Миры душ. На страже Империи

– Здесь! – прогремел голос Горо. – Ты неважно выглядишь, но надо отдать должное: отстал не так сильно, как я думал. И ты даже остался стоять на ногах. Так и быть, не буду колотить тебя сегодня.

Громко хохоча, Горо пошел дальше, а Сайрус окончательно обмяк в руках Гайюса.

Глава 5. Отбор

– От генезианцев удалось что-то узнать? – без особой надежды спросил Идзуми.

– Ничего. Молчат, что бы мы с ними ни делали. Уже не помню, сколько рук и ног я поотрывал, но не выяснил абсолютно ничего.

Гетман и паладин собрались на командной палубе «Герба». Главный корабль Знаменосцев уже успел прибыть к зоне вторжения. Прямо сейчас его орудия наводились на беззащитный вражеский крейсер, готовясь уничтожить его по первой команде.

– Однако они успели разбить лагерь и даже возвести базовые укрепления, – заметил Идзуми. – Твои рыцари не находили там чего-нибудь необычного?

Горо ненадолго задумался:

– Кое-что было. Наша атака застала их как раз в тот момент, когда они закапывали в землю капсулу.

– Капсулу? – переспросил гетман.

– Да. Мы вскрыли ее и обнаружили большой набор каких-то деталей. Я ничего не смыслю в таких вещах, но Гайюс сказал, что это детали скоростного летательного аппарата. Он даже предположил, что такой корабль сможет выйти в эфирное пространство и путешествовать через червоточины.

– Какого же размера была капсула, что в ней поместился целый корабль?

– Судя по всему, суденышко одноместное, потому и капсула не очень большая. Но я не понимаю, с какой целью они пытались закопать ее на захолустном мире у самой границы с Диктатом.

– Я не прокуратор, но даже я понимаю, что они хотели оставить ее для какого-то своего агента или перебежчика с нашей стороны. Не удивлюсь, если позже окажется, что ресурса судна хватит, чтобы достичь Диктата.

– То есть это глупое вторжение было лишь для того, чтобы позволить кому-то сбежать из Империи?

– Другого объяснения я не вижу, – пожал плечами Идзуми. – Думаю, по их плану они должны были оставить капсулу и быстро убраться восвояси. Они не ожидали прибытия значительных сил и потому взяли с собой генезианцев, чтобы гарантированно отразить потенциальное сопротивление. Но против них выступил орден ранга доминатус, что спутало их планы. Забавно, – рассмеялся гетман, – сражение, которое не должно было принести нам никакой славы, обернулось героической победой. Думаю, мы даже сможем ускорить процесс создания нового герба. Отбор, о котором мы говорили, придется провести раньше.

– А ты все о своем, Идзуми, – насупился Горо. – Когда уже ты притормозишь, чтобы оглядеться по сторонам?

– Я никогда не остановлюсь, Горо. Ты же меня знаешь, – улыбнулся гетман. – Слава лежит за горизонтом, и мы идем к ней, не сбавляя шага.

– Твой идеал лежит там же? За горизонтом?

– Еще дальше! – воскликнул Идзуми. – Это вершина вершин, не какая-то там обыкновенная слава. Это квинтэссенция всего лучшего, чего мы когда-либо сможем достичь.

– Все-таки ты безумец, Идзуми. Ты сгоришь в пламени своей мечты.

Тот рассмеялся:

– Возможно, и так. Но кем я буду, если не попытаюсь?

– Даже не знаю. Может, отличным гетманом, возглавляющим прекрасный орден?

– Но ты же понимаешь, Горо, мы достигли этого только потому, что не останавливаясь шли вперед.

– Шли, а не прыгали скачками! – глаза Горо на миг сверкнули, но он тут же взял себя в руки. – Лучше нам пока закрыть эту тему, пока я снова тебя не побил.

– В тот раз я был не в форме, – заметил Идзуми.

– Будешь об этом Вандженсу рассказывать.

– Хорошо-хорошо, – примирительно замахал руками Идзуми. – Пока сосредоточимся на расследовании.

В этот самый момент к ним подошел один из членов корабельной команды:

– Мы засекли судно. Корабль передал нам свои опознавательные руны. Это корабль Инквизиции.

– А они быстро. Кажется, и до них дошло, что этот крейсер неспроста здесь появился, – хмыкнул Горо.

– Нужно встретить их как полагается. Не хочу продемонстрировать невежливость, – сказал Идзуми.

– Ты что, боишься этих выскочек? – недоуменно спросил паладин.

– Эти «выскочки» обладают неограниченной властью и могут сильно осложнить нам жизнь. Лучше заводить среди них друзей, а не врагов.

– Либо иначе кому-то откажутся сделать новый герб, – подытожил Горо.

– И это тоже, – осторожно согласился Идзуми.

Вскоре челнок Инквизиции пришвартовался в доках «Герба». Откинулся трап, и по нему сошел человек в темно-зеленой мантии с орнаментом. С первого взгляда в нем можно было узнать имперского инквизитора. Люди, наделенные широчайшими полномочиями, непроизвольно источали невидимую, но хорошо ощущаемую ауру всевластия. Человек в мантии подошел к ожидавшим его Идзуми и Горо:

– Вы гетман Знаменосцев? – обратился он без предисловий к Идзуми.

– Да, это я. С кем имею честь разговаривать? – спросил в ответ гетман.

– Инквизитор Айзек Зальцман к вашим услугам. Я здесь для расследования инцидента с крейсером Диктата. Враждебные действия нашего, так сказать, соседа уже грозят суровыми дипломатическими последствиями. Нужно немедленно разобраться в обстоятельствах происшествия, чтобы на скоро последующих переговорах быть во всеоружии.

Идзуми молча кивнул, а Зальцман продолжил:

– На время расследования вашему ордену следует не покидать данную систему. Только не подумайте, будто я вам не доверяю. Мне просто может потребоваться помощь и содействие со стороны рыцарей.

– У вас нет своих людей, инквизитор? – как можно мягче спросил гетман.

Зальцман развел руками:

– Как видите. Меня выдернули прямо посреди другого важного расследования. Моим последователям пришлось остаться. Даже мой клирик остался там. Мне никак не обойтись без помощи Знаменосцев.

Идзуми на несколько секунд задумался, а затем продолжил с самой доброжелательной улыбкой, на какую только был способен:

– Ну, разумеется. Мы с радостью поможем вам как можно скорее установить истину. Ожидайте от нас любого содействия, какое только потребуется. Меня печалит лишь то, что наш рыцарский орден на какое-то время будет лишен возможности сражаться с врагами Империи. Но мы как раз затеяли ряд мероприятий по усилению нашей мощи и расширению ордена. Было бы величайшей любезностью с вашей стороны ускорить некоторые организационные процессы и устранить ряд досадных формальностей.

Инквизитор понял, какую сделку ему пытаются предложить, и после недолгих колебаний кивнул:

– Конечно, я посодействую в решении этих вопросов. Надеюсь, усилиями Знаменосцев мы сумеем прижать Диктат к стенке.

– Уж не сомневайтесь, – ответил гетман.

– Первым делом я хочу спуститься на поверхность местного мира, – потребовал инквизитор.

– Мой паладин с радостью сопроводит вас, – сказал Идзуми, указывая на Горо.

Тот умоляюще посмотрел в ответ, но натолкнулся на непреклонный взгляд гетмана.

– Он выполнит любые ваши пожелания, будьте уверены, – сказал Идзуми, больше обращаясь к Горо, чем к Зальцману.

Паладин медленно сжал кулаки, но тем не менее послушно кивнул. Идзуми уже морально готовился к поединку с Горо, когда тот вернется назад.

Менее чем за двадцать минут паладин собрал рыцарей своего круга, и они вылетели из ангара вместе с инквизитором. Мысли же Идзуми целиком занимала организация отбора на звание паладина.

У Кирена был мандраж перед грядущим испытанием. Он ожидал отбор только через несколько месяцев, но все изменилось после визита того инквизитора. Идзуми всего за несколько дней организовал турнир. На «Герб» стремительно стекались претенденты с остальных рыцарских кругов, даже тех, что сражались на далеких мирах Империи. В общей сложности набралось шестнадцать участников. Все они были младшими рыцарями, судя по всему, обделенными силой гербов своих паладинов. Гетман еще два месяца назад ознакомил Кирена с правилами турнира. Тут все было просто: поединки один на один. Проигравший выбывает, а победитель проходит дальше. Изюминка заключалась в аренах и условиях поединка. Участники могут быть скованы цепью либо им придется сражаться по пояс в воде. Тут Идзуми дал выход своей фантазии. Кирен всей душой надеялся, что избежит некоторых самых безумных вариантов поединка.

Отбор должен был начаться уже через час, поэтому юный рыцарь старательно натачивал свой гладиус. На поединок было разрешено брать только оружие ближнего боя, поэтому хронооружие и амулеты он был вынужден оставить.

В это время Гайюс давал последние наставления брату:

– Я посмотрел списки участников. Из всех рыцарей ты самый сильный и опытный. Тебе по силам справиться с каждым из противников, если ты не будешь их недооценивать. Сражайся так, как если бы от победы зависела твоя жизнь. Твои оппоненты будут думать так же.

– Почему ты так хочешь выпроводить меня из круга? – внезапно спросил Сайрус. – Я хочу биться рядом с Горо. Я рыцарь второго круга, моя суть – ярость. Мне не нужно ничего другого.

– Вовсе нет, – покачал головой Гайюс. – Тебе категорически противопоказано сражаться рядом с паладином. Твое тело не в состоянии выдержать тот путь, которым идет Горо. Ты едва успел оправиться от ран, полученных в бою с генезианцами. Если продолжишь, то сгинешь либо станешь ходячей развалиной.

– Горо заметил меня! – возразил Сайрус. – Он оценил мои заслуги. Немногие в круге могут таким похвастаться.

– Паладин легкомыслен и не думает о других. Никто из рыцарей круга не сможет последовать за ним, если он не поделится с ними силой герба. А он не желает наделять ей кого-либо, кроме себя. В тебе заложено гораздо больше, нежели одна только ярость. Стань паладином и раскрой себя. Не позволяй этому пути сломить себя.

– Как это произошло с тобой? – Сайрус посмотрел в лицо Гайюсу.

– Как это произошло со мной, – тихо ответил тот. – Мне, к сожалению, довелось прикоснуться к гербу Горо, и теперь я навсегда запятнан этой… чудовищной яростью и его безграничным гневом. А тебе этого не нужно.

– Если ты считаешь, что мне уготована другая участь, я послушаюсь тебя, – неохотно согласился Сайрус.

– Я буду верить в твою победу, – сказал на прощание Гайюс, оставляя брата готовиться к поединку.

Чтобы победить, Кирену нужно было одержать верх в четырех поединках. Первый из них начинался прямо сейчас. Ворота перед ним поднялись, и рыцарь вышел на арену. Вот только арена оказалась совсем не тем, что он ожидал увидеть. Он оказался в глубокой яме четыре метра в диаметре. С противоположной стороны вышел его противник, и они тут же оказались друг от друга на расстоянии вытянутой руки. У Кирена возникли серьезные подозрения, не подтасовал ли что-нибудь Идзуми, для того чтобы ему досталась именно такая арена. Она невероятно напоминала ту яму рабов, в которой его нашел гетман. Неужели таким образом Идзуми проявил свое извращенное чувство юмора? Если так, то было совсем не смешно. Арена вызывала тяжелые и неприятные воспоминания, от которых Кирен считал себя давно свободным. Кроме высоких стен, на молодого воина давили также годы страха, лишений и боли. Противник же, напротив, чувствовал себя свободно и раскованно, находясь в таком узком пространстве. Похоже, в этот раз поле боя сыграет против Кирена.

Раздался сигнал к бою. В другой ситуации рыцари бы предварительно разошлись по разным углам, но в данном случае это было невозможно. В руках оппонента сверкала пара коротких кинжалов – еще одно преимущество в тесном пространстве. Противник провел ложный выпад, но Кирен не клюнул на простую уловку. Следующий удар был уже настоящим. Гладиус отразил быстрый удар, хоть широкий клинок и уступал в скорости кинжалу. После короткой, но яростной серии выпадов на теле Кирена появились первые порезы. Ничего серьезного, но молодой рыцарь прекрасно понимал, к чему все идет. Будет невероятным позором, если он проиграет в первом же бою. Гетман точно в нем разочаруется. Вот только о чем думал Идзуми, загоняя его в первом же бою в столь тяжелое положение? У Кирена была одна догадка: гетман хотел, чтобы он раз и навсегда разобрался со своим прошлым. Окончательно одолел того раба, что все еще прятался глубоко в душе воина. Однако Кирен понял еще кое-что. В этой битве ему придется воспользоваться не только навыками рыцаря. Эта темная яма не подходит тому Знаменосцу, которым он стал за последние месяцы. Его прежняя рабская сущность умрет, когда в последний раз выйдет наружу и сразит противника.

Вражеские клинки прочертили очередную замысловатую дугу и оставили новые порезы. На этот раз раны были более глубокими. Кирен сжал зубы и сделал то, чего враг меньше всего ожидал. Он бросил свой гладиус прямо в лицо оппоненту. Тот, разумеется, легко отбил импровизированную атаку, но гладиус и не должен был достичь цели. Вслед за брошенным клинком уже тянулись руки Кирена. Он крепко обхватил шею противника и повалил того на землю. Своим телом Кирен постарался придавить руки рыцаря, не позволяя ему атаковать кинжалами. Но короткие клинки отчаянно вонзались в живот и ребра. Кирен еще крепче сжал чужую шею и крепче стиснул зубы. Хруст трахеи сопровождался скрежетом трущихся челюстей Кирена, а кинжалы все еще продолжали вонзаться в его тело. Рыцарь с выпученными глазами безумно продолжал тыкать своим оружием, надеясь избавиться от удушающих рук. Но Кирен отказывался сдаваться. У него во рту давно уже стоял солоноватый привкус крови, а тело будто наполнилось свинцом. Но он схватился за рыцаря, словно голодный хищник за добычу. Наконец рыцарь в последний раз дернулся, а его язык безвольно вывалился изо рта. Непослушными руками Кирен разжал хватку на горле противника и, собрав остатки сил, встал на ноги. Последнее, что он услышал, было объявление о его победе, после чего на него опустилась тьма, которую он держал на расстоянии на протяжении большей части боя.

Ворота поднялись перед Сайрусом, и он вышел на широкую арену, полную острых деревянных обломков. Кое-где горели костры. Отблески пламени окрашивали поверхность в причудливый оранжевый цвет. Сайрус крепче сжал клинок. Он носил с собой ничем не примечательный одноручный меч с крестообразной гардой. Неброское оружие верой и правдой служило ему с первых дней рыцарства.

Из-за дыма от костров показался противник. В руках тот сжимал копье с нанизанными черепами, обмотанное цепями. Сайрус знал в лицо многих рыцарей, но принадлежность этого он мог бы назвать, уже только увидев оружие. Шестой круг Корнелиуса, круг страха. Создание такого отряда вызвало немало споров в свое время. Большая часть паладинов выступила против кандидатуры Корнелиуса. Они считали, что рыцарь не должен действовать при помощи устрашения и террора. Но Идзуми настоял, что именно такая сила способна сокрушить врагов, которых трудно одолеть в открытом бою. С тех пор шестой круг прославился демонстративными зверствами на поле боя и истязанием пленных прямо перед лицом врага. Рыцари Корнелиуса старались придать себе как можно более жуткую внешность, чтобы от одного их вида враг терял способность сражаться. К счастью для Сайруса, его противник явно был в круге недавно. Его оружие стало походить на привычное для шестого круга, но он сам все еще сохранял нормальный внешний вид. Рыцарь угрожающе крутанул копье перед Сайрусом и с громким криком встал в атакующую позу. Кто-то другой мог бы испугаться, но все рыцари второго круга проходили и не через такое. Тем более с ними всегда был Горо. А этому рыцарю из шестого круга было бесконечно далеко до того страха, который мог вызвать паладин одним своим присутствием.

Противник атаковал первым. Наконечник копья, будто выпад змеи, понесся к шее Сайруса. Тот увернулся, хоть кончик оружия и оставил мелкий порез на теле. Все это время рыцарь шестого круга не переставал издавать ужасающие звуки. Это была странная смесь из рычания, шипения и пронзительного визга. Если бы Сайрусу не доводилось уже слышать подобное ранее, он бы сказал, что человеческая глотка не способна на воспроизведение таких звуков. Однако это был всего лишь один из базовых приемов в арсенале рыцарей Корнелиуса. Их паладин считал, что психологическая победа над противником не менее, а то и более важна, чем физическое превосходство. Сайрусу не хотелось признавать, но эти простые приемы работали. Ему было неуютно рядом с копейщиком, подсознательно хотелось куда-нибудь убежать. Рыцарь почувствовал колебание Сайруса и усилил свой натиск. Он наносил по нескольку жалящих выпадов копьем за секунду, пытаясь достать наиболее уязвимые точки. Во многих местах одежда Сайруса уже успела окраситься красным. Ни одной глубокой раны он все еще не получил, но если так пойдет дальше, то он просто-напросто истечет кровью. Бесконечные зловещие завывания и гремящие цепи мешали ему сосредоточиться, но Сайрус упорно пытался на чем-нибудь подловить противника. Такой шанс ему представился. Копейщик уже начал мысленно праздновать свою победу и ослабил бдительность. Большая ошибка. Все опытные воины знают, что нельзя списывать противника со счетов, пока тот продолжает дышать. Очевидно, рыцарь из шестого круга еще не успел постигнуть эту простую, но важную истину. Выпады его копья становились все более дерзкими и предсказуемыми. Сайрус парировал очередной удар и прижал копье к земле. Ударом ноги он разломал древко напополам. Рыцарь растерялся, когда остался лишь с одним обломком в руках. Страх, который все это время он излучал на поле боя, закрался внутрь его самого. Сайрус не стал давать ему время оправиться и принялся осыпать противника ударами меча. Тот парировал удары куском древка, но при этом неумолимо отступал назад. В этот момент воина заботило только собственное выживание, и он не смотрел, куда именно отступает. Сайрус же с маниакальной точностью заводил оппонента в смертельный тупик. Когда жар лизнул спину рыцаря, тот наконец обернулся. Сзади и по бокам от него были навалены горящие стопки острых деревянных обломков. Единственный свободный от огня путь перекрывал Сайрус. Рыцарь закричал, но в этом вопле звучало не устрашение, а звенящая безысходность. Загнанный воин поднял оставшийся кусок своего копья, давая понять, что не собирается просто сдаться. В этот момент Сайрус даже проникся уважением к копейщику. У рыцарей шестого была дурная репутация, но все же они оставались рыцарями. И сейчас один из них подтвердил эту истину.

Сайрус обрушил град ударов, заставляя противника либо принять их на себя, либо пятиться назад. Оппонент выбрал отступление и тут же уперся спиной в горящие колья. Он стиснул зубы от боли, но никак при этом не мог уйти в сторону. Сайрус продолжал наступать, заставляя копейщика еще глубже насаживать себя на колья, одновременно вступая в пылающий костер. Вместе с кожей рыцарь сжигал остатки своей гордости, не позволяющей признать поражение. Только когда пламя охватило его целиком, он отбросил в сторону обломок своего копья и упал на колени. Сайрус не стал позерствовать на фоне побежденного противника, а тут же принялся оттаскивать того подальше от огня, попутно стараясь сбить пламя. Руки Сайруса мгновенно покрылись ожогами, но это было мелочью на фоне чудовищного состояния копейщика. На нем не осталось ни одного необожженного участка. Подбежавшие люди попытались залечить раны потенциалом, но повреждения были слишком обширными. Даже потенциала десяти человек не хватило для полного восстановления. Рыцарю шестого удалось спасти жизнь, но ему предстоит долгое лечение в лазарете. Это напомнило Сайрусу, что отбор – вовсе не какая-то тренировка или тест, а серьезное испытание, в ходе которого каждый рискует жизнью.

Кто-то тем временем излечил ожоги Сайруса и затянул большую часть порезов. Вовремя, поскольку как раз в этот момент было объявлено еще одно условие проведения поединков. Голос Идзуми при помощи усиливающих звук чар прокатился по всей территории:

– Рад объявить, что последний поединок первого раунда завершен. Прошу победителей немедленно проследовать к своим новым аренам.

Сайрус понял, что последним завершил бой, а это значит, что у всех остальных было гораздо больше времени, чтобы отдохнуть и обработать свои раны. А ведь гетман до этого не говорил, что одержавшие победу за наименьшее время получат преимущество. Сайрусу такие игры начинали действовать на нервы, особенно когда он сам оказывался в невыгодном положении. Но делать нечего, придется следовать этим правилам. Гайюс говорил, что среди претендентов нет никого более сильного, чем Сайрус. А его брат крайне редко ошибался.

Кирена успели привести в чувство прямо перед началом нового раунда. Один из рыцарей, исполняющий обязанности медика, склонился над ним, внимательно проверяя состояние только что наложенных швов.

– О, ты очнулся, – сказал он, заметив открывшиеся глаза Кирена. – Я уж думал, придется снять тебя с отбора. Хотя, если интересно мое мнение, тебе все равно не стоит продолжать.

– Почему? – спросил Кирен.

– А ты посмотри на себя, – медик указал на перебинтованный торс рыцаря. – Твоя грудь и живот как решето. Мы едва смогли срастить раны потенциалом, но все равно в итоге пришлось зашивать. Технически ты можешь сражаться, но вряд ли сумеешь одержать победу.

– Это мы еще увидим, – ответил Кирен.

Боль отозвалась по всему телу, когда он попытался встать на ноги, но постепенно ему удалось более или менее вернуть телу подвижность.

– Не нужно тебе это, парень, – покачал головой медик. – Чего вы так все зацепились за это звание паладина. Неужели чести быть рыцарем Знаменосцев недостаточно? Я, может быть, ничего не понимаю, но мне кажется, звание паладина делает людей только несчастнее. Хуже лишь быть гетманом.

– Я понимаю, что вы пытаетесь помочь, – сказал Кирен. – Но вам ведь прекрасно известно, что никто из нас не повернет назад. Даже если награда окажется совсем не тем, что мы ожидаем. Наши пути привели нас сюда, и нам нужно пройти ими до самого конца.

– Если ты правда так думаешь, тогда иди вперед и не слушай никого, – сдался медик.

Но, чуть подумав, медик добавил:

– Только не помри. Поверь, победа не стоит твоей жизни. Я насмотрелся на многих рыцарей, отдавших жизнь на службе ордену. Большинство из них были молоды. Они погибли, потому что вовремя не смогли остановиться. Можешь не соглашаться со мной, но запомни мои слова.

– Я запомню, – серьезно кивнул Кирен. – Возможно, мы вернемся к этому разговору через многие годы, когда я переживу десятки сражений.

Медик коротко рассмеялся, но не стал ничего говорить.

Кирен же прошел ко входу на новую арену и встал перед закрытыми воротами.

Следующий бой проходил над пропастью, над которой было натянуто множество цепей. Кирен с грустью подумал о не до конца заживших ранах на животе. Как раз сейчас ему потребуются усилия мышц всего тела, чтобы просто балансировать на цепях. Его противник, похоже, получил не так много повреждений в прошлом бою. Разве что его левая рука висела бесполезной плетью. Эта травма мешала пользоваться тяжелой секирой, покоящейся в другой руке. Кирену придется воспользоваться раной оппонента, чтобы лишить того равновесия и сбросить вниз. Иначе у него самого просто разойдутся швы, и он автоматически проиграет.

Поединок закончился, не успев начаться. Рыцарь с трудом смог размахнуться секирой, едва при этом не рухнув вниз. А Кирен в это время уже был рядом и одним пинком закончил все дело. Во время удара часть швов разошлась, и одежда вновь пропиталась кровью. Однако ему удалось ухватиться за цепь, в то время как его противник с криком полетел вниз. По звуку падения Кирен понял, что рыцарь приземлился на что-то мягкое. Он испытал облегчение оттого, что гетман не был настолько жесток, чтобы оставить там каменный пол или что-нибудь острое. А ведь на месте этого рыцаря мог бы очутиться и сам Кирен. Но теперь бой был позади, и ему нужно было как следует подготовиться к новой схватке.

Сайрус очутился на крутящейся арене. Внутренний круг и внешний вращались в противоположные стороны. Не прошло и половины минуты, как начала кружиться голова. Его противнику тоже было нелегко, однако тот выглядел гораздо уверенней. Сайрус пригляделся и узнал в нем рыцаря четвертого круга. Один из рыцарей Му Ханя, круга адаптации. Эти воины учились приспосабливаться к любой окружающей обстановке. Где бы они ни оказались, они находили способ сражаться с максимальной эффективностью и вырабатывали разные необычные тактики. Их оружие тоже было максимально адаптивным. Они легко могли менять длину клинка или рукояти, а старшие рыцари и вовсе, казалось, могли превратить свое оружие в любое другое.

Для Сайруса не было варианта хуже, чем встретиться с воином четвертого на такой необычной арене: наверняка он уже приспособился к скоростям вращения и сможет биться, как на ровной земле. Сайрус мог лишь в очередной раз понадеяться на свой более богатый опыт, а еще на ярость, которую исповедовал его паладин. Горо всегда говорил, что, каким бы умным и хитрым ни был противник, это не спасет его от врага, стоящего прямо перед ним. Сайрус тоже решил не мудрствовать и просто накинулся на рыцаря, не дожидаясь его атаки. Прямая агрессия заставила противника отступать, вместо того чтобы попытаться обратить окружение в свою пользу, как это обычно делали рыцари четвертого. Поток ударов выбил оппонента из колеи, и тот абсолютно растерялся, неспособный придумать какой-либо адекватный ответ. В отчаянной попытке спастись рыцарь перекатился на внутренний круг, вращающийся в другую сторону. На несколько секунд ему даже удалось получить преимущество. Но радость была недолгой. Не обращая внимания на мелкие порезы, Сайрус наступал на рыцаря, загоняя того на край арены. За пределами вращающихся кругов был обычный ровный пол. Как успели объяснить перед поединком, оказавшийся за границей арены автоматически признается проигравшим. У Сайруса всплыло это правило в голове, когда он пинком выкинул противника за пределы круга. В тот же миг круги остановились, и Сайрус от неожиданности едва не рухнул на пол. Его тело уже привыкло к постоянному вращению, и потому на ровной земле он шел, слегка пошатываясь. В любом случае он одержал верх, а значит, может пройти дальше.