Прозрачный квадрат

4

В больнице, известной народу как дом на Пряжке, несмотря на предъявление служебного документа, довольно долго пришлось добиваться встречи с Борисом Борисовичем Гольденштейном. Сначала лечащий врач, который, наконец, вышел к Сорокину, долго убеждал его, что разговаривать с Гольденштейном нет никакого смысла. Он совершенно невменяем, впал в тяжелую шизофрению, несёт несусветную чушь, и не только окружающие, но и сам не понимает, что говорит. Он даже опасен, так как может в любой момент наброситься на собеседника. Однако, проявив свойственную капитану особой службы настойчивость, Сорокин был допущен к разговору с Борисом Борисовичем под неусыпным наблюдением двух здоровенных санитаров.

Гольденштейн сидел на стуле, закутанный в какой-то белый балахон.

– Здравствуйте Борис Борисович, – очень приветливо, как ему казалось, сказал Сорокин, – как Вы себя чувствуете?

Ответом ему было мрачное молчание, а также беспредельная тоска и одновременно какая-то ненависть во взгляде.

– Борис Борисович, я капитан Сорокин, пришёл поговорить о ваших пропавших коллегах, я должен их найти, но не знаю с чего начать.

– Вы их уже никогда не найдёте, – вдруг закричал Гольденштейн страшным голосом. – Знаете ли Вы что-нибудь о чёрных дырах? Они бывают большие, где-нибудь в космосе, и поглощают всё, что попадает в сферу их притяжения: и звёзды, и планеты. Бедные ребята, они пропали навсегда.

– Неужели Ваши коллеги улетели в космос и там попали в чёрную дыру? – не удержался от шутки Сорокин.

– Ты хотя и капитан, но идиот, неуч, таки круглый дурак! – опять закричал Гольденштейн. – Ты ничего не понимаешь, вокруг нас много маленьких чёрных дыр! Чёрных дыр, чёрных дыр, чёрных дыр, – орал он, страшно вытаращив глаза и крутя головой.

Сорокин, решив, что дальнейший разговор бесполезен, уже собрался уходить, как Гольденштейн успокоился и стал бормотать тихим хриплым голосом.

– Сами маленькие чёрные дыры неопасны. У них небольшая масса и они ничего притянуть не могут. Но опасна чёрная дыра, если она совмещена с тоннелем в параллельный мир. Вся её масса в параллельном мире, а её размеры, в нашем понимании, не имеют значения – там совсем другие измерения и другие размеры. Она сожмёт всё, что приблизится к ней. Такая чёрная дыра затянет кого угодно.

Он вдруг вскочил, высвободил руки из балахона, бросился на Сорокина, схватил его за плечи и снова заорал: «Её нужно изолировать, убить, немедленно». Двоим амбалам еле-еле удалось оттащить его от Сорокина, который окончательно пришёл к выводу, что лечащий врач был прав. Что тут скажешь, уж такая наука эта физика, кто угодно может свихнуться.

5

В шесть часов неожиданно позвонила Белякина, сказала, что у неё печальные новости, что ей очень плохо, она одна, и спросила, не могут ли они встретиться.

– Конечно, Зиночка, – опять назвав её неожиданно для себя так ласково, ответил Сорокин. – Около вашего дома есть кафе «Цветок», давайте встретимся там в семь часов.

– Хорошо, Миша, я приду, – согласилась она, вдруг назвав его по имени.

Ровно в семь они уже сидели за столиком в кафе «Цветок». Сорокин сразу заметил, что Зиночка одновременно очень взволнована и очень уныла.

– Принесите какого-нибудь легкого вина, – сказал он официанту. – Какого-нибудь полусладкого.

– У нас снова появилось хорошее полусладкое вино Киндзмараули.

– Давай Киндзмараули, – сказал Сорокин. «Надо же как-то поднять ей настроение», – подумал он.

Выпили Киндзмараули, чем-то закусили, и Зиночка начала рассказывать о своих делах.

– Моя мама поехала в Крым со своим другом. Они недавно познакомились и решили отдыхать вместе. Но за ними увязалась её знакомая по парикмахерской, эта вредная змея Марина Петровна. Она тоже поехала с ними. И представляете, Миша, мама приехала вчера раньше намеченного срока очень расстроенная. Оказывается, мамин так называемый друг среди ночи перебрался из комнаты, где они с мамой жили, в соседнюю, где жила эта змея Марина Петровна. Мама слышала своими ушами, что он там, у неё. Она, конечно, устроила ей скандал – так подруги не поступают. Но эта змея всячески насмехалась и уверяла, что у неё был не мамин друг, а совсем другой мужчина. Мама очень расстроилась, раньше времени уехала из Крыма, не попрощавшись ни со змеёй Мариной Петровной, ни с уже бывшим другом, который после скандала куда-то пропал. А здесь ей стало очень плохо, и она теперь в больнице.

«Опять человек пропал» – подумал про этого бывшего друга Сорокин, но отогнал от себя эту мысль. Они сидели близко друг к другу, и опять он чувствовал идущие от неё тёплые, пронизывающие, вызывающие дрожь, волны.

Сорокин как мог успокаивал Зиночку, которая казалась такой милой, одинокой и беззащитной.

Они не хотели расставаться, взяли с собой ещё бутылку вина и пошли домой к Зиночке, где, как она сказала, было не так шумно и можно было посидеть в тишине.

У самого Зиночкиного дома Сорокин вдруг увидел «Форд» со знакомым ему номером. «Ба, да ведь это машина пропавшего Калугина. Её искали, но не могли найти до сих пор».

– Ведь это машина Калугина. Откуда она здесь? – спросил он.

– Вы знаете, Миша, когда исчез Попов, мы все очень переживали, и я почувствовала себя очень плохо и попросила Николая Сергеевича отвезти меня домой. А когда мы приехали, он тоже почувствовал себя плохо. У него даже кружилась голова. И он сказал, что поедет на метро, а машину заберёт потом. И вот, машина стоит, а Николай Сергеевич тоже исчез, как и Алексей.

«Что-то здесь не так» – подумал Сорокин. Но Зиночка была так близко и такая красивая, такая тёплая. И он решил, что разберётся в этом потом. Нужно же когда-то отдыхать.

Они выпили вторую бутылку, и Зиночка засуетилась, пошла в другую комнату, и потом позвала его. Когда он вошёл, то увидел, что она, раскинувшись, лежит на диване совершенно голая. Он бросился к ней и вот… И тут вдруг вспомнил слова Гольденштейна про чёрную дыру – «Такая дыра сожмёт и затянет кого угодно». Но было уже поздно.

Эпилог

«Это безобразие» – кричал полковник. «Никто ни черта не делает. Вы совсем охренели. Ну подождите, я вам покажу кузькину мать, я вам устрою… А где Сорокин? Лейтенант Капустин, почему нет капитана Сорокина?»

– Так что разрешите доложить, товарищ полковник, капитана Сорокина нету с позавчерашнего дня. Как позавчерась ушёл на задание, так его и нету.

– Как это нету, найти немедленно.

– Так что разрешите доложить, уже искали, но не нашли. На звонки не отвечает. А евоная жена говорит, что как он придёт домой, так она его не пустит, поскольку его видели в кафе «Цветок» с какой-то молодой цыпой.

– С какой такой цыпой?

– Так что неизвестно, товарищ полковник. Кто ж теперь эту цыпу найдёт.

– Ну Сорокин, ну гад. С цыпами развлекаешься, а начальник тут как хошь должен дела решать. Вот только появись, я тебе устрою…

От автора

Вот недавно Нобелевский комитет присудил Нобелевскую премию по физике. И уж конечно, американцам, как же иначе. За открытие гравитационных волн. Мне стало немного обидно. Я ведь не физик и не читал ихних работ. И подчёркиваю, совершенно независимо от них в вышеизложенном рассказе «Чёрная дыра» я написал о гравитационных волнах, причём не один, а два раза.

Сначала в разделе 3:

«Это ж надо, какая привлекательная женщина». И ему показалось, что от неё идут какие-то тёплые, окутывающие его всего и проникающие в него волны.

Затем в разделе 5:

«Они сидели близко друг к другу, и опять он чувствовал идущие от неё тёплые, пронизывающие, вызывающие дрожь, волны».

И разве трудно понять из описанных в рассказе событий, что это были именно гравитационные волны? То есть я здесь совсем не постороннее лицо, чему имеются веские доказательства.

Первое:

Как уже было отмечено, я не физик и, следовательно, не мог читать ихних физических работ, в которых говорилось о гравитационных волнах.

Второе:

Есть свидетели, что рассказ «Черная дыра», был написан мною до объявления о присуждении американцам премии за эти самые волны. То есть я написал про гравитационные волны сам по себе, не зная о работах американцев.

Вывод:

Премию надо было делить так. Половину вручить одному самому умному американцу, как и было сделано. А другую половину разделить на три части и отдать поровну мне и, ладно уж, двум другим.

Как продлить жизнь

От метро до назначенного места ходьбы минут десять, а через парк дольше, минут пятнадцать. Время ещё было, и Валентина пошла по парку. Любовалась яркими красиво подобранными цветами, обрамлёнными сочной густой зеленью. Свернув с центральной аллеи на узкую пустынную боковую дорожку, она, к своему огорчению, привлекла внимание трёх, неизвестно откуда появившихся, развязных обормотов.

– Какая цыпочка, я таких люблю.

– Девушка, давайте познакомимся. С нами вам будет весело.

Вдруг один из них обнял её за плечи и притянул к себе со словами, – иди ко мне, моя хорошая. А другой цапнул сзади.

Она быстро вырубила всех троих. Одного пинком в самое драгоценное место, второго сомкнутыми пальцами в кадык, третьего с разворотом ногой в ухо. А затем, обхватив руками голову первого, который к тому времени начал разгибаться, хорошо приложилась коленкой к его носу.

Хулиганы были не только избиты, но и совершенно подавлены. «Ну и баба, это надо же». Они не поняли ничего, потому что не знали, кем была Валентина в недалёком прошлом. А она, продолжив свой путь, вспомнила, что было полтора года назад, после долгой заграничной командировки.

– Здорово, Валентин, молодец, задание выполнил и выполнил отлично, – сказал тогда начальник, – но что нам делать с тобой дальше, ведь Моссад не прощает. Ты, правда, никого не убил, но мстить они будут и, конечно, захотят выяснить, какие сведения благодаря тебе попали в наши руки. Скрыться от них невозможно, они обязательно тебя выследят.

– Что же мне делать, – спросил Валентин, – может изменить внешность?

– Просто изменить внешний вид недостаточно – они не лохи, всё поймут. Есть только одно более или менее надёжное средство – изменить пол. Тогда они тебя не узнают.

– Это как же? Да вы что… Нет, нет, я не могу, – испугался Валентин.

– Да чего ты боишься. Это ведь временно, год – полтора, а потом вернём тебя в прежнее состояние, уговаривал его начальник. – Сейчас у нас медицина на таком уровне, что бояться не стоит. Наоборот, это очень разумный и хитрый ход, да и пользу, конечно, принесёшь немалую, и моссадовцев мы переиграем. В общем, решено. Другого пути нет.

И вот прошло уже больше, чем полтора года, и Валентина решила серьёзно поговорить с начальством. «Откуда во мне столько злости?» – подумала она, вспомнив о жестоко избитых хулиганах, и тут же поняла откуда – надоели ей и это женское обличие и задания, которые приходилось выполнять. Хватит уже, пора напомнить, уговор был год – полтора.

***

В квартире было пусто – Валентина пришла немного раньше, чем было нужно. Выпив рюмку из стоявшей в шкафу бутылки, она изучающе посмотрела на себя в зеркало. Голубоглазая брюнетка не первой свежести с хорошо оформленной грудью и несколько тяжеловатой кормой. Этот врач, старый хрыч, Николай Петрович, явно перестарался. Вот пусть теперь убирает всё это безобразие и прицепляет то, что нужно.

Начальник появился точно в назначенное время.

– Здравствуй, Валёк. Уже столько времени прошло после твоего перевоплощения, а я так и не знаю, как тебя правильно называть.

– Называйте, как хотите, мне всё равно. А только хватит уже, надоело мне это. Вы обещали год-полтора, а уже прошло полтора, скоро будет два.

– Чего это ты так разбушевалась, Валентина? Ты ведь молодая красивая женщина, чего тебе не хватает?

– Да какая я женщина. Только с виду. К мужикам у меня интереса никакого, мне они неприятны. А они это чувствуют, и выполнять ваши задания, связанные с моей гендерной принадлежностью, становится всё труднее. Так что вспомните своё обещание и договоритесь с Николаем Петровичем, пусть восстановит всё, как было.

– Ну хорошо, Валентина. Раз был такой уговор, и ты настаиваешь, вернём тебя в прежнее мужеское состояние. Но только есть два условия.

– Какие такие условия?

– А вот такие. Первое – ты закончишь расследование по делу этого гада Сысоева. Пока ты ещё женщина, доведи его до кондиции и выясни все его связи с японцами. Какие секреты он им уже выложил, уже продал, и что собирается продать ещё.

– Чёрт бы побрал этого Сысоева! Когда я его вижу, у меня возникает рвотный рефлекс.

– Не забывай, Валёк, что ты на службе. Используй все свои возможности. Закончишь с Сысоевым, тогда и займёмся твоими личными делами.

– А второе условие?

– О втором условии тебе расскажет Николай Петрович.

***

Николай Петрович – военный доктор, начальник отдела и спецклиники, исключительная личность. Если бы не он, то и рассказывать здесь было бы нечего. Очень хороший хирург, и это позволяло ему неплохо подзарабатывать всякими глупостями – этой увеличить грудь, этой зад, кому-то поправить нос или уши, или сделать пухлые губы. Но его исключительность заключалась совсем в другом. Она проявлялась в частой одержимости какой-либо грандиозной идеей. Так было и на этот раз.

Он встретил Валентину градом вопросов.

– Привет, Валёк, как здоровье, как себя чувствуешь? Что-нибудь болит? Аппетит хороший? Спишь хорошо?

– И ничего не болит, и сплю хорошо, и аппетит хороший, даже очень.

– Знаю, знаю, о том, что ты хочешь снова стать мужиком. Мы уже всё обсудили с твоим начальником. И вот условие, о котором он тебе говорил – нужно твоё согласие на очень интересный эксперимент.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.