Записки молодого человека. Повесть и сборник коротких рассказов

Она не пала духом и, как муравей, таская по одной доске, достраивала пол и потолок в доме. А потом, на скопленные не понятно как и еще взятые в долг гроши поставила котел и отопительные трубы (заместо батарей – чтоб дешевле). В доме уже худо-бедно можно было жить, но она так уже обвыклась и приспособилась жить в хлеву с животными и железной печуркой, что провела в нем и еще одну зиму. Наконец они переселились в дом и начали понемногу его обустраивать. Жизнь начала налаживаться. Младший пошел в школу и учился говорить. Любка устроилась мыть полы в доме престарелых в подмосковье (в своем городке работы больше не было), куда ездила на электричке – сутки через трое – по три часа в один конец, оставляя детей одних ухаживать за домашней скотиной. Старший поступил в техникум и стал ходить в спортивную секцию по вольной борьбе. Любка радовалась, но оказалось, что тренер готовил из них бойцов для банды рэкетиров. Когда сына послали на первое «боевое» задание, он отказался. Его избили так показательно жестоко, что лицо превратили в сплошное месиво. Он два месяца боялся выйти из дома и забросил техникум. Тут его забрали в армию. Любка опять обрадовалась, думала, что в армии из него сделают мужчину. Но он пришел в армию уже настолько сломанным духом, что это сразу почувствовали и над ним из-за этого так издевались, насиловали даже, что он пытался покончить с собой и попал в психушку, после чего его комиссовали. Но командир ей об этом не сказал и отказывался отпускать его домой, вымогая взятку.

После двух лет, проведенных сыном в психбольницах, ему дали, наконец, инвалидность. Любка собрала денег на какую-то посильную ей очередную взятку, и в техникуме его сначала восстановили, а через год – без занятий и экзаменов – выдали диплом. Но он сказал, что работать не может и сидел дома на мамкиных харчах, покупая себе на свою мизерную пенсию какие-то гостинцы. Любка долго еще за него боролась, но потом устала и махнула рукой – будь, что будет. Она оставила его в покое и сосредоточилась на младшем…

И даже в этом месте я не могу перевести дыхание: за что?! За какие такие страшные грехи предшествующих поколений в своем роду расплачивается Любка? Сколько было этих грехов? Почему все сошлось на ней? Никому не известно. И что будет дальше, тоже не известно. Я с ужасом жду, что с нею будет, и гадаю, что с нею может еще быть. Она же пока не сломлена, все стоически переносит и даже, как ни в чем ни бывало, улыбается. Но все-таки – что будет дальше? Сердце мое замирает от страха за нее…

Храни, Господи, Любку!

И прости нам всем грехи наши тяжкие на этом свете!

Обида

Через несколько домов от моего дома жила миниатюрная кошка-хромоножка – она всегда почти гуляла на улице, безбоязненно подходя к прохожим. Когда они подошла ко мне, я погладил ее и поговорил с ней. Она увязалась за мной, как собачонка, мы с ней погуляли немного вместе, а потом она вернулась к своему дому. Но после этого, едва завидев меня из далека, она со всех лап, не сводя с меня глаз, бежала, слегка прихрамывая, ко мне, и я, тронутый таким вниманием, делал несколько шагов ей навстречу чтобы поздороваться и погладить, даже если мне совсем не нужно было в ту сторону.

Как-то я встретил ее на нашей улице вместе с ее хозяйкой. Кошка при ней подошла ко мне и потерлась об мои ноги. Пришлось объяснять удивленной хозяйке, что мы с ее кошкой дружим и часто вместе здесь гуляем.

Хозяйка в ответ стала мне рассказывать, что кошка эта к ним прибилась не так давно, после того, как умер ее прежний хозяин – одинокий мужчина, который ходил к ним класть камин. Раньше у него была собака, которую он всегда брал с собой на работу. Когда эта собака умерла, он, может быть, предчувствуя свою скорую смерть, или почему-то еще не решился завести новую собаку, а завел кошку. Но по своей привычке к собакам, невольно воспитал ее во всем как собаку. И она тоже стала собачонкой бегать за ним на работу к его заказчикам. Камин был почти готов, когда мужчина умер. В поисках своего пропавшего хозяина кошка однажды привычной своей дорогой пришла к ним домой и там осталась.

Мы с ней продолжали дружить, но однажды мне сказали, что некоторые кошки на нашей улице чем-то болеют. Я на всякий случай перестал на время ее гладить и подходить к ней. Она сначала удивилась, но как-то быстро поняла, что я ее избегаю, тоже перестала ко мне подходить и не бежала уже как прежде навстречу, едва завидев меня из далека.

Но однажды она пришла вдруг на мой участок – чего никогда не бывало раньше – и легла в отдалении от меня под деревом. Она лежала и смотрела оттуда, не отрываясь, прямо на меня. Смущенный этим, я не выдержал и пытался даже заговорить с нею. Но она ни как не реагировала на мой голос, а потом и вовсе поднялась и ушла прочь.

Теперь я больше для нее не существую – она не узнает меня на улице и не обращает никакого внимания.

Такая обида озадачила меня. Размышляя над этим, я пришел к выводу, что она, скорее всего, обиделась не на меня, не на мое предательство нашей с ней дружбы, а на предательство своего пропавшего друга-хозяина, которого она во мне неожиданно нашла и так же неожиданно потеряла. А из-за меня она пережила эту потерю дважды.

Потеря

У товарища в автомобильной аварии погиб сын. Мы ему очень сочувствовали, но стали невольно избегать его.

Словно несчастье заразно.

Проблеск

– Иногда ты бываешь так нетерпима и так набрасываешься на меня по любому поводу, что я начинаю бояться, что у тебя есть любовник. А иногда ты бываешь так добра и внимательна ко мне, что я опять начинаю бояться, что у тебя есть любовник, – сказал муж.

– Что? Что? – заинтересовалась вдруг жена.

Он понял, что она, как обычно, пропускала его слова мимо ушей, и только уловив в этих словах что-то, что могло быть важно для нее, спохватилась и переспросила.

Муж все повторил. Она, внимательно выслушав, с деланной небрежностью проворчада что-то вроде: «Ну, что ж ты все боишься чего-то?..»

Было видно, однако, что она заложила услышанное себе за щеку, чтобы потом достать и помусолить это наедине.

Удача

В сентябре было пасмурно и все шли дожди. Но однажды утром после дождливой недели неожиданно вышло солнце, и мы все бросились в огород копать картошку. Работали, торопясь и боязливо поглядывая временами на небо – не пошел бы опять дождь. Но к вечеру, порядком устав, все благополучно закончили. Присев устало на лавку, мама, глядя на спокойно заходящее солнце, сказала:

– Вот какой день отстоял – как украли…

Соседка

При встрече на улице со своей пожилой соседкой я любезно спросил, как обычно, про ее здоровье. Она рассказала коротко про болезни, надеясь – ввиду наших хороших отношений – на мое сочувствие, и добавила в заключение:

– Теперь, наверно, будет все хуже и хуже…

«Эк, спохватилась» – подумал я, а вслух сказал первое, что пришло в голову:

– Ну, конечно – не бывает ведь в нашем возрасте так, чтоб было все лучше и лучше.

Она уже тронулась было идти, куда шла, но, пораженная моими словами, остановилась на секунду, и повторила самой себе:

– …Да, все хуже и хуже…, – и в задумчивости пошла дальше.

А дело было в том, что с полгода назад она схоронила своего деда, с которым прожила более пятидесяти лет. Жили они мирно, можно сказать, в любви и согласии, но у него был от природы более сильный характер, и невольно, сам того не замечая, он по мужски слегка придавливал ее с самых молодых лет, хотя и любил по-своему. После его смерти она, погоревала – погоревала о нем, но потом, как-то заметно со стороны, вдруг приосанилась – расправила плечи и подняла голову. Пришедшая нежданно-негаданно свобода понравилась ей, она в понемногу вошла во вкус и теперь прикидывала, сколько еще сможет так по-новому пожить.

Скука

– Ты что, проголодался? – спросили его.

– Нет, – ответил он, подумав, – я ем просто от скуки…

Голова

Теща моя, когда была чем-то недовольна, говорила своему сыну и его жене:

– У вас на двоих одна голова умная, да и та моя.

Излом

Коллега по работе – из молодых – рассказал мне, что приютил как-то он своего друга – со студенческой еще скамьи – у себя на квартире. Тому пришлось в спешке уйти из дома от бывшей жены, и ночевать ему тогда было совсем негде. Постелили ему раскладушку на кухне, потому что в единственной в их однокомнатной квартире комнате спал он сам – со своей женой и ребенком.

Друг искал съемную квартиру, но что-то затянул с поисками и, пока суть, да дело – соблазнил его жену. Он обо всем догадался, «друга» выгнал. А жена стала каяться, мол, нечаянно влюбилась… Но через несколько дней взяла за руку ребенка и ушла жить к другу.

Месяца через три, однако, она вернулась. Он безропотно и без упреков принял ее и изо всех сил старался вернуть их прежнюю семейную жизнь, потому что до этого они жили с ней «душа в душу, ну, душа в душу!» Он очень любил ее и раньше, до того, как это все случилось, думал, что и она его тоже любит.

Но, пожив с ним пару месяцев, она снова ушла, взяв с собой и ребенка. Ушла, однако, не к любовнику – они расстались, как оказалось, раз и навсегда – а ушла в никуда, просто ушла от него. Не захотела с ним больше жить после новой своей любви.

Он тосковал по ней, потом даже женился на другой женщине, но это, по его словам, было уже не то…

Женщины

На какой-то светской вечеринке известная своей манерностью и красотой дама, подходя к группе других дам, сказала, показывая взятое с чайного столика оригинальное пирожное:

– Смотрите, девочки, что я нашла. Я считаю, что все в жизни нужно попробовать…

– В сорок пять она собралась все попробовать – я уже в восемнадцать все попробовала, – заметила ей другая дама, известная своей натуральной простотой и бойкостью.

– …Я думаю, ты еще раньше все попробовала, – последовал после секундной паузы ответ.

Дети

На утреннике в детском садике воспитательница вышла на сцену в платье, покрытом желтыми листьями, и с корзиночкой, тоже наполненной желтыми листьями.

– Кто я, дети? – спросила она.

– Еле-на Михай-ловна – дружно и с готовностью ответили дети.

– Не-ет, дети, я – осень, – не моргнув глазом, поправила их воспитательница.

Читатель

Он читал Льва Толстого с перерывами: прочтет несколько страниц и откладывает книгу – настолько плотно написано, что он чувствовал себя переполненным, нужно было перевести дух и придти в себя.

В поиске

После школы они с подругой уехали из своей деревни в районный центр учиться в техникуме. Когда она заканчивала техникум, двоюродная тетка прислала ей письмо, в котором звала после диплома приехать на работу в свой городок, где у нее на примете был для нее неплохой жених – сын директора предприятия средней величины, ее ровесник и тоже приближающийся к принятому тогда возрасту женитьбы. Она поехала в тот городок по распределению и прихватила с собой землячку-подругу. После не то чтобы бедной, но скудноватой деревенской жизни у своих родителей она искала себе в городе долю получше. Ну и подруга ее не хотела от нее сильно отставать.

Жених был и правда не плохой, и родители его, действительно, с достатком, но любовь как-то не сложилась и до женитьбы дело не дошло. Тогда она пристроила к нему свою подругу, а сама взялась за его приятеля, у которого отец, как оказалось, был директором треста городских столовых. Тогда это была очень хлебная должность, и в своих фантазиях она рисовала себе достаток его семьи гораздо более яркими красками. Дружба их складывалась успешно на этот раз, и когда через полгода после их знакомства она пришла к нему в дом знакомиться с родителями, то была обескуражена, оглядывая довольно обыкновенное внутреннее убранство: «Ну, и где же все это?..» – читалось на ее лице. «Отец у меня очень скромный человек» – пояснил сын, видя ее недоумение.

Но делать нечего – все уже шло к женитьбе, а богатства, наверное, в закромах – из осторожности, решила себе она, и вышла замуж. Но богатства – какие бы они ни были – из закромов доставать не спешили, и ей пришлось вертеться, делать карьеру и обеспечивать себя и свою семью самой. Ну, еще и направляла твердой рукой мужа, чтобы и он не забывал нормально зарабатывать.

Подруга же ее тем временем вышла замуж за уступленного ей жениха. И дети родились, и вроде бы все было нормально, потому что претензии по материальной части у нее были скромнее. А беда пришла откуда не ждали. В деревне в семьях принято было все время и за все бранить и поносить мужей, «чтоб сильней любили» и слушались. Этот шаблон семейных отношений прочно утвердился в сознании обеих подруг, сколько их не пытались разубеждать их знакомые и родня – «городские». Муж второй из них очень плохо переносил ругань в свой адрес и закатывал скандалы. Сначала на словах, а потом и с рукоприкладством. Его отец пытался увещевать невестку, говорил, что сын его такой человек, что любит, чтоб его «подхваливали», и этим можно бы воспользоваться. Невестка вроде бы и понимала, но не могла через себя переступить, ведь она видела, как ее мать всю жизнь устраивала выволочки отцу, и хорошо все жили.

Как-то раз она за общим семейным ужином рассказывала про своего попугая:

– Такой драчун! Когда хорошо с ним говоришь – и он такой хороший. А чуть прикрикнешь – и пошло с него…

– Мне с тебя смешно, – заметил свекор, – ведь это можно было бы применить и к человеку.

Но жена сына была непреклонна. И муж, не перенеся постоянных скандалов, стал пить от обиды. Дальше – хуже. Дело в конце концов дошло до развода с разделом имущества.

Подруга ее тоже бранила по-деревенскому обычаю своего мужа, но тот оказался более устойчивым к ругани – хотя и переживал. Но терпел всю жизнь и не запил.

Глаза

У него были уже две взрослые замужние дочери, когда его увела из семьи симпатичная женщина, моложе него на пятнадцать лет – ему было пятьдесят, а ей – тридцать пять. Он не очень то и сопротивлялся, потому что она ему нравилась и ему было лестно, что у него теперь такая красивая и молодая жена.

Новая жена была единственной дочерью у своих родителей, которые были людьми среднего достатка и обеспечили дочку в свое еще время отдельным жильем, чтобы облегчить ей выход замуж и устройство личной жизни. Все семейные деньги держала мать, которая, хотя и рада была, что дочь наконец вышла за муж, но относилась к нему настороженно и в денежных вопросах не очень ему доверяла. С отцом у него сложились напротив – доверительные отношения на почве того, что он тоже побаивался свою жену и потому недолюбливал ее. Чтоб досадить ей он все время подначивал зятя: «Ты знаешь, сколько у нее денег? Она недавно все окна поменяла на новые – пластиковые. Полмиллиона отдала, не меньше, не моргнув глазом. Проси у нее на машину, скажи – для дочери. Для дочери она должна дать.» Он так и сделал и скоро пригнал из салона новенький внедорожник. Он уже представлял себе, как будет на глазах у друзей и знакомых выходить из внедорожника с молодой красивой женой, но теща вдруг сказала, чтобы он поставил новую машину возле ее дома. На вопрос зачем, она ответила: «Там ей будет лучше». И пришлось ему снова гонять на своей видавшей виды иномарке. Он жаловался друзьям и знакомым: «Что же она не хочет для своей то дочери?» Друзья и знакомые пытались объяснить ему, что для дочери-то она хочет, но не хочет, чтобы для него. Он этого не понимал и продолжал жаловаться.

Потом жена предложила купить в ипотеку загородный дом – родители давали деньги на первоначальный взнос с условием, что дом будет зарегистрирован на ее имя. В целях экономии дом купили недостроенный – только стены и крыша. Он ей сказал: «Раз дом и ипотека на тебя – ты и устраивайся на вторую работу, а я вместо работы буду дом достраивать.» На том и порешили. Он с головой ушел в строительство, она – в работу. На тяжелые работы он пытался привлекать зятьев – мужей двух своих дочерей из первой семьи. Старший зять как мог увиливал, но младший был совестливее и приезжал по выходным помогать. Но потом и он стал появляться на участке с перерывами, поскольку и у него были свои дела.

Как-то раз, не дождавшись зятя, он попытался в одиночку поднять на толстостенный сруб бани край очередного увесистого бревна и у него от перенапряжения потемнело в глазах. Он почти ослеп на какое-то время. Соседи отвезли его в город. В глазной больнице сказали – дело серьезное, отслоение сетчатки, надо лечиться. После каких-то процедур зрение вернулось, хотя и не полностью, но о поднятии тяжестей ему сказали забыть навсегда, а не то снова ослепнешь. Он залег в глазную больницу на месяц, чтобы закрепить лечение. Жена приходила его навещать – все такая же красивая, заботливая, приносила домашнюю еду и фрукты. Но он сильно забеспокоился – что с ним будет дальше? Будет ли он нужен таким калекой? По нескольку ночей подряд не спал, по ночам выходил из спящей палаты в больничный коридор, часами бродил там и все думал, думал.

В глазной больнице все в основном меняли хрусталики и лежали по три дня, а он один лежал здесь несколько недель. Люди в палате все время менялись и он мог рассказывать свою историю снова и снова – все время новым и новым людям. Люди как правило сочувственно выслушивали, пытались помочь советами или таблетками от бессонницы, а потом выписывались и исчезали. Но на их место приходили новые, он выбирал из них кого по добрее или поумнее лицом и рассказывал свою историю снова и каждому – по нескольку раз, заглядывая им в глаза и ища в них ответы на свои вопросы.

Мальки

В конце лета в реке подрастают мальки, которые весной вылупились из икринок. Теперь они уже представляют интерес для окуней. Если стоять на берегу и смотреть на водную гладь, то можно увидеть, как вдруг в одном месте ни с того ни с сего выпрыгнет из воды на воздух разом, как по команде, стайка мальков и через секунду также разом падает назад в воду. Объясняется это удивительное явление просто: на стайку мальков под водой налетает наглый разбойник окунь, чтобы сожрать одного из них, а мальки по врожденному своему инстинкту выскакивают на секунду из воды, чтобы атакующий окунь пролетел под ними мимо. И ведь он тупой пролетает.

Кости

Мастер отчитывал своего молодого помощника:

– Вот зачем ты выбрал себе такую худую девчонку?!

– А что?

– Как что – ты костлявый, она костлявая – грохоту будет, как на железной крыше…

Балкон

Был у нас в штате на предприятии инженер-строитель. И вот как он любил рассказывать про себя:

– Когда я был прорабом, строили мы жилые дома-многоэтажки. Один раз поставил я треснутую бетонную плиту, как балконную. И вот с тех пор, как иду мимо – все смотрю, не обвалилась ли. Вот какой я человек – другой бы и думать забыл, а я все переживаю.

Отец

Соседки по подъезду одного дома родили в один год – одна девочку, а вторая – мальчика. Девочка родилась в полной семье – с мамой и папой, а мальчик родился без отца – отец был уже женат на другой женщине и когда мать мальчика сказала ему, что беременна, он, конечно же, ей сказал, что и его жена только что объявила ему о своей беременности, и теперь он не может уйти от нее и бросить в таком положении – «Вот если бы ты забеременела хоть на месяц раньше, то тогда бы, конечно, а так нет, не могу.» Любовница верила и всем рассказывала, что вот он бы женился на ней, но такая досадная ситуация… Поскольку была она уже в зрелом возрасте, то ребенка решила оставить в надежде, что любимый человек, когда увидит, то обязательно полюбит своего сына. Но мужчина после рождения сына все время держал дистанцию, не подпуская к себе мальчика, а потом даже запретил ему называть себя папой, чтоб чего не вышло. Мальчик, когда стал подрастать, очень переживал, что папа не разрешает называть его папой.

Особенно обидно ему было смотреть, как носит на руках соседскую девчонку-сверстницу ее отец. Он даже терся возле ее отца, чтоб тот заметил его и увидел, что он лучше нее и мог бы стать ему очень хорошим сыном, не то что она. Девчонка совершенно не заслуживала иметь такого папу. Он ее ненавидел так, что не мог терпеть. Дело осложнялось еще и тем, что ему пришлось ходить с ней в один детский сад, в одну группу, а потом и в одну школу, да еще и матери их дружили и водили их в гости на дни рождения друг к другу. Ему приходилось изображать детскую дружбу, и тем сильнее становилась скрытая ненависть к ней в его груди. А она, дура, ничего не понимала и по простецки дружила с ним. Матери просто умилялись на их дружбу. Он пытался сорвать свою злобу толчками исподтишка. А однажды, когда они играли в снежки, он слепил снежок с камнем внутри и кинул, метя ей в лицо. Но камень попал ей в лоб и она отделалась только синяком. Все списали это на детское недомыслие и не придали значения. После этого он стал вынашивать планы убить ее. Но годы шли, а замысел не удавался. Он даже делал какие-то приготовления, потом несколько раз примерялся, но решимости и смелости до конца не хватало.

Ненависть его к ней прошла только когда он уже пришел из армии, женился на другой девушке, у него родился сын и он стал своему сыну хорошим отцом, чтобы не было у мальчика такого отца, какой был в детстве у него самого. А вместо ненависти к соседке осталась только неприязнь, которую за редкостью их встреч ему не трудно было скрывать.

Пес

Поехали мы как-то по осени на утиную охоту. Отовсюду слышались выстрелы и к нам прибился чей-то молодой веселый пес. Когда мы стали уезжать, он бежал за нами с таким упорством, что нам пришлось подобрать его и взять к себе в машину. Жили мы в частном доме за городом и места всем хватало. Но однажды наш новый пес в благодарность за нашу доброту радостно принес и проложил нам на крыльцо нашу же курицу, пойманную и задушенную им в нашем загоне для кур. Мы расстроились и от греха подальше решили вывезти глупого молодого хулигана в наш провинциальный городок, где он, как мы думали, мог бы, наверное, найти своих утерянных хозяев.

Но через день приехал из города наш сын-студент, который успел уже в прошлый свой приезд с ним познакомиться и даже привез ему какое-то угощение.

– А где же пес? – спросил он.

Мы сказали, что за провинность отвезли пса в город.

– Не думал я, что вы способны на такое… – сказал нам сын.

Мы всю ночь не спали, а на утро сели в машину и поехали в город. Не надеялись найти, но к нашему удивлению на той же площади, где мы его оставили два дня назад к нам сразу почти подбежал наш пес, радостно виляя хвостом. Мы взяли его к себе и теперь он живет у нас.

А кур не трогает. Совсем.

Записки молодого человека

Повесть

Трагически и нелепо погиб человек, парень двадцати двух лет. Дело было на кабаньей охоте. Кто-то из группы охотников, рассыпавшихся по лесу, неловким выстрелом подранил матерого кабана. Охотники знают, что нет страшнее зверя, чем раненый кабан, Рассвирепевший от боли он кидается на человека, и горе тому охотнику, который промахнется второй раз.

Подраненный кабан на какое-то время исчез из виду, а потом совершенно неожиданно выскочил на просеку метрах в ста от паренька. Один из охотников рассказывал, что все происходило на его глазах. Он стоял в стороне от просеки, парень был ему хорошо виден, а кабан, тараном несшийся по прямой, как стрела просеке на паренька, лишь время от времени мелькал в просветах между деревьями и кустами. Охотнику было неудобно стрелять. Но он все таки выстрелил и промахнулся. Парень же, по его рассказу, неподвижно стоял на просеке и, прицелившись, вел кабана на мушке, подпуская поближе. Охотник был уверен, что он выстрелит. И лишь когда кабан был уже метрах в пятнадцати, почувствовал что-то неладное: слишком уж парень был спокоен и стоял, как будто не целился, а задумался о чем-то. Дальше все было как в кошмарном сне. Парень довел кабана на мушке почти до самых своих ног, но так и не выстрелил. А когда подоспели люди, было уже поздно.

Никто не мог понять, что с ним случилось? Почему он не выстрелил? Первым делом осмотрели ружье. Оно было исправно, курки взведены. Кто-то высказал предположение, что от волнения парень нажимал пальцем не на спусковой крючок, а на скобу вокруг крючка – это бывает даже с опытными охотниками. Но тогда парень, видя, что выстрела нет, должен был бы проявить хоть какие-то признаки беспокойства. По рассказу же очевидца, он даже не шевельнулся до самого последнего момента. Следователь, который вел это дело, написал в заключении «несчастный случай», но по секрету сообщил мне, что подозревает самоубийство. Я сказал, что слишком уж странный способ покончить с собой. Тогда следователь показал мне записки молодого человека, которые якобы объясняли в какой-то степени случившееся.