Слепой стрелок

Екатерина Белецкая

Слепой стрелок

Проект «Сансет»

Белая книга, том 1

Слепой стрелок

Я умею рисовать облака.

Как живые – на оконном стекле.

А потом сотрет их чья-то рука,

не оставив облаков даже след.

Так и я – нарисовали, сотрут…

И не вспомнят, и не смогут понять

Я рисую облака – это труд.

И… стирают в это время – меня.

А. Залищук

1

Беззвучие

Ит Соградо, дневниковая запись, «Сансет»

фрагмент

«…мне страшно. Собственно, не только мне, на самом деле страшно нам всем, потому что после Идущих мы стали осознавать не только и не столько масштаб происходящего, но и глубину – потому что до Идущих мы ощущали лишь тени того, что есть Это Всё на самом деле. Да, да, именно так, именно Это Всё – данное определение первым выдал, как это ни странно, Кир, от которого никто из нас подобного не ждал. Конечно, он шутил, но в его словах есть определенный резон. Надеюсь, в моих мыслях он есть тоже.

Острие, вот что мы осознали, когда окончилась эта трагическая история, длившаяся без малого семьдесят лет. Сейчас мы оказались на острие, а последние события, с Идущими, после которых минуло всего два года, повлияли на нас оглушающее сильно, настолько сильно, что мы сами по сей день в замешательстве. Да, мы в замешательстве, хоть и молчим об этом. Мы всем молчим, но порой я случайно замечаю, например, взгляд Берты, какой-то совершенно особый взгляд, которым она не обладала раньше. Или – я вижу, как беззвучно переговариваются между собой Пятый с Лином, и лица у них в эти моменты, как бы сказать, весьма специфические. Думаю, у нас с рыжим тоже появилось во взгляде это новое нечто, не имеющее пока что определения, но подходить в моменты задумчивости к зеркалу мне категорически не хочется. Потому что – мне страшно…»

***

Город безмолвствовал. Машина шла сейчас по проспекту, широкому и практически пустому, лишь иногда её обгоняли другие, выглядевшие по-разному, но тоже с антигравами, снабженные тихими Q-движками. Говорить не хотелось, и только спустя полчаса дороги, уже на подъезде, Берта спросила, ни к кому конкретно не обращаясь:

– А какое население в городе? Сколько тут народу живет? Так мало машин…

– Шесть миллионов в границах Старого города, – ответил вежливый женский голос. – Площадь Старого города на данный момент составляет тысячу шестьсот квадратных километров. Площадь дополнительных территорий…

– Спасибо, – прервала Берта. – Как следует к вам обращаться?

Фэб коротко глянул на неё, и опустил взгляд. Не надо. Пожалуйста, не надо пока. Берта поняла эту немую просьбу, и кивнула.

– Вы можете выбрать любое женское имя, – ответил голос.

– Марфа, – решила Берта. – Вам нравится?

– Прекрасно, – эмоций, впрочем, в голосе не возникло, он остался таким же равнодушно-приветливым. – Для вас я буду Марфой.

– Отлично. Марфа, когда мы приедем? – спросил Саб.

– Осталось восемь минут пути. В черте исторического центра действует ограничение скорости, сорок километров в час, – ответил голос. – Ваши номера ждут вас, всё подготовлено.

– Спасибо, – коротко ответил Фэб, давая понять, что разговор окончен.

– Всегда рада помочь, – голос смолк.

– Это «всегда» не очень обнадеживает, – Эри нахмурилась. – Не люблю, когда за мной подглядывают в душе. Предпочитаю мыться в одиночестве.

– Думаю, этот вопрос мы решим, – улыбнулся Рэд.

***

Гостиница оказалась старая, небольшая, и располагалась она в двухэтажном доме, стоявшем неподалеку от метро Китай-город. Метро, к общему удивлению, прекрасным образом действовало, о чём перед отъездом машины сообщил всё тот же вежливый женский голос. Когда они забрали вещи, двери машины одновременно закрылись, и она тут же отъехала. Какая-то она никакая, подумалось в тот момент Иту. Серая, невзрачная, размером с небольшой микроавтобус. Но размер размером, а вот дизайн… Нечто усредненное, безликое, не привлекающее внимание. И – некрасивое. Намеренно, нарочито некрасивая, и при этом безликая, не запоминающаяся и не привлекающая внимания. А чего, собственно, ждать в начальной тройке, которая только-только вошла в Мадженту, и не обзавелась пока что необходимым количеством нужных знакомств, если можно так выразиться? Здесь подобная нарочитость будет в порядке вещей. Не во всех областях, конечно, но в некоторых – обязательно. Покаяние. Смирение. Попытка доказать, что приоритеты сменились. Понимание придет позже, а пока – будут и такие вот машины, и жилье, и многое другое. Знакомая картина. К сожалению, слишком хорошо знакомая. Ит проводил машину взглядом, поднял свой рюкзак, и пошел следом за остальными – Фэб уже стоял у дверей гостиницы, поджидая отставших.

– Потом насмотримся, идёмте, – поторопил он. – Давайте сперва решим вопрос с жильем, и сходим прогуляться.

– Дверь деревянная, – с легким удивлением заметила Эри. – Но…

– Тебя что-то смущает? – спросил с интересом Фэб.

– Ну, да. Обычно в четвертках они были какие-то более современные, – заметила Эри.

– Но это не четверка, – покачал головой Фэб. – И потом, даже в четверках полно деревянных дверей. Старинных дверей, – добавил он. – Мы просто не бывали там, где они встречаются.

– Бывали, – тут же возразил Лин. – Но некоторые девушки не обратили тогда внимания на двери.

– Молодец, – похвалил Ит. – А говорил, что не умеешь замечать.

– Нет, тут всё-таки как-то странно, – Эри, невзирая на совет Фэба, продолжала оглядываться. – Я помню точь-в-точь такое же место у нас, на Соде. И арку эту помню. Каретная арка, если точно. И окна такие же. Совсем такие же, в других мирах Сонма отличий было больше. Хотя… или это просто ощущение? Не пойму никак, что чувствую.

– Позже поймем, – пожал плечами Ит. – Фэб, пошли. Сейчас ещё и Бертик зависнет, помяни моё слово.

– Я уже, – сообщила Берта. – Метро у нас не было, правда, но вон тот переулок – один в один. Он абсолютно такой же, как на Терре-ноль.

– Идёмте, – снова приказал Фэб. – Время.

***

Номера удивили. Потому что это были аутентичные номера – именно так про них сказала девушка-горничная, которая провожала новых постояльцев к месту их проживания. Всего номеров взяли пять: одним из условий в договоре пребывания на время исследований на планете значилось проживание исключительно согласно гендеру. Берта и Эри заняли один номер, Лин и Пятый второй, Ит и Скрипач третий, Фэб и Кир четвертый, а Саб и Рэд пятый. Коту, разумеется, дозволялось бывать везде, поэтому участливая горничная перенастроила все двери согласно пожеланиям кота, который этому обстоятельству слегка удивился, по крайней мере, на горничную Шилд глянул с недоумением. Кажется, его насторожила такая забота о котах. Обычно люди к котам относятся несколько иначе. Прохладнее. К чужим котам, конечно.

Забота о мужчинах рауф, впрочем, тоже удивила – потому что горничная принялась извиняться за потолки, всего три метра высотой, и за кровати, которые являлись новыми. Вежливый Фэб поинтересовался, в чем же проблема, ведь новые кровати их вполне устраивают. Горничная огорченно вздохнула, и пояснила: интерьер гостиницы практически полностью аутентичен, он восстановлен в соответствии с оригиналом, но мужчины рауф слишком высокие, и обычные кровати для постояльцев им не подойдут. Поэтому пришлось на время их пребывания заказать эти, новые, подходящие по размеру. Извините. Нам очень неловко.

– Ну что вы, не стоит беспокоиться, – поспешил утешить горничную Рэд. – Мы всё понимаем, ничего страшного. Не огорчайтесь.

– Простите, а вы не могли бы уточнить один момент, – осторожно начал Кир. – Вы сказали «интерьер восстановлен». Не поясните, что это означает?

Кажется, он попал в десятку – горничная просияла, заулыбалась. А затем подошла к ближайшей двери, и указала на неё.

– Присмотритесь, – сказала она. – Видите? Она всё еще заживает, поэтому можно рассмотреть. Через пару-тройку лет она срастется полностью, но пока что фрагменты видны.

Ит, стоявший ближе всех к двери, всмотрелся – и с удивлением увидел, что дверь, оказывается, состоит из множества деревянных обломков, щепочек, сколов; осколки эти составляли одно целое за счет того, что были покрыты каким-то полупрозрачным материалом, который скреплял их между собой. При этом дверь была вполне функциональной: тяжелая, массивная, с изящной латунной ручкой, снабженной встроенным вполне себе современным замком.

– Любопытно, – сказал он. – То есть вы хотите сказать, что дверь кто-то сломал, а потом её таким образом починили?

– Не починили, – покачала головой девушка. – Дверь была уничтожена, к сожалению. Поэтому её пришлось собирать по фрагментам, восстанавливать, и ставить на её место. Очень жаль, но далеко не со всеми объектами всё заканчивается настолько хорошо. Если что-то сожжено, восстановить гораздо труднее.

– В смысле – восстановить? – не поняла Берта.

– Восстановить – это восстановить. Отыскать, восстановить, и вернуть на место, – пожала плечами горничная. – За сто двадцать лет удалось неплохо продвинуться, но работы, к сожалению, предстоит ещё очень много. По расчетам специалистов это займет около пятисот лет. Или больше.

– Вы восстанавливаете двери? – растерянно спросил Кир.

Девушка засмеялась.

– Планету, – ответила она. – Мир. Впрочем, думаю, вы скоро всё поймете. У вас подключен проводник, спросите у него. А, простите. У неё. Она все расскажет.

***

Номер оказался небольшой и симпатичный. Ит скинул с плеча рюкзак, подошел к узкому, выходящему во внутренний дворик, окошку. Чистейшие занавески, на подоконнике ни пылинки. За окном – светлый московский апрель, еще не успевшие одеться в молодую листву деревья, прозрачное небо, и золотистый предвечерний свет.

– Уютно, – заметил Скрипач. – Недешево, но зато уютно. Даже обои, кажется, аутентичные. Они из ткани, видишь?

– Угу, вижу, – рассеянно кивнул Ит. – А ещё здесь тихо. Как-то даже слишком тихо, ты не находишь?

– Ещё как нахожу, – согласился Скрипач. – Понял, что они делают?

– Ну а то. Децентрализация, – Ит вздохнул. – Молодость вспомнил, почти забытую. И ДС-35. В котором центры существовали исключительно культурные, всё же прочее было ровным слоем размазано по всей планете. Равномерно. Чтобы не было потерь во время возможной атаки. Знаешь, рыжий, мы столько высоких Маджент перевидали, что вспомнить страшно, но мы почему-то мало задумывались, каким путём и какими усилиями вся эта благодать достигается.

– И благодать ли это, – закончил Скрипач. – Спорно. Маджента штука сложная. Много сложнее Индиго, с его примитивной агрессией и простыми решениями. Там гостиницу никто восстанавливать бы не стал. Сломали бы, и воткнули новую. Дел на две недели, как ты понимаешь.

– О, это да, – согласился Ит. – Вообще, у меня сейчас…

– Неужели у тебя снова странное ощущение? – с деланным удивлением спросил Скрипач. – Если да, то я тебя урою, так и знай. Ты этим словосочетанием довел, кажется, уже всех.

– Нет. У меня ощущение, что мы находимся в темной комнате, у нас для надежности завязаны глаза, и мы собираемся искать на ощупь нечто, о чем не имеем понятия, – признался Ит. – Мы стоим, вытянув руки вперед, и собираемся что-то обнаружить. Имея лишь косвенное представление о том, что это.

– И как мы это сделаем, – Скрипач невесело усмехнулся. – Да, да, да, понятно, что тут могут быть женщины, точнее, следы этих самых женщин, но у нас по сей день нет даже намека на маркеры. Два года пустой болтовни, сотни теорий, а маркеров как ни бывало.

– В том числе и временных, – согласился Ит. – Будем думать. Мы наивные идиоты, рыжий. Мы считали все предыдущие задачи сложными. Так вот, эти предыдущие задачи были на уровне детского садика. Два плюс два равно четыре. Здесь…

– Итище, вот чего, – строго сказал Скрипач. – Заканчивай демагогию, очень тебя прошу. Сил больше нет. Берем поясные сумки, и пошли к народу. Надо сходить на прогулку, освоиться, перекусить, и потом будем решать, что делать дальше. У меня за два года этих обсуждений уже голова распухла.

***

Ресторанчик, имевшийся при гостинице, решили оставить на потом. Предупредили, что отлучатся, девушку, сидевшую за стойкой ресепшн, и вышли на тихую улицу. Машин не было, но вот люди всё-таки имелись, пусть и не в привычном московском количестве.

– Есть все хотят, или повременим? – спросила Берта, когда дверь за их спинами беззвучно закрылась.

– Давайте на бульвар, – предложил Фэб. – Поесть можно и попозже. Посидим, поговорим, а потом можно куда-нибудь зайти.

– Согласен, – тут же сказал Пятый. – У нас появилось несколько вопросов.

– Значит, точно бульвар, – Кир усмехнулся. – Вопросы плодятся, как тараканы. Псих, Солнце, вы уже выключили то, что хотели выключить?

– На имитацию переключили, – Скрипач вздохнул. – Как вы догадываетесь, всякие Марфы и Арфы нам сейчас будут совершенно ни к чему.

…Место, в котором разрешалось курить, обнаружилось неподалеку – стоящие кольцом лавочки с удобными спинками, несколько движущихся пепельниц, и внушительных размеров очиститель, замаскированный под старинную афишную тумбу. Сели. Закурили. Помолчали.

– Какие будут предложения? – осторожно спросил Лин. – С чего-то же надо начинать, да?

– Надо, – кивнул Кир. – Будем начинать, само собой.

– По старой схеме, – пожал плечами Скрипач. – Мы в поле, вы наука…

– Ага, разбежался, – хмыкнул Фэб. – Рыжий, мы теперь все, в некотором смысле, наука. Если, конечно, это в принципе можно назвать наукой. На данном этапе это больше похоже на подбрасывание кубика или гадание на кофейной гуще.

Берта с осуждением глянула на него.

– Фэб, ты опять? – спросила она. – Снова про маркеры? Ты хочешь сказать, что у нас их мало?

– Да, я уже говорил, и повторю ещё раз: у нас их мало. Исчезающе мало. Мы смотрели всё это время только на Россию, а конкретно – на Москву, потому что и ты, и Эри, обе были отсюда родом, и покойная Аделия, но! – Фэб наставительно поднял палец. – Стрелку, с высокой долей вероятности, этого мало. Ему нужна вся планета. Вся, дорогая моя. Ты сама об этом говорила, разреши тебе напомнить. Поэтому логично будет…

– Начнем с Москвы, – кивнула Берта. – Потом пойдем дальше. Нам нужен доступ к их программе, о которой было сказано на переговорах, поэтому первое – надо каким-то образом этот доступ получить.

– «Грани памяти», – кивнул Саб. – Программа восстановления генофонда. Да, конечно, получим, не сомневайся. Завтра ведь ещё одни переговоры. Вопрос в другом: мы не знаем, попали в эту программу те, кого мы ищем, или не попали, и… И каким образом мы будем определять тех, на кого воздействовал Слепой Стрелок.

– Наверное, они должны быть как мы, – предположила Эри. – Ну, в некотором смысле, как мы. Может быть, они были похожи внешне, или пытались кому-то рассказывать о том, что знали. Хотя бы про черных и рыжих. Ну хоть что-то.

– Малыш, ты не совсем права, – Пятый покачал головой. – Мы про это сто раз говорили. Вы с Бертой похожи, но отнюдь не одинаковые. Аделия и вовсе не была похожа на вас, совершенно другой тип лица, совершенно другой темперамент. Должно быть что-то ещё. Вопрос только, что.

Рэд посмотрел на него, Пятый пожал плечами.

– Не спрашивай, я не знаю, – произнес он. – Рэд, правда. Просто чувствую, что может быть какой-то фактор, который мы не видим.

– На счёт планеты, – Берта задумалась. – Да, мы сто раз проговаривали этот момент. Да, я сама выдвигала эту теорию. Однако на этот счет у меня есть большие сомнения.

– То есть ты предлагаешь ввести территориальный признак, – Ит хитро глянул на жену. – Ограничиться данной локацией. Уверена?

– Нет, – тут же отозвалась Берта. – Не уверена. Но вспомни наши исследования порталов. И привязки. Все привязки были на этой территории. Это тебе ни о чем не говорит?

– Не-а, – Ит усмехнулся. – Именно из-за исследований порталов. Привязки, может, и были. Но самих порталов, причем работающих, в разы больше. Хайдельберг, США, Дерна…

– Ладно, уел, – призналась Берта. – Ты еще забыл про Китай, и про Мексику.

– Я-то как раз не забыл, – Ит посерьезнел. – Ребята, сколько у нас всего получилось в результате возможных планов? Около сотни? Верно? – Фэб, Берта, и Рэд кивнули. – И уже сейчас видно, что они не будут работать в том виде, в котором мы их строили.

– И что ты конкретно предлагаешь? – спросил Рэд.

– То, что напрашивается. А именно – нужно узнать, насколько далеко в этой тройке сумела пройти их собственная техническая база, – ответил Ит. Фэб удовлетворенно кивнул. – Потому что хотим мы этого, или не хотим, у нас нет иного варианта для поиска. Одно дело – искать кого-то живого. Другое – пытаться найти людей, которые умерли больше ста лет назад, ориентируясь лишь на предположения. Без сотрудничества нам не обойтись.

– Как бы попробовать уговорить местных поделиться их этой базой с Альтеей, – пробормотала Берта. – Могут и не согласиться. Хотя и Альтея не поможет, если не знает, что именно следует искать.

Фэб и Рэд переглянулись, Рэд едва заметно улыбнулся, Фэб пожал плечами. Берта вздохнула. Понятно, «дипломатический отдел» что-то задумал, но ни Фэб, ни Рэд пока что делиться информацией не собираются. Судя по перемигиваниям, они подобный вариант развития событий предусмотрели, и какой-то план у них уже есть, но ведь не скажут. На этом этапе точно не скажут.

– Тайны мадридского двора, – заметила Эри, которая, конечно, тоже не упустила из вида молчаливый диалог Рэда и Фэба. – Да ну вас на фиг.

– Давайте мы всё-таки посмотрим город, – предложил Скрипач. – По крайней мере, проверим два-три портала. Этот пункт, как вы помните, есть во всех вариантах работы, и лишним не будет точно. Потом можно будет смотаться в Штаты…

– В бывшие Штаты, – поправила мужа Берта. – Само собой, разумеется, смотаемся. Там тоже нужна проверка, надо подтвердить схему, раз уж мы решили отрабатывать теорию полностью.

– А я бы еще пообщалась с этой Марфой, – вдруг сказала Эри. – Интересно, это интелектронная система, или что-то другое?

– Чем это ещё может быть, кроме интелектронки? – пожал плечами Скрипач. – Она и есть. Скорее всего, покупная, маловероятно, что они на этом этапе могут делать что-то своё, настолько масштабное. Ну или своё, но фрагментированное. Посмотрим.

– А почему ты думаешь, что не могут? – удивилась Эри. – Даже в двойках такие вещи вполне себе существуют.

– Такие, да не такие, – хмыкнул Скрипач. – Ты не поняла, кажется, давай поясню. Эта система, в некотором роде, аналог Скивет, но она персонифицирована. А Скивет, как более продвинутый вариант, уже нет. Потому что в продвинутых системах персонификация не используется. Здесь – она представляется, хочет имя, и лезет, куда не звали. Имитация сознания, имитация личности.

– Это может сыграть нам на руку, – заметил Фэб. – Хотя бы потому что правильно заданный вопрос показывает же блоки, например. В Скивет, кстати, ты вполне можешь создать себе подобного помощника, но этого никто не делает, потому что помощник не нужен. И Скивет сам по себе обезличен.

– Как-то странно тут это всё, – Эри задумалась. – Эта система… ммм… она как-то иначе ощущается. Не так, как та же Альтея. Альтею мы, кстати, вполне себе персонифицируем, разве нет?

– Не так, – покачала головой Берта. – Альтея сознание не имитирует. И обладать сознанием не может. Мы же говорили с тобой про постулаты Д-т-Канна, и про искусственный интеллект. Канн был ярым противником машинного разума, и его принципы используются практически во всех мало-мальски продвинутых мирах.

– Бертик, давай сегодня обойдемся без лекций, – взмолилась Эри. – Лучше скажи, мы сумеем это как-то использовать?

Берта задумалась, потом кивнула.

– Думаю, да, – ответила она осторожно. – Сперва разберемся, конечно, а потом посмотрим. Очень необычный мир, вам так не кажется? – она обвела взглядом семью.

– Кажется, – согласился Фэб. – Лично я ни с чем подобным не сталкивался. В реестре всё было обычно, по месту картинка несколько отличается от стандарта для этого уровня.

– Я такого не видел, – тут же встрял Кир. Саб задумчиво посмотрел на Фэба, и медленно кивнул.

– Аналогично, – ответил он. – Но это не опасно. Для нас это точно не опасно.

– Согласен, – отозвался Рэд. – Опасности я тоже не чувствую.

– Тут не опасность, – Пятый нахмурился. – Тут словно какая-то очень старая печаль, пожалуй. Сожаление. Горечь. Раскаяние.

– Верно, – Эри благодарно улыбнулась ему. – Точнее не скажешь, пожалуй. И эта дверь в гостинице, которую собрали из кусочков. И то, что сказала девушка.

– Про планету? – уточнил Лин.

– Ага, – кивнула Эри. – У нас с ними, кажется, схожие задачи. Они восстанавливают планету, а мы, в некотором смысле, будем пробовать восстановить работу Слепого Стрелка. Ведь так?

– Жаль только, что убедить их в этом будет не так просто, как хотелось бы, – вздохнул Фэб. – Ну, что? Пошли ужинать, или сначала погуляем?

– Давайте пройдемся до реки, – попросил Скрипач. – Или, лучше, до высотки. Вы как?

– Можно, – согласилась Берта. – Анализаторы с собой, заодно и портал посмотрим. Надо же с чего-то начинать.

– Детка, я тоже скучаю по дому, – тихо сказал Ит. – Очень скучаю. Но я много раз говорил, что…

– Ит, неважно, – покачала головой Берта. – У меня это просто где-то внутри, оно болит, и мне нужно, чтобы болело ещё сильнее. Понимаешь? Мне просто это нужно. Так что идёмте, пока не стемнело.

***

Против ожидания, вход в главный корпус высотного здания на Котельнической никто не охранял. Вошли, пустой холл отозвался шагам гулким прохладным эхом. Берта немного прошла вперед, и подняла голову. Вот оно, извечное, то, с чем она ждала свидания уже давно. Высокие арочные двери, треугольник холла, четыре лифта, бело-синие барельефы, и ротонда – до боли в глазах чистое небо, ирреальное облако, и дети с игрушечным самолетом. Всё те же дети. Всё тот же холл. Всё тот же Русский Сонм. «Я превращаюсь в какую-то функцию, – отрешенно подумала Берта. – Мы все превращаемся в функции. Вот же странно. Когда мы были живыми, и жили в этом доме, я тысячи раз проходила этот холл, торопясь или неспешно, и редко смотрела наверх. А теперь, стоит мне попасть в любой осколок, первое, что я хочу сделать, это придти сюда и посмотреть. Убедиться? В чём? Если бы я знала. И откуда эта мысль, о том, что мы были живыми? Мы вроде бы ещё здесь, и умирать не собираемся. Лезет в голову непонятно что…»

Ит подошел к ней, встревожено посмотрел в глаза, и осторожно взял за руку.

– Маленькая, с тобой всё в порядке? – спросил он тихо.

– А? – Берта попыталась улыбнуться. – Да, родной, всё хорошо. Просто подумалось… неважно.

– О чём ты? – Ит нахмурился.

– Ты, кажется, и сам уже понял, – вздохнула Берта. Ит в ответ медленно кивнул.

– Кажется, понял, – эхом отозвался он.

– Ит, рыжий, я давно хотел спросить, – вдруг осторожно начал Пятый. – Этот холл… тут ведь с вами что-то случилось, да? Верно? Я никогда не спрашивал, но я-мы-я не можем этого не чувствовать. В других мирах Сонма это тоже было. Ведь так?

Скрипач, до этого стоявший в некотором отдалении, подошел к остальным, и кивнул.

– Случилось, – ответил он. – Я… его избил. На Терре-ноль. В этом самом холле. Много-много лет назад. Ты прав.

– Вот только больно было не из-за того, что избил, – продолжил Пятый. – Из-за другого. И… народ, мы два года говорили про маркеры. Про поиск. Но я только сейчас понял.

– Что именно? – спросил Фэб.

– Мы упустили из вида самый главный маркер, – вздохнул Пятый. – А ведь он на самом виду. И постоянно был с нами.

– Какой же? – нахмурился Фэб.

– Больно, – беззвучно произнес Пятый. – Если нам самим от того, что мы видим, будет больно, мы на правильном пути. Если больно, то мы всё делаем верно. У нас, знаете ли, в этом большой опыт… был. Невозможно ошибиться.

Ит медленно кивнул.

– А ведь ты снова прав, – тихо сказал он. – Ты совершенно прав. У нас не получится абстрагироваться от того, что мы будем пробовать изучать. Эти два года мы старательно делали вид, что мы можем быть ни при чём. Что мы вне системы. Но это так не работает.

Берта молча смотрела на него, ожидая продолжения.

– С первой тройкой искаженных мы старательно пытались абстрагироваться, и даже согласились на роль исследователей, – Ит горько усмехнулся. – Напомнить, как ты кормила мальчишку котлетами, родная? Думаю, всё и так понятно. Вторая тройка… с ними было повеселее, но ненамного. Третья – выбила нас из колеи на год. Если не больше. Мы не можем этого не чувствовать, и как бы мы ни старались, мы не сможем в данной схеме ничего изменить.

– Ит, да, конечно, но теорию это не отменяет, – покачала головой Берта. Рэд и Саб согласно кивнули, Фэб нахмурился. – С тем, что вы сказали, я согласна, и Эри, видимо, согласна тоже. На эти моменты мы будем смотреть. Однако… вы же понимаете, что нам нужны и другие маркеры. Одной болью мы не обойдемся.