мозги, и вернулся к делам насущным. – Это же чушь. Она вряд ли рискнула бы предъявить ее к оплате.

– Она собиралась с ее помощью шантажировать меня, а теперь будет переживать, что я стану шантажировать ее.

Секретарша не походила на мошенницу, способную ограбить наивную дурочку. Зато надеялась спасти своего бывшего начальника от свалившейся на него меркантильной гадины. Ну вот, теперь ей придется поумерить свои защитные инстинкты.

– А ты станешь? – Взгляд Винса стал азартно-внимательным.

– Только если понадобится. – Судя по удовлетворенному лицу мужчины, мне удалось скрыть злорадство под мягкой успокаивающей улыбкой.

Винсент попросил остановить экипаж возле своего домика. Мне пришлось надавить, чтобы он пообещал как можно скорее договориться о приеме у мага-лекаря. Я выписала ему чек и сунула в руку, не слушая возражений. Не для него – для детей!

В особняк я прибыла в приподнятом настроении. Все же, что ни говори, перенестись из старого тела в молодое – чудо. Из-за всех свалившихся проблем не сразу удалось им проникнуться. Ну вот, с запозданием, но до меня докатилось осознание свалившегося счастья.

Ничего не болит. Нигде не тянет. Не скрипит и не потрескивает. Голова не кружится, память вернулась, соображать стала как прежде. Двигаюсь вновь так же легко, как раньше. Не хочется присесть, а лучше прилечь после двух десятков шагов. Желания молодые просыпаются. Даже аппетит такой, о каком я давно и думать забыла.

Увы, долго наслаждаться прелестью молодости мне не дали. Стоило только войти в двери дома, как на пятой точке активировалась интуиция. То ли дворецкий слишком быстро отвел глаза. То ли вернувшаяся с прогулки Селестина выскочила навстречу как-то неожиданно и прицепилась словно банный лист. То ли… не знаю.

Селестину пришлось обломать. Я отправила ее в столовую ждать обеда, категорически запретив навещать дядю.

Не открывает на ее стук? Значит, спит! Нечего беспокоить моего мужа, он должен отдыхать. А мне можно. Я же жена.

Подруженька привычно надула губы, посмотрела тяжелым ядовитым взглядом и удивилась, когда поняла, что на меня это совершенно не действует. Пока она удивлялась, я сбежала.

Дверь в покои герцога действительно оказалась заперта, но стоило мне пожелать войти, как она раскрылась. Магия? Наверное…

Вот только мне сейчас было не до тайн, связанных с поведением дома. Войдя в спальню, я обнаружила, что Кеннета в ней нет. Ни в кровати, ни в соседней комнатенке с полками, нигде! Сбежал! Испарился! Вот… гад! И бежать-орать об этом на весь свет нельзя, потому что в доме Селестина.

Получается, он все же преступник? Думай, бабка, думай, молодость сохранишь. Теоретически у герцога нет особых причин мне доверять. Да, я его спасла от смерти. Но меркантильных мотивов не скрывала, и вообще… вдруг это тайный план его врагов?

То есть уйти он мог не только для того, чтобы довести начатое покушение до конца. К тому же покушенец из него сейчас так себе.

Выдохнув, я огляделась, чтобы убедиться – передо мной не место преступления и убийств здесь без меня не происходило. Кена никто не похищал. Но не голый же он ушел? Что взял, что оставил?

С гардеробом мужа я пока в подробностях не знакома. Однако вчерашняя обстановка в комнате очень ясно отложилась в памяти. Так что я быстро провела сравнительный анализ.

Дверца платяного шкафа приоткрыта чуть больше. В корзине для грязного белья прибавилось тряпок. И блокнота на тумбочке у кровати раньше не лежало.

Вот блокнотом я первым делом и занялась. Классика протокола осмотра места происшествия, сто раз описанная в детективах. Листок, на котором беглый муж что-то написал, вырван.

Унес с собой? Или отправил кому-то?

Писал Кеннет с определенным нажимом, скорее всего, не пером, поэтому я без особенного труда с помощью оконного стекла и дневного света прочла, что же он там чиркал такого секретного.