Себастьян Бах. От Skid Row до Бродвея

Я пытаюсь донести до своих детей, что тогда у нас было лишь воображение. Никакого тебе интернета, кабельного телевидения, видеоигр, IMAX и прочей виртуальной херни. Ничего, кроме неподвижных картинок, а для всего остального – собственная фантазия. То же самое и с рок-н-роллом. Все, что у нас тогда было, – журналы, фотографии и плакаты, на которые смотрели, слушая пластинки. Вот почему обложки играли такую важную роль, а сегодня, в серую и безвкусную эру iTunes, они кажутся причудливым пережитком прошлого. Позорище.

Мир Marvel и DC стал краеугольным камнем воображения. Дома в Каване, Онтарио, антенна ловила всего три черно-белых канала. Большинство программ канадского телевидения были про керлинг, боулинг, хоккей на траве, а иногда попадались захватывающие спецвыпуски о подледной рыбалке. Не самый увлекательный материал для активного детского ума. Вселенная Marvel была в тысячу раз интереснее телевизора. Я читал о Невероятном Халке и Человеке-пауке и реально верил в истории, в которые погружался. У них была единая предпосылка. Добро над злом. Повзрослев, я нажил врагов и завел друзей благодаря такому черно-белому мышлению. Как по мне, я всегда стараюсь поступать правильно. Иногда случаются неудачи. Могу облажаться. Но цель всегда одна.

С большой силой приходитбольшая ответственность,

и

не зли меня, я тебезлой не понравлюсь.

Как-то раз во втором классе директор и учительница вызвали в школу родителей. Они сказали, что не понимают, «что не так с Себастьяном. Всякий раз, допустив хотя бы одну ошибку в тесте, он отчаянно себя лупит. Мы еще не встречали таких детей». Они объяснили, что я не могу смириться с ошибкой. И если я допускал промашку, сам себя наказывал.

Думаю, это связано с тем, что однажды отец высадил меня из фургона и заставил идти домой по болоту Каван. В кромешной тьме.

Потому что я получил четверку за тест.

Лето 1975 года

Набережная Санта-Крус

Я держу папу за руку.

Мы только что вышли с американских горок и идем через парк развлечений. Жарко. Я ем сладкую вату. Мне семь.

Волшебное место. Сегодня я впервые прокатился на американских горках! Я, конечно, орал, а еще меня стошнило хот-догом на тетю, сидевшую позади. Прикиньте!

Мы с папой идем к набережной. Подходим к высоченной витрине с призами, которые можно выиграть в автоматах.

Что-то в самом верху привлекло взгляд семилетки. Уже издалека я начал рассматривать картинку, но юный мозг никак не мог понять, что же это такое.

Я хватаю отца за руку, и мы направляемся к витрине. Мы все ближе. К чему-то непонятному.

Шум аттракционов в парке развлечений и детский смех постепенно стихают. Взгляд прикован к картинке на витрине, которая с каждым шагом все ближе.

Она завораживает и одновременно пугает. Я совершенно сбит с толку. Персонажи выглядят чарующе и пугающе, но взгляд я отвести не могу.

– Папа! Что это? – отчетливо помню, как посмотрел на отца в поисках поддержки и какого-то объяснения.

– Это, сынок, – сказал он с ухмылкой, – KISS…

«Слава в вышних Богу»: я полюбил пение с ранних лет

1976 год

Питерборо, провинция Онтарио, Канада

А точнее, в восемь.

До того, как я присоединился к хору англиканской церкви Всех Святых, воспоминания о пении неразрывно связаны с мамой – Кэтлин. Ее любовь к вокальным гармониям повлияла на меня еще в детстве. Вместе с сестрой Лесли они целыми днями музицировали дома, распевая Everly Brothers и всевозможные хиты своего поколения, среди которых, например, композиция группы The Bird and the Bee:

Я знаю, я знаю,сегодняты – мой.

Они пели в унисон с Линдой Ронштадт, Элтоном Джоном, Нилом Янгом, The Beatles, Валди, Мюрреем Маклафланом, Rough Trade, Бобом Марли, Джоан Арматрейдинг. Из магнитофона постоянно звучала невероятная Фиби Сноу. Одна из самых талантливых и, возможно, недооцененных исполнительниц. Спустя много лет мы встретились с ней на съемках шоу для канала VH1. Милейшая женщина. Мы пели за кулисами.

– Привет, Фиби! Я – Себастьян! Обожаю твой голос! Слушай, как думаешь, сможешь спеть так же высоко, как я?

– Привет, Себастьян! Я – Фиби! А ты думаешь, что сможешь спеть так же высоко, как я? – так завязался разговор. Мы болтали по телефону, планировали погулять и поужинать. Я тогда бухал и до сих пор корю себя за то, что не ценил нашу дружбу. Она умерла примерно через год после нашей встречи. Нам так и не удалось поужинать. Я до сих пор слушаю «Poetry Man» и другие песни, особенно в самолетах, в машине. Ее голос успокаивает. И каждый раз, когда его слышу, жалею, что игнорировал приглашения.

Мама с сестрой готовили картошку фри, танцевали и пели «Fire» Джими Хендрикса. Я тогда пешком под стол ходил, но уже все впитывал. Радость. Смех. Восторг. Музыка всегда доставляла мне удовольствие.

Пожалуй, самое первое воспоминание о пении связано с «Puppy Love» Донни Осмонда. Мама приглашала друзей со всей округи, ставила меня на кухонный стол, и я пел. Однажды во время исполнения «Puppy Love» мы увидели в окно пожар в доме неподалеку. Все бросились на улицу, а когда вернулись, я продолжил. Мама плакала, когда я пел.

А еще я как-то раз исполнил «Emotional Rescue» The Rolling Stones. Сидя на заднем сиденье маминой машины, я подпевал Мику Джаггеру:

Я буду рыцарем в сияющих доспехахИ окажу тебе эмоциональную поддержку.Ты будешь моей, ты будешь моей.

Мама и ее друзья просили: «Себастьян!! Спой еще раз! Спой еще! Еще раз!»

А я смеялся и вел себя так, словно я и есть Мик Джаггер. Именно так мне казалось.

Благодаря чему я на самом деле полюбил пение?

Церковь.

Знаю. Кто бы мог подумать.

Когда мне было восемь, мы жили на Донегол-стрит в Питерборо. После школы я играл с друзьями или гонял на велике, ездил на заднем колесе и учился тормозить с заносом. Как-то раз я торчал перед домом, а мимо на велосипеде проезжал мой приятель Диксон Дэвидсон.

– Здоро́во! Слушай, я пою в церковном хоре! И если уговорю и тебя там петь, то получу три бакса! ПЛЮС они каждый месяц будут платить ТЕБЕ стипендию!! Ну, если ты, конечно, пройдешь прослушивание!!

Что это за хрень такая – стипендия?

Одно из самых ярких воспоминаний родилось именно тогда. Я обернулся. Посмотрел на небо. Обвел взглядом улицу и подумал:

Чегооооо? Мне будут платить?? За пение?!?

Диксон такой: «Ну, давай же!! Погнали!! Прямо сейчас!!»

К идее я отнесся скептически, но сел на велик и все же поехал за Дэвидсоном. У нас к спицам были примотаны бейсбольные карточки. Создавалось ощущение рева мотора.

Так я ступил на этот путь.

Мы мчались по кварталам провинциального канадского городка к англиканской церкви Всех Святых. Диксон провел меня вниз по ступенькам в подвал, где репетировал хор. Мужской. Партии сопрано, альта, тенора и баритона. Хормейстером был мистер Брайан Снелл.

Диксон подвел меня к пианино, где прослушивали мальчиков. Когда подошла моя очередь, я встал справа. Мистер Снелл был заинтригован.

– Что ж, Себастьян, давай будем постепенно повышать тональность и посмотрим, как далеко сможем продвинуться. Нужно выяснить, умеешь ли ты петь.

Я вспомнил кухонный стол и Донни Осмонда. Вспомнил заднее сиденье машины, где пел Rolling Stones маме и ее друзьям.

Пальцы мистера Снелла побежали по клавишам.

Мы все продолжали и продолжали.

Без остановки.

Голос звучал все выше и выше, хормейстер взглянул на меня. Я не сбавлял темп. Мы добрались почти до самого верха, прежде чем он улыбнулся и произнес.

– Да, Себастьян. Ты в хоре.

Я не сразу замолчал.

Поверить не могу. Каждый месяц мне будут платить больше трех долларов. Для восьмилетки в 1976 году это нехилая сумма. В то время постеры KISS стоили около 1,75 доллара. Я задался целью собрать их все и обклеить стену. По моим подсчетам, если вступить в церковный хор, можно было покупать два постера KISS в месяц. Да, черт возьми!

Где подписать?

Это настоящий концерт.

По вторникам и четвергам после школы я исправно ходил на репетиции. Каждое воскресенье в полвосьмого я был уже в церкви, в белой рясе, синей мантии, парадных туфлях и серых брюках. Готовый к выступлению. В хоре все зависели друг от друга, прямо как в настоящей рок-группе. Все были профессионалами. Мы очень серьезно относились к своему делу. Пение псалмов на латыни и классических английских гимнов совсем не похоже на пение рождественских песен, которые вы слышите в торговом центре. Это непростая вокальная музыка, а хормейстеры вели себя словно надсмотрщики. Нам нельзя было пропускать репетиции и службу. Нужно было петь, причем хорошо. Что мы и делали.

В восемь лет я впервые побывал на гастролях с церковным хором. Мы частенько мотались. Ездили в отдаленные церкви по всей провинции Онтарио. Пели утром по воскресеньям для прихожан разных городов. Как-то даже доехали на автобусе до северной части штата Нью-Йорк. Мама помогла собрать сумку, я сел в автобус и около суток ехал из Канады в другую страну. Потом перешли границу. Мы остановились в доме пастора на севере штата. Я ночевал в спальном мешке на чердаке с другими мальчишками из хора. Ранним воскресным утром нас разбудили солнечные лучи, пробивавшиеся через церковные окна. Мы дружно славили Господа своими песнями. После чего нас ждал сытный обед. А затем снова погрузились в автобус и отправились домой на север. Сейчас в это трудно поверить. Неудивительно, что я привык к разъездам.

Я навсегда запомнил тот самый момент, когда по-настоящему влюбился в пение. Это произошло в канун Рождества 1976 года. Во время полуночной мессы мы пели классические английские гимны, такие как «Земля надежды и славы», латинские псалмы со стихами «Requiem Aeternam» и прочие. Очень много прихожан пришло на всенощную. В восемь лет редко позволяли засиживаться до полуночи. А тут служба в полдвенадцатого только начиналась. Казалось, собрался весь город. За окнами шел снег. Я помню возбужденную, ликующую толпу в свете рождественских огней.

В ту ночь мы воспевали небеса. Мама и другие родственники тоже в ту ночь были в церкви. Когда я взял высокие ноты в Gloria In Excelsis Deo, вся секция сопрано достигла музыкального крещендо, которое я почувствовал каждой клеточкой тела, разума и души. Восторг оттого, что мне даются верхние ноты в партии сопрано той песни, сменился чувством ликования, которого я в жизни никогда не испытывал. Я оглядел хор, хормейстера и прихожан. Мы были одним целым. Меня поразило состояние музыкальной и духовной радости.

Я знал только одно. И знал наверняка.

Я обожаю петь.

И буду этим заниматься до конца своих дней.

Это подводит нас к еще одной страсти всей жизни.

Дамы и господа, самая крутая группа в мире: KISS!!!!

KISS – это комиксы, фильмы ужасов, субботние утренние мультфильмы и рок-н-ролл – все сразу. Много написано о влиянии этой группы на наше поколение. Особенно на моих ровесников. Позвольте мне, как преданному фанату армии поклонников KISS, рассказать, каково быть десятилетним мальчишкой в 1978 году.

Сегодня сложно по-настоящему оценить то, что четверо мужчин в масках бесчинствовали по всему миру, извергая кровь и пламя. И держали свои личности в абсолютной тайне. Возможно, вам это покажется не столь важным. Но для ребенка моего возраста в конце 1970-х это была просто фантастика. Мы чуть не свихнулись оттого, что не знали, как на самом деле выглядят эти парни. Из-за подобной таинственности они походили на настоящих супергероев.

Мы пытались представить, как бы выглядели KISS без грима. Полный полет фантазии. На внутреннем развороте альбома Double Platinum были тисненные на серебристой пленке изображения четырех музыкантов. Наложив кальку, мы обводили карандашом глаза, нос и рот. Нам отчаянно хотелось разглядеть лицо Брюса Уэйна под маской Бэтмена.

Отец всячески способствовал моему погружению в фантастический мир комиксов и рок-н-ролла. Лет в девять он даже свозил меня в офис Marvel Comics на Манхэттене. Мы остановились у дяди Боба и тети Джанин, у кузенов Дэвида и Мишель Нили в Мэдисоне, штат Коннектикут. Отец мотался по делам в Нью-Йорк. И частенько брал меня с собой.

В машине он вручал мне стопку журналов по искусству, среди которых были Art in America и Art Magazine, и я читал ему вслух статьи, например про философию Дюшана. Он как-то заставил меня выучить ее наизусть и пересказать своим студентам в Питерборо. Чем изрядно их повеселил. В дороге он хвалил меня, говорил, что я великолепно читаю. Такая похвала побуждала читать больше.

В тот день в Нью-Йорке он, как обычно, меня удивил. Мы отправились в штаб-квартиру Marvel Comics. Поднялись на лифте на самый верх. Прошли в приемную. На стене висели огромные плакаты с моими кумирами – Халком, Человеком-пауком, Фантастической четверкой. Секретарь была очень любезна. Устроила нам экскурсию по помещениям, познакомила с художниками и писателями. Никогда не забуду, как они к нам отнеслись. Даже подарили всякие сувениры – блокноты, футболки, ручки. Это невероятный подарок отца девятилетнему сыну.

После экскурсии по офису Marvel по дороге в Коннектикут мы заехали в универмаг. Тогда как раз вышел самый первый комикс KISS Marvel. Лежал прямо там, на прилавке, рядом со специальным выпуском журнала Creem. Помню, как держал комикс KISS в одной руке, а шоколадное молоко в другой. На обложке красовался культовый слоган:

Напечатано кровью самих KISS.

Я уставился на надпись. Тогда, в девять лет, я на сто процентов был убежден, что красные чернила и впрямь – кровь участников рок-группы KISS.

Кто еще на такое способен?

Вы удивляетесь, почему эти музыканты оказали такое влияние на целое поколение? А ваша любимая группа могла бы навалять Доктору Думу?

И написать об этом настоящей кровью?

Невероятно круто.

До 1978 года я жил комиксами и музыкой. А потом все резко изменилось... как и у многих других ребят в конце 1970-х и как продолжает меняться по сей день. В том числе и у моих детей.

В 1978 году мама и папа решили развестись.

Расставаться всегда тяжело

Невозможно было не заметить. Папы просто не было рядом.

Я не придавал этому большого значения. За пару месяцев до этого развелась тетя Лесли. Тогда это в голове не укладывалось. Я как-то спросил ее в машине:

– Почему? Как такое могло произойти?

– Твой дядя сказал, что я ему больше не нравлюсь, Себастьян. Можешь представить, каково это?

И хотя мне было всего десять, я прочувствовал всю боль тети Лесли.

А вскоре познал собственную.

– А где папа?

Однажды вечером мама сказала нам с сестрой, что у нас будет семейный совет. Впервые произошло нечто такое, из-за чего нам понадобилось созывать семейный совет. Это явно не к добру, подумал я. Ближе к вечеру в доме впервые за несколько недель появился папа. Мы с Хизер очень обрадовались, а вот родителям было явно не по себе. Мы сели ужинать, как делали много раз. Еще совсем недавно.

В столовой повисла неловкая тишина. На протяжении многих лет, что мы жили в Каване, папа обычно врывался в комнату, перепачканный краской и скипидаром, и плюхался за обеденный стол. Его резкий запах всегда будет напоминать мне об отце. Его буквально распирало, пока он с энтузиазмом обсуждал работу в галерее. Картины, которые нужно нарисовать. Места, где довелось побывать. Новые знакомства. Выставки художников, которыми он страстно восхищался. Однажды я взмолился.

– Па-ап! Пожалуйста, давай поговорим о чем угодно, кроме искусства!!

Родители так смеялись.

Однако в тот вечер я бы все отдал, чтобы услышать папины разглагольствования об искусстве.

И увидеть, как мама смеется.

– Дети, мы должны вам кое-что сказать.

– Что, мам?

Ее слова прогремели, словно ядерный взрыв.

– Мы с вашим отцом решили развестись.

Далее произошло нечто неожиданное и странное. Ранний признак моего поведения в последующие годы, временами абсолютно обескураживающего.

Мне было всего десять, но по какой-то причине то, что произошло дальше, показалось мне отличным решением.

Я встал из-за стола. И не говоря ни слова пошел на кухню. Открыл ящик с инструментами. Взял молоток с круглым бойком и отправился наверх. В спальню.

Тогда я впервые в жизни почувствовал, будто отделился от собственного тела. Мне казалось, что все, что происходит, делаю не я. И, как выяснилось, далеко не в последний раз.

В спальне я беру молоток, поднимаю над головой и медленно, методично и точно начинаю колотить им по стене.

Я орудовал молотом, словно Мьёльниром Тора. С мощью Халка я крошил гипсокартон на куски. Изо всех сил. Я почему-то решил, что должен делать дырки. В стенах.

Ради Асгаарда,О́дин, отец мой,Пожалуйста,Не оставляй нас.

Именно такая у меня была реакция на новость о том, что отец бросает маму, сестру и меня.

Он уходит от нас.

Он уходит от меня.

Я разнес гипсокартон в крошки. Несколько месяцев до этого папа кропотливо рисовал гигантское изображение Халка на одной из стен. Его я не тронул. Я бы никому не позволил отнять у меня еще и Халка.

Я стоял на обломках разрушенного детства. Потом повернулся и посмотрел в дверной проем.

На пороге стоял отец. Он наблюдал за процессом.

Он не рассердился.

Он молчал.

Демоны рока

После 1978 года мой мир поглотил рок-н-ролл.

После 1978 года мой мир захватили KISS.

После развода родителей и распада семьи я поклялся. На всю оставшуюся жизнь. Я никогда и никому не позволю отнять у меня рок-н-ролл.

Я ни за что не дам разрушить мою вселенную… KISS. Меня лишили семьи. Отец ушел. Так что в десять лет я создал совершенно новый, собственный мир. Мир, который не хотелось покидать.

Там извергалось пламя, кровь текла рекой, с неба падали гитары, парили барабанные установки, а еще были сухой лед, пиротехника, дым и оглушительная громкость. Я и другую музыку любил. Но KISS – особенная группа. Они стали моей жизнью. И ничто и никто никогда не встанет между мной и моей любовью к KISS и рок-н-роллу.

Я пел в хоре и разносил газеты, откладывая деньги. При любой возможности подрабатывал у отца, чтобы купить самые крутые журналы того времени: Creem, Rock Scene, Circus, Rocket, Rock, SuperRock, 16, Teen Machine, SuperTeen. Как и остальные ребята, я вырезал картинки, вырывал постеры и обклеивал стены спальни изображениями KISS. Мы с матерью переехали в таунхаус на углу улиц Шарлотт и Рубидж в Питерборо. Я приходил из школы и сразу шел в спальню, погружался в собственный мир. Ставил любимую пластинку. Даже засыпал в наушниках. Запоминал каждую ноту. Не пропускал ни одного интервью. Внимательно рассматривал все фотографии. Изучал каждую позу.

Этот мир сводил с ума.

Но не давал чувствовать себя одиноким. Я верил, что вокруг столько всего классного. Я всегда буду благодарен группе KISS за то, что они оказались рядом, когда были так необходимы. Когда я отчаянно нуждался в развлечениях. Я тогда радовался любой найденной монетке.

Другие коллективы мне тоже нравились. На смену KISS пришли Cheap Trick, Van Halen и Rush. Но никогда не было и не будет группы, которая захватила бы воображение так, как KISS. Мои отношения с ними, с их музыкой и влиянием на мою семью и карьеру – настоящая одержимость. И она продолжается. По сей день.

Спустя год после развода мы узнали сногсшибательную новость.

KISS приезжают в город.

В Maple Leaf Gardens. В Торонто.

На концертах я к тому времени уже бывал. Самым первым шоу, куда я попал, стали The Stampeders, у которых как раз вышел хит «Sweet City Woman». Я ходил со старшим братом няни моей соседки Кэролайн Хит. The Stampeders выступали в колледже в Питерборо, когда мне было лет восемь.

А в 1978 году в Maple Leaf Gardens приезжала с концертом группа Boston.

Джек-пот в рок-н-ролльной лотерее

Открывал шоу Сэмми Хагар. Папа отправился на концерт со своей девушкой Лиз, и они взяли меня с собой. Я ушам своим не поверил, когда Сэмми Хагар заорал в микрофон.

– ТОРОНТО!!!!! Мы сегодня НЕХЕРОВО ТАК ОТОРВЕМСЯ!!!! ВЫ ГОТОВЫ?????

Эффект от его слов больше походил на разорвавшуюся атомную бомбу в мозгу. Своей пламенной речью он сотрясал консервативный канадский воздух огромного зала легендарного Maple Leaf Gardens. Который, к слову, уже заволок густой дым от марихуаны, проникавший в ноздри так же глубоко, как и ругань, доносившаяся из динамиков. Ну, раз уж речь зашла о зависимостях длиною в жизнь… Я отвлекся… (Закашлялся.)

Я взял отца за руку, слегка встревоженный сложившейся ситуацией, чтобы удостовериться, что все нормально.

– Пап! Этому человеку на сцене разрешено так говорить????

Он лишь посмотрел на меня и рассмеялся.

Слышать ругань через динамики. Еще одна зависимость, уже третья.

4 августа 1979 года

Торонто, Онтарио, Канада

Приезд KISS в Торонто в рамках Dynasty Tour изменил мою жизнь. Навсегда.

Мы с мамой и сестрой съехали из дома на Донегол-стрит, где когда-то жили с отцом. И поселились в многоквартирном таунхаусе на Рубидж-стрит. Это место сильно отличалось от всех тех, где мы жили прежде. С того дня, как нам сообщили, что папа съезжает, я больше не видел родителей вместе в одной комнате. С того самого вечера, когда разгромил спальню молотком.

Родители осознали, как много KISS стали значить для меня после развода. Группа давала психологический выход разочарованию. Страхам, неуверенности, тоске по отцу. По беззаботным временам. KISS заглушали реальную боль от развода, терзавшую мое сердце. И понимая все это, папа принял невероятное решение. Оно так много значило для меня, что, вспоминая об этом, не могу сдержать слез.

Отец решил воссоединиться с мамой. В последний раз.

Всего на один вечер.

Взять меня, маму и сестру на концерт KISS.

Повторюсь. Мама и папа решили собраться всей семьей. Они решили подарить мне воспоминание, которое изменит меня как человека. Изменит мою жизнь. Навсегда.

Трудно описать, что я испытал, увидев, как папа идет по тротуару, возвращаясь в нашу жизнь. В тот день он появился в таунхаусе, одетый с иголочки, в «канадский смокинг». Синие джинсы, джинсовая куртка, белая футболка без рукавов, а на голове красная бандана. Шагая по Рубидж-стрит с широченной улыбкой на лице, он закричал: «Эй, БАААС!!!!»

Он меня так называл.

Я сбежал по ступенькам, спрыгнул с крыльца прямо в объятия отца. Мы смеялись. И крепко обнялись. Я обернулся и увидел, как сестра плачет от счастья. А сзади стоит мама. Мы готовы отрываться. Наша семья снова в сборе!!!!!

Мы увидим KISS!!!!!! СЕГОДНЯ!!!!!!!!!!!

Эти события повлияли на мой одиннадцатилетний разум и отражают всю сущность того, кто я есть. Кем я начал быть. Тот вечер объясняет истоки моей глубокой, бесконечной любви к рок-н-роллу. В сочетании со сладкой горечью потери. Любви. Семьи.

Эскапизм. Фантазия. Театральность. Много лет я рассказывал эту историю сразу нескольким психотерапевтам. И каждый раз видел их говорящий взгляд: «Ну что ж, это все объясняет. Неудивительно, почему вы этим зарабатываете». Знаете, они правы.

Впервые за долгое время мы вместе забрались в машину отца. Был прекрасный летний день. Из Питерборо до Торонто около двух часов пути, который мы проделывали не раз. Но на выступление самой крутой группы в мире ехали впервые. Диджей CHUM FM объявил, что Джин Симмонс даст им интервью сразу после рекламы. От волнения меня подташнивало, и тут Джин вышел в эфир и начал рекламировать шоу. Я слушал его низкий серьезный голос, описывающий нашей воссоединившейся семье, как KISS собирались всего за пару часов разнести город на куски. Я там буду, подумал я. Поверить не могу, что это происходит со мной.

Священные залы Maple Leaf Gardens становились все ближе. Припарковались. Выйдя из машины, мы оказались среди фанатов, одетых как KISS. Абсолютные копии, в такой же обуви, костюмах, макияже. Я попал в рай.

Затем пошли перекусить в «Макдоналдс» на перекрестке Колледж-стрит и Янг-стрит. Пока мы ждали в очереди свой «Хэппи Мил», нас окружило еще больше двойников KISS. Фальшивый Эйс заглянул за молочным коктейлем, а Питер псевдо-Крисс стоял в очереди в кепке дальнобойщика CAT Diesel Power. Лучший вечер в моей жизни.