Оранжевая птица. Рассказы

***

Утром, пока старик еще спал, Тая решила зайти к себе на квартиру, чтобы забрать кое-что из одежды. Привычным движением она вставила ключ в замочную скважину, но замок почему-то не открывался. Заело, может быть? Применяя легкие усилия, Тая сделала очередную попытку. Ну вот, слава богу, дверь открылась. Девушка вошла в квартиру и замерла: это не может быть ее квартирой! Неужели место, в которое она попала, – ее квартира? Растерянным взглядом обводит она комнату: стены персикового цвета, белый потолок и прожекторы под ним, как в театре. Посредине стоят четыре манекена в шикарных дизайнерских нарядах, дорогая кожаная мебель, коробки с не разобранными вещами на полу. В зеркальном платяном шкафу – чужая женская одежда, и нигде нет ни одной ее собственной вещи! На кухонном столе остатки завтрака и чашка с недопитым кофе, окурки со следами яркой помады в хрустальной пепельнице. Стопка журналов мод на подоконнике, и год издания у всех – … Тая испытывает шок: на обложках другое – будущее время! Девушка проходит в коридор: на его стенах висят дипломы, подтверждающие победу на всевозможных конкурсах профессиональных модельеров. Имя победительницы на всех указано одно и то же – НЕЛЛИ МИЦКЕВИЧ.

В ужасе Тая выбегает из квартиры и, что есть силы, стучит кулаками в соседнюю дверь. Но вместо Веры Петровны, ее соседки, дверь открывает незнакомая женщина – молодая кореянка, у нее на руках грудной ребенок. Тая с удивлением слушает историю новой хозяйки о том, что живет она в этой квартире очень давно, и кто такая Вера Петровна, не знает. Чтобы не показаться сумасшедшей, Тая извиняется: «Наверное, я адресом ошиблась, простите…» «Ну, что вы, с кем не бывает», – улыбается кореянка, качая младенца.

Ничего не понимая, Тая возвращается в квартиру Евгения Павловича. «Наверное, старик уже проснулся и ждет меня. Надо же приготовить завтрак, измерить давление», – беспокоится девушка. Но… подросток с крашеными волосами и серьгой в ухе говорит, что никакого деда здесь нет. Появляется отец мальчишки: «Вы, девушка, опоздали. Старик тут раньше действительно жил, но это еще до того, как мы квартиру купили, было. Уж не знаю, сколько лет назад. На кладбище вам искать своего дедушку надо, а не у нас». И Тая услышала, как из-за закрытой двери донеслось: «Вот времена-то, сумасшедшие средь бела дня по квартирам ходят».

Кусая до крови дрожащие губы, девушка спустилась вниз, к лавочке, стоящей между двух домов и соединяющей оба мира. Так и осталась она сидеть там, бормоча себе под нос, словно в бреду, имя модельера: «Нелли Мицкевич… Нелли Мицкевич… Нелли Мицкевич… Нелли Мицкевич… Нелли Мицкевич…»

7 – 8 ноября, 2004 г.

МЁРТВЫЙ СЕЗОН

Прямо сейчас, в данную минуту, я смотрю на море. Перед моими глазами – одинокий корабль. Он чего-то ждет. И в этом он так похож на меня, всегда ждущую чего-то особенного. Я стою на берегу, чувствуя непреодолимое желание броситься вслед за этим кораблем в холодное ноябрьское море. А тем временем корабль уплывает за линию горизонта, и я его больше не вижу. Где-то совсем рядом жгут костер. Его пепел кружится в воздухе, оседая на моих ладонях. Поют птицы, и радио передает старые, давно забытые песни, но ничто не мешает мне слушать море – его шепот, а иногда даже рев, если море злится. Я точно не знаю, на кого злится море. Может быть, на людей, которые не смогли понять истину, скрытую в его глубинах. А море так хотело раскрыться людям! Но ничего, увы, не получилось…

Море спит. Ему тоже нужен отдых. И когда оно спит, меня охватывает неимоверная грусть. Такая тоска, что трудно (да и невозможно) выразить словами. Грусть уносит меня в свой бешеный водоворот. Где я? Знаю, что сижу возле моря, одна, на пустынном пляже в мертвый сезон. Нет даже собак (а еще вчера они были привязаны цепями возле спасательной станции).