Код убийства

Глава 4

Рассудив, что ехать в машине по вечерним пробкам не лучшая идея, Беркут оставил машину возле здания УВД. Коллеги подбросили его до нужного места. Он нашел Варвару в приемном покое, где она прижимала к груди выписку с результатами анализов.

– Голова не болит? – спросил он. – Как вы себя чувствуете?

– Как человек, который не хочет, чтобы его спрашивали об этом каждые пять минут, – поморщилась Варвара.

– Намек понят. Возьмем такси?

– И будем обсуждать двойное убийство в пробке? Пойдем пешком. До моего дома минут сорок бодрым шагом.

– Вы способны на бодрый шаг? Это радует.

Беркут попросил доктора разрешить Варваре посмотреть на пациента, который выжил при взрыве в издательстве. Пострадавшего уже прооперировали и перевели в палату интенсивной терапии.

Гаранина посмотрела на бледное мальчишечье лицо, обвитое трубками, и покачала головой: нет, она его никогда раньше не видела.

Покинув Склиф, они перешли на другую сторону Садового кольца и пошли по Ананьевскому переулку, что идет параллельно Сретенке. Там было тихо, если не считать строительства новых клубных домов на месте старых доходных.

Варвара рассказала Беркуту все, что услышала от девушки из издательства. Какое-то время они шли молча.

– Получается, Алиса и Эрик Чернов были знакомы не больше четырех недель, – первым нарушил молчание Беркут.

– Две из которых они жили вместе.

– Это не показатель.

– Наоборот, – возразила Варвара. – Это самый интересный показатель. Алиса из тех девушек, которых надо завоевывать. Эрик человек не ее круга. Ему нужно было сделать что-то неординарное, чтобы она переехала к нему так быстро.

– Деньги решают множество проблем.

– У нее наверняка есть квартира в центре, доставшаяся от бабушки. Дача где-нибудь в престижном месте, типа озера Круглое.

– Это вы к чему?

– К тому, что предки передали Алисе то, что Эрик должен был покупать. И ему могли не продать, потому что он не свой.

– Тогда Алиса была ему нужна, чтобы войти в ее круг, стать своим.

– Возможно, – кивнула Варвара. – Здесь могут быть параллели с его первой девушкой. Расскажите мне о ней.

– С чего начать?

– С осмотра места преступления.

Беркут бросил острый взгляд на Варвару и начал размеренно излагать.

– Двадцать третьего июня прошлого года в Потаповском переулке недалеко от улицы Покровка был обнаружен труп молодой девушки с черепно-мозговой травмой. Документов при ней не оказалось. Телефон был зарегистрирован на имя Ирины Викторовны Резник. Дело поручили мне. Я связался с ее братом Марком Резником, владельцем крупной IT компании. Он приехал в морг, опознал сестру и сразу обвинил ее бойфренда Эрика Чернова.

– Вы рассматривали других подозреваемых?

– Да, в том числе и самого Резника, но ни у кого из них не было мотива убивать девушку. Никто не выигрывал от ее смерти. Отец Ирины был очень состоятельным человеком. У него возникли серьезные проблемы со здоровьем, поэтому он передал компанию сыну и отошел от дел. Спустя год он скончался. Ирина сначала работала у брата, а затем одновременно с Черновым покинула компанию. Эрик основал фирму, а Ирина превратилась в домохозяйку.

– Родные одобряли выбор Ирины?

– Резник сказал «иногда дочерям состоятельных людей приходится выбирать из того, что есть под рукой».

– Это не похоже на комплимент.

– Вот и мне так показалось. На момент убийства у Чернова есть алиби. Вход и выход из здания его компании по электронным пропускам. Пропуск Чернова был использован в тот день дважды, утром и вечером. Ирину убили между двенадцатью и часом дня.

– Он мог подделать логи, – предположила Варвара. – Он же айтишник. Ему ничего не стоит стереть записи и сделать новые.

– Мы не нашли доказательств. Дело не закрыто, следствие продолжается, но, в общем, глухарь.

– Вы рассказали об этом вашему коллеге из ФСБ?

– Завтра зайду к нему. Заодно посмотрю записи с камер наблюдения. Вдруг что-нибудь интересное проклюнется.

Они прошли по бульвару до Покровки, свернули направо и добрались дворами до железных ворот. Варвара нажала код домофона, который запищал, открывая узкую калитку. Пройдя через арку, они очутились в колодце двора. Подойдя к дальнему подъезду, Варвара набрала еще один код и открыла дверь.

– Четвертый этаж, – провозгласила она, направляясь к лестнице.

– Лифт не работает? – спросил Беркут.

– Работает. Можете воспользоваться.

– Тогда почему пешком?

– Проверяю вестибулярный аппарат, – отозвалась Варвара, преодолевая первый пролет.

Беркут вздохнул и направился за ней.

– Часто вы на себе эксперименты ставите? – спросил он.

– Вы имеете в виду, часто ли меня взрывают? Первый раз.

Они уже дошли до третьего этажа, когда Варвара остановилась и повернулась к нему.

– Значит так, – сказала она шепотом, – сейчас мы должны выработать единую стратегию поведения.

– Зачем? – также шепотом отозвался Беркут.

– Затем, что всех нас, умных и глупых, образованных и неучей, мечтателей и циников объединяет одно: мы лжем нашим родным, – торжественно сообщила Варвара. – Сегодня мы будем обманывать мою бабушку. Сразу предупреждаю, задача тяжелая. Старушка отнюдь не божий одуванчик и раскалывает на раз-два. Так что наша версия событий должна быть максимально правдоподобной.

Беркут вглядывался в ее лицо, пытаясь понять, не шутит ли она. Варвара выглядела очень серьезно.

– Я все продумала. Официальная версия такова: я пошла покупать Моне в подарок бабушке и как раз подходила к издательству, когда взорвалась бомба. Меня слегка присыпало известкой и все. В Склиф я ездила, потому что всех туда повезли. Вы, как сотрудник органов, это подтвердите. Вас послали довести меня домой, а то вдруг я упаду по дороге. Понятно?

– Более-менее.

– Давайте уточним детали, где и как я упала, чтобы выдержать перекрестный допрос.

– Где вы упали, я не видел, поскольку меня там не было. Я приехал уже после того, как вызвали полицию.

Гаранина посмотрела на него с уважением.

– Вы минимизируете количество информации, на которой можете проколоться. Приятно работать с профессионалом.

Они преодолели последний пролет, и Варвара отперла входную дверь.

Их встретила пожилая дама в широком темном платье. Ее седые волосы были коротко подстрижены. Она сцепила перед собой тонкие сухие руки, унизанные кольцами и массивными браслетами,

– Варвара, почему твой телефон целый день выключен? – спросил она низким голосом вместо приветствия.

– Как театральная жизнь в Новом Уренгое? – ответила вопросом на вопрос Варвара. – Ты привезла что-нибудь вкусненькое?

– Ты забыла предупредить, что придешь не одна. – Бабушка улыбнулась вошедшему за ней Беркуту.

– Проходите, – пригласила его Варвара. – Андрей Борисович Беркут, мой сопровождающий на этот вечер. Моя бабушка, Белла Барановская. Она не любит, чтобы ее называли по-отчеству, так что просто Белла.

– Очень приятно, Беркут.

Ему почему-то нестерпимо захотелось поклониться, как это делали царские офицеры в старых фильмах.

– О, – кокетливо изогнула брови бабушка, – ты наконец-то пришла с мужчиной.

– Я не мужчина, – умерил ее оптимизм Беркут. – Я опер.

– В каком смысле опер?

– В уголовном.

– Что случилось, Варвара? – потребовала объяснений бабушка.

– Пошла за книгой в магазин при издательстве, а там взрыв. Меня даже не задело. Но полиция отвезла всех в институт Склифосовского, – изложила Гаранина сухим телеграфным стилем. – Проходите, Андрей Борисович. Я думаю, сразу на кухню. Ба, ты не покормишь нас? Я целый день не ела.

– Ты не ела, потому что негде было или потому что доктор запретил? У тебя сотрясение мозга? Может быть, ты все-таки зашла в магазин?

Беркут подумал, что тон бабушки вполне подошел бы для перекрестного допроса. Он признал, что опасения Гараниной имели основания: бабушка была нелегким противником. Она сразу находила слабые места в логике и начинала бить по ним прямой наводкой.

– Я, пожалуй, пойду, – предложил Беркут, игнорируя просительный взгляд Варвары.

– Даже не думайте! – взвилась бабушка. – Вы доставили Варвару целой и почти вменяемой, так что самое малое, что я могу для вас сделать, это накормить. Я привезла копченый муксун и ягель в клюквенном сиропе.

– В клюквенном? – колебался Беркут.

– Варвара, иди переоденься. У тебя сзади пятно на юбке. Вы, Андрей Борисович, мойте руки. Прямо по коридору и налево. Я накрою на стол через пять минут. Вы что-нибудь имеете против супа с фрикадельками?

– Ни в коем случае, – замотал головой Беркут и пошел в указанном направлении.

Через несколько минут он вернулся на кухню, где посреди стола уже стояла тарелка с нарезанными овощами и привезенные с севера деликатесы.

– Вам помочь? – предложил он.

– Очень любезно с вашей стороны, – проворковала Белла, закрывая за ним дверь на кухню. Она понизила голос, также как Варвара на лестнице, и зашипела. – Что на самом деле случилось? И не вздумайте повторять тот бред, который вы придумали у двери подъезда, когда шли сюда.

Если бы она сказала «придумали на лестнице», Беркут поверил бы, что бабушка видит сквозь стены. Но и так было ясно, что свою внучку она неплохо знает. Дальнейшее запирательство могло только усугубить ситуацию.

– Я вам ничего не говорил, – сказал Беркут заговорщицким тоном. Белла кивнула. – Она действительно была рядом с магазином, когда произошел взрыв. Ее немного присыпало штукатуркой и поцарапало осколками.

Пока Беркут говорил, бабушка кивала, затем прищурилась:

– Штукатуркой, говорите. Почему тогда у нее рука и нога перевязаны?

– Вы же знаете свою внучку. – Беркут принужденно улыбнулся. – После взрыва книги разлетелись. Она увидела одну. Ой, кричит, альбом Моне, мне как раз такой нужен. И прямо к нему. Там еще кирпич лежал, наверное, из стены вылетел при взрыве. Один-единственный кирпич посреди тротуара. Ну, обойди ты его. Нет, она глазами к альбому прилипла, и прямо через этот камень навернулась на асфальт.

Он так вдохновенно описывал картину, как будто видел ее перед собой. В этот момент Беркут сам себе верил и надеялся, что бабушка тоже поверит.

– Вы чего закрылись? – с подозрением спросила Гаранина, распахивая дверь на кухню. – Секретничаете?

– Да вот рассказывал вашей бабушке, как вы на ровном месте спотыкнулись о кирпич и упали на асфальт. Когда за альбомом Моне побежали после взрыва.

Лицо Варвары застыло. Очевидно, Беркут не выдержал напора и ему пришлось придумать версию, максимально приближенную к настоящей. Те же факты были изложены в другой последовательности, что делало разговор о них возможным и, в то же время, более безопасным.

– Почему же тебя держали до вечера? – продолжала допытываться бабушка, но уже более миролюбивым тоном.

– Порядок такой, – пояснил Беркут, усаживаясь за стол. – Свидетелей и тех, кто сообщает о преступлении, всегда тщательно проверяют. Вы не поверите, сколько преступников звонит в полицию, думая, что тем самым отведут от себя подозрения.

– Где же Моне? – спросила бабушка, разливая суп по тарелкам.

– Там же, где и был, – вздохнула Варвара. – Я не дошла до него. Кирпич помешал.

Дальнейший разговор принял форму светской беседы. Белла описывала свои впечатления от театрального фестиваля, остальные внимательно слушали.

Когда Беркут посмотрел на часы, время приближалось к полуночи. Белла предложила постелить ему в кабинете на диване, и Беркут согласился.

Сидя за столом на кухне и слушая пикировку Варвары с бабушкой, впервые за долгое время он почувствовал себя дома. Ему не хотелось из этого дома уходить.

Оставшись один в кабинете, Андрей потратил добрых полчаса, обозревая книжные полки от пола до потолка. В собрании прослеживалась не логика коллекционера, но любопытство читателя.

Здесь были и солидные дореволюционные издания, и советские брошюры двадцатых, тонкие и на плохой бумаге. Рядом с собранием сочинений Пушкина тридцать седьмого года стояли первые перестроечные издания, которые в то время жадно глотала вся страна.

На столе у окна лежало старинное массивное пресс-папье. Беркут взял его в руки и прикинул на вес. Такой вещью легко можно размозжить голову.

Затем его взгляд перешел на бамбуковую палку с узорами, которая лежала на полке как раз на уровне его глаз. Она была из тех вещей, что покупают в качестве сувенира в экзотических странах. Затем они путешествуют по квартире, собирая пыль. Предпоследним их пристанищем обычно становится дача, а последним костер.

Беркуту было удивительно спокойно в этом месте. Он прилег на диван, старинный, с высокой плоской спинкой, которую так хотелось потрогать. Кожа приятно холодила ладонь. В конце долгого, полного событий дня, он, наконец, почувствовал, что устал. Едва закрыв глаза, Андрей провалился в темноту.

Проснулся он от странного чувства беспокойства. Снаружи кабинета раздавались тихие шаги: кто-то ходил по квартире. Ступая босыми ногами по ковровой дорожке, Беркут дошел до дверей кухни и заглянул внутрь.

Злоумышленник рылся в холодильнике.

– Хм, – кашлянул Беркут.

Варвара, а это была она, резко отпрянула. Увидев Беркута, выдохнула с облегчением.

– Вы меня напугали, – сказала она строго.

– Вы меня тоже. Что вы здесь делаете?

– Глупый вопрос. Вы что, никогда не вставали к холодильнику ночью?

– За йогуртом полезли? – спросил он.

– Еще чего. За йогуртом лезут утром, чтобы загладить чувство вины и начать новую жизнь. Ночью в холодильник лезут за колбасой, – пояснила Варвара. – На вашу долю брать?

– Берите, – кивнул Беркут и пошел одеваться.

Варвара зажгла свечу и поставила чайник.

Потом они пили чай с вареньем и ели бутерброды с колбасой. Варвара рассказала ему, что когда начали рушиться стеллажи, она залезла под стол и хотела молиться, но не знала как.

Когда спасатели вытащили ее из-под развалин и что-то говорили ей, она не слышала слов. Сначала в ушах был только ровный гул, а потом тишина. Варвара испугалась, что никогда больше не будет слышать, но потом взяла себя в руки и начала планировать, как будет решать эту проблему.

Надо выучить язык жестов и научиться читать по губам, думала она. И еще можно будет писать записки. Пишет она быстро, правда, почерк у нее ужасный, и ее не поймут. Надо записаться на курсы каллиграфии. Впрочем, как она поймет, что ей говорят на курсах, она же ничего не слышит. Значит, сначала нужно научиться читать по губам…

Она говорила быстро, перескакивая с одного на другое. Потом снова возвращалась к взрыву и своим страхам, как будто извиняясь за них.

Беркут не перебивал ее. Он кивал, подливал чая, подкладывал варенья и слушал, слушал, слушал. Он много видел людей с посттравматическим синдромом, и сейчас перед ним сидел именно такой человек.

Варвара то хорохорилась, посмеиваясь над собой, то скатывалась в самый низ бездонного колодца ужаса: сейчас все рухнет, и меня больше не будет.

Беркут принялся рассказывать смешные истории из жизни и работы и не заметил, как стал рассказывать о себе.

Его жена долго болела, и это страшно, когда болезнь выедает любимого человека изнутри и остается лишь оболочка. Он загружал себя работой, чтобы возвращаться домой позже и видеть ее спящей. Он ничего не мог поделать, не мог помочь, и страдал от своего бессилия.

Три месяца назад все было кончено. Дом опустел. Его дочь переехала жить в школу-интернат, куда ее устроили родители жены, профессора московских вузов. Они же платили за ее обучение. Дочери было шестнадцать, и она проводила больше времени с ними, чем с отцом.

Он все понимал и соглашался, что так будет лучше. Они могут дать ей то, что обычному оперу не под силу. Но сколько же боли было в его тихом голосе. Одна потеря за другой. Всего год назад у него была семья. Сейчас он остался один в пустой квартире. Он с головой уходил в работу, потому что ему было некуда возвращаться.

Они допили чай, вымыли чашки и разошлись по своим комнатам, погасив свечу и пожелав друг другу спокойной ночи. Укладываясь обратно на диван, Беркут подумал, как много мрака может развеять одна маленькая свеча.

Глава 5

На следующее утро Беркут позвонил Елисееву, чтобы сообщить, что у него есть информация по делу и заодно взглянуть на видео с камер наблюдения.

Одна из них висела на перекрестке. Вторая показывала улицу, кафе и вход в книжный магазин. С нее они и начали просмотр.

Елисеев промотал вперед до момента, когда девушка в темном платье подошла к двери.

– В списке сотрудников издательства у нас четыре женщины. – Елисеев достал телефон, на экране которого высветилось фото со списком. – Амалия Величковская, 25 лет, вчера была в отпуске. Так что это не она. Также не похожа на Валентину Павлову, бухгалтера, 54 года. Остаются Анна Мельникова, 22, администратор, и Алиса Феденко, 28, главный редактор.

– Точно не Алиса. По словам свидетельницы, у той в руках был портфель, – сказал Беркут.

– Симпатичная?

– Кто?

– Свидетельница.

– Обычная. И потом, Елисеев, я на работе.

– Где еще нам находить женщин, если не на работе?

– Давай дальше, – ткнул в экран Беркут.

Вторым шел грузный мужчина, опознанный как заместитель главного редактора Владлен Шумский. На сайте издательства была его фотография десятилетней давности, на которой он задумчиво подпирал рукой подбородок.

Следующим шел тот самый парень, который все еще лежал в палате интенсивной терапии. На спине у него был небольшой плоский рюкзак. Парень подошел к двери, остановился, взглянул на кафе напротив, как если бы пытался рассмотреть кого-то через улицу, после чего вошел внутрь.

Через несколько минут из кафе вышла девушка, опознанная по фотографии на сайте как старший редактор Алиса Феденко. В руках она несла грубоватый мужской портфель, который только подчеркивал ее хрупкость.

К Алисе подошла Варвара Гаранина, и они обменялись приветствиями. Обе были скованы, как это бывает при встрече малознакомых людей. После короткой беседы обе немного расслабились.

– Алиса ей что-то дает, – прокомментировал Елисеев.

– Скидочную карту в магазин, – пояснил Беркут. – Варвара хотела купить альбом Моне в подарок бабушке.

– Надо же, какие подробности. Может, ты и с бабушкой познакомился?

Беркут не стал рассказывать Елисееву, что он не только поужинал в их доме, но и остался ночевать.

Девушки на экране расстались. Варвара пошла в магазин, а Алиса в издательство.

Последним на экране появился мужчина среднего роста, лет сорока, одетый в стиле «безденежная богема». Выйдя из кафе, он торопливо пересек дорогу. Подойдя к входной двери, он резко рванул ее на себя и прошел внутрь.

– Узнали, кто это? – спросил Беркут.

– В базе данных его отпечатков нет, и в розыск его никто пока не заявлял.

Оба взяли паузу, чтобы обдумать увиденное.

– Он, похоже, нервничает, – прервал молчание Беркут, – но идет быстро, свободно машет руками. Если бы у него с собой была взрывчатка, он бы боялся сделать лишнее движение, чтобы не сдетонировало раньше времени.

– Согласен, – кивнул Елисеев. – Первая девушка с дамской сумкой и пакетом тоже отпадает. Сумка крохотная, пакет полупрозрачный.

– Парень с рюкзаком?

– Может быть. Только рюкзак у него маленький и плоский, разве что ноутбук поместится. И, все же, пока исключать не будем.

– Остается Алиса Феденко с портфелем, – подытожил Беркут.

Елисеев откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на него.

– Ты ведь пришел испортить мне жизнь, Андрей?

– Зачем так грубо? Я пришел обменяться с тобой информацией.

– Зачем?

– Не зачем, а потому что у меня есть незаконченное дело с тем же персонажем, что и у тебя.

– Эрик Чернов?

– Он самый.

– Он у тебя в подозреваемых числится?

– Один из.

Елисеев недовольно крякнул, встал, потянулся, прошелся по кабинету и выглянул в окно.

Наступало обеденное время, и к супермаркету потянулись стайками сотрудники окрестных зданий. Ушли в прошлое судки с едой, которые приносили из дома. Теперь все предпочитают покупать готовое.

Елисеев проводил глазами группу смеющихся девушек с пластиковыми контейнерами в руках и вернулся к Беркуту.

– Эрик Чернов теперь очень большой и очень важный человек. У него такая служба безопасности, что к нему на кривой козе не подъехать. На оборонку работает.

– Пусть работает, – пожал плечами Беркут. – Если на него покушаются чужие спецслужбы, это твое дело. А вот если из-за него вторую девушку убили, то это уже мое. Я от него не отстану, пусть его хоть Кремлевский полк охраняет. Ты меня знаешь.

– К сожалению, – вздохнул Елисеев.

Ему все меньше и меньше нравилась эта история. За долгие годы он привык к тому, что взрывы в центре города – это либо вырвавшийся на свободу бытовой газ, либо сварочные работы с нарушеннием техники безопасности.

Елисеев был слишком молод, чтобы застать сведение счетов криминальных авторитетов при помощи начиненных взрывчаткой автомобилей. Об этом ему рассказывали преподаватели на лекциях и старшие коллеги на встречах. Елисеев слушал их с завистью, и ему казалось, что его работа будет вечно наполнена рутиной.

Стремительно развивающиеся события последних лет заставили его ностальгировать по той скуке.

Дело о покушении на знаменитость может отправить карьеру в стратосферу или сбросить ее в пропасть. Сначала Елисеев был рад его получить, но, чем больше он над ним работал, тем меньше оно ему нравилось.

Тут еще Беркут и его девица с альбомом. Моне ей, видишь ли, понадобился. Или Мане? Какой-то из них кувшинки рисовал, а второй… Леший их разберет, этих французов.

Девица, кстати, толковая, что редкость для свидетеля. Даже после сотрясения она довольно точно описала свою встречу с погибшей. Видео с камеры полностью подтверждает ее показания.

– Что тебе от меня нужно? – спросил Елисеев.

– Я хочу осмотреть место взрыва.

– Не возражаю.

– И мне нужно поговорить с Черновым.

– Телефон дать?

– Телефон не поможет. В прошлый раз мы не очень хорошо расстались.

– Ты обвинил его в убийстве?

– Не то, чтобы прямо в лицо. Скажи ему, что у нас совместное расследование, и что в его интересах… Ну, ты понимаешь.

– Понимаю, что ты обвинишь его в двух убийствах, а мне с ним потом работать.

– Во-первых, для обвинений у меня нет ни мотива, ни доказательств. Во-вторых, если он действительно убил двух девушек, то с ним работать не тебе, а мне. Так что в твоих интересах, чтобы я доказательства нашел.

– Тогда мы переквалифицируем дело с терроризма на обычную уголовку. Им займешься ты, а я поеду на дачу на целых три дня. – Елисеев расплылся в улыбке. – Идея мне нравится.

– Будем считать, что договорились.

– Будем. Не хочешь пообедать? У нас в столовой шикарный борщ и ломовые котлеты.

После обеда Беркут поехал на место преступления, где все еще работала следственная бригада. Надев бахилы, он проследовал вслед за экспертом по тропинке, проложенной между обломками стен. Когда они достигли кабинета, эксперт попросил Беркута остаться за порогом, а сам прошел внутрь.

– Первое тело лежало здесь. – Он показал на место у стола. – Мужчина лет шестидесяти.

– Шумский, заместитель главного редактора, – определил Беркут.

– Две молодые женщины стояли близко друг к другу у противоположной стены. Так рядом и легли.

– Алиса, старший редактор, и Анна, администратор.

– Мужчина лет сорока лежал в центре комнаты головой по направлению к двери, – продолжил эксперт. – Тот, что выжил, стоял в коридоре прямо за стеной. Она, в конечном итоге, его и спасла. Здание построено в начале прошлого века, стены толстые. Если бы дело было в современном офисе, лежал бы он со всеми вместе в морге, – заключил эксперт.

– Эпицентр взрыва обнаружили? – спросил Беркут.

– По предварительному заключению, бомба взорвалась на расстоянии примерно метр-метр двадцать от пола.

– Что-то лежало на столе, а потом взорвалось, – сказал Беркут. – Мы с Елисеевым посмотрели видео с камеры наблюдения на улице. Парень в куртке шел с черным рюкзаком.

– Это тот, что остался жив? Обрывки его рюкзака мы нашли в углу. Внутри, судя по всему, был ноутбук. Расплавился, конечно. Пластик, что с него взять.

– Получается, что взрывчатка была в портфеле Алисы Феденко.

– Похоже, что так. Остались несколько обгоревших кусков коричневой кожи. Они сейчас на экспертизе.

Беркут поблагодарил эксперта. Он бы с удовольствием пожал тому руку, но она была в резиновой перчатке. Эксперт проводил Беркута до выхода и, когда тот снимал бахилы, заметил.

– Вы знаете, что в кармане у выжившего парня лежал пистолет.

– Пистолет? – оживился Беркут. – Из него стреляли?

– Если бы не было взрыва, я бы вам ответил на этот вопрос прямо сейчас, – сказал эксперт. – А так только после баллистической экспертизы.