Шантаж

Григорий Кроних

Шантаж

1.

Услышав шаги на лестнице, я сразу же подскочила к глазку. Все последнее время мои мысли были заняты соседом сверху, фотографом Костей. Классный дядька – высокий, представительный, с нордическим обликом и, похоже, с деньгами. Сначала, когда мы познакомились, я пыталась называть его по имени-отчеству, все-таки он изрядно старше. Но он взял мою сумищу, которую я волокла, перегнувшись на левый бок как загогулина, и объяснил, что людей его профессии по отчеству не называют. У них там все Кости или Стасики до семидесяти лет. Мне это сразу понравилось, прикольно, тем более, что до семидесяти Косте еще очень и очень далеко. Сколько ему? Ну, может, 40. Как говорит моя тетка, мужики в 40 лет только жить начинают. В общем, нормально.

Я, между прочим, тоже не девочка. Мне на самом деле уже 24 года, хотя все дают меньше, чуть ли не 19. Но это здорово, потому что женщине лишние годы ни к чему. Это тоже моя тетка говорит, и я с ней абсолютно согласна. Тем более, что все преимущества юного трогательного создания я уже испытала на себе: делаешь невинное личико, раскрываешь глазки и изображаешь смущение. На многих покупателей действует, особенно на пожилых дядек. Они и не хотят, а лезут за кошельками. Думают время протянуть, а там, глядишь и познакомиться. Вижу этих козлов насквозь. Только я тертый калачик. Не калач, конечно, какой я калач, а так, калачик. Булочка. Даже если мужик и не очень голодный, а норовит откусить. Поэтому приходится быть начеку. Представляю, если б мне на самом деле было 19 – кругом одни опасности.

А мне, между прочим, было 19. И глупостей я успела наделать. Во–первых, выскочила замуж. За дурака–одноклассника. Бегал со школы. Ныл, ныл, люблю, люблю. Я поверила. Ну, конечно, и во Дворец бракосочетания хотелось попасть, фату нацепить, торжественный марш послушать. Дворец был, фата развевалась, марш гремел, а больше ничего интересного и не было. Все время приставал, каждую минуту хватал за задницу, глаза бешеные, надоел, сил нет. К тому же ни к кому в гости не пускал, а денег вообще не приносил. Студент, что с него взять. Да еще его мама в соседней комнате! Полный привет. “Облезлый барин”. Мы в школе что-то такое проходили, там героя одного звали “облезлый барин”. Вот мой такой и был.

Терпела я терпела, больше года мучилась, потом плюнула, прихватила фату на память, кольцо с одной руки на другую перекинула и пожелала милому счастья. Он чего-то непонятное кричал, за меня руками хватался, даже всплакнул, кажется, но я в шалаше нажилась. С моими внешними данными можно побольше от жизни требовать.

Скоро в одном ночном клубе подвернулся мне приличный на вид мужик. Было ему 33 года, так он каждые полчаса повторял, что это возраст Христа. Ну Христа так Христа, лично мне разницы никакой, но он, видно, что-то имел в виду, потому что кончился наш роман не особенно весело: он выбросился из окна своей квартиры. Но, слава Богу, успел до этого купить квартиру и мне – небольшую, однокомнатную, но совершенно отдельную, МОЮ квартиру. А привязаться к нему по–настоящему я даже и не успела. Сколько мы протусовались? Месяцев семь–восемь. Я только к его особенностям стала привыкать, а он так глупо поступил. Может, слюбились бы? Кто знает… А так еще и милиция нервы помотала, только я, правда, ничего не знала. Применила, впрочем, верное средство – раскрытые глазки, испуганный вид, размазанная тушь. На всякий случай. Лучше выглядеть безобидной и несчастной.

После всего этого я стала разборчивой. В свою новую квартиру новых мужиков не водила, да много-то их и не было – только два. Я их не очень-то жалую, но иначе было не прожить. В принципе с мужиками хлопот много, все время они чего-то требуют, пристают в любое время суток в любом месте. Вот смотришь, например, клевую кинушку по телеку – в самый захватывающий момент он под юбку лезет. И все самое интересное приходится пропускать. Или захожу в ванную колготки простирнуть – он опять тут как тут. В результате колготки забивают сток в раковине, вода льется на пол, под спиной противно, холодно и мокро, а он пыхтит, ничего не соображает – получает удовольствие. Главное – не всегда откажешь – зависимость штука поганая. Поэтому я и предпочитаю к себе никого не пускать, а то они расслабляются, ведут себя как дома. А когда у них – более–менее нормально. По крайней мере, всегда можно смыться. Прибежишь домой, заляжешь под родное одеяло и задумаешься: Господи, столько проблем, и ради чего? Кормежка, ночные клубы, изредка тряпки. О роскоши о какой-то и речь не идет. Так только – минимальная потребительская корзина. Ничего лишнего.

Конечно, иногда и о любви помечтаешь. По любви-то совсем другое дело. Или хоть по симпатии. Нравился мне один мальчишка, тоже мой ровесник, но, блин, опять студент, как мой муженек. На что с ним жить? Ну потанцевали несколько вечерков, я обо всем его расспросила и поняла, что не стоит и начинать.

В общем, к двадцати трем я пришла к выводу, что надо как-то определяться. Куртизанить поднадоело, и я твердо решила, что буду теперь ждать свою половинку. На худой конец, возможную половинку. Я на жизнь смотрю трезво, особенно не обольщаюсь, подарков не жду. Просто так ничего не приходит, все надо отрабатывать. А хорошего мужика тем более.

Ну что? Вляпалась я в сетевой маркетинг. Начала какую-то ерунду продавать. “Купите, мужчина, чудесный утюжок для глажения шнурков. Вон какие у вас шнурки мятые. А такой интересный мужчина…” Самое смешное – дураки находились. Говорю же – глазки, ротик, лепетанье. “Неужели у вас еще нет этой чудесной керосиновой лампочки высотой всего 8 сантиметров? Как вы без нее обходитесь? Какая у вас темная жизнь!” Но это все была ерунда, хотя продавала я побольше, чем другие.

И таскала на себе как верблюд. Вот одну такую сумочку и помог мне донести Костя, сосед сверху. Он как раз подъехал на машине (машина средненькая, “жигуленок”, кажется), достал свои чемоданы (я сразу заинтересовалась – форма нестандартная), стал закрывать дверку, а тут я мимо плетусь. Он кинул на меня довольно равнодушный взгляд и пошел в подъезд. А у дверей уже я. Надо сказать, что повел он себя очень вежливо. Когда сообразил, что я волокусь туда же, сразу попросил разрешения помочь и сказал, что живет в 24 квартире. На самом деле я знала, в какой он квартире живет, но сделала изумленное лицо и воскликнула, что такие приятные совпадения бывают крайне редко, и я живу как раз под ним. Он въехал в наш дом больше полугода назад, и я тогда с интересом наблюдала в окно, как разгружали машину с вещами. Вещей было мало, но все они выглядели как надо. И одет он был всегда как надо. Я сразу решила иметь его в виду, но, как ни странно, за полгода мы ни разу не пересеклись. Впрочем, это совпадало с моим намерением отдохнуть, так что все складывалось нормально. Когда люди вот–вот заселились, они никуда не исчезнут. Встреча у подъезда подтвердила мою правоту. К счастью, лифт у нас работает редко, и я вдруг этой бытовой гадости обрадовалась. Потому что появилась возможность познакомиться. Я округлила глазки, несколько раз с восторгом поблагодарила – мужчины любят выглядеть защитниками слабых и угнетенных. Потом сообщила, что меня зовут Марианна, но можно просто Мара. При этом я старалась заскочить вперед него и смотреть как можно преданнее. Меня на самом деле зовут Марианна, и я не особенно люблю это имя, но куда деваться от родительской глупости? Мара мне нравится еще меньше, но мужчины иногда клюют на экзотику. В этом варианте есть что-то интригующее. Он и впрямь заинтересовался – по крайней мере, отреагировал быстрым взглядом. Я оценила это со знаком “плюс” и сразу же пожаловалась на тяжелую жизнь коммивояжера. Как бы объясняя наличие большой сумки. Поскольку он сам на плече тащил свои оригинальные баулы, я задала встречный вопрос. Он ответил, что работает фотографом. тут уж моему восхищению не было предела! Я затараторила, что никогда, никогда в жизни не видела ни одного настоящего фотографа. Я не имею в виду тех, кто снимает на уличных праздниках детей в обнимку с плюшевыми чудовищами. Я имею в виду истинных профессионалов своего дела, снимающих красивых девушек для дорогих журналов или фантастические пейзажи для персональных выставок. Тут он остановился перед дверью моей квартиры и коротко сказал, что девушек снимает редко, а выставки… да, выставки, пожалуй, бывают. И улыбнулся.

Улыбка задела меня за живое. В том смысле, что она мне понравилась. Я люблю мужчин, которые знают, что они делают. А в этой улыбке был именно такой оттенок. Напоследок я спросила, как зовут его, и после ответа пококетничала, что не могу обращаться к нему без отчества. Он очень просто сказал, что никаких отчеств у журналистов не бывает, а он много лет работал именно в газете. Тут я чуть не подпрыгнула от восторга и уже готова была позвать его на чай, но он очень решительно попрощался и пошел к себе. Я помахала ручкой.

Вечером я обдумывала эту короткую встречу. Костя мне понравился. Почему бы именно ему и не стать моей половинкой? Живем рядом и при желании из двух квартир можно сделать одну. Упакован он очень даже прилично. Импортные коробки , которые таскали с грузовика два высоких парня, производили впечатление благосостояния. Кухонный гарнитур привезли отдельно, прямо из магазина. И красивую газовую плиту тоже. То, что он не женат, было ясно еще при переезде и беглом осмотре вещей. Все это наталкивало на размышления и открывало передо мной самые широкие возможности.

Раньше я никогда не сталкивалась с фотографами и, честно говоря, не предполагала, что они так хорошо живут. Но особенно недоумевать по этому поводу я не стала – какое мое дело? Может, он и впрямь голых девок снимает для порножурналов. Или еще что-то подобное. На самом деле это не имело значения. За несколько лет самостоятельной жизни я привыкла не лезть в дела мужчин. Задача женщины – скрашивать жизнь противоположного пола, а не совать свой нос куда не следует. Тем более, что это не всегда и интересно. Дебет-кредит – увольте…

В общем, короткая личная встреча решила многое. Цель забрезжила и надо было определить пути ее достижения. Я хорошо чувствую реакцию мужиков на мои достоинства и поняла, что стрела Амура Костиного сердца не достигла. Хотя в целом отнесся он ко мне одобрительно. Значит, позиции необходимо укреплять. Как? Рассчитывать на дальнейшие случайные встречи? Глупо, потому что за полгода мы столкнулись у подъезда один раз. Единственный выход увеличить частоту встреч – организовывать их специально. Для этого надо как следует изучить график его уходов и возвращений. С этого момента дверной глазок стал моим лучшим другом.

Слава богу, у нас в доме довольно хорошая слышимость. И если раньше я не обращала внимания на шаги за дверью, то теперь стала прислушиваться. Несколько раз я как бы невзначай распахивала дверь, то с мусорным ведром, то с веником или тряпкой. Один раз это оказался тот, кто и был нужен – Костя. Я заулыбалась и постаралась что-то весело прощебетать по поводу своей хозяйственности. Пусть знает, что я обожаю чистоту и уют. Он даже приостановился и бросил в ответ пару шутливых, ничего не значащих фраз, типа, кто бы мне наводил порядок – мне показалось, что он тоже непрочь продолжить знакомство. “Приглашайте!”, – как можно кокетливее пропела я и скрылась в квартире. Пусть знает, что за меня надо побороться, но надежда есть.

Итак, дело вроде бы пошло. Как-то он даже попил у меня чай. Ничего, конечно, особенного не было, но и Москва не сразу строилась. Что меня удивило, так то, что он очень много болтал. Просто как будто до этого неделю ни с кем не разговаривал. Обо всем и ни о чем. По опыту я знаю, что мужики любят говорить о своей профессии, вернее, о том, какие они отличные работники и как их не ценят, поэтому я попыталась и Костю повернуть на фототему – пусть пожалуется, выговорится. А я бы ему посочувствовала – это очень сближает. Но он как-то странно на меня посмотрел и не поддался. Продолжал тарахтеть о том, что вчера показывали по телевизору, о каком-то своем друге, о том, что купил бракованный пиджак – в общем, чо попало! Меня все это немножко удивило: и что он много болтал, и что не стал говорить о себе любимом… Непохоже на типичного мужика. Зато стало интереснее. Может, он совсем одинокий? Может, ему просто не с кем словом перемолвиться? Тогда мои акции могут взлететь на головокружительную высоту. Надо было еще только убедиться, что у него нет постоянной женщины.

Все говорило мне, что таковой нет. Раз пять-шесть я видела, как он возвращался домой довольно поздно ночью, изрядно поддатый. Но всегда один. Даже случайных, разных женщин я с ним не видела. Это тоже было странно. Одинокий представительный мужик в отдельной квартире (без мамы за стенкой!) не водил к себе женщин. Может он, как я, предпочитает крутить романы вне дома? Предполагать, что он импотент, мне почему-то не хотелось. Это разрушило бы все мои планы. Логичнее было думать, что он, как я… Что, надо заметить, подкрепило мои к нему симпатии. Сходство взглядов, интересов и так далее – я все-таки очень сентиментальная.

Прошло, на мой взгляд, уже достаточно времени, чтобы захотеть взбодрить наше вялотекущее знакомство. План был продуман и мне не спалось. Я была слишком взбудоражена, чтобы просто так взять и уснуть. Часа в два ночи, услышав шаги на лестнице, я сразу же подскочила к глазку. Это мог быть только Костя. Кроме него, на верхнем этаже полуночников нет. Я распахнула дверь, он оглянулся. Ни ведра, ни тряпки у меня не было, зато был хорошенький кружевной пеньюарчик, надетый прямо на голое тело. Костя был абсолютно трезвый (подозрительно – откуда это он ночью трезвый возвращается?), но какой-то уставший (мама моя, неужели все–таки от какой-нибудь бабы? Представляю себе эту крысу!). Но отступать уже было поздно и я жалобно прохныкала: “Костя, это ты? Может быть, зайдешь?”

Он был явно удивлен.

– Да ты что, Мара? Что-нибудь случилось?

– Костя, мне приснился ужасный, ужасный сон. Я не могу тебе всего рассказать, но это просто кошмар. Не знаю даже, что теперь делать. Я просто боюсь оставаться одна…

– Мара, уже полтретьего. Я иду с работы и страшно устал.

Ага, он был на работе, это хорошо!

– Костя, но мне очень-очень страшно. Зайди хоть на минуточку. Мне кажется, там в углу комнаты что-то шевелится. Пожалуйста, я тебя очень прошу.

И я прислонилась к косяку, изображая крайнее утомление от пережитых страданий. Он колебался. Но я в нем не ошиблась – джентльмен впрямую даме отказать не мог. Мы зашли к вартиру вместе, причем ему пришлось меня поддержать. И я очень хорошо почувствовала, что его рука не осталась ко мне столь же равнодушной, как поведение в целом. Я в изнеможении опустилась на диван, он стоял в раздумьи.

– Мара, я налью тебе воды и дам таблетку. У меня есть хорошее снотворное. Ты мигом заснешь и ничего страшного больше не увидишь.

– Посмотри за шторой. Вот там, там в углу ничего нет?

Он нехотя прошелся по всем углам.

– Мара, не будь ребенком. Естественно, там ничего нет. Могу посоветовать тебе не смотреть на ночь “ужастики”. Или не выключай свет.

– А ты не мог бы немножко посидеть со мной, Костя? Ну совсем немножко, хоть десять минут…

Я всхлипнула. Он колебался. Если я правильно понимала его настроение, то он бы ушел не раздумывая, но его рука, назло ему, запомнила все, что надо. Это и было единственным аргументом в мою пользу. Я торопливо размышляла. Не стоит перебарщивать. Оставить его у себя я, конечно, сейчас смогу, потому что никакой он не импотент. Это стопроцентно. Но завтра он может разозлиться на собственную слабость, а, значит, и на меня, и тогда прощай, голубые мечты. Лучше не торопить события. Тем более, что мой план не ограничивался банальным заманиванием мужчины в постель на наживку в виде кружевного пеньюара. Не такая я дура. Укрепление позиций должно происходить по всем направлениям.

Поэтому я всхлипнула еще разок, как бы машинально натянула на себя плед и стала извиняться.

– Господи, Костя, извини, извини меня, пожалуйста. Конечно, ты идешь с работы, устал, а тут я со своими дурацкими проблемами. Но я тебе очень-очень благодарна – ты только зашел и стало легче. Может, ты и правда дашь мне свою таблетку? Вдруг она поможет?

Кажется, он облегченно вздохнул. Очень уж быстро достал стандарт таблеток из кармана куртки (зачем он с собой носит снотворное?), оторвал две штучки, одну положил на столик, одну дал мне. Пришлось выпить.

Я стала опять его благодарить и вдруг почувствовала, что хочу спать. Завернувшись в плед, проводила Костю до дверей, все время что-то бормоча, еще помахала ему рукой на прощанье, закрылась и, упав на диван, уснула мертвым сном.

***

Когда я открыла глаза, день был в разгаре. Голова казалась тяжеловатой, но я быстро вспомнила все, что случилось ночью. Я потерпела неудачу, это стоило признать честно. Но все-таки я выкрутилась из неловкой ситуации и не попала в положение совсем уж отвергнутой. Можно было представить дело и так, что я сама не захотела спать с этим дураком Костей и деликатно выставила его из квартиры. Можно-то можно, но уж себя обманывать не стоило.

Впрочем, я не из тех, кто сразу сдается. Если уж и разработанный мною планчик сорвется, тогда придется отказываться от дальнейших попыток укротить холостяка-соседа. Но пока будем брать быка за рога.

Я подскочила с постели, приняла душ, нанесла самый скромный макияж, натянула джинсы и футболку и пошла наверх.

Он открыл дверь с сигаретой в зубах, рукава рубашки были закатаны. Я не стала спрашивать разрешения войти и, бросив “Привет!”, протиснулась между ним и косяком. Главное – не останавливаться и не медлить. Он еще ничего не сообразил, а я уже была в комнате. “У меня к тебе дело, Костя!”

– Он вошел следом за мной.

– Может быть, попозже? Я сейчас занят.

Так я ему и поверила! Дверь-то он закрыл на замок, значит, все эти реплики – пустые отговорки и выпроваживать меня сразу он не собирается. Я упала в кресло.

– Костя! У меня горе!

– Вот как?

– Тебе что, даже не интересно, что случилось?

– То же, что и ночью?

Он протянул мне сигареты и дал прикурить.

– Какой ты бесчувственный!

– И буду таким еще часов пять. Меня работа ждет.

– Курить у тебя время есть, а помочь…

Я на всякий случай хлюпнула носом, хотя ночной эпизод все-таки меня смущал – как бы не перегнуть палку со слезами и несчастьями. Можно показаться истеричной дурой. Худший вариант!

– Мне очень интересно, что у тебя случилось, – без всякого интереса сказал он.

– Если бы ты не был профессиональным фотографом, я бы к тебе со своим горем не пришла бы, не думай!

– Я и не думаю.

Я почти победно кинула на столик фотоаппарат – подарок предыдущего кавалера. Это была одна из двух моих “мыльниц”, в принципе не самая дорогая на свете, поэтому накануне мне было совершенно не жалко портить конструкцию.

– Он сломался!

Костя весьма противно усмехнулся.

– И что?

– Ты не понимаешь, Костя!

– Денег на починку нет? Могу одолжить.

– Эх, Костя, Костя… Я была вчера на концерте моего любимого Саши Б., хотела его сфотографировать, а он (я очень выразительно махнула рукой в сторону искалеченной мной техники) сломался!

– Есть же другие фотографии: в газетах, журналах, плакаты, наконец… – ни к селу ни к городу сказал Костя. Мне не понравилось, что он это сказал.

– Это другое. Я была совсем рядом с ним, вплотную, а аппарат не сработал. А Вика сняла его на Polaroid, и Саша даже расписался на снимке.

– Мне очень даль, что так вышло, Мара, но фотоаппарат лучше отнести в мастерскую. Я не умею их чинить.

– А они починят только через три дня, не раньше.

– Ну и что?

–Так сегодня последний концерт Саши в нашем городе! Я не успею.

Я почему-то чувствовала себя так глупо, что глаза сами собой наполнились слезами. Ну что он за пень такой? Неужели до него еще не дошло, что мне нужно? А если дошло, но он просто не хочет продолжать со мной знакомство? Но почему? Потусовались бы да и все. Вышло бы чего-нибудь – хорошо, не вышло – и ладно. Чего он так сопротивляется?

– Хорошо, я посмотрю.

Он совершенно серьезно взял фотоаппарат в руки. Неужели и правда собрался его чинить? Полный привет!

– Ничего не поделаешь,– сказал Костя, – не могу починить, тут нужен специалист. Я же только кнопки нажимаю.

Я поджала под себя коленки и задумалась – продолжать, не продолжать. Вдруг он спросил:

– Хочешь кофе?

– Хочу.

– Сейчас сделаю.

Он пошел на кухню, а я соскочила с кресла и стала рассматривать фотографии, развешанные по стенам. Их было довольно много, и некоторые очень интересные. Особенно спортивные – фотограф зацепил такие классные моменты, которые по телевизору не разглядишь. Один со штангой так прямо упал – напрягался, бедненький, не по Сеньке шапка…

Я спиной почувствовала, что Костя уже вошел и смотрит мне в затылок.

– Это все твои?

– Да, те, что на конкурсах побеждали.

– Я вот что придумала: у тебя же, Костя, здесь целая фотолаборатория?

– Почти.

– Дай мне, пожалуйста, какой-нибудь свой фотоаппарат на сегодняшний вечер, а? У тебя же их, наверное, много?

– Всего два.

– Вот и отлично!

– Извини, Мара, дать тебе аппарат я не могу.

– Почему?

– Это мой хлеб с маслом. К тому же у меня не “мыльницы”, а профессиональные камеры, ты с ними не справишься.

– Справлюсь. Я умею.

– Ни фига ты не умеешь, только капризничать.

Ого! Он стал раздражаться. Фотоаппарат не даст, это уже ясно. Подумаешь, ценность – фотоаппарат. Может, он просто жадный? Это неприятное открытие. Жадин я не люблю. Мужик должен быть щедрый. Широта души украшает самого плюгавого и лысого. А уж Косте она бы просто добавила еще несколько плюсов. Ладно, переменим неприятную тему. Улыбочка…

– Покажи мне свою фотолабораторию.

– Пожалуйста.

Я пошла в ванную и остановилась на пороге. Надо было что-то сказать.

– Как здесь красиво!

На самом деле ничего особенно красивого я не увидела. Хотя над обыкновенной ванной комнатой явно потрудились. Во–первых, он расширил ее за счет единственной жилой комнаты, во–вторых, напичкал какими-то прибамбасами. Но если именно это позволяет ему так хорошо зарабатывать, пусть расширяет и напичкивает. Я не против.

На веревочке были развешаны фотографии. Я прошлась по ним взглядом и вдруг меня что-то как стукнуло – на нескольких я увидела не кого-нибудь, а именно Сашу Б., того самого дурака–певца, которого я вплела в свою легенду. Надо срочно отреагировать, а то Костя может удивиться.

– Ах, не может быть, какой сюрприз! Ты снимал Сашу?

– Склероз…

Костя повел себя довольно невежливо, он взял меня за руку и попытался вывести из ванной. Но я решила играть роль фанатки до конца и вывернулась.

– Где это? Что за люди?

– Не трогай руками, пожалуйста!

Кажется, в голосе прозвучало раздражение.

– Можно, я возьму? Всего одну?

– Нельзя, это не мои фотографии.

– А чьи? Эти фото не с концерта. У кого в гостях был Саша Б.? Давай, я поговорю с хозяином, и он мне не откажет.

– Откажет.

– Ну почему? Я хочу вот эту. – Я наугад ткнула пальцем.

– Это невозможно!

Он начинает здорово злиться. Интересно, почему? Но и я стала входить в азарт. Я вообще-то ужасно заводная, и если начинаю играть, то вхожу в роль не хуже актрисы.

– Это твои фотографии, Костя. Если их делал кто-то другой, то где он? Снимки еще влажные.

– Они проданы.

– Я прошу только один. Я заплачу, сколько скажешь.

– Мара, эти препирательства бессмысленны.

– Сделай для меня еще один снимок, ну пожалуйста, Костик. Костичка… Тебе же не трудно…

Почему-то я вдруг ощутила, что мы с ним очень близки, и знаем друг друга сто лет. Это давало мне полное право клянчить и капризничать. Дело было уже не в фотографии, вопрос стоял по–другому – кто кого? Неужели я опять проиграю?

– Дискуссия на эту тему закрыта, все. Слышишь? Пошли кофе пить.

Он решительно вышел из ванной, видимо, считая разговор оконченным. Значит, я опять в дурах? Ну нет! Нет уж, миленький, я еще никогда не тратила столько сил и нервов, сколько за последнее время. Да еще так безрезультатно. От злости я сорвала с веревочки одну из фотографий. Раз уж она тебе так дорога, то поищи, покрутись, может, тогда и Мара пригодится. Вспомнишь меня, пожалеешь, голубчик. За унижение мое заплатишь. Может, это и ерундовая месть, глупая, но в тот момент ничего другого у меня в запасе не было.

С фотографией в руке я выскочила в прихожую, открыла замок, вылетела на площадку и захлопнула за собой дверь как можно громче и злее. Придя к себе, я не сразу успокоилась и еще чуть ли не полчаса бегала взад–вперед по комнате, обрушивая в голове на мерзкого Костю все мыслимые беды и изощрения оскорбленного женского сердца.