Запах страха

Афанасий Рогин

Запах страха

Старый индеец, предчувствуя скорый конец, спешит передать внуку мудрость многих поколений чероки.

– Добро и зло, свет и тьма, два волка чёрный и белый живут внутри каждого из нас. Чёрный – гордыня, гнев, зависть, жадность, высокомерие, ложь. Белый напротив – смирение, сострадание, щедрость, вера, надежда и истина. Всю жизнь человеческую длится битва между волками.

– А победит тот, которого я буду лучше кормить? – спросил мальчик, задумавшись на мгновение.

– Но чёрный это ещё и упорство, бесстрашие, мужество, воля, – продолжил старик. – Белому волку не выжить без чёрного. Если морить одного из волков голодом, то он загрызёт исподтишка другого. А если кормить их с умом, то они победят оба.

Так выпьем же за правильное питание!

Тост на основе вольного пересказа притчи индейцев чероки. Автор неизвестен.

* * *

– Ты слишком много пьёшь, мой мушкетёр, – Она накрыла мою руку своей.

В тот памятный вечер я стоял, прислонившись к парапету набережной, и наблюдал, как величественная река Амур гонит прочь остатки ледяного покрова. Сдавленный стон и женские крики, доносящиеся откуда-то поблизости, словно пробудили меня от спячки. Стая бездомных собак окружила миловидную, одетую со вкусом женщину. Я поймал её умоляющий взгляд: несчастная прижалась к стене, закрыла уши руками, чтобы не слышать собачий лай.

– А ну пошли отсюда! – Пнув ногой ближайшего пса, я наотмашь ударил сложенным зонтом второго и ткнул, словно пикой, последнего.

Скорее всего, я поступил опрометчиво, но… собаки обратились в бегство! Мы зашли в бар и продолжили наше знакомство, со временем оно переросло в нечто большее и длится по сей день.

Бар «На набережной» – место наших встреч, афишировать которые смерти подобно, ведь поставлено на карту очень многое.

»Амурские волны» – мои любимые сеты в этом заведении, и в ожидании я заказал именно их: когда нервы на пределе, нет ничего лучше. Вкус и букет черпает из глубин подсознания и выплёскивает на поверхность что-то забытое, но интуитивно знакомое и близкое. Я не раз пытался под шелест купюр выведать рецепт у бармена, но в ответ получал лишь отказ и загадочную улыбку.

– Милая Констанция, у твоего гасконца очень нервная работа. Это помогает ему прогонять мысли, что мир состоит из трусов и мерзавцев, которым неистово рукоплещет равнодушная толпа.

– Муж стал что-то подозревать. – Она чуть замешкалась, сжала в руке кулон на груди. – Впрочем, неважно. Лучше расскажи ты.

– Все плохо. Филипок вряд ли пропустит статью, но учитывая, что в отказ пошли практически все, надежда лишь на него. Не напечатает, уволюсь к чёртовой матери!

– Палыч! – окликнул меня охранник при входе в редакцию. – Тебя главный у себя ждёт. Весь суровый такой.

Около года назад журнал «Метроном» купил Борис Борисович Каплан, мой бывший однокурсник БоБо. Небесталанный, но журналистика, как источник материального благополучия, его не прельщала. И ведь подфартило же: БоБо приглянулся местному воротиле Мацуеву, и он женил Каплана на своей приёмной дочери. Джемма – дама со странностями и с сыном-оболтусом в нагрузку. Борю это не смутило: деньги интересовали его в первую очередь, но к кормушке тесть его не подпускал.

– А как ты хотел, БоБо?

– Я чувствую себя мебелью, Сеня! Сусликом! – как-то пожаловался он.

Безнаказанность порождает иллюзию вседозволенности: отец Джеммы решил подмять под себя теневой рынок по кустарной переработке дикорастущей конопли. Ноша оказалась неподъёмной, и вот свершилось: в областной газете появилась разоблачительная публикация. Мацуеву вменили наркотическую 228 статью и отправили топтать белогорскую зону, где он уже через месяц сгинул во время пожара в одном из бараков. Легальный бизнес на лесозаготовках и экспорте древесины в сопредельный Китай и прочие страны Мацуев заранее переписал на малолетнего внука. С тех пор им заправляет мацуевский зять Борис Каплан и вроде не бедствует.

Филипп Каплан – мажор, за глаза мы его называем Филипок. В двадцать с небольшим лет, с невесть откуда взявшимся дипломом бакалавра журналистики, он занял кресло главного редактора. Понятное дело – отчим подсуетился.

За время недолгого и не очень дальновидного руководства Каплана-младшего журнал потерял половину подписчиков, что отразилось на размерах наших зарплат и гонораров.

– Это – временное явление, – заверил коллектив наш новый руководитель. – Идет переориентация тематики на другую целевую аудиторию, и это конечно займет некоторое время. Новости ай-ти индустрии, высоких технологий, закулисные подробности из жизни богемы, а главное – скандалы и разоблачения! Вот что будет востребовано! Поймите, ваши ретроградные писюльки «за жизнь» уже давно никому не интересны. В конце концов, я никого не держу, скатертью дорога!

Предложением руководства не преминули воспользоваться в первую очередь самые востребованные сотрудники. А перед выходными я выдвинул ультиматум и написал «по собственному».

– БоБо, твой протеже взял курс на рифы.

– Да пес с ним, Сеня, – раздался в трубке голос Каплана. – Поздравь лучше меня с днюхой!

– Дай догадаюсь: бутылка ежегодного «Camus» уже пуста?

Теперь Боря предупреждён, совесть моя чиста, а как сынок отреагирует, мне уже до лампочки.

– Арсений Палыч, – Филипок строго прищурился. – Что это у тебя глаза красные? Бухал вчера что ли?

– Нет, Филипп Борисович, по работе скучал, плакал.

– А вот скучать-то тебе не придётся, шутник, – скрипнул зубами главный. – Мне тут одна кукуха донесла, что ты заяву на увольнение все-таки накатал. Верно?

– Сорока на хвосте принесла. Так вернее. Заявление подписали?

– Умный, Громов, да? Отбарабанишь две недели как положено. И смотри, не облажайся, а то турну по статье. Новые вводные получишь у Кукушкина. Уж он-то подыщет для тебя, чтобы жизнь не сахаром намазана.

– Нисколько в этом не сомневаюсь, – Я повернулся, чтобы уйти, но Филипок напоследок сумел меня удивить.

– Кстати, Палыч, статья твоя в свежем номере. Может, передумаешь?

Новость, так новость: Филипок не побоялся выставить напоказ грязное семейное бельишко! Статья рассказывает о творящемся в области беспределе в наркотической сфере. Приведённые факты, описанные события позволяют сделать однозначный вывод: Мацуев продолжает здравствовать и проворачивать свои делишки, оставаясь в тени.

Вилен Кукушкин – известный стукач и подхалим. За эти качества его всегда ненавидели коллеги, но ценило вышестоящее начальство. Филипок не стал исключением и даже сделал Вилена своим заместителем.

Сияющий как начищенный пятак Кукушкин поделился со мной эксклюзивной информацией из неназванного источника в органах правопорядка: в Благовещенске, в центре города с населением в четверть миллиона среди бела дня обнаружился труп женщины с рваными ранами в области шеи.

– Вспомнил твою статейку про оборотней, Арсений, написанную ещё при царе Горохе. Так что включайся.

С «неназванным источником», телефон которого мне все же удалось выбить из Вилена, я встретился через пару часов на набережной у памятника «Дружку».

– Лейтенант Синицын, можно просто Сергей. Меня уверили, что вы в теме про волков. Надеюсь, понимаете? – Мой собеседник в оранжевой бейсболке почесал бронзового пса за ухом, снабдив действо многозначительным взглядом.

– Не совсем отчётливо. Это собака вообще-то.

– Я всегда считал, что волк, – растерялся лейтенант. – Короче: благодаря показаниям свидетеля нам с вами предоставлена уникальная возможность раскрыть дело по горячим следам. – Синицын протянул мне планшет. – И какое дело! Обещает быть резонансным. Вот, взгляните: здесь сканы протокола и фотоматериалы.

– Только просьба – не стоять над душой!

Свидетель Крапивин шестнадцати лет отроду утверждал, что убийство произошло на его глазах, когда он возвращался домой с тусовки, и красочно живописал все подробности следствию. Будущий Стивен Кинг, не меньше, отметил я про себя, прочитав протокол допроса.

– Темнит Павел, надо бы с парнишкой ещё раз покалякать. Личность жертвы удалось установить?

– Как вы себе это представляете? – нахмурился Синицын. – Отпечатки пальцев сведены, заявлений о пропаже не поступало, а на лице следы когтей волка-оборотня: вы же видели фото!

– Как независимый эксперт уверяю, что тупые когти оборотня не смогут оставить борозды, идентичные этим. – В подобных случаях мне всегда удавалась декламация с минимальной долей иронии.

– Ага! Получается, что вы все-таки в теме! – обрадовался Синицын, не оценив моей шутки. – Будем работать вместе?

– У меня мало информации. Я могу взглянуть на остальные материалы?

– Не положено, – Сергей скорчил серьёзную мину и отобрал у меня планшет. – Идём к Крапивину?

Ну и зря. Все равно я втихаря скачал содержимое всей папки на флэшку, пока заговаривал лейтенанту зубы. У нашей журналистской братии срабатывает чуйка, если их пытаются поиметь, особливо втёмную.

Про оборотней я собственно не написал ни строчки: болван Кукушкин опять все перепутал.

На рубеже веков в соседней квартире проживала семья Рябовых, отец и сын. Матери Глеба я никогда не видел, зато часто слышал женский голос изнутри. Андрей Рябов – пилот транспортной авиации, нередко отлучался и просил соседей присмотреть за сыном. Отцу с матерью это было не в тягость. Если предстоял рейс в какую-то глухомань, отец брал Глеба с собой. После подобных рейсов Рябовы всегда привозили немало дичи: уток, фазанов, рябчиков, и честно делились ей с соседями. Однажды мои родители уговорили Рябова взять их с собой, но самолёт так и не долетел до пункта назначения. Поиски не принесли результатов, пилота и пассажиров записали в пропавшие без вести. В ту пору мне стукнуло девятнадцать.

Когда у жителей деревни Степкино стали пропадать куры, гуси и домашний скот, местные грешили на волков. Хищников за последнее время расплодилось немало, но как им удавалось проникать в запертые загоны, курятники и амбары, оставалось загадкой.

В один из дней стёпкинцев разбудил протяжный волчий вой: стая волков, завидев людей, бросилась наутёк. Селяне похватали ружья и рванули следом, но серые хищники уже растворились в лесной чаще.

Оказалось, что волки позвали людей на помощь, а взору последних предстало жуткое зрелище: чумазый, заросший мальчуган лет пятнадцати, укутанный в овечью шкуру, безуспешно пытался высвободить из капкана окровавленную правую ногу. Он плакал, рычал, выл по-волчьи, скалил зубы и никого не подпускал к себе, пока один из мужчин не оглушил его ударом приклада по макушке.

Опуская подробности: ногу удалось спасти! Наш доморощенный Маугли оказался смышлёным пацаном, со временем не только вспомнил человеческий, то есть русский язык, но и своё имя! События, связанные с катастрофой, выветрилось из памяти, однако он быстро восстановил навыки в чтении и письме, полученные в девятилетнем возрасте, а к двадцати годам Глеб Рябов уже вполне социализировался и адаптировался к современной жизни. Я был в шоке, когда незнакомый молодой человек остановил меня на улице! Однако изнеженная городская жизнь не пришлась по душе ему, выпестованному волками. Рябов окончил вечернюю школу, получил профессию лесника и удалился в лес, в городе же бывал лишь наездами и останавливался у меня. В последнее время его визиты стали все реже, и я догадался, что у Глеба появилась зазноба, о существовании которой он умалчивает.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.