Некромантия в быту

– Я слышала эту легенду, – сказала Адель, не сводя глаз с процессии Шкитан, воздушно парящей в сторону второго портала. – Это правда, что птицы уязвимы только в нашем мире?

Хрипы нарастали, и теперь к ним примешивалось жадное клацанье зубов. Я оставил вопрос без ответа и раскинул легкую магическую сеть прямо под линией полета розовых фламинго. Мне потребовалась вся мощь распахнутого портала, чтобы удержать свое магическо-оградительное сооружение. Адель взмахнула рукой и подкинула сгусток своей силы в мою сеть, связывая звенья еще более крепко и надежно.

Из портала вырвалась дикая свора, то сплетающаяся в клубок и грызущаяся, то бросающаяся вверх в диком припадке безоговорочной злобы. Фенрииры раз за разом налетали на мою сетку, сверкающую голубыми искорками электричества, и отскакивали от нее, словно мячики. Под их лапами в грязь втаптывались розовые лепестки сакуры, и поляна из прекрасного сказочного места превращалась в поле боя. Араун посмотрел на хозяйку, смущенный и удивленный. Адель что-то зашептала ему, но ее голос растаял среди гвалта, визга и электрического треска. Волко-медведи скользнули в портал следом за своей добычей, подчиняясь воле вечного круговорота жизни и смерти. Порталы захлопнулись, словно их никогда здесь и не было. Моя напарница выглядела очень довольной, она чувствовала себя одновременно спасительницей, помощницей и стражем своей реальности. Я ощущал, что однажды наш мир проиграет бой тьме, мы канем в Лету, и начнется чужая эпоха. Возможно, и не из-за уничтожения розовых фламинго, а из-за чего-то другого. И совсем иные создания начнут свое бытие во враждебных для меня условиях и чужих для меня временах. Для кого-то моя смерть будет означать жизнь. Я не мог перестать об этом думать и знал, что однажды и Адель все поймет.

– Да, Шкитан уязвимы только в нашем мире. Именно поэтому мы и бережем их переход. И еще интересный факт… – Амулет в кармане нагрелся, предупреждая об угрозе. Я достал один из трех камней, которые звякнули, соприкоснувшись боками. Темно-красный.

Адель посмотрела на руны, аккуратно начерченные моей рукой. Я вспомнил, как выводил борозды вручную, корябая поверхность гладкой плоской гальки.

– Земля. Угроза идет из недр земли, – произнесла Адель задумчиво. – Как глубоко ты поместил маяк?

– Я оставил второй камень в одном из туннелей подземной части города. Я даже не знаю, с чем столкнусь там… Наверно, мне следует пойти одному.

Напарница посмотрела на меня осуждающе и тяжело. Я исправился:

– Если ты пойдешь, то будешь делать ровным счетом то, о чем я буду просить. Если скажу, что дальше ты не идешь, значит, не идешь. Попрошу отнести образцы в офис – значит, возьмешь пса и понесешь. А если какое-нибудь щупальце утащит меня в свои подводные недра и я пробулькаю тебе со дна: «Звони Натану Соломоновичу…» И что ты тогда сделаешь?

– Позвоню Натану Соломоновичу? – усмехнулась Адель.

– Да, но сперва уберешься подальше от ливневки и моих печально выпускаемых на поверхность воды пузырьков. Идем в офис за универсальным магическим ключом.

Девушка отпустила Арауна с поводка и молча покачала головой. На женском языке это означало что-то вроде: «Вот чудак! Ну почему эти мужчины просто не могут быть иногда нормальными?»

– Может, это и есть что-то вроде второго симптома вторжения темных сил? – Изо рта Адель вылетело облако пара.

Я вздохнул и повел нас обратно через лес.

– Я же говорил, что пока рано называть всплеск странной энергии, о котором нам рассказал король эльфов, вторжением темных сил. Возможно, мы имеем дело с очередным проявлением природных и географических особенностей города.

– И все-таки, – возразила напарница, – похоже, что я угодила прямиком в самую гущу событий.

Я начинал думать, что Адель прямо-таки притягивает неприятности.

Адель. Незваные гости

По дороге проехала «газелька», на тенте которой красовался старый, запыленный и грязный логотип компании «ЭкоДом». Мысленно я добавила себе в список задач обновление дизайна грузовой машины и попыталась представить, кому именно сейчас везут заказанные удобрения. Может быть, старушке, которая живет заботами о своем фруктовом саде? Или владельцу загородного дома, который выращивает редкие сорта растений? Но почти наверняка заказ ехал к местным агрофермам с парниками. Только эти ребята и продолжали стабильно закупать продукцию фирмы Гилиада в конце лета, если верить аналитическим таблицам сбыта за прошлые годы.

Мы вернулись уже знакомой мне дорогой и направились вдоль кирпичных пятиэтажек советской застройки по центральной улице города. Вокруг было удивительно пусто, и лишь иногда нам встречались мамы с колясками, вооруженные подозрительными или отсутствующими взглядами.

– Десять часов утра. Почему вокруг никого? Может быть, мы проспали апокалипсис?

– Просто почти все давно на работе, да и сезон отпусков закончился. Те, у кого отпуск еще длится, проводят последние умеренно теплые деньки на даче за городом. Вот и остаются только женщины в декрете.

– И все-таки я никогда не привыкну к тому, что тут рабочий день начинается в семь часов утра. Как-то это бездушно. Мы, кстати, идем в какое-то конкретное место?

– Сначала зайдем в офис – мне там кое-что нужно. Я тебя понимаю. Хотел бы я тебя утешить, что к таким вещам привыкаешь, но на самом деле это не так. Чувства инаковости и отличия от той картины, к которой ты привыкла в мегаполисе, будут только расти и со временем начнут беспокоить своей неправильностью еще больше.

Почему-то люди совсем перестали встречаться нам на пути. Три или четыре квартала мы ни с кем не столкнулись. Я оглядывалась по сторонам и запоминала это сюрреалистическое ощущение – утро, туман, разлитый по разлинованному, словно лист бумаги, шоссе. А вокруг – одна гулкая тишина. На Садовую вырулил одинокий серый автомобиль, который должен был разрушить морок, но он лишь усилил ощущение того, что я попала на какой-то полигон для испытаний сценариев конца света. Араун ткнулся мне в руку, улавливая смену настроения. Заметив, что мне не по себе, Гилиад попытался утешить меня:

– Ты всегда можешь уехать отсюда. И я в любом случае напишу тебе хорошую рекомендацию.

Вскоре показалось крыльцо офиса, с трудом угадывающееся в молочно-сизых декорациях поставгустовского утра. Шторы на окошке квартиры над конторой предательски дернулись, выдавая незримого наблюдателя. Из окон здесь смотрели так часто и так пристально, что я невольно начала ощущать себя как загнанная лань – под постоянным прицелом кого-то, кто прячется в тени. Отогнав ассоциацию с кукловодами и проклятиями, я вошла в офис следом за некромантом. От лап Арауна на полу оставались отчетливые отпечатки, а в своих следах я обнаружила даже пучки травы, воткнутые в клочья грязи.

– Нашел, – сообщил Гилиад и похлопал себя по карману.

Туман начинал быстро рассеиваться и подбирал полы своего сизого платья, словно дама девятнадцатого века, перепутавшая купе в расписном Восточном экспрессе. Волшебник свернул на улицу, ведущую вниз по холмистой местности, и мы двинулись в направлении Старого города. Мне захотелось рассмотреть уже знакомые здания. Я в удивлении охнула.

– По-моему, нам уже не нужно спускаться в подземелья этого города. Мне кажется, я знаю, что не так.

Почти у каждого дома по улице, резко ведущей вниз, была пристройка цокольного этажа, необходимая, чтобы сгладить крен дома. Иначе особо невезучим жильцам, живущим наверху склона, все заглядывали бы в окна без зазрения совести. Весь низ здания оказался облеплен абсолютно некрасивыми крылатыми мошками непозволительно гигантских размеров. Ну, как гигантских… Некоторые насекомые были размером с ноготь моего большого пальца.

Гилиад проследил за направлением моего, безусловно, кислого и недовольного взгляда и уткнулся в армию мошек.

– Это земные создания, – некромант вынес свой вердикт. – Такие существа обычно живут в теплых, влажных подвалах. Но я никогда не видел, чтобы они облепляли фасад дома.

Мы, не сговариваясь, обошли весь дом вокруг, внимательно рассматривая слегка треснувшую штукатурку на стенах. Точнее, ее небольшие участки, проглядывающие среди мохнатых и определенно нравящихся мне все меньше и меньше мошек. Когда мы дошли до узких подвальных окошек, то наткнулись на еще менее приглядную вещь. Из зарешеченного отверстия наружу пробивались вяло шевелящиеся черные слизняки. Заасфальтированная дорожка, прилегающая к дому, тоже оказалась усыпана слабо шевелящимися некрупными червями. Первой моей мыслью было сжечь их всех, вместе с мошками. Второй – взять билет до Петербурга, забыть про несчастную аттестацию, но сначала убедиться, что на подошвах ботинок я случайно не привезу домой одну или несколько таких тварей.

– Тоже земные, – удивился Гилиад, фотографируя стены дома на телефон, – и опять – эти мокрицы не вылезают на холод и предпочитают прятаться от человека. Тоже любят влажность и тепло.

– Да мне все равно, что они там любят! Хоть спать с плюшевым мишкой в обнимку! Я хочу узнать, что же заставило их покинуть родные просторы!

Некромант нащупал в кармане ключ от всех дверей и сжал его пальцами.

– Думаю, нам все-таки стоит проверить наших любимых Артефакторов. Я не знаю, кто еще способен заставить насекомых полезть из всех щелей…

Ключ безвольно опустился на самое дно кармана его пальто.

* * *

Семья Артефакторов Гольштейнов жила в удивительно красивом сталинском доме в исторической части города. В отличие от того дома, в котором Гилиад снял квартиру, лестничные клетки были удивительно просторными, у жильцов был удобный лифт и высокие потолки. На секунду я забыла, что нахожусь не в Петербурге, когда залюбовалась на фасад с башенками, сложенными из кирпича, и аккуратное крыльцо булочной на первом этаже, увитое плющом. Некромант нажал на кнопку дверного звонка, а я обернулась и посмотрела на огромное арочное окно лестницей ниже. Мне сразу представилось, как уютно и тепло здесь жилось людям… Как они выходили в сад, раскинувшийся перед домом, чтобы поесть свежую выпечку на свежем воздухе, или сидели в комнате на широком подоконнике все в подушках, глядя в окуляр телескопа.

Вопреки моим ожиданиям, никто по ту сторону двери не уточнил, к кому мы пришли, а глазок двери так и остался темным, запахнутым и словно спящим.

– Здравствуйте, вы немного рано, но я убрался в квартире на случай, если вы захотите сделать свои фотографии, и… – Юноша в теплых разноцветных носках замялся, увидев моего коллегу, и улыбка сползла с его лица. – Вы не риелтор. Не могу сказать, что рад вас видеть, Гилиад.

– Здравствуй, Максимилиан.

Острый взгляд парня нашел меня рядом с некромантом, скользнул по мне и снова стал радостным.

– О, значит, вы – риелтор!

Я покачала головой. Гольштейн-младший принялся искать кого-то за нашими спинами, и я поспешила помочь ему завершить цепочку выводов:

– И мой пес тоже не риелтор.

– О боже, вы пришли ко мне с обыском! – Юноша схватился за голову, и его лицо с удивительно правильными чертами исказилось тоской.

Словно в подтверждение его слов, Араун залаял и потянул меня в квартиру. Я терпеливо одернула поводок и зашептала слова на языке эльфов: «Стой смиренно!» Какое бы магическое вмешательство пес ни почувствовал, мы не могли войти в квартиру без формального согласия хозяина. То есть не то чтобы на пороге чужого дома некроманты, не получившие дозволения войти, вдруг с визгом рассеялись бы черным пеплом… Просто, вторгаясь, мы теряли часть своих полномочий и прав.

– Мы не представлены друг другу, – я прервала душевные терзания собеседника. – Меня зовут Адель, и я – напарник Гилиада. Мы с неофициальным визитом, ничего такого. Вы можете нас не пускать в дом, разумеется, но через пару дней мы все равно вернемся с заверенным предписанием от суда волшебников. Никому из нас этого не нужно, правда? Давайте вы просто разрешите нам войти и ответите на наши безобидные вопросы.

Максимилиан кивнул, отступая внутрь квартиры. Я едва успела снять ботинки и пальто, а Араун уже с диким лаем потянул меня вперед.

– Извините, мне очень жаль! Он чует все недоброе и неправильное. Наверно, сейчас приведет меня к вашему артефакту.

Однако пес влетел на кухню и необычайно энергично схватил со стола надкусанный бутерброд с колбасой.

– Колбаса уже и правда не та, – со смехом пожаловался Гилиад, появляясь на кухне в компании Максимилиана. – Вот раньше она и правда из мяса делалась, а сейчас – сплошная соя.

Гольштейн-младший вздохнул и предложил нам расположиться за круглым обеденным столом, а сам поставил воду кипятиться.

– Что привело вас ко мне? – не оборачиваясь, спросил юноша. – Рядовая проверка?

Гилиад, позволивший мне взять на себя роль переговорщика, решил нарушить молчание:

– Не совсем. – Некромант стал задумчивым и молчаливым, предлагая собеседнику самому все рассказать.

– Вам нужно воспользоваться артефактом? Официально просите помощи для своего бизнеса?

– Я не знаю, успели ли вы заметить, но в городе все насекомые вылезли из подвалов, канализаций и облепили фасады домов. Мошки, слизни, мокрицы… И это все на улицах! Не представляю, что сейчас творится в домах.

Максимилиан дернулся и потянулся к кухонному ящику. Араун, устроившийся у меня в ногах, заметно напрягся. Гилиад что-то нащупал у себя в кармане. А хозяин дома резко развернулся и положил на стол упаковку мармелада.

– И вы думаете, что это мы сделали? Если честно, моя семья думала то же самое про волшебников. В конце концов, это же не мы выпустили яблочных плодожорок и плотоядных слизней. Я давно перестал удивляться всему, что вижу на улицах.

Печальный свист чайника аккордом оборвался в густой тишине.

– Тогда вы не возражаете, если я осмотрю Гамельнскую дудочку?

Гольштейн-младший махнул рукой в сторону одной из комнат.

– Адель, подожди меня, пожалуйста, на кухне. Если Максимилиан не возражает.

Максимилиан не возражал. Он был спокоен за древнюю реликвию. Тут как в анекдоте: «Знаете, сколько некромантов нужно, чтобы украсть один артефакт? – Не знаю, но еще ни одному не удалось выжить, чтобы об этом рассказать».

Оставшись наедине с невозмутимым юношей, я решила задать вопрос, который меня волновал:

– Скажите, а зачем вам риелтор? С этим домом что-то не так? Ищите более подходящий район?

– Ищем более подходящий город. С этим явно что-то не так. Нам неспокойно здесь, и будет лучше быть поближе к другим Артефакторам. Поэтому отец и позвал риелтора. – Юноша передал мне явно плохо помытую чашку, до краев наполненную черным чаем со странной пленкой. Гилиад говорил, что местная вода богата минералами, но при долгом употреблении вызывает ни с чем не сравнимую боль в почках и раздражение в горле.

– А где ваш отец сейчас? – Я приняла чашку и из вежливости сделала небольшой глоток.

– Отправился выполнять заказы по устранению насекомых в домах и квартирах. На мою семью сейчас свалилось очень много вызовов. То, что ползучих тварей призвали не мы, не означает, что мы не будем предлагать свои услуги и прогонять их старыми добрыми немагическими средствами. По закону мы не можем пользоваться артефактом вне сезона охоты, но закон не запрещает нам зарабатывать круглый год. Тем более в те времена, когда город нуждается в нас.

Если послушать Максимилиана, так их семья чуть ли не Бэтмен с командой супергероев, стоящих на страже Готэма. Впрочем, вспомнив свое отвращение к ползучим тварям, недооценивать вклад дезинсекторов в защиту покоя граждан я не собиралась.

– А где твоя мама?

– Она на других выездах. На тех, на которые не успевает папа. Отвечая на ваш следующий вопрос – мой старший брат занимается активной рекламой и продвижением услуг нашей фирмы. Ведет бухгалтерию, принимает заказы, а сестра тем временем клеит объявле- ния о предоставлении услуг по дезинсекции на дверях подъездов.

Я только сейчас поняла, что сидящему напротив меня юноше не больше восемнадцати лет, просто он рано вытянулся и пришел в атлетическую форму, а еще все время сидел с самым серьезным лицом, отчего казался лет на семь старше.

– Очень жаль, что вы уезжаете. Все-таки каждому городу нужны Артефакторы и их семейные реликвии. Это как-то… неправильно. Пустой город, почти лишенный магии.

Максимилиан наклонился ко мне, не желая, чтобы из соседней комнаты его смог услышать мой напарник:

– Мы пытались продать квартиру сами больше полугода, но ею вообще никто не интересовался. Поэтому мы решили обратиться к профессионалам. Если честно, мы ждем с нетерпением того момента, когда наконец сможем выехать за пределы города. Я бы на вашем месте тоже отсюда уехал. Собрал вещи и возвратился домой под любым предлогом. Не знаю, как это объяснить, но мы все чувствуем себя здесь не в своей тарелке. У нас постепенно пропадает жажда жизни. Мама сама на себя не похожа, отец все забывает и не может ни на чем сосредоточиться. Брат и сестра ссорятся по пустякам, хотя раньше они были не разлей вода. Я… я… – Парень помотал головой и продолжил: – Мы как будто теряем здесь самих себя, оставляем частицы своей души… Этот город что-то с нами делает. Я знаю, что Гилиад не может отсюда уехать, его приговорили отбывать здесь… ну что-то вроде срока. А вам стоит уехать. И собаку возьмите. Даже животным тут не место. – Юноша посмотрел под стол, словно раздумывая, стоит ли гладить Арауна или лучше не тро- гать.

– Я не знала, что Гилиада приговорили к этому городу… к ссылке.

Максимилиан открыл рот, намереваясь рассказать о чем-то еще, но замолчал, когда услышал неспешные шаги некроманта, возвращающегося на кухню.

– Дудочкой и правда не пользовались очень давно. – Волшебник опустил голову и сел рядом со мной. – Приношу свои извинения. Однако я был обязан проверить самый очевидный вариант.

Гольштейн-младший пожал плечами, что означало «не берите в голову».

– Последний раз мы доставали ее весной и снова используем реликвию только в предписанный Советом период. В ближайшие месяцы будем справляться обычными инсектицидами.

В разговоре была поставлена жирная точка. Мы определенно были здесь лишними, поэтому я поблагодарила юношу за теплый прием и сотрудничество и двинулась к выходу. Пока мы одевались, Максимилиан наведался в комнату, где хранился их семейный артефакт, и убедился, что он на месте. Что волшебники, что не-волшебники всегда любили перестраховываться и доверяли в первую очередь сухим фактам. В дверь позвонили, и я почувствовала себя маленькой девочкой, которую застукали за поеданием десертов, приготовленных на грядущий праздник. Хозяин дома протиснулся мимо Арауна, который умудрился перегородить собой весьма просторный коридор, заняв все свободное место особой позой по диагонали.

– Да, кто там? – подозрительно поинтересовался Артефактор.

А он, однако, быстро обучался.

– Я – риелтор Владислав из федерального агентства «Ступени». Я здесь, чтобы комфортно и безопасно продать вашу квартиру.

Интересно, а у многих людей, которые слышат имя Владислав, автозамена в мозгу срабатывает строчками из песни: «What is love, baby don’t hurt me, don’t hurt me no more», или только у меня?

Максимилиан открыл дверь, и мы с риелтором поменялись местами. Передо мной оказался крайне жизнерадостный пухлощекий парень лет двадцати пяти. Одновременно с ним на меня уставился бейджик с улыбающейся мини-копией незнакомца. Поздоровавшись с хозяином квартиры, Владислав посмотрел на нас:

– Если вам с женой вдруг станет тесно в вашей квартире или вы решите завести детей и захотите более подходящую квартиру, обращайтесь к нам. – Владислав улыбнулся мне и Гилиаду. – О, я смотрю, у вас большая собака! Наверно, вам больше подойдет частный дом!

Гилиад выглядел смущенным и избегал смотреть мне в глаза. Максимилиан встал в коридоре так же некомпактно, как недавно Араун. Мне показалось, что эта комедия доставила юноше немалое удовольствие.

– Мы не муж и жена, – отозвалась я. – А еще никто из нас не собирается покупать квартиру в этом городе.

Риелтор и тут не растерялся:

– Вы знаете, у нашего агентства есть филиалы в разных городах. Где именно вы бы хотели приобрести жилье?

Я посмотрела на раскрасневшегося, довольного жизнью и чересчур энергичного незнакомца с неприятием и с трудом сдерживаемым раздражением. Араун еле слышно зарычал.

– В любом случае я дам вам свою визитку. Там есть телефон центрального московского офиса и мой личный номер, – Владислав подмигнул мне и протянул карточку двумя пальцами.

Пес рядом со мной разразился возмущенным предупреждающим лаем. Концерт был окончен.

Гилиад. Вечер открытий

Адель передала мне свой разговор с Максимилианом через прикосновение. Ее воспоминания, четкие и ясные, плавно влились в меня. Мы сидели теперь уже на моей кухне, и я думал о том, что совсем скоро у меня останется всего два дня на расследование таинственных событий. Впрочем, знакомое чувство смутной догадки не покидало меня. Что-то из содержания диалога Адель и Максимилиана начало меня беспокоить.

– Ты уверена, что запомнила все точно, без искажений?

Девушка открыла свою коробочку с китайской едой и кивнула.

– Говоришь, Гольштейны продают свою квартиру больше шести месяцев?

– Это не я говорю, я лишь передаю тебе чужие слова. Подростки могут преувеличить или приуменьшить. Я бы не воспринимала его слова буквально. – Адель ловко подцепила лапшу палочками.

– Тебя ничего не смущает? Квартира стоит в продаже полгода, и никто не приходит ее посмотреть?

Адель задумалась, не понимая, к чему я клоню.

– Может, они поставили слишком высокую цену. Или покупатели здесь приходят только от риелторских агентств. Тогда неудивительно, почему здесь так много подобных контор.

Интуиция, выработанная столетиями работы по поиску нечисти и инфернальных созданий, буквально кричала – «что-то здесь не так».

– Если Гольштейны и правда хотели быстрее уехать из города, вряд ли они бы стали указывать завышенную стоимость. Наоборот, я бы на их месте еще и занизил цену. Хочу проверить одну свою гипотезу.

Я включил ноутбук, и Адель подсела ко мне поближе, желая проникнуть в тайны методики расследования. Однако я поставил ее в тупик, открыв сайт по поиску недвижимости.

– Подожди, но какое отношение продажа квартир имеет к насекомому кризису?

– Пока никакого. – Я нашел в настройках нужный город и стал наугад тыкать в объявления о продаже квартир. К счастью, сайт показывал, сколько дней и месяцев жилье находится в продаже. Я нашел дом, где жили Гольштейны, а затем и их квартиру. На фотографиях промелькнула знакомая кухня и коридор.

– И правда, семь месяцев в продаже, – согласилась Адель, глядя на отметку объявления. – О, у Артефакторов даже указана причина продажи – «переезд в другой город».

Переезд в другой город. Это именно то, что нужно и мне, и Гольштейнам. Фраза Адель неожиданно подала мне идею. Теперь я щелкал на всплывающую рекламу о продаже жилья с вполне конкретно сформированными целями.

– Объявления, в которых сказано, что квартира продается по причине смены города, продаются очень долго. А вот это объявление вывешено два года назад. И цена стоит по нижней границе рыночной…

Адель нахмурилась:

– Еще одна местная аномалия? Надо выгулять Арауна. Заодно и поразмышляю над этой загадкой.

Я не стал еще раз предлагать свою компанию, – в конце концов, мне ясно дали понять, что мое общество излишне. Я мог понять свою напарницу и ее желание уединения – ведь мы и работали, и жили под одной крышей вместе.

* * *

Сначала я долго не мог провалиться в сон – опять! – а когда наконец начал засыпать, то вспомнил, что завтра меня ждет суббота – долгожданный выходной от работы в «ЭкоДоме». Транспортная служба, с которой я сотрудничал, и без меня развезет все заказы, а экологическую экспертизу вместе с приходом холодов почти перестали заказывать. В любом случае необходимости идти в офис не было – каждый желающий сможет найти мой телефон на вывеске офиса или на любой из реклам. Вместо этого я наконец смогу более основательно заняться расследованием. Время утекало непозволительно быстро, и почему-то я представлял оставшийся срок как заканчивающиеся отверстия в кожаном ремне – время идет, и приходится затягивать его все туже и туже, пока дырок не останется совсем.

Долгожданного покоя забытье мне не принесло. Вместо этого я почему-то превратился в батарейку – которая накапливала энергию и отдавала ее. Я был не очень-то большой батарейкой – скорее пальчиковой от телевизионного пульта, чем большой батареей мощного компьютера. Я шел мимо зала, полного искрящих катушек Теслы, и ощущал свою маленьковость и беспомощность. Когда-то давно, когда я еще был учеником, Натан Соломонович объяснил мне, что некромант – это что-то вроде аккумулятора и проводника одновременно. Мы вбираем в себя потустороннюю энергию мира мертвых, выводим ее через ритуалы, заклинания, насыщая ею обереги. И раз амулеты требуют постоянного притока магии, значит, я должен его обеспечить. Многие заклинания и манипуляции с объектами нуждаются в разовом вложении сил. Но, так или иначе, не сломавшись, я могу выдавать лишь определенный объем магии, проходящий через меня. Этот объем зависит от того, насколько я вместителен по меркам батарей и как быстро могу пополнять свой заряд. Во время ученичества мы пользовались не своей энергией, а занимали силы у учителей. Наши собственные возможности и лимиты раскрывались после обряда инициации, когда мы давали клятву оберегать этот хрупкий мир от всех инфернальных угроз, а потом умирали. С Адель это произошло в ту злополучную ночь в одержимом автобусе, когда она была маленькая. Единственный некромант, который сначала отправился на тот свет, а потом, через десять лет, начал свое обучение по профессии. Спускаясь по винтовым ступеням в подземный грот под Петербургом, я не представлял, что мне предстоит начать совсем иную жизнь. Произнося слова древнего обещания, написанного на пропахшем сыростью пергаменте древней книги, я еще не знал, что оно отнимет и что даст взамен.