Кудис

– А теперь, когда все готовы слушать, – подала голос хозяйка, обводя каждого взглядом своих загадочных глаз, в которых невозможно было ничего прочитать, – я представлюсь и изложу вам Правила нашего Клуба, прежде чем мы перейдем к тому, ради чего собрались – к историям.

Все смотрели на нее, пожирали ее глазами полными восхищения, преклонения или просто спокойного смирения – дама в платье с брошкой сидела с неестественно прямой спиной, и по ее лицу я понял, что она привыкла смотреть на людей свысока, но не в этот раз, сейчас она напоминала послушную школьницу. Телохранители, выстроившиеся вдоль стен, смотрели на нас с тем же спокойным равнодушием. Однако я чувствовал их готовность, их внимательность, их силу. Один кивок, и они вышвырнут отсюда любого, кто посмеет не угодить госпоже. Что будет дальше с этим беднягой? Я не хотел об этом думать.

– Называйте меня Мадам, – она слегка наклонила голову и улыбнулась легкой, вежливой улыбкой гейши, – я буду встречать вас каждый раз и буду хозяйкой каждого вечера.

Свет от камина и мягких светильников делал ее то совсем юной, я мог поклясться, что ей не больше 25-ти, то женщиной в расцвете сексуальности – 33-38-ми лет. Но в любом виде она была прекрасна, шикарна, недостижима.

– В решении любых вопросов вам следует обращаться ко мне.

Мы молча слушали, как завороженные глядя на нее. Я ждал, что сейчас она представит своих охранников, хотя бы близнецов (которые так и стояли у нее за спиной, как два ангела, такие же прекрасные и могучие), может, объяснит, кто они и какую функцию выполняют, но она перешла к следующему пункту повестки.

– А теперь о самом главном – о Правилах нашего Клуба.

Она сделала паузу и остановилась взглядом на каждом госте, скажу честно, под ее взглядом мне стало неуютно, в душе снова забилась тревога, как пойманная в сети птичка. Этот взгляд был твердым и холодным, как оружейная сталь.

– Хочу подчеркнуть: эти Правила незыблемы, они не будут обсуждаться и не будут игнорироваться. Ни одного раза.

В ее голосе, всё таком же красивом и отнюдь не громком, было столько силы и повеления, что меня пробрал ужас при мысли, что кто-то может хотя бы задуматься о том, чтобы ослушаться ее.

– Если гость позволит себе нарушить хоть одно из правил – он более не будет допущен в Клуб. Это понятно?

Все кивнули, едва она успела договорить.

– Общение в нашем Клубе построено на уважении и вежливости. Это неписаное Правило, которое так же надлежит строго соблюдать.

Ее взгляд смягчился, всего на секунду, чтобы снова стать жестким. Эта смена эмоций завораживала.

– А теперь перейдём к писаным.

Она всё так же стояла за диваном, отгороженная от нас темно-зеленой бархатной громадиной, ее лицо было волевым, но бесстрастным, а вот близнецы у нее за спиной слегка улыбнулись – совершенно синхронно и одинаково.

– Правило первое, – она возвысила голос, слегка, но он заполнил всю комнату, каждый ее уголок, – НЕ ОПАЗДЫВАТЬ.

Она выразительно посмотрела на нас с Женей, и я почувствовал, как краска заливает лицо, щеки как будто раскалились, я тут же отвел взгляд, краешком глаза заметив, что Женя тоже опустил голову.

– Двери нашего Клуба открыты ровно до без пяти 7 и ни секундой позже со следующего раза. Уважайте рассказчика и историю, прерывать – невежливо, наверняка вы это знаете.

– Правило второе: НЕ ОБСУЖДАТЬ КЛУБ С ПОСТОРОННИМИ. Всё, что говорится и делается в этих стенах – не выходит за их пределы.

– То есть, наши визиты сюда – тайна? – спросил пузатый нацмен, поднимая брови и выпучивая глаза, видимо, такая уж у него была манера разговора. – Я должен врать, где провел вечер?

– При необходимости – да. – И она в упор уставилась на него. – И отсюда как раз вытекает следующее правило: НИКАКИХ ВОПРОСОВ. Ни об истории, ни о Клубе, ни об участниках. Здесь мы только слушаем и делимся историями. Рассказчик вправе рассказать всё, что сочтет нужным, но не более. Расспросы недопустимы.

Ловко она заткнула нам рот, подумал я, испытывая смешанные чувства: раздражение и любопытство в равных долях. И тут вдруг мой внутренний бунтарь неожиданно прорвался наружу. Я услышал свой голос и понял, что это говорю я сам, уже на половине фразы, когда давать задний ход было поздно.

– Простите, но пока мы еще не дали свое согласие остаться здесь, я могу всё же поинтересоваться? – это был риторический вопрос. – А какой тогда во всем этом смысл? В чем суть, если мы даже не сможем обсудить то, что услышим и расскажем?

Глаза Медузы Горгоны сместились на меня, мне было так неловко и вместе с тем жутковато, что я с радостью проглотил бы эти проклятые слова, но они были уже сказаны. И я всерьез опасался, что превращусь в каменный столп или сгорю заживо под этим взглядом. Нет, злости в нем не было, была лишь сила, сокрушающая энергия, которая сейчас вся текла на меня. А вот лица близнецов так же синхронно посуровели, что тоже совсем не радовало.

– Смысл в том, господин Семен, – она знает мое имя?! Взорвался в голове вопрос, но ответ тут же нашелся: конечно, знает, она ведь прислала мне приглашение, – чтобы поделиться тем, что вы носите в душе, что мучает вас, не дает покоя по ночам и в минуты одиночества. Смысл в том, чтобы приобщиться к тайнам и обогатить свой опыт. Вам этого мало?

В тот момент я бы согласился со всем, чем угодно, готов был признать себя даже гуманоидом-шпионом, только бы она отвернулась, только бы забыла про мой идиотский выпад. Плохое начало, подумал я и расстроился еще больше.

– Наверное, нет, – промямлил я, чувствуя себя деревенским идиотом на рыночной площади, все глаза смотрят и потешаются.

– Нет, – согласилась она, – как и нет больше места для выходок. Или вы принимает эти Правила, или покидаете нас.

Я замолчал, как отруганный и наказанный ребенок. А она продолжила.

– И хочу пояснить, что вы можете высказывать свои предположения и умозаключения, в стенах Клуба, разумеется. НО! Не вопросы. Вопросы здесь запрещены. Это – ПРАВИЛО.

Она окинула всех взглядом учителя, объясняющего урок нерадивым ученикам.

– С этого момента я прошу полной тишины. Когда я оглашу весь список правил, каждый из вас сможет решить: будет ли он или она нашим гостем или гостьей, или покинет нас.

– Итак, мы прошли ровно половину списка. Следующие правила касаются уже непосредственно рассказываемых историй. – Она снова выдержала необходимую паузу, лицо вновь стало выражать эдакую вежливую твердость. Я видел людей с такими лицами, обычно они управляли большими корпорациями и занимали высокие строчки в рейтингах Форбс. – Правило номер 4: ИСТОРИЯ, КТОРУЮ ВЫ РАССКАЗЫВАЕТЕ, ДОЛЖНА БЫТЬ О ВАС. Тут необходимы пояснения.

Она обвела взглядом каждого из гостей. Мне тоже достался очередной энергетический удар этих глаз. А я ведь еще не совсем оправился от предыдущего.

– То, что вы собираетесь рассказать, должно было произойти с вами. Или вы лично стали свидетелем чего-то необычного, чего-то удивительного. Истории, рассказанные вам кем-то, здесь не уместны и приняты не будут.

Как она собирается это проверить, поинтересовался мой внутренний бунтарь. На этот раз про себя, слава Богу.

– Следующее Правило: НИКАКИХ НАСТОЯЩИХ ИМЕН, если на то есть причины и ваше желание, НО МЕСТА – ВСЕГДА НАСТОЯЩИЕ. Не важно, с кем вы разделили опыт, о котором собираетесь рассказать, но важно – где именно.

Быстренько окинув взглядом моих сотоварищей, я понял, что сбит с толку и растерян не только я. На лицах отражались самые разные эмоции, от возмущения на лице пухлого нацмена, до легкой презрительной улыбочки бородатого хипстера. Пока она полностью игнорировала эту радугу эмоций.

– И последнее Правило, – объявила она и понизила голос, заставляя нас податься вперед и прислушаться. – НИКОГДА НЕ ВРАТЬ.

Ледяная улыбка расцвела на ее красивом лице. Она была прекрасна во всех проявлениях. Даже с этой ядовитой улыбкой. Возможно, потому, что за этим предупреждающим фасадом действительно скрывалось нечто опасное и могущественное. Не знаю, почему я был в этом уверен, но интуиция, все ощущения говорили именно так. Перед тобой опасное существо, кричали мои инстинкты, ее яд смертелен, она беспощадна и могущественна, как сам Дьявол.

– Поверьте, я узнаю, если это правило, как и все вышеизложенные, будет нарушено.

А вот и ответ на мой невысказанный вопрос, подумал я, но по-прежнему не мог понять, как она может утверждать такие вещи. Снова всплыли мысли о розыгрыше, вся эта напряженно-торжественная обстановка, загадочные приглашения и заброшенное здание в почти необитаемом районе, эти красавцы-телохранители, эта жесткая и прекрасная Мадам, которая сама нас пригласила, а теперь еще ставит условия, на которых нам будет позволено остаться… Может, это какое-то новое реалити-шоу? Новая, извращенная версия теледерьма, потому что обычные говно-передачки народ уже не хавает?

А потом перед глазами всплыла картина: парень, лежащий на проезжей части в оранжевом пуховике, свет фонарей, отражающийся от мокрого асфальта, потемневшая от мокрой грязи штанина («это не кровь, только бы не кровь!», – думал я), острый нос, торчащий из-под зеленой шапки… Всё это действительно было со мной. И это точно не было фальшивкой. И я сдался. Я понял, что останусь, что приму все правила, только бы разобраться в этой истории, не для кого-то, для себя самого, чтобы наконец сбросить этот тяжелый ком сомнений и раздумий, когда логика и здравый смысл тянут в одну сторону, а факты – в противоположную. Я хотел рассказать ее. Как любила повторять Рина: то, что снаружи – уже не внутри. Эта история как кислота разъедала мне душу, и мне просто необходимо было сделать надрез и выпустить этот яд из себя.

– Итак, господа, – она развела руки в стороны, ладонями вверх, – теперь ваше слово. Артем?

Она повернулась к хипстеру, сидящему в первом от дивана кресле напротив меня. Она всех знает по именам, снова изумился я, обычно я не мог запомнить людей, если только не контактировал с ними каждый день, как и большинство из нас, а она точно знала каждого по имени, видя нас впервые. Еще одна загадка с налетом волшебства.

– Я остаюсь. – Быстрый взгляд и снова опущенные глаза, вся бравада этого парня осталась за дверями этого зала.

– Леди Роза?

– Остается. – Твердо, но без вызова ответила дама в строгом платье. Она сидела рядом с хипстером.

Так, по одному, Мадам спросила каждого из гостей, пока все отвечали согласием. Блондинку с невыразительным лицом звали Диана, пожилого ковбоя в майке Dееp Purple – кажется, Николай, он тоже принял решение остаться. Опрос переместился на наш ряд кресел, следующим был пузатый нацмен, и тут снова случился сюрприз. Не дожидаясь, пока к нему обратятся, он вскочил и, опять выпучив глаза, громко заявил:

– Я не остаюсь! Что я должен – врать жене? Всем врать? Ради чего? Что за цирк вы тут устроили? ЦРУ, что ли? Превратили обычный развлекательный балаган в тайное общество! Может, еще кровью расписаться?!

Лицо Мадам никак не изменилось. А вот от стены отделились трое громил. Одни чернокожий красавец, индус и тот, кого я про себя прозвал Султаном.

– Что?! Убьете меня теперь?! Я сказал дома, где буду…

– Держите себя в руках, господин Артак. – Похоже, вся эта сцена ее забавляла. – В развлекательных балаганах людей не убивают. И хорошо, что вы озвучили свое решение до того, как расписались кровью, в противном случае вам бы не позволили уйти, это ведь тайное общество. Или всё же балаган?

Пузан стоял, таращил глаза и дышал, как загнанная лошадь. Было видно, что он не знает, что делать дальше… и боится.

– Я… ухожу!

И он нерешительно направился к двери, под любопытными взглядами гостей и холодными – телохранителей.

– Азалиах, – не оборачиваясь произнесла Мадам, и тот, кого я звал Султаном, выступил вперед и кивнул своим коллегам – чернокожему гиганту с каменным лицом и индусу с горящими глазами. – Проводите гостя.

Все трое кивнули и в миг взяли мужчину в кольцо – Султан стал перед ним, двое других – чуть сзади.

– Прошу. – Азалиах с легкой улыбкой, от которой у меня лично прошел мороз по коже, открыл перед нацменом дверь и жестом пригласил выйти. От пузана так несло страхом, что это почувствовал даже я, совершенно обычный городской человек. – Не спешите, там темно. Мы проведем вас к воротам.

В тот момент я порадовался, что остался, что мне не придется выходить в темноту с этими жутковатыми громилами, такими безупречно вежливыми и такими опасными.

– Я… я сам…, – пытался отделаться от пугающей компании нацмен, голос его дрожал и срывался, и никто бы его за этом не винил. – Оставьте меня…

– Вас пока никто не трогает, – услышал я шелестящий голос Султана, это был голос тигра, играющего с барашком перед тем, как его съесть. – Осторожно, ступенька…

Что было дальше, мы не услышали, от стены отделился еще один гигант и мягко закрыл дверь, как бы подчеркивая, что всё, что находится за ней, нас не касается. Но меня касалось. Я был здесь, в этом месте, с этими людьми, я мог быть на месте этого неприятного мужчины… что могло ждать меня за этими дверями в темноте? Что еще может поджидать?

– Господа, – могу поклясться, что улыбочка на ее лице сияла злорадством, хотя налет вежливости был таким большим, что почти скрыл это неприглядное чувство.

Все повернулись к ней, ставя точку в этой сцене.

– Продолжим. Господин Денис? – как ни в чем не бывало спросила она качка рядом со мной

– Я остаюсь. – Здоровенный парень смотрел в пол и пытался стать как будто меньше и незаметней.

Я следующий, успел подумать я, и тут она назвала мое имя. По телу как будто пробежал ток, в горле пересохло, а сердце завибрировало и стало огромным, на всю грудь. Момент истины, сказал беспристрастный голос в сознании, от твоего ответа зависит, какой будет твоя жизнь…

– Я…, – голос подвел меня, горло превратилось в наждачную бумагу. И хотя я чувствовал себя совершенно обескураженным, и колокольчик тревоги звенел в моей голове, я ни секунды не колебался с ответом.

Я кашлянул и твердо и громко ответил:

– Я остаюсь.

А через секунду Женя повторил мои слова. Назад дороги не было, мы стали членами Клуба.

Глава 12

– Итак, вы приняли решение. – На этот раз улыбка была полна удовлетворения и какого-то торжества, она получила, что хотела. Мы? Не знаю.

Мадам едва заметно кивнула, и от стены бесшумно как тень отделился очередной громила, легко, как ветер, он подошел к камину, держа в руке какой-то ларец или шкатулку, ближайшее к камину кресло в нашем ряду оставалось пустым, а после ухода пузатого нацмена их стало даже 2, но я всё равно невольно вжался в боковину своего кресла, стараясь держаться подальше от этого огромного мужчины с красивым и бесстрастным лицом каменной статуи. Его длинные черные волосы сияли в мягком свете ламп, а отблеск огня в камине на секунду превратил его в юнца, потом в зрелого мужчину, а потом он снова стал человеком без возраста, как и его госпожа. Это может быть ее брат, подумал я, каким-то образом точно зная, что никто в этой комнате не имеет кровных связей, привычных нам, людям, и так же точно я знал, что у этой компании связь ближе и неразрывнее, чем любая доступная нам, смертным.

Высокий азиат на секунду застыл возле камина, я успел рассмотреть красивый резной ларец в его руках, потом он повернулся и едва заметно поклонился, то ли нам, толи своей госпоже – я ставил на второе – медленно открыл ларец, запустил в него руку и быстро бросил что-то в огонь. Пламя взорвалось фиолетовым фонтаном, женщины вскрикнули, мужчины ахнули, все заслонили лица руками, и сквозь ткань рукава моего свитера до меня долетел чудесный аромат. Я не смогу его описать, ничего подобного я раньше не нюхал, он был свежим и сладким, горьким и обволакивающим, в голове тут же замелькали образы: ночное небо весной и фиалка, спрятанная в траве, под звездной россыпью; свежий морской ветер, развевающий белоснежные занавески в доме на скале, когда солнце играет на бирюзовой поверхности южного моря; туманное утро и запах дождя над бескрайними лугами; горящие свечи и запах хвои, аромат ванили и шоколада, комната, залитая уютным светом гирлянд; осенний дождь, накрывший мегаполис, запах опавшей листвы и большого города, готового к праздникам…

– Прошу вас взяться за руки, – ее голос вырвал меня из этих чудесных грез, я осторожно открыл глаза, остальные члены Клуба делали то же самое.

Мадам больше не стояла за диваном, теперь она сидела на нем, два ее ангела-хранителя сидели по бокам, не смея оставить свою хозяйку ни на секунду. Она сидела между ними, элегантно сложив ноги, и держала руки сложенными на коленях. Пламя в камне по-прежнему было фиолетовым, хотя горело теперь совершенно ровно, аромат стал слабее, но от этого еще прекраснее.

– Смелее, возьмите руку соседа в свою.

Хипстер напротив меня робко протянул руку даме в платье, после секундного раздумья она вложила свою маленькую ладонь в его, потом повернулась к мужчине в костюме, лицо которого казалось мне знакомым, и протянула руку. Я почувствовал, как меня легонько толкают справа, качок протягивал мне свою лапищу, одновременно рука Жени нашла мою с левой стороны. Я повернулся, чтобы увидеть, как Женя будет брать за руку близнеца, порадовался, что сел именно в это кресло, почему-то мне не хотелось прикасаться ни к кому из этих странных людей. И еще меньше хотелось, чтобы они прикасались ко мне. Близнец едва заметно улыбнулся, но улыбка была теплой и ободряющей, и вместе с протянутой рукой, повернутой ладонью вверх, он прямо выглядел воплощением добра и света.

Женя сжал мою руку, наверняка не замечая этого, а потом медленно и не очень охотно взял за руку близнеца. Я окинул взглядом нашу компанию, теперь за руки держались все.

– Ишим, – обратилась она к стоящему возле камина японцу с длинными волосами, – помоги нам.

Дальнейших объяснений не понадобилось, азиат осторожно поставил резной ларец на пол, а потом так же быстро и легко двинулся к креслу возле камина в противоположном ряду, там сидел пожилой фанат Deep Purple, держащий за руку блондинку. Не обращая внимания на его недоуменный взгляд, телохранитель Мадам легко, как игрушку, подхватил кресло и, не размыкая цепь из рук, передвинул его в центр, поближе к нам. Так как 2 последних кресла в нашем ряду пустовали, мы не могли замкнуть цепь, догадался я, и снова мурашки пробежали по коже.

– А теперь Николай, возьмите, пожалуйста, за руку Дениса.

Моя догадка подтвердилась. Седой мужчина протянул руку, вытягивая ее на всю длину, качок рядом со мной сделал то же самое, и цепь замкнулась.

Мадам взяла за руки близнецов, сидящих по обе стороны от нее, и в ту же секунду странная волна энергии пробежала по телу, сердце вдруг сбилось с ритма, воздух застрял в груди, я почувствовал, как каждая клеточка моего тела вдруг завибрировала, запела какую-то песнь, о существовании которой я и понятия не имел до этого момента. Это как поднять случайно половицу в старом доме и найти тайник с золотом, оно всегда было там, просто ты не знал и не пользовался им до этого момента. Я не смог сдержаться и шумно прерывисто выдохнул, замечая теперь, что эта волна накрыла всех без исключения. Кто-то часто дышал, кто-то глупо и растеряно улыбался, по щеке дамы в платье тихонько ползла слезинка, качок рядом сом ной не то застонал, не то пытался что-то сказать.

– Господи, – выдохнул мужчина в костюме, – что это…?

– Связь, – не дала ему закончить Мадам. – Пожалуйста, не размыкайте рук, пока я не скажу.

Это будет непросто, подумал я, ощущая, как нарастает энергия в каждой клеточке тела, пока они пели, но скоро начнут кричать, вопить от перенапряжения, понял я и стиснул руку качка посильнее.

– Вы все дали свое согласие поделиться тем, что принесли в душе, – сказала Мадам, ее это напряжение совсем не беспокоило, либо она виртуозно держала себя в руках. Я бы уже ничему не удивился. – Теперь, когда наши энергетические потоки связаны, пусть каждый скажет от души, повторит свое согласие. Вслух или про себя. Но пусть ваша чистая эмоция отразится в энергии, идущей от вас к окружающим и возвращающейся к вам, вобравшей частички тех, с кем пересеклась.

И это было первое настоящее чудо, я вдруг понял, что знаю, что Женя подумывает изменить жене, а еще через доли секунды узнал, что ее зовут Инесса, она администратор в фитнесс-клубе, куда он ходит после работы. Знание вливалось в меня и утекало, точно, как сказала Мадам, энергии других людей приходили и приносили знание, обрывки информации о своих хозяевах, и так же быстро уходили. Дама в платье очень гордилась своим происхождением, она была из старинного дворянского рода и так и не вышла замуж – не смогла найти достойного такой родословной; у пожилого рокера разболелось бедро – последствия падения с мотоцикла 10 лет назад, иногда перед дождем нога так болела, что он уходил в ванну и лупил по ней в бессильной злобе, обливаясь слезами; мужчина в костюме провернул удачную махинацию, продал городской участок под застройку за гроши, получив боле чем солидный откат, завтра он собирался праздновать с партнерами это дело, однако боялся дотошности молодого помощника прокурора какого-то западного района… Он политик, вот где я его видел, вот почему его лицо было мне знакомым, а его манера держаться – такой самоуверенной….

А что они узнают обо мне, прострелила голову ледяная мысль, и тут я услышал нестройный хор голов, шепчущих и бормочущих.

– Я согласен… я остаюсь… я приняла решение…я останусь…

– Я останусь, – тихо проговорил я, чувствуя, как циркулирует энергия, как приходят и уходят всё новые сведения о людях, сидящих со мной в этой комнате. Но не о Мадам и не о ее близнецах, ничего от них.

Какую-то долю секунды я еще чувствовал этот поток, а потом напряжение вдруг скакнуло, клетки моего тела завопили, лицо непроизвольно скривилось в гримасу, я выгнулся дугой, сжимая изо всех сил руки своих соседей, они отвечали мне тем же, но сейчас меня это мало волновало, люди вокруг меня стонали и ахали, кто-то вскрикнул… а потом всё прошло, закончилось резко, как будто кто-то выдернул шнур из розетки или щелкнул выключателем.

– Всё, – выдохнула Мадам, впервые ее голос выражал что-то, присущее простым смертным, и это было облегчение.

На глаза навернулись слезы, поэтому я не сразу увидел четкую картину происходящего, медленно отпустив руки – пальцы сжал спазм, так что высвободиться нам удалось не сразу – я шумно вдохнул и стал протирать глаза.

Члены клуба выглядели потрёпанными и растерянными, как дети, проснувшиеся после тихого часа в детском саду, из носа блондинки текла тоненькая струйка крови, но она пока не замечала этого, растеряно моргая и глядя в пустоту перед собой. От стены бесшумно отделился еще один гигант с кофейной кожей и множеством косичек до плеч, опустился на одно колено перед блондинкой, в руке у него была салфетка.

– Позвольте, я помогу, – мягко проговорил он, она лишь медленно моргала, непонимающе глядя на него.

Не дожидаясь ее согласия, он нежно стер кровь с ее лица, она испугано ахнула при виде покрасневшей салфетки, но его улыбка успокоила ее.

– Иногда так бывает, – его низкий, полный теплоты и заботы голос обволакивал, весь его облик излучал доброту и понимание, но я знал, что они могут быть другими, они могут быть солдатами и палачами, не знающими пощады, идущими вперед по приказу своей госпожи. Эта двойственность делала их еще прекраснее и таинственней.

– Ничего, уже прошло. Всё в порядке. – И он грациозно поднялся, одаривая растерянную девушку улыбкой ангела.

– Что за…, – начал было хипстер, в эту секунду он выглядел как студент после бурной вечеринки. Уж я-то знаю, сам таким был.

– Теперь вы – официальные и полноправные члены нашего Клуба, – не дала закончить ему Мадам, а ее предостерегающий взгляд пригвоздил язык парня. – Пожалуйста, верните кресло в прежнее положение и перейдем к тому, ради чего собрались – к рассказыванию историй.

Откуда-то снова возник азиат с длинными волосами и переставил кресло с пожилым рокером на прежнее место, как будто оно было пустым. Близнецы легко поднялись с дивана, их лица были такими же прекрасными и бесстрастными, как лица моделей на показе или манекенов в магазине. Они прошли в глубь комнаты, целеустремлённость их движений ясно говорила о том, что они не собираются раствориться в тенях возле стен, как остальные гиганты. Еще трюки? Подумал я, хотя прекрасно понимал, что это не трюки, это было то самое необъяснимое, сверхъестественное, которое люди так страстно ищут всю жизнь, чтобы потом так же яростно от него бежать и отрицать. А отрицать становилось с каждой секундой труднее. После этого энергетического вихря, закрутившего нас всех, как смерч, я уже не мог относиться к происходящему со скепсисом, я чувствовал себя Фомой неверующим, который только что просунул палец в дыру на руке Христа – всё, во что ты привык верить, во что правильно было верить, вдруг рухнуло… А что теперь будет в этой пустоте?