Аукцион на Джиннии

Оба изучали финансы. Интересно, что Армир не был самым продвинутым местом по этой части. Вот, к примеру, Гобленд – это да… Тем не менее оба достигли блестящих результатов в обращении с деньгами и очень быстро продвинулись по карьерной лестнице. А поскольку парни были из очень влиятельных семей, всё в жизни для них сложилось наилучшим образом.

Дружбу свою они в дальнейшем не только не потеряли, но ценили даже сильнее, чем раньше. И хотя теперь им приходилось прикладывать ещё больше усилий, чтобы сохранить её в тайне, оба были к этому готовы.

– Как чувствует себя уважаемый Мехмет? – спросил Брозеф.

– Отец в отличном здравии, – засмеялся Ашраф, – вот только не в настроении.

– Что такое? Проиграл на скачках?

– И это тоже, – всё ещё улыбаясь, ответил джинн.

– О, как грустно! Но, думаю, на следующих он обязательно отыграется.

– Надеюсь!

– Он удачлив. А мелкие неприятности – специи для жизни.

Ашраф покачал головой:

– Впрочем, боюсь, что это не улучшит его настроения.

Его улыбка растаяла, и он перешёл на деловой тон:

– С некоторых пор он считает, что Зайония замышляет некий невероятно коварный план против Джиннии. И весь клан живёт этим. На этот раз, мне кажется, эта паранойя переходит обычные границы. Джинния бурлит. Пока внутри и не так заметно. Но мне это очень не нравится.

Брозеф понимающе кивнул:

– У нас то же самое. Все озадачились растущим влиянием Джиннии. Видят угрозы повсеместно. Однозначно происходит нечто серьёзное.

– Вопрос прежний: кому выгодно?

Зайонец развёл руками:

– Давай думать. Явно не Джиннии и не Зайонии. Похоже, устоявшаяся ситуация кому-то мешает. А интересанты есть всегда.

– Это уж точно, точней не бывает. Вопрос только в том, в курсе ли Наблюдатель.

– Пока ситуация не станет слишком горячей, Сидхе не станут вмешиваться, ты же знаешь.

– Кто ж её, ситуацию, в нашем случае подогревает? Есть идеи?

Брозеф нахмурился, посопел немного, сделал глоток кофе.

– А что, если это тонкая игра Намгана?

– М-м-м, – чуть качнул головой Ашраф, – всё может быть. Но зачем Султану конфликт ещё и с Джиннией? У нас и без того напряг в отношениях.

– Только если Джинния здесь – косвенный повод. Ставка выше.

– А вот в этом случае – да.

– И это также означает, что и Зайония здесь – просто пешка, которой пожертвуют сразу, как она отыграет свою роль. Но пока что мои близкие этого не понимают.

– Мои – тоже, – вздохнул Ашраф. – Будто все наши про блемы – от зайонцев.

– Кто может дать такой карт-бланш Султану? – задумчиво вопросил Брозеф. – Если наше предположение верно, конечно.

– Полагаешь, он сам не рискнул бы так? – уточнил собеседник.

Брозеф покачал головой и резонно заметил:

– Он в последнее время и вправду круто играет, но Джинния – не Сирния. И такие мощные расклады без Сидхе невозможны.

– Значит, они всё-таки тоже участвуют, – подвёл черту диалогу Ашраф. – Либо тот, кто сам метит стать Сидхе.

– А вот это интересная мысль, – задумчиво отметил зайонец. – И здесь я бы покопался потщательнее.

– Есть кандидаты?

– Всегда есть тот, кто хочет стать кем-то большим. А что больше, чем быть Высшим Сидхе?

– Не представляю, что нужно сделать, чтобы попасть туда.

– А вот это, мой друг, – серьёзно сказал Брозеф, – и есть то, что мы должны выяснить. Пока не стало слишком поздно.

– Скоро Аукцион. Не может ли это быть причиной?

– Причиной – вряд ли. А вот местом для провокации – вполне. Ты же знаешь, как Джинния лелеет это мероприятие.

– Хм, – усмехнулся Ашраф, – ещё бы. Даже мне трудно представить, сколько денег он приносит. А уж мы с тобой кое-что о деньгах знаем…

– Если бы… – вздохнул зайонец, – дело касалось только денег, лично я был бы спокоен. Но, похоже, речь о другом. Денег у Зайонии хватает. А вот неудовлетворённые амбиции, дремлющие до поры до времени и искусно подогретые… очень даже возможны.

8

Свая меж тем, закончив обращение к народу, отбыл восвояси. Трюм и Печень же, будучи в некотором замешательстве, расходиться не спешили. Грандиозные перспективы, начертанные вождём, унесли парней в бесконечно высокие и невообразимые ранее сферы.

– Свая, он того… – показал жестом Печень. По жесту выходило, что за шефа он двинет в печень любому.

– Да, – кивнул согласно Трюм, – он пацан правильный. И с мыслёй. Но я вот всё прикидываю в себе. А если Дюбель не пойдёт с нами на контакт? Зачем мы ему?

– Как зачем? – не понял юмора товарищ. – Он же наш, с Гавра. Помочь своим. Поделиться опытом. В тусу ввести.

– Сомнительно мне чо-т, – поделился переживаниями Трюм. – Говорят, зазвездился он. Типа и не гавр больше. Всё больше с джиннами. Высоко летает.

– Дак мы тоже, – не внял теме Печень, – крутые. А если он того, то зови меня. Я ему того… – на этом выражении Печень опять повторил свой излюбленный жест.

– Ну, не знаю… – засомневался Трюм. – Сдаётся мне, что у нас здесь того… – гаврик потерялся на пару минут, ища нужное слово, – менталитет, в общем.

– Ты давай не выражайся, – сурово высказал мнение собеседник. – А то мне ещё к девочкам…

Трюм озабоченно посмотрел по сторонам, понизил голос и сказал невесело:

– Миссия невыполнима.

Выразил сомнение и ещё раз оглянулся.

– Хорошо, что Свая не слышит, – зевнул Печень. – Не дрейфь, братан. Чо, в первый раз, что ли? Подкатишь к Ляме, прокатаешь тему. Объяснишь здраво варианты. И да, про последствия не забудь намекнуть. Так всегда лучше доходит. Скажи, мол, Печень привет передавал. И фсё.

– Ладно, так и сделаю, – решил Трюм и на этом тёрку закрыл. Но сомнения остались.

Жаль, поделиться ими было абсолютно не с кем. Печень проблему не осмыслил. Про менталитет слышать не захотел. А Трюм чувствовал здесь огромную опасность. Потому как те же Фуня с Феней как прославились – стали… не в себе как будто. Типа не гавры вовсе. Сложились в капиталах и замутили тему финансовую. Слухи были даже, что советниками гоблинов наняли. За бешеные дублоны. Ну где такое слыхано, чтобы гавры с гоблинами дела вели?

И чудилось парню, что здесь где-то и была зарыта загадка. И ответка. Но мысля у гавра – штука такая: вроде есть она, и вот раз – и нет её…

Как бы то ни было, а от темы Трюму было не убежать. Да и некуда. Свая – он такой. Везде найдёт, если чо.

9

От Альбадассара Авримм вышел в недоумении. Не понимал он, как могло случиться, чтобы он не проследил досконально происхождения артефактов. Не бывало такого ещё с ним. А это значило, что либо он стал потихоньку сдавать и пора на пенсию, либо за всем этим стояло какое-то невероятно тонкое и скрытое колдовство. И если с первым моментом он мог разобраться и позже (слить воду – и в кювет, оно никогда поздно не будет), то со вторым прояснить ситуацию нужно было немедля.

«Немедля – это значит прямо сейчас», – сказал он себе и направился в сторону своего дома. Обычно он вызывал себе упряжку м’фулликов. Их у него было достаточное количество, ибо финансовое состояние Авримма позволяло ему почти всё. Но на этот раз он решил прогуляться пешком и не торопясь поразмышлять.

«Иринейские сундуки. Не понимаю, что тут не так, – марид начал производить расклад по полкам. – Всё проверено, всё просчитано, учтено и взвешено, всё как обычно. Никаких проблем не было. Но всё же придётся заглянуть к продавцу, – решил для очистки совести Авримм, – так оно спокойней будет. Да и Альбадассару ответ, опять же».

Вообще надо сказать, что он сразу стал недоумевать, что именно не понравилось боссу. Взъярился ни с того ни с сего. Мало ли таких покупок уже было…

«Но даже это дело может подождать», – решил наконец-то марид, что предпринять в текущий момент. Ведь его ожидало нечто прекрасное.

«Сначала домой, под прекрасные перси новой наложницы, а там уже и дальше».

Тут нужно сделать маленькое пояснение. Не так давно у Авримма появилась новая любовь. Да такая, что он даже перестал считать дни до Аукциона. А это вообще неслыханно. Столько, сколько поднимал Авримм с каждого Аукциона, ему было не поднять нигде.

Про Альбадассара он в данном случае вообще молчал. Но босс есть босс. Ему положено.

Звали новую усладу марида Гортензией. И появилась она с подачи его давнего решалы всех тёмных (да и прочих) делишек – Прокила. Тот хотя и не был джинном, но имел врождённый дар залезать без мыла в любую щель. И на этом умении сделал себе неплохую репутацию парня, который может решать проблемы. А это ценится везде и всегда. И ценится неплохо.

За всякого рода удовольствиями многие тоже обращались к Прокилу. И, что характерно, тот никогда не отказывал, всегда умел сделать приятное клиенту.

Вот и с Гортензией гули угадал на сто процентов. Ну, раз у него дар, то и неудивительно. Хотя… кто бы мог подумать, что на гулию – даже не джинну! – Авримм так западёт. Он и сам был в шоке. Впрочем, шок прошёл быстро, а удовольствие осталось. И какое!

Слюна почти побежала по подбородку марида, и он ускорил шаг. Прелестница была в его вкусе: с обольстительными бёдрами, крепкими персями, чёрными роскошными волосами. А личико…

И откуда Прокил знает, что ему нужно? Точно, дар…

«Интересно, сколько месяцев мы уже вместе?» – вдруг пришла мысль Авримму. Но пришла – и завяла. Как будто стёрли часть памяти. Сколько он ни напрягался, так и не вспомнил.

«Да и неважно же это, – утешил марид случайную тревогу, – главное – мы нашлись…»

Гортензия была чудесной во всех отношениях, но более всего – в постели. До неё Авримм только думал, что знал, как доставить себе немного радости. А теперь он понимал, что ничего не знал. Так вот, поплёскивая слюной во рту, весь в сладостном томлении, и добрался он до дома. И опять, странное дело, сразу позабыл обо всех делах, лишь увидел свою прелесть.

Прелесть стояла наготове, в прозрачном пеньюаре. Авримм открыл рот, и слюна обильно полилась на пол.

Гортензия понимающе улыбнулась, но для Авримма её улыбка затмила солнце.

– Я так скучал, прелесть моя, – пролепетал марид.

– А уж как я скучала, – проворковала нежно та, приобнимая его и целуя в лысину.

Лысина вспотела. То ли от предвкушения, то ли от жары. Марид потерял голову и уже не помнил, что он там планировал. Всё было неважно. Запах прелести кружил сознание, и Авримм, не в силах сопротивляться, отдался этому кружению самозабвенно. Здесь и сейчас.

10

В подземелье было сумрачно, тихо и наверняка сыро. Не всем это важно, конечно. Для собеседников, что в данное время общались здесь, этот факт, видимо, не имел никакого значения.

Тень, затаившаяся в углу, вдруг затрепетала и выросла. Старый алвинн с улыбкой наблюдал за трансформацией. Его изделие… совершенное, как и всё, что он сотворил.

– Ты прекрасна в своей зыбкости, моя дорогая. И неуязвима.

– Я расту и совершенствуюсь, мой господин, – прошелестело в пространстве.

– Несомненно, – качнул головой алвинн. – Как тебе новое имя?

– Оно прекрасно, мой господин. Оно сводит с ума.

– Бедный марид… – усмехнулся собеседник, – но мне нравилось больше твоё прежнее имя: Делевиния… В нём звучал… привкус будущей боли.

– Ну, пока ещё он достаточно богат, – голос стал увереннее и громче, – и… это была прекрасная идея. Он именно тот, кто нам сейчас нужен. А имена – это лишь маски. Спектакль отыгран – маски сброшены; всё как всегда.

Алвинн задумчиво посмотрел поверх колышущейся тени. Ничего не сказал. Собеседница, глядя на это, решила уточнить:

– Или что-то не так?

– Пока не знаю.

– Предчувствие?

– В Игру вступил кто-то ещё. Кто-то новый.

Господин тени сделал несколько шагов навстречу зыбкости, струящейся в углу, и по-прежнему задумчиво произнёс:

– Хрустальные Берега – не место для нового. Именно это и странно. Но новое ли оно или просто «новое старое» – это нам предстоит выяснить. Вполне возможно, что маску поменяла не только ты.

– Ну, по меньшей мере это сделал ещё и Гвидоний, ёрт бы его…

– Дорогая, – прервал проклятие алвинн, – зачем такие эмоции? И имена?

– Я очень жду момента, когда растерзаю его, и жажда моя только растёт, – нетерпеливо всколыхнулась тень. – Это и есть то, что даёт мне силы. Вы знаете…

– А ты знаешь, что он нам нужен. Пока. До Аукциона осталось немного времени. Скоро ты сможешь утолить свою жажду.

– Очень на это надеюсь, мой господин.

– Тебе не нужна надежда. Ты совершенна, а значит, всемогуща. Но, знаешь, совершенство – это умение терпеть. Посмотри на меня. Можешь представить, сколько прошло лет, пока я готовил этот день?

– Да, мой господин.

– Тебе ещё многому нужно научиться. И более всего – контролировать свою жажду. Растерзать Гвидония – дело приятное, наверное, но даст ли это тебе успокоение?

– А я не хочу покоя, – всколыхнулась нетерпеливо тень, – я хочу справедливости. Он обманул нас. И он заплатит.

– Несомненно, – согласился собеседник, – он заплатит. Как и остальные. Но плата может быть разной. Пусть накопит больше, и мы заберём всё. Ожидание – это аппетайзер для мести. Помни об этом.

11

Дальний родственник Гамаля – а именно к нему решил направить свои стопы гули – совершенно точно не был рад его визиту. Но это и понятно: бедных родственников нигде не любят. Ходят, ноют, вечно просят чего-то…

Ну а тому деваться было некуда, ибо Анкар, подруга Гамаля, припёрла его к стенке и авторитетно заявила, что бы без денег к ней не являлся. А как это он без неё, а?

Друганы, правда, давно уже поговаривали, что она его приворожила каким-то особенным колдовством. Но Гамаль им не верил. Мало ли о чём пацаны трут. Завидуют просто…

Гули постучал в огромные ворота, что преграждали путь к немаленькому дому родственника. Долго никто не отвечал, потом наконец хозяин вышел.

– Чего пришёл? – лениво-насторожённо спросил Прокил. Он тоже был из Сирнии, но давным-давно уехал в Джибдар. Словно предвидел, что скоро этот город круто поднимется. Познакомился со многими влиятельны ми джиннами, не чурался никакой работы, особенно разных деликатных поручений. У богатых, как известно, свои причуды. Прокил мог исполнить почти любую.

– Да соскучился, – вежливо пояснил цель визита Гамаль. – Очень.

– А, ну да… – усмехнулся понимающе родственник. – Баба опять выгнала?

– Ну, не то чтобы…

В это самое время к воротам подлетела упряжка м’фулликов. Ими лихо заправлял гаврик, который, как знал Гамаль, был у Прокила на подхвате по самым разным поручениям. Звали его Дюбель. Гули всегда удивлялся, как же разнообразны Хрустальные Берега. Кого только здесь нет. Но гаврики совершенно точно были колоритными персонажами.

– Э-ге-гей, гали-гали, – задорно пел Дюбель, загоняя м’фулликов в раскрывшиеся ворота. – Цоб-цобе, цоб-цобе.

Гамаль на время потерял дар речи. М’фуллики были шикарные и стоили дороже всего, что он мог себе представить. Эх, что же такого нужно совершить, чтобы добыть такую роскошь?!

Прокил, довольно ухмыляясь, смотрел на реакцию бедного родственника. Для этого они и существуют, похоже, бедные родственники, чтобы богатым наслаждаться такими моментами.

– Шта, нравится? – специально коверкая интонацию, поинтересовался Прокил.

Гамаль сглотнул нервно и просипел сквозь пересохшую глотку:

– А-а-а, да.

– Ладно, заходи, – смилостивился родственник. Тут реакция Гамаля подыграла тщеславию, не иначе. А то бы неизвестно чем закончился поход к богатому родственнику. Но… жить в Джиннии и не заразиться тщеславием было решительно невозможно. В известной степени это и составляло смысл их, то есть джиннов, существования. А что?

– Кофе щас подадут, – важно заметил Прокил, поднимаясь на второй этаж.

Гамаль благодарно кивнул. На второй этаж его ещё не звали. Все визиты заканчивались на первом. Это в лучшем случае, а то и на пороге.

В прохладе уютной террасы стояли два удобных кресла. Родственники расположились, и им принесли кофе. Прокил важно кивнул на чашку: мол, пробуй, – и взял свою.

– Так что, значит, опять свирепствует? – лениво поинтересовался он, сделав парочку глотков.

– Ну… да, – не стал скрывать Гамаль очевидного факта. – Я, собственно… не хочу навязчивым показаться, но у нас же уговор с тобой был.

– Какой такой уговор? – поднял бровь в удивлении Прокил.

– Ну как… – замялся гули, – помнишь последний товар, который я тебе принёс? Ты же только аванс выдал. Обещал расчёт дать, когда пристроишь. А ведь месяц прошёл. На мели я, вот и…

– Ты про какой товар щас? – сделал непонимающее лицо родственник.

– Да я про чаши. Я за них столько труда перетерпел.

– А-а-а, барахло-то это… Не пристроил ещё.

– Да как?..

– А вот так! – сердито бросил Прокил. – Думаешь, такую рухлядь кому-то легко пристроить? Сам бы и пробовал.

– Так я ж недорого совсем, – стушевался Гамаль. – Мне бы дублонов пятьдесят сейчас. Сильно б помог.

– Пятьдесят дублонов – это большие деньги, – важно процедил тот. – Куда тебе столько?

– Да за хату платить надо, – понурил голову несчастный гули. – Сам знаешь, дорого всё. Да и вообще…

– Чего – вообще? – недовольно переспросил Прокил. – Вечно ноешь да стонешь. Не нравится здесь – уезжай в Сирнию.

– Там же разруха. С Султаном война…

– Это пока, – с важным видом держателя секретной информации заметил собеседник. – Но слушок есть, что скоро поменяется всё. Вроде как Намган успокоился и блокаду скоро снимет. Поезжай – озолотишься.

– Не, – помотал головой гули, – не верю я. Злопамятный он. Пока не отожмёт, не успокоится.

– Дурак ты, – с притворным сожалением произнёс Прокил. – Я о тебе вот забочусь, советую, а у тебя как всегда: не верю, не буду…

Гамаль покачал головой, допил кофе и снова вернулся к теме:

– Так что насчёт расчёта? Я за эти вещи горбатился, надеялся, что с этих денег жить наконец-то начну.

– Да когда хоть ты горбатился-то? – отмахнулся от назойливого родственника Прокил. – Не сочиняй давай. Неинтересно даже. Наверняка у какого-нибудь пропойцы, такого же, как сам, за выпивку выменял. Горбатился он…

– Ну, если не перепродал ещё, может, вернёшь вещи обратно? Я сам попробую найти покупателя, – предложил Гамаль робко.

– А аванс вернёшь? – нахмурил брови богатый родственник. – В тройном размере, как у нас уговор был, а?

Гули скривил губы в подобии улыбки. Улыбка вышла жалкой. Шёл он к Прокилу с явной целью забрать свои деньги, но, как обычно, столкнувшись с железобетонной наглостью родственника, враз спал с лица и скукожился.

Родственник с понимающей ухмылкой наблюдал за метаморфозами лица несчастного просителя:

– Ну а о чём тогда разговор? Сиди и жди. Как толкну, так и расчёт будет. А ты лучше делом займись. Новый товар посмотри да поищи. Вот и заработаешь на хату. Ну всё, приятель. Некогда мне, – с этими словами Прокил поднялся и бесцеремонно стал выпроваживать надоедливого нищеброда.

А нищеброд, пригорюнившись, повесил голову и на негнущихся ногах поковылял куда глаза глядят. Жизнь в очередной раз повернулась своим неприглядным боком.

12

Альбадассар Каранийский, несмотря на крутость свою, пребывал в замешательстве. Случалось это редко, но случалось. Он чувствовал какую-то непонятную угрозу и не понимал: откуда? Дата Аукциона приближалась, а он так и не мог отделаться от этого странного предчувствия больших проблем. И в такой ситуации ему ничего не оставалось, кроме как позвать на помощь колдунью из Магриба.

А ведь он после последнего раза зарекался к ней обращаться. Цена была такая, что…

Хотя тут как посмотреть. В прошлый раз он приехал к ней как раз перед встречей с Джербой. Наверняка его счастливая звезда привела к ней, не иначе. Альбадассар вспомнил, с каким настроем он собирался на встречу с боглом, и помрачнел. Если бы не колдунья, быть бы ему сейчас на карандаше у Сидхе, как всем тем, кто связался с Джербой и заплатил ему.

Колдунья же ясно дала ему понять, что с Джербой нельзя связываться в этом деле ни при каких обстоятельствах. Откуда только знала? Волшебница она была мощная. Все влиятельные люди Джибдара к ней обращались. Да что там Джибдар – сам Султан-бей Намган, говорят, к ней захаживает…

Зеркало долго молчало. Альбадассар даже начал подозревать, что старая колдунья внесла его в чёрный список. Хотя за что? Он всего-то тогда посетовал, что цены растут. Не удержался, когда узнал, сколько должен за последнюю услугу. Но ведь и то, негромко так посетовал. Почти незаметно. Но она, видать, замечала всё.

Он почти уже потерял надежду, когда наконец зеркало прояснилось, и в нём Альбадассар увидел знакомый облик. Магрибская ведьма была очень стара. И хотя народ на Хрустальных Берегах жил долго, а старость была понятием очень относительным, всё равно ведьма казалась невероятно древней. Поговаривали, что она ещё помнит Одриана Могучего. Но наверняка это сказки.

– Альбадассар Каранийский… – просипела колдунья. – Уже соскучился?

– Многоуважаемая Эхо…

– Помнится, ты жаловался на цену, – не дала договорить ему та. – Что, всё ещё жалеешь?

– Та услуга действительно стоила мне очень дорого, – выдавил Альбадассар, вспомнив, насколько дорого обошлась ему просьба Эхо, но я не жалею. И, пожалуйста, примите мою благодарность за ваш мудрый совет.

– Ну да, ну да, – несколько насмешливо покивала она. – И вот тебе снова нужна помощь, Альбадассар. Как занимательно…

– Ваши познания в магии велики, а ваша известность далеко за пределами Джиннии. К кому мне идти?..

– Что-то не так с Аукционом, – поинтересовалась колдунья, – или тебе снова предложили участвовать в сделке против Сидхе?

Альбадассар поёжился от неприятных воспоминаний. Умеет она вывести из равновесия.

– Ваша прозорливость невероятна, многоуважаемая Эхо, – вежливо сказал джинн. – Да, меня тревожит нечто, связанное с Аукционом.

– Ну ещё бы, – сварливо отреагировала ведьма. – Вряд ли что-либо другое заставило бы тебя снова обратиться ко мне. Любишь деньги, а?

– На Аукционе ожидается присутствие очень высокопоставленного гостя, – как можно спокойнее продолжил Альбадассар. – Я должен быть уверен, что Аукцион пройдёт без ненужных сюрпризов.

– А что тебя тревожит? Скажи мне, Альбадассар.

Джинн вздохнул, помолчал. Он и сам точно не мог определить, что его беспокоило. Кронпринц, наверное…

– Эсторион Звёздноокий почтит своим присутствием закрытую часть Аукциона.

– И что здесь не так?

– Не часто сам кронпринц Эльфийский посещает Джибдар, тем более Аукцион.

– Не часто, – согласилась ведьма. – Значит, есть причина. Сидхе ничего не делают просто так. Или на этом Аукционе просто сумасшедше привлекательные лоты? Даже Сидхе имеют слабости. Может быть, в этом дело?

– Не знаю. И именно поэтому я решил прибегнуть к вашей помощи снова, – качнул головой Альбадассар. – Безопасность всех участников Аукциона – это мой главный приоритет.

– Ага, – саркастически хмыкнула Эхо, – конечно. Но кто ты такой, Альбадассар Каранийский, чтобы обеспечивать безопасность тех, кто сильнее и могущественнее любого на Хрустальных Берегах? Тем более кронпринца! Его магические возможности выше всего того, что ты можешь себе представить.

– Я отвечаю за безопасность и поэтому должен быть уверен, что Аукцион пройдёт без ненужных сюрпризов.

– Такая вещь, как уверенность, Альбадассар, дорогого стоит. Особенно с ситуацией, где появляются Сидхе. Откажись от проведения Аукциона или перенеси дату, если не уверен. Что тебе будет стоить меньше, а?

Джинн после этого явного намёка внутренне похолодел, но постарался вида не подавать. Урок он выучил.

Эхо, внимательно глядя на него, призадумалась. Может, о том, как причудливы судьбы её клиентов, а может, о подходящей плате за просьбу. Для джинна эти минуты показались вечностью.

– Вот как мы поступим, – рассудила ведьма. – Ты подумаешь о том, готов ли к настоящей цене за мой совет, а я подумаю, стоит ли его тебе давать. Пару дней достаточно тебе? Что скажешь?

– Как пожелаете, – нагнулся в лёгком поклоне Альбадассар. – Был рад видеть. И примите мою благодарность за то, что ответили.

Эхо насмешливо наблюдала за этими проявлениями показного уважения.

– Ну-ну. Надеюсь, твои размышления будут продуктивными. Как в целом ситуация на Джиннии? Всё спокойно?

– Да, глубокоуважаемая Эхо, – начал было Альбадассар и тут же осёкся. – А в чём дело? Почему вы спросили?

Такой вопрос застал джинна врасплох. Он ведь знал, всегда знал, что эта ведьма никогда и ничего не говорит просто так. В этом вопросе он почувствовал приближение надвигающейся проблемы. Горечь залила язык Альбадассара, словно он случайно раскусил сирнийский нут.

– Потому и спросила, – так же насмешливо продолжая смотреть на джинна, соизволила ответить Эхо. – Больно озабоченный ты сегодня, Альбадассар Каранийский. А снять озабоченность, сам знаешь… нужно обязательно. А иначе – невроз, потом плохой сон, а там и депрессия не за горами.