Перед выбором. Часть 2

И тут ревнивая Вероника попросила его произнести тост. «Она точно хочет меня убить на месте!» – подумал Григорий. Он решил опять попросить Максима:

– Макс, скажи ты тост!

– Ну как, Гриш? Мне неудобно. Мы же у вас в гостях… Ты и говори.

Бедный Григорий! И смех, и грех. Он не знал, куда деваться в данной ситуации. Как же выйти из этого сложного положения, усугубляющегося с каждой минутой.

– Пойду-ка я руки помою.., – решительно сказал он, пытаясь исправить хоть что-то таким образом.

Но Вероника, обуреваемая ревностью, попросила его:

– Ты скажи сначала, пожалуйста. А потом пойдёшь руки мыть.

Ангелика, видя эту ситуацию (она ведь ничего не подозревала), снова предложила:

– А давайте я скажу!

Зная эту чистую открытую душу, Григорий, прямо как герой Чарли, чуть не потерял сознание от сказанного. Он молил небеса, чтобы Ангелика сказала что-то хорошее про Веронику. Но Ангелика внимательно посмотрела на него и, подняв бокал, снова послала ему свою лучистую улыбку. Вероника тут же среагировала на это, нервно сжав в руках салфетку. Губы её растянулись в напряжённой улыбке, но было видно, какое пламя бушует в её глазах… Видя это, Григорий был готов провалиться сквозь перекрытия всех семи этажей из-за ревности жены. «Может, это всё из-за беременности?», – терялся в догадках он. Гриша впервые в жизни не видел выхода из ситуации, сложившейся так неблагоприятно для него, абсолютно на ровном месте. «Из ада мне легче было выйти!» – в сердцах подумал он.

Ангелика тем временем начала говорить:

– А давайте…

Григорий кинул резкий взгляд на телевизор, в надежде, что герой Чарли Чаплина поможет найти ему выход из данной ситуации. Но Гриша не смог вспомнить ни одного похожего эпизода в этой старой комедии.

– Выпьем за Григория! – громко крикнула Ангелика и посмотрела на него. Повисла мёртвая тишина. Максим, тоже поднявший свой бокал, ждал, когда Вероника и Григорий поднимут свои. Вдруг Вероника улыбнулась и произнесла:

– Извините, я выйду на минутку…

– Куда ты? – спросил Гриша.

– Пойду руки помою!

Он захотел тоже выйти, но тут же передумал. Они дождались, пока Вероника вернётся за стол. Гриша видел, что жена вернулась заплаканная, но решил не предавать этому значения. Он хотел что-нибудь сказать Ангелике, но не мог – рядом сидел её муж. И с собой тоже ничего не мог поделать. Ангелика тем временем продолжила свой тост:

– Я рада, что мне пришлось в жизни встретить Гришу, – она посмотрела на Григория, сияя от счастья.

Гриша посмотрел на Веронику. Всё! Он труп.

– Выпьем за то, что Григорий объединил вокруг себя всех нас. Я рада, что у тебя, Гриша, есть любимая супруга Вероника. И я уже, – произнесла Ангелика, повернувшись к Веронике, – люблю тебя, Вероника, как сестру. У меня ведь нет ни брата, ни сестры. Я очень рада, что вы есть в моей жизни. Я пью, Вероника, за твоего мужа потому, что если бы не он, меня бы уже не было в живых.

Ангелика вдруг заплакала. Вероника была очень растрогана её словами. Продолжая свой тост, девушка произнесла следующее:

– И если бы не Гриша, то я бы не встретила своего мужа Максима. Я благодарю Бога за то, что сижу с вами и люблю вас!

После этих слов ревнивая Вероника окончательно пришла в себя и успокоилась. Она произнесла в ответ:

– Я тоже тебя люблю, Ангелика.

«Неужели, Веро? Вот увидим, какую песню запоёшь, когда гости уйдут», – про себя подумал Григорий.

ГЛАВА 5

Когда гости уехали, Вероника зашла в ванную. Григорий услышал, что она плачет, и, постучав тихонько в дверь, попросил её выйти. Через пару минут, когда жена вышла, Григорий спросил у неё:

– Что такое? Что с тобой, Веро? Зачем ты себя так вела? Это ведь так не похоже на тебя, Вероника!

Вероника присела на диван, прикрыв полотенцем своё заплаканное лицо. Успокоившись наконец-то, она сказала Григорию:

– Я знаю, что если, не дай Бог, с Максимом что-нибудь случится, или погибнет он на службе… То ты сразу же побежишь к ней! – выплеснула она последний комок ревности.

После этих слов Григорий схватил Веронику за руки и воскликнул:

– Ты знаешь, что Максима, действительно, скоро убьют!

Веронику поразило сказанное, словно молния. Она застыла в недоумении, отрезвев в один миг. Ничего не понимая, она спросила:

– Как убьют?

– Как? Вот так! – ответил Григорий. – Я это видел…

– Как ты это мог видеть, Гриш?

– Как ты могла видеть ту невидимую женщину на дороге, когда, помнишь, Данила хоронили… Вот так и я видел! – промолвил он. – Надеюсь, ты не сомневаешься в том, что я тебе правду сказал? Вероника, как я видел тебя в церкви стоявшую на коленях, вот так я и это увидел. Только не «сверху», когда был в больнице. Уже гораздо позже мне это Голос небесный показал.

Тут же Вероника нежно обняла его и снова расплакалась:

– Ты прости меня, Гриш! Прости, пожалуйста. Ну, дура я. Прости! А я тут накрутила себе Бог весть что.., – Вероника немного помолчала. – И что же теперь делать?

– Ничего! – ответил Григорий. – Я надеюсь, что ты сейчас не будешь делать никаких глупостей. Например, звонить Максиму и говорить, что его скоро убьют…

– Да ты что, Гриш! – возмутилась Вероника. – Да как можно человеку такое говорить!

– Это случится тогда, когда их с Ангеликой сыну будет около года и он сделает первые шаги. А звать сына Максима будут Григорием. Надеюсь, ревновать не станешь.

– Ну, прости, пожалуйста, – обняла мужа Вероника. – Я действительно ревновала тебя к ней. Извини меня, Гришенька. Я ещё тогда на вокзале приревновала тебя впервые, когда мы с тобой помирились и кофе пили… Помнишь? Хотя я тебя тогда ещё толком и не знала. Надеюсь, больше ты не злишься на меня.

– Давай сегодняшнюю ссору, Веро, забудем, – произнёс Гриша.

– Действительно, так нехорошо получилось, – ответила она.

– А чтобы хорошо получилось, ты как-нибудь найди время и позвони Ангелике. Встреться с ней наедине, Веро, и объясни, что неважно себя чувствовала. Попроси у неё прощения, если что не так было…

– А я даже, представляешь, хотела ей кольцо уже вернуть, – всхлипнула Вероника, кивая головой и соглашаясь с Григорием.

Обняв нежно жену, успокаивая её, Григорий снова подумал про себя: «Ну кто тебя просил вспоминать прошлое?» Вслух же он произнёс:

– Знаешь, как говорят: «Язык мой – враг мой!» Запомни это, Веро! И не вздумай даже намёком, хоть ненароком ляпнуть Ангелике об этом… Максиму осталось не больше полутора лет жить. И убьют его, бедного, в его же подъезде. Это будет в сентябре. Я и дату ведь видел на экране в углу, и ещё много цифр каких-то… Я точно помню, что число было большое и шло на уменьшение. Но не как обычные часы или дата оно выглядело. Мне показалось, как будто секунда каждая тает…

Сначала я видел число, вроде бы, больше шестидесяти миллионов. И с каждым фрагментом, показанным мне после этого, как мне показалось, число уменьшалось. Я так и не понял, что это за цифры идут так быстро в обратном порядке? Я видел разные эпизоды из жизни Максима, и числа в углу тоже всё время разные были. Не помню, большие они были или маленькие, но последняя цифра так быстро мелькала, что я ничего не успевал соображать. И я даже сейчас побоюсь точно утверждать, увеличивались эти числа или уменьшались. И вот что странно, Веро: цифры как будто сразу стёрли из моей памяти, чтобы я, наверное, глупостей каких-нибудь не натворил…

Помню только отчётливо сами картины. Видел я, как Максим спустился вниз на лифте. На площадке первого этажа он встретил пожилую женщину с ребёнком и пропустил их из вежливости вперёд к выходу. А сам следом за ними вышел на улицу. Вот тогда всё и случилось!

Я надеюсь, что к тому времени я, может, и дату вспомню и наконец-то пойму, что же значат эти большие миллионные числа? Я до сих пор не могу понять, как я всё это вижу и слышу, а другие – нет. От этого с ума даже можно сойти и страшно иногда так сильно становится! Я боюсь, но держусь, потому что уверен, что тот, кто ведёт меня, друг, а не враг. И только это утешает меня. Этот Голос всегда прав, как потом выясняется. Я так понимаю, видимо, у Бога назначен для каждого свой срок. И уже не важно, кто и как придёт к Нему, когда покинет этот мир. У Бога – свой план, тайну которого он всегда оставляет за собой. И вот опять же, причём здесь эти числа большие, которые я видел? Что они могли бы значить? Ну, никак не могу понять, что хотели мне этим сказать!

Я понял это так: ты можешь хоть тридцать раз поменять своё сердце, чтобы продлить свою жизнь, а завтра выйдешь вдруг на улицу, и тебя случайно машина собьёт… Как ни крути, твой срок придёт: лимит жизни, отпущенный Богом, закончится – и ты окажешься в очереди на допрос. Я бы и хотел, может быть, жить своей прежней жизнью, но сейчас прекрасно понимаю, что встреча с Даниилом круто изменила всё, причём в лучшую сторону.

Я увидел тебя, влюбился, хотя одновременно и боялся. Помню, когда Голос сказал: «Повернись! Это – к тебе…» Ну, как после этого не верить, Веро? Я не знаю, почему – я. Меня избрали, или как это понимать? И от этого мне так страшно иногда становится. Но я пытаюсь это понять и преодолеть. А если это какое-то испытание, то я постараюсь достойно его пройти. Я не знаю, что уготовано мне на этот раз. Но Голос придаёт уверенность мне всегда!

После той удивительной встречи с мальчиком порой мне кажется, что это не он говорит со мной, хотя голос детский. Я конечно часто не понимаю всего до конца, лишь скажу, что это реально. Как вот эти полосы на груди, что я Там получил, но не знаю пока, за какие грехи. Я Там за одну секунду, как мне показалось, такое увидел! До сих пор не могу забыть, как тот бес, готовый сожрать меня живьём, со словами «Ну, наконец-то ты пришёл», полосонул меня лапой по груди. Своими огненными когтями он готов был разорвать меня на части. Но ребёнок вытащил меня. И всё это я видел так, как сейчас тебя, Веро, вижу.

Я конечно, понимаю, что ты веришь не во всё, о чём я говорю. Это сложно на самом деле. Но вот когда убьют Максима, ты полностью удостоверишься в моих словах, – всё продолжал рассуждать Григорий.

Вероника обняла мужа и прижала его к себе. В душе она не сомневалась в его словах, но никак не хотела верить пока, что Максима убьют. Сомнения терзали её. Она находилась меж двух огней. Убедительность слов Григория в итоге всё же взяла верх, и Вероника согласилась с ним. Она лишь гладила его по спине, не отрывая от его лица своих прекрасных внимательных глаз, и думала, улыбаясь: «Как же хорошо, Господи, что я встретила его!» Вероника не могла отойти от него и всё продолжала слушать, что говорил муж.

Как вдруг неожиданно Гриша сказал:

– Сделай кофе, пожалуйста, Веро!

Вероника охотно согласилась, потому что у неё уже начинали слипаться глаза. Она пошла на кухню, а Григорий последовал за женой. Вероника насыпала в турку кофе, налила воду и поставила на плиту. Раздался щелчок электророзжига.

– Щелчок. Всего лишь один щелчок между жизнью и смертью, Веро. Ты понимаешь? – произнёс Григорий, посмотрев на горящую комфорку.

 Они простояли со своим кофе у окна до самого рассвета. Много размышляли, молчали… Каждый думал о своём. Но тема у их мыслей была одна – смерть Максима. И лишь когда заглянул в окно первый рассветный луч, Вероника вдруг снова осторожно спросила:

– Это точно, Гриш?

– Точнее не бывает, – сухо ответил Григорий. – Веро, вот ты опять не веришь! Вспомни про Фаруха. Ведь Даниил меня ещё в первый день нашего с ним знакомства предупредил о том, что я потеряю очень близкого человека. Хотя я ещё тогда не знал, что им окажется именно Фарух. Так оно и произошло.

– Ох, лучше бы ты мне об этом не говорил, Гриш, – снова блеснули слёзы на глазах у Вероники.

– Я не хотел. Правда. Но ты меня просто довела своей ревностью.

– Ну, прости меня ещё раз! – попросила она его.

– Ладно, забыли, – произнёс Григорий. – Я тоже сам хорош! Из ревности спросил ведь: если я уеду, а твой бывший объявится, что ты будешь тогда делать? Я, правда, не думал, что так получится, и мы с тобой так измучаем друг друга этой глупой ревностью.

Вероника его обняла. И они продолжали стоять у окна, любуясь на всё разгорающийся рассвет. Пытаясь хоть как-то отвлечь мужа от тяжёлых мыслей и грустных воспоминаний, Веро обратила внимание Гриши на депутата, стоявшего у дома напротив в ожидании служебного авто:

– Вот скажи мне, Гриш, о чём он думает?

– Он не думает, – сказал Григорий, – а представляет!

– Не понимаю, – повернулась Вероника к Григорию, – что значит «представляет»?

– Ну, например, – ответил Григорий, – как бы за пять лет себе в Испании, в Англии купить по дому и по «Мерседесу», как у тебя, Веро, чтобы у него в каждом доме в гараже стояло. Это и есть представление. А думает он лишь о том, как бы за пять лет во всём этом преуспеть. А то вдруг на второй срок не выберут. Веро, он про щелчок между жизнью и смертью не знает. Не задумывался он об этом пока. Для него смысл жизни – в роскоши. Может, жена ему такая попалась. Ему для начала надо сказку Пушкина «О рыбаке и рыбке» снова прочитать или хотя бы мультфильм посмотреть. А вообще я бы этот мультфильм раз в неделю перед программой «Время» по первому каналу показывал. Сказка эта для взрослых.

Вероника ещё раз удивилась, как догадлив Григорий. Ведь он просто в точку попал насчёт жены депутата! Веро знала эту семью: жена депутата была вечно недовольна чем-то, как старуха из сказки Пушкина… Обняв нежно своего мужа, Веро ещё раз подумала: «Как хорошо, что мне достался такой умный, рассудительный, такой замечательный муж!»

ГЛАВА 6

– А через десять дней у нас праздник, Гриш, будет между прочим, – улыбнулась Вероника.

– Что за праздник, Веро?

– Первое мая.., – ответила она задумчиво. – Первого мая год назад я встретила тебя.

– Да, нет же! Ты сначала напала на меня!

Вероника и Григорий дружно засмеялись.

– Боже, кто бы мог подумать, что я с ума буду сходить по тебе, сгорать от ревности?!

– Ну, мы же договорились уже, что забыли об этом, Веро! – произнёс Григорий. – Но у меня какое-то предчувствие… Что-то должно случиться.

– Хорошее или плохое, Гриш? – посмотрела Вероника вопросительно на Григория.

– И то, и другое может быть. Только вот не знаю, в каком порядке: сначала хорошее, а потом плохое, или наоборот… Последние слова Даниила меня сильно напугали. Поэтому я и решил спросить у тебя, если вдруг меня не станет, что ты тогда будешь делать, Веро?

– Прекрати! – воскликнула Вероника. – Прекрати, пожалуйста, Гриша. Не говори так. Всё будет хорошо! Ты ведь сам всё время это повторяешь.

– Но всё время хорошо ведь не бывает, – возразил Григорий. – Всему в жизни есть начало и конец… А, в принципе, я за себя и не боюсь вовсе. Я за тебя, Вероника, переживаю больше.

Дни летели. Супруги, находясь постоянно вместе, старались не ругаться по пустякам. В один из майских дней, ближе к концу месяца, отвезя супругу в офис, Григорий отправился к себе на автомойку.

И тут он снова услышал Голос:

– Здравствуй, Григорий! – легко и просто прозвучал детский голос из ниоткуда.

Григорий вздрогнул от неожиданности. Он был чрезвычайно рад слышать его вновь. Но какой-то страх всё равно присутствовал: то ли от предрекаемых Голосом событий, то ли от неуверенности Григория в своих силах. «Всё будет хорошо, успокойся», – произнёс про себя Гриша.

– Как поживаешь? – спросил Голос сверху.

– Спасибо, хорошо, – ответил Григорий.

Гриша заволновался и стал напряжённо ожидать, что же ему сейчас скажет Голос. Но Голос не спешил говорить…

– Второго июня тебе надо будет поехать поездом в Новосибирск. С собой возьмёшь загранпаспорт…

– Зачем? – удивился Григорий. – Ведь Новосибирск – это же Россия.

– Тебе оттуда надо будет лететь дальше, – промолвил Голос, не вдаваясь в подробности. – С собой тебе нужно будет взять девять с половиной тысяч долларов, из которых обязательно одна купюра должна быть в пятьдесят долларов. Ещё возьми с собой обязательно девяносто тысяч рублей.

– К чему такая точность? – спросил Гриша.

– Так нужно, – отрезал Голос.

– А куда мне нужно будет лететь из Новосибирска? – спросил Григорий с любопытством и некоторой боязнью.

– В Новосибирске всё и узнаешь, – спокойно сказал Голос. – И об этом никому – ни слова! Только Веронике можешь сказать, что ты едешь в Новосибирск. И всё!

ГЛАВА 7

 И вот второго июня Вероника уже везла его на Казанский вокзал. У неё было хорошее настроение. Она верила в своего мужа. Григорий же был очень задумчив. За окном проносились вереницей здания, мелькали улицы и проспекты, тянулся поток машин… «Да, всё будет хорошо. Иначе и быть не может», – думал Григорий. Но сомнения всё равно продолжали терзать его из-за фразы, сказанной тогда в аэропорту: «Ошибок быть не должно». Это его просто выбивало из равновесия. Но он, как всегда, решительно взял себя в руки.

– Веро, никому не говори, где я. Особенно Агасси. Даже если он тебя тысячу раз спросит о том, куда я уехал – ни слова ему про Новосибирск. Даже я сам не знаю, куда я еду и для чего, – обратился Григорий к Веронике. – Как Голос мне велит, так я и поступаю. Я ведь его заново услышал. И ты сама понимаешь, что я не имею права отказываться. Это уже долг. Мне нужно во всём обязательно разобраться. Я должен понять, что происходит…

– Всё будет хорошо, – уже Вероника пыталась успокоить его.

Она, конечно, не хотела его никуда отпускать. Но случай с той невидимой женщиной всё время наводил её на мысль, что Григорий едет в Новосибирск именно по просьбе Голоса. Хотя она и сомневалась во многом, но её по-прежнему мучила совесть. Свою роль в этом, разумеется, сыграла та ссора из-за ревности. И потому Вероника не могла сопротивляться его поездке. Чуть помолчав, она тихо сказала:

– Я с тобой всегда, Гриш.

Уже на вокзале, когда Григорий вошёл в свой вагон, она не выдержала и тоже вошла вслед за ним. В душе она его всё равно ревновала, хотя он ей это и запретил. Лишь убедившись, что в купе нет никаких молоденьких особ женского пола, Вероника успокоилась. Григорий, наблюдая за ней, лишь покачал головой.

– Веро, когда родится наша девочка, сразу, как сможешь ходить, подойди с ней к окну… Ты знаешь, что нужно делать, – промолвил он, нежно держа жену за руку.

– Я сделаю всё, как ты мне сказал, – кивнула она ему в ответ.

Григорий крепко обнял жену и поцеловал. Вероника медленно двинулась к выходу, он пошёл за ней. Навстречу им по коридору двигался мужчина. Миновав их, он завернул в то же купе, где расположился Григорий. Вероника сошла на перрон. Григорий помахал ей на прощание рукой и вернулся к себе в купе.

Поезд тронулся в направлении Новосибирска. Вероника смотрела вслед уезжающему поезду и размышляла: «Гриша знает, что делает. Хотя он и сам не понимает до конца, куда и зачем он едет. Я уверена в нём». Она обратила свой взор к небу и вслух произнесла:

– Боже, храни моего мужа! Ты уже один раз мне помог. Я знаю, что ты не оставишь его. Аминь.

Последний вагон медленно проплыл перед Вероникой. И она совершенно спокойно, с надеждой и верой в душе, развернулась и пошла к выходу с вокзала в сторону парковки.

Григорий же в это время, сидя в своём купе, думал: «Что ждёт меня там?» Тут его взгляд остановился на шикарных туфлях пассажира, сидевшего напротив. Туфли были очень дорогие. Григорий поднял глаза на хозяина обуви и увидел перед собой статного мужчину средних лет, который встретился им в коридоре перед отправлением поезда.

Григорий вдруг вспомнил Фаруха и один случай, произошедший как-то на Белорусском вокзале. В тот день Гриша вышел из здания вокзала, а Фарух последовал за ним. Их взгляды тут же привлёк шикарный автомобиль, паркующийся на привокзальной площади. Из машины вышли четверо человек. Фарух остановил Григория и сказал:

– Подожди. Сейчас заработаю, – и побежал к ним, чтобы предложить услуги грузчика. – Поднести, помочь, быстро-быстро! – говорил он громко, коверкая слова.

Но на него никто даже не обратил внимания, как будто Фаруха вообще не существовало на свете. Впереди эскорта шёл важный человек. Вид у него был такой, словно весь мир принадлежит ему одному. Григорий, обратив внимание на его обувь, сразу оценил, что эти туфли равноценны по стоимости однокомнатной квартире в спальном районе Москвы. Фарух продолжал идти за людьми и всё пытался предложить свои услуги, но те на него вообще не реагировали. Важный господин даже бровью не повёл, несмотря на все попытки Фаруха.

И, проходя мимо просящей милостыню женщины, он даже не повернул голову в её сторону. Фарух, поняв, что в плане заработка ему ничего не светит, остановился возле нуждающейся женщины и положил все деньги, что были в его кармане, в её пустую коробку. Сумма была невелика – всего каких-то пятнадцать рублей!

Довольный, Фарух вприпрыжку возвратился к Григорию и радостно воскликнул:

– Гриша, ты видел?! Ты видел, какие туфли были на нём? И как они блестели! – кричал он, не унимаясь. – Я в них себя, как в зеркале увидел… И какой он богатый человек!

Григорий внимательно посмотрел на счастливого Фаруха. Улыбнувшись, он похлопал его по плечу и, вздохнув, произнёс:

– Фарух, ну, кому нужны такие туфли, если в них нет ни грамма души… А твои туфли просто переполнены ей!

Фарух удивлённо взглянул на свои старые ботинки, купленные давным-давно в Баку. Он не понял мысли Григория. Лишь хитро взглянул на него и заразительно рассмеялся:

– Ну ты, Гриша, и шутник!

Григорий, засмеявшись в ответ, крепко обнял Фаруха и, достав две тысячи рублей, вложил ему в руку со словами:

– Вот. Купи своей Валечке цветы. А остальные потрать, как хочешь… А сейчас мне пора. Но я скоро вернусь…

Пелена воспоминаний рассеялась, и Григорий поздоровался с сидевшим напротив мужчиной. Всю дорогу до Новосибирска они общались с этим человеком, много разговаривали по душам. И тот оказался на редкость достойным и приятным собеседником. Впечатление, которое он произвёл на Гришу, оказалось настолько положительным, что заставило его задуматься. «Да, в стране ещё не всё так плохо… Остались у нас ещё такие люди: и богатые, и щедрые, и любящие свой народ и землю свою». Это крайне порадовало Гришу. Он не заметил даже за интересными разговорами, как пятого июня прибыл на новосибирский вокзал.

Ступая на сибирскую, землю он всё повторял про себя слова ребёнка: «Всё будет хорошо!» И это вселяло невероятную уверенность в его сердце, согревало его душу и придавало силу его шагам. Григорий осознавал, что потребуется некоторое время, пока все сомнения рассеются. Цель для Гриши ещё была не ясна, одна только сила веры вела его сейчас вперёд.

Вокруг него был абсолютно незнакомый город. Связи у Григория никакой не было. Никто его не встречал… Это было так дико для него! Пройдя неуверенным шагом метров сорок вдоль по перрону, Гриша от неожиданности остановился, как вкопанный. Голос вдруг произнёс:

– Иди прямо! Видишь, куда люди поворачивают? За ними и иди, в общем потоке… Когда выйдешь на улицу, сразу сядешь в старый автобус, который первый подойдёт на остановку.

Григорий послушно исполнил всё, что велел ему Голос, сев в нужный автобус, который, по всей видимости, ехал в какую-то деревню.

ГЛАВА 8

В это самое время в Москве Вероника присела на лавку в парке рядом с Ангеликой. Они договорились о встрече накануне. Вероника хотела поговорить о том дне, когда у неё случился приступ ревности. Догадливая Ангелика понимала, что Веро просто необходимо высказаться, облегчить душу.

Стояла чудесная тёплая погода. В ярко-синем небе столицы стайкой проносились белоснежные облака. Две беременные женщины сидели на лавочке в «Сокольниках» под тёплым июньским солнышком. Одна из них эмоционально говорила, а другая молча слушала и лишь улыбалась в ответ.

– Ангелика, ты, пожалуйста, прости меня! – сказала прямо Вероника, решив быть предельно откровенной. – Прости за тот день… Если честно, я и не знаю, что на меня нашло. Но я вдруг так сильно заревновала своего мужа к тебе! Хотя я понимаю, что была не права, но случившегося уже не вернёшь. Так что, если я сделала что-то не так или вела себя неправильно по отношению к тебе, ты прости меня, хорошо?

– Вероника, ты даже не представляешь, как я рада за тебя, – улыбаясь, ответила Ангелика. – Во-первых, муж твой, Григорий – очень порядочный человек. И он никогда не допустит того, что могло прийти тебе в голову. Во-вторых, моё отношение к нему не изменится. И если я его при встрече целую, любя, то это совсем не то, о чём бы ты могла подумать. Да, он мне очень нравится, слов нет. Я его, не побоюсь тебе сказать этого, по-своему люблю и уважаю… Но, будучи нормальным человеком, к тому же замужней женщиной, я и в мыслях не могу допустить чего-то лишнего. Потому я прошу тебя, Веро, не ревнуй! Он твой муж. Я так же и тебя люблю. А скоро я научусь любить тебя, как родную сестру.