Росток на руинах. Социальный омегаверс

Керис не растерялась – побежала наверх, за Лиенной, и скрылась за дверью её бокса. Потом выскочила на мост, крикнула нам вниз:

– Разойдись, альфьи морды! Лиенна сказала, ей всё равно, кто это будет. Вот, мы жребий тянули.

Керис размахнулась, и к нам слетела скомканная бумажка, бухнулась мне в лоб. Я поднял, развернул и чуть не зарычал. Корявым почерком Лиенны было нацарапано: «Тар». Грёбаная не судьба. С этой стороны соперничества я не ожидал никак.

Я вбил записку Тару в раненое плечо, стараясь побольнее, и он унёсся наверх на радостях. А мы опять братьями стали, хоть и бухает ещё ярость в башке, и в штанах разочарованно ноет. Я отошёл к выгруженному тюку козьего сена, плюхнулся в досаде. Справа рухнул Карвел, вытирая кровь с рыжей брови, слева Гай протянул руку:

– Слышь, палец-то мне обратно вправь.

Я вправил, и с воплем Гая слился грохот Тара, слетевшего с моста вниз головой. Он с офигевшим видом выполз из кучи мешков и коробок, поправляя шапку. Наверху Лиенна крикнула со слезами в голосе:

– Вот и вали, Жопа Копчёная! Чтоб у всех вас яйца отсохли, альфы сраные! – Она хлопнула дверью.

Всех обласкала, буйная наша.

Только намного позже мы узнали, за что Тар выхватил памятный пинок с моста.

Лиенна встретила его по обыкновению любезно:

– Ну, чо стал? Жарить меня будешь или нет?

Тар, который всё понимал буквально, возмущённо закачал головой: ни в коем случае! Кто-кто, а он знал, что чувствуешь, когда тебя поджаривают. Разве он мог причинить боль любимой?

Ну, а Лиенна забыла про эту тупость Тара и рассвирепела. Она же сама себе альфу выбрала, Тару и побеждать нас не пришлось, халява. Что было Лиенне думать, если даже невинный и второсортный альфа от неё нос воротит? Вот и решила, что она и для Тара, и для нас всегда будет только боевой подругой. Знала бы она правду…

Короче, со свистом пролетел наш Тар со своей первой вязкой. Мы такие сидим, опять воспрянули в надежде, смотрим друг на друга зверями. Любое движение в сторону лестницы – и снова война.

Наверху Керис ломилась в бокс:

– Лиенна, открой, не дури! Всё равно откроешь, поверь!

Хрен она открыла. Уже омежки фуру разгрузили, уже малышня потянулась с ужина. Потерянный Тар сидел на полу, глядя в одну точку, и разрывал на мелкие клочки свою типа счастливую записку.

Я подумал: наверно, у него что-то и правда там не в порядке. И не жалко ничуть, в этом состоянии жалости к сопернику нет. Но Тар даже не успел раздеться. Что такого он мог сказать, чтобы течная омега от себя альфу прогнала?

Лиенна открыла только Халлару. Старейшина долго уламывал, прислонившись спиной к двери бокса:

– Со мной-то можешь поговорить? Нет их тут, вон внизу сидят. Видела бы ты их побитые морды, за тебя дрались вообще-то. Не расстраивайся, они хорошие альфы, просто растерялись.

Н-да, я бы не растерялся…

Заплаканная Лиенна открыла. Халлар исчез в боксе, а мы посматривали наверх, напряжённые до предела: сейчас снова драка. Смотрели и смотрели, пока не поняли, что Халлар уже не выйдет. Наш старейшина хоть самый мудрый и умелый, но тоже альфа. Кто бы смог устоять? Я бы точно не смог.

– Пропустили старших, – сплюнул Карвел.

Керис, ожидавшая на мосту, с досадой покачала головой:

– Вот же кобель бородатый!

Тар заистерил, молча рванул к лестнице. Но мы навалились трое: нефиг буянить. Пусть лучше Халлар, чем Тар, не так нам обидно. У Тара был шанс, он его просрал. Омегу до слёз довёл, и кого – Лиенну! Это умудриться надо. Так что всё по справедливости. Лиенна выбрала самого авторитетного, губа не дура.

Никогда мы Тара таким бешеным не видели, еле угомонили. Всё уже решилось, чего быковать? Пришлось в лоб ухнуть, чтобы вырубился.

– К обрыву его отнесите, – сказала Керис. – Я там с ним поговорю.

Есть у нас такое место в пещере – площадка, куда можно спуститься только по верёвке. А назад без верёвки – никак. Штрафной изолятор для очень провинившихся.

Просьба Керис нас удивила. Зачем Тара изолировать? Ну, вспылил, бывает. Не пойдёт же он на самом деле в бокс ломиться и Халлара с омеги стаскивать? Но Керис ничего просто так не говорила, поэтому Тара мы с обрыва спустили, оставив ему фонарь.

Сами злые, как черти, не до работы. Какая работа, когда кто-то другой наяривал членом в невинно-узкой дырочке, о которой все втихаря грезили? Лиенна же ни разу не намекнула, что отдаёт кому-то предпочтение. Шансы были как бы равны, хотя весь клан знал, что это не так.

Самое обидное: если бы она не стала сама выбирать, никто из альф против меня не выстоял бы. Даже Халлар. Я давно считал, что Лиенна по-любому моя. Выходит, она эту затею со жребием сочинила, потому что не хотела именно меня. Но какого, спрашивается, хрена? Что ей во мне было не так?

Всё время, пока Халлар пыхтел на Лиенне, исполняя нашу мечту, Тар прокуковал в изоляторе. Мы не слышали, о чём говорила с ним Керис, сидящая наверху обрыва, но мудрая омега своего добилась. Сейчас я понимаю, что Халлара спасла случайность. Лиенна почему-то сама захотела, чтобы её первым альфой стал Тар, и написала об этом. Только поэтому Тар не тронул Халлара: он был счастлив, когда узнал о желании Лиенны, хоть оно и не исполнилось.

Зато мы с Гаем и Карвелом обломились. На другое утро, когда Лиенна и Халлар дрыхли в боксе, к нам в техзал пришла Керис, шлёпнула на стол три знакомые измятые бумажки:

– Не грызитесь, альфы. Вам работать вместе.

На всех трёх бумажках корявым почерком Лиенны было написано:

Тар

Тар

Тар

Такой, значит, у неё был жребий. Ссорить нас не хотела, притворялась, что ей правда пофиг, кто это будет. Боялась, что Тара гнобить станем, как в детстве, когда хотели вытурить его из группы.

Ненавидеть брата за искренний выбор омеги глупо. Нам ничего не оставалось, кроме как проглотить это. Тар получил непонятно чем заслуженный приз, о котором мечтал с детства, а Халлар остался жив.

Через пару дней Лиенна заявилась к нам в технический зал. Как ни в чём не бывало вскинула автомат на плечо, заткнула за сапог нож. Всё та же белобрысо-лохматая и невозмутимая, только губы искусанные припухли:

– Что, погнали? Дарайн, куда сегодня, на карьер?

Я молча кивнул, ещё не остыл, чтобы разговаривать с ней. Мы погрузились в раздолбанный джип. Гай утопил газ, и мы выскочили из пещеры под безоблачное небо, вдавленные жарой в дерматиновую обшивку. Я смотрел на довольную Лиенну, которая устало закемарила на переднем сиденье, на сияющего Тара рядом со мной, и чуть не кусал дверные ручки.

Керис, видать, и Лиенне ума вставила. Лиенна до первой течки вообще альф не жаловала, так что хранить верность одному, похоже, не стоило ей усилий. Так они с Таром стали постоянной парой, единственной в клане. Наследница автомобильных магнатов и сын простого майора, война их уравняла. Мне досталось наблюдение и вечно грызущее «почему?»

И Халлар ничего не собирался с этим делать. Влюблённому на старости лет Халлару тоже не сладко было те записки увидеть, но кто омег поймёт? Тем более старейшина знал, что такое истинная, и проблем в клане не хотел. Мог только следить, чтобы Лиенна был счастлива со своим альфой. Да вот не получилось.

Я же, наученный многолетним опытом Тара, решил избежать всех проблем разом. Рисса пришла ко мне в результате непредсказуемых случайностей, чудом. Я не имел права теперь это чудо профукать.

***

Всё началось две недели назад. Только после охоты за лекарствами Лиенна перестала мне сниться в злобно-ревнивых снах. Как говорит Халлар: не было бы счастья, да хрень приключилась. Ну, или как-то так.

Пещеры Гриардских гор, апрель **75 года,

две недели назад 

День был как день, мы завтракали с группой – обычный домашний завтрак.

Будущий папаша Тар заботливо наваливал побольше в тарелку беременной Лиенны. Та жадно сметала всё подряд, даже тушёную капусту, хотя всю жизнь плевалась от неё. Я смотрел и завидовал Тару, потому что и очень пузатая Лиенна умудрялась выглядеть тем же хамоватым идеалом. Так же самоуверенно расставляла локти на столе и очаровательно швыряла обглоданные кости. Умилительная картина.

Другие омеги к концу беременности становились всё плаксивее, а наша буйная Лиенна – всё злее. Рвала и метала из-за любой мелочи, всем доставалось. Собственная беспомощность её нешуточно бесила.

Я считал, что у меня есть неплохие шансы. Наверняка Лиенне надоело быть с одним и тем же альфой столько лет подряд. Даже будущий ребёнок от этого альфы её, похоже, не радовал.

Конечно, Лиенне льстило, что она единственная в клане стала истинной для кого-то, и она платила Тару верностью и вот таким преданным взглядом. Я сильно сомневался, что это искренне – ну на что там так смотреть?

Халлар говорил, повезло нереально, что из восемнадцати омег клана одна вот так Тару подошла. Но по мне – везение сомнительное. Скорее повезло остальным, что истинных для нас в клане не было. Да я б рехнулся семь месяцев ждать, пока моя омега родит, потом ещё пару месяцев, пока снова потечёт. Как можно не обращать на других внимания? Их вон сколько.

Причёсанный и подтянутый Гай перемигивался с Кэрил, которая сидела за соседним столиком и сегодня собиралась потечь. Точно собиралась: не ела ничего, только кормила старшего сына. А раз омега не может есть, течка вот-вот: у них перед этим вообще аппетита нет, как объясняла Керис.

Я поглаживал округлившийся живот Сино, сидящей рядом, и думал, что надо тоже побриться и причесаться. Хотя и лень – в ближайшие дни мы на вылазку не собирались. И ещё думал, что Кэрил на этот раз придётся уступить, иначе Гай меня окончательно возненавидит. У него до сих пор шрам со лба не сошёл после нашей драки за Сино.

Халлар советовал мне умерить пыл. Мол, раз удар поставлен, это не значит, что можно грести под себя всех течных омег. Если у других альф имелись шансы, пока я на вылазке, то у Карвела и Гая – минимальные. С каждой моей победой у них было всё больше причин меня недолюбливать. Когда-нибудь собственная группа могла меня же и подставить, а в нашей работе надо быть стопроцентно уверенными друг в друге. Да и у моих детей в будущем могли возникнуть проблемы: с кем они будут вязаться, если полклана – родные сёстры и братья?

К Халлару я всегда прислушивался. Но вдавиться членом меж пышных бёдер симпатяги Кэрил желал от этого не меньше. Я же помнил, как сладко она хрипела подо мной в прошлый раз: «Я хотела тебя… всегда хотела… очень хотела… Дара-а-айн…» Красотулечка моя, вот как её другому отдать?

Да ещё проныра Арон сообщил, что Зейна тоже на днях альфу захочет. Арон всегда сообщал мне взамен на гостинцы снаружи, к кому из омег и когда лучше подкатить. Он тут всё время тёрся, про всех знал.

Зейна, соблазн ходячий, стояла на раздаче еды. Ягодицы крепкие под фартуком, пальцы так и чесались впиться в них, и не только пальцы. Она странная, любила боль, чтобы за волосы её тянули, за кудрявые эти, чтобы зубами в плечо. И доченька наша, омега, такая же: ущипнёшь её – улыбается в колыбельке…

Один Карвел не разглядывал всю эту красоту вокруг. Увлечённо перебирал коммунские газеты, которые привезла вернувшаяся только что третья группа. Качалась над страницей рыжая чёлка, грязные ногти отбивали ритм на столе. Следить за новостями снаружи было его делом, Карвел тащился от одного запаха свежих газет.

– «…ожидается прорыв в технологии воспроизводства», – читал он с полным ртом. – Ха, тебя на них нет, Дарайн. «Репродуктивный Институт Саарда объявляет о продаже младенцев улучшенного качества» и ля-ля, и ля-ля… – Он отбросил газету, пролистал следующую. – Про повстанцев нигде ничего. Хорошо работаем.

Кэрил потянулась к сыну через стол, я с усилием отвёл глаза от её прорисованного бицепса. Ещё бы – конечно, хорошо работаем. Дорожных грабителей и среди бет достаточно, наше дело – свалить на них свои делишки. И вот нас будто бы и нет.

Карвел долистывал последнюю газету: «разрушенный в прошлом году мост через Файгат восстановлен», – и тут в кухню влетел взъерошенный Арон:

– Первая группа! Вас отец в лазарет зовёт!

Мы привычно повскакивали с мест, дожёвывая булки на ходу.

– Лиенна, сиди ты, – хмыкнул я.

Тар ласково опустил её обратно за плечи.

Наша боевая омега так и не привыкла, что её дело теперь – доносить ребёнка. Конечно – столько лет с нами проездила.

Лиенна отдёрнула плечо и уставилась в тарелку. Я понимал: ей не место тут. Среди болтающих о пустяках омег, среди домашних запахов кухни. Она годами проводила угнанные фуры через коммунские КПП, пичкала пулями дальнобоев и охраняла в укрытиях измученно спящую группу.

– Сам не дождусь, – сказал я ей. – Тоска без тебя, знала бы ты. Они такие зануды.

Она раздражённо бросила в меня куриной костью.

Просторный лазарет гудел лампами и пестрел разноцветными простынями на пустых койках. На столе – груда раскрытых книг, которые мы наворовали у коммунов. Знакомая картина, значит, наша лекарка столкнулась с чем-то новым. Ей пришлось стать специалистом по всем существующим болячкам.

Вокруг одной из коек собрались встревоженные Халлар, лекарка Аби со шприцем, рядом крутился любопытный Арон, его попробуй выгони. Расстроенная Нили бросилась на шею Карвелу:

– Она вчера кричала полночи, я тебя будить не хотела!

От её дрожащего голоса меня скорёжило, хоть из лазарета беги. Когда кто-то плачет, всегда такое чувство, что виноват я.

Тару тоже явно не по себе было тут находиться: он как встал у входа, так дальше и не пошёл. Они из-за чего-то повздорили с Аби, лекарка с ним даже не здоровалась второй месяц. Может, это как-то связано с беременностью Лиенны?

Мы прошли к койке: крошечная фигурка Мо лежала на простыне, из-под мокрой тряпки на лбу выбивались рыжие волосёнки. На побледневшем лице Карвела проступили такие же, как у Мо, веснушки. Он потрогал малюсенькую ножку, рыкнул на Аби:

– Горячая, как движок на подъёме! Мы тебе ящик этих срантибиотиков припёрли! Какого хрена?

Я оттолкнул его от лекарки: что бы ни случилось, на омегу орать – последнее дело. Тем более на Аби. Клан обязан ей своим существованием не меньше, чем Халлару.

– Что с ним, Аби?

Лекарка нервно сунула шприц в карман застиранного халата. В глаза не смотрела, её платиново-белые волосы неряшливо торчали из хвоста на затылке, наверно, и ночевала здесь, с Мо. Я насторожился: если даже Аби не может скрыть беспокойство, всё и правда очень плохо.

– На вирусное похоже, – сказала она. – Анализы бы сделать, обследование. Что я тут могу? У меня даже реактивов нет. А если эпидемия?

– Что за пидемия? – вскинулся Карвел.

– Это когда полклана вот так сляжет, – хмуро отозвался Халлар. – Заразятся друг от друга. У нас-то прививки ещё до войны сделаны, а дети?.. Я должен был это предвидеть, кхарнэ. – Он виновато взглянул на опечаленную Нили.

– Ну так лечи эту пидемию! – снова заорал на Аби Карвел.

Лекарка возмутилась:

– Ещё один. Я тебе кто – Отец-Альфа? Первый курс акушерского не успела закончить! Меня роды принимать учили!

Я сгрёб Карвела за рубашку:

– Остынь.

Забыл, кто ему в детстве в этом самом лазарете грудную клетку по кускам собирал? Из года в год весь клан ждал от Аби чудес, непонятно, как она это выдерживала? Каково чувствовать себя виноватой за то, что чего-то не знаешь?

Карвел кивнул ей:

– Прости.

Погорячился. Единственная дочь всё-таки. И та была бы от меня, если бы в тот день я не закрылся в боксе с Зейной.

Гай подошёл и обнял лекарку – правильно, молодец Гай. Никто не обязан уметь всё.

– Она умрё-о-от… – заскулила в углу Нили. Я скривился: это невыносимо.

Карвел покачал головой:

– Нет. Мы всё сделаем, обещаю.

Халлар задумчиво чесал бороду. Он до войны владел фермой, разве что быков лечить умел.

– Арон, уведи Нили! – махнул. – Пусть ему Зейна чаю заварит.

Альфёнок скрылся за плёнчатой шторкой, заботливо провожая Нили к кухне.

Наконец-то. Сюда не позвали бы всю группу, если бы у Аби не было для нас задания. Я прошёл к шкафчику, оторвал лист от тетрадки и сунул лекарке:

– Пиши. Всё, что нужно.

Гай проводил её за стол, ручку подал. Внимательный. На Аби нацелился, что ли? Если лекарка иногда и звала его в свой бокс, это ещё ничего не значит. Она всех звала. Особенно тех, кто подолгу связей с омегами не имел, поэтому я лишь раз попал. Аби нужен не альфа, а его семя, чем больше, тем лучше. А Гай решил, что Аби его выделяет. Наивный. Впрочем, я тоже никогда не забуду свою первую вязку и первую омегу, даром что Керис мне в матери годится.

Я залюбовался: лекарка хоть и сильно постарше нас, но сама ничего так. Глаза большие, синие, плечи сильные под халатом, и пальцы чуткие ручку сжимают. На вид – цветущая здоровая омега, совсем не изменилась. Такой и была, когда Халлар привёл нас с Гаем в клан. Мы были детьми и не понимали, чего Аби лишала себя, чтобы мы все жили.

Крепкий настой полыни предотвращает течку не хуже препаратов. А с началом войны препараты для омег коммуны перестали выпускать. Аби глотала настойку полыни не раз и не два, потому что не хотела бросать на двое суток израненных детей в лазарете и оставлять клан без единственного взрослого альфы – Халлара. В пещере тогда не было ни защиты от коммунских облав, ни склада провизии, только голый камень, солома и кучка мелких оборванцев. И Аби травила себя, а Халлар соглашался на это, потому что они двое были незаменимы.

А теперь… течки у Аби продолжались, но зародить новую жизнь в отравленном полынью теле не сумел никто. Даже у меня не вышло. Она сгубила себя ради нас и продолжала губить. В клане не погиб при родах ни один ребёнок, ни одна омега, в тяжёлых случаях лекарка всегда была рядом… Карвел уйдёт в нокаут, если ещё раз поднимет на неё голос.

– Вот. – Аби протянула Гаю листок. – До войны это в аптеках продавалось.

– Поможет? – с надеждой спросил Халлар.

У Аби ручка в пальцах треснула.

– Синтоиммунитет от любого вируса поможет. Убьёт даже полезные микроорганизмы. Восстановлю потом, если заменители достанут… Больше я ничего не умею. – Она обернулась к Гаю. – Хотя бы по упаковке привезите. А то вдруг правда эпидемия?

– Привезём. – Гай вчитался: – Ла-ди… Чо?

– Аптекарь поймёт, – сказала Аби.

Я заглянул в наполовину исписанный листок. Сколько же надо всего!

– А готовый синто-чего-то-там нельзя купить?

– Готовый сразу вводить надо, он не хранится. Раньше в больницах бесплатно кололи, по назначению.

Значит, и сейчас колют, у коммунов соцуслуги налажены. Жируют, твари.

– Вам омега нужна, – сказал мне Халлар. – Не рискуй, Дарайн.

Я вздохнул. Вряд ли кто из группы сойдёт за настоящего бету. Кто отправится в аптеку? Двухметровый я или Гай с царапинами на подбородке после бритья – бородатых-то бет не бывает. Хоть таблички нам на шеи вешай: «повстанцы».

Легальные покупки – дело Лиенны, но бет с беременным пузом не бывает тоже. По этой же причине третья группа на меня дулась за то, что я их Сино из строя вывел. Сино пускай и на небольшом сроке, да хрен бы кто её пустил рисковать. Также опыт работы снаружи имела Керис, хоть и не выезжала много лет. Но её вывел из строя Халлар. В который раз.

Грабить же аптеку – пустое дело. Никто из нас в этих препаратах не разберётся, не макароны в магазине. Аби не возьмёшь – у нескольких омег роды вот-вот, без лекарки никак. А грести в аптеке всё подряд – это угонять под коробки целый фургон и ехать подальше от Гриарда. Времени мало, кто знает, что будет с малышкой Мо.

Досаднейшая досада.

Из-за шторки выглянула просящая морда Арона:

– Давайте я куплю?

– Нет! – дружно рявкнули все.

Ещё не хватало на вылазках за ним следить. И тут везде суётся, неугомонный. То ступню в мостках защемил – ящик большой нёс, то ухо обжёг – Зейне помогал хлеб доставать. Керис не простит, если старшенького сгубим.

– Я поеду. – Успокоившаяся Нили вошла в лазарет, вытирая лицо. – Это моя дочь.

Нили посмотрела на Карвела, тот – на меня, я на Халлара. Халлар пожал плечами: а что делать? И сам бы поехал – но куда с хромой ногой?

– Лады, собираемся, – сказал я. – Тар, неси коммунские шмотки Лиенны.

Сине-красная шапка Тара скрылась в тоннеле.

Гай рвался на две части: с нами ехать надо, но тогда течная Кэрил не достанется ему в который раз. А кто из альф будет ласкать Кэрил в тёмном боксе? Кто-то из третьей группы либо Халлар. Хоть специально ноги себе ломай, чтобы остаться.

– Без тебя никак, – похлопал я по спине.

Бета из Гая выйдет только с очень большой натяжкой, но всё равно он не такой бугай, как остальные. Он посмотрел зверем, ещё не знал, что претендовать на Кэрил я в этот раз не собирался…. м-м-м… наверно. Но за цивильной одёжкой Гай пошёл следом за Карвелом.

Меня на выходе остановил Халлар, отвёл в угол лазарета. Для назидательного напутствия, по обычаю. Он всё считал нас альфятами, которым лишь бы на воле порезвиться.

– Дарайн, Нили ещё рожать и рожать. Я тебя очень прошу…

Он так и не простил нам тот случай с дальнобоями, когда Лиенна ухватилась за коммунское дуло, направленное на Гая. Альфы бесценны, но омеги бесценны втройне. Каждый палец омеги бесценен. Мы проморгали единственный раз, а уверенность старейшины в своей надёжности подорвали навсегда.

– Она не Лиенна, она не полезет…

– У неё дочь при смерти. Никто не знает, что у омеги на уме. Если с Нили что-то случится, я тебе в зад кирку воткну…

– …и провернёшь четыре раза, я помню, Халлар. Не подведём, клянусь.

Глава 3

Бывший участок Трансгриардской магистрали,

теперь заброшенный

Открытый джип вылетел под апрельское солнце. Неизвестно, на этом же вернёмся или новое что-то пригоним. Клановые омеги быстро затирали мётлами следы шин на серой грунтовке. Оставалась та же старая дорога к шахтам, будто никто не проезжал здесь десятилетиями – пыль и камень. За нашими спинами опускалась глыба, замуровывая вход в штольню, а мы уже не думали о доме.

Впереди стелился извилистым горным спуском, давил встречным ветром, вздымался голубыми вершинами на горизонте украденный у нас мир. Красивый до восторженного вопля и недружелюбный – руки сами тянулись к автомату, прикрытому тряпками в ногах. Вроде обычный куст впереди, а может, за ним пост полицейский? За очередным поворотом не ждёт ли ряд выставленных стволов?

Мы хоть и побрились, и оделись в самое новое, и вероятность встретить здесь случайных путников мала, а всё равно тревожно: за бет мы сойдём только издали либо в потёмках. Паранойя душит – сразу после выезда всегда остро, потом свыкаешься.

– Вперёд смотри. Укачает, – посоветовал Карвел Нили.

Нили вжималась в его плечо, но головой вертела не переставая. Солнце, деревья, облака – сколько она в пещере пробыла безвылазно, лет десять? Щурилась с непривычки, шею вытягивала. Под тонкой кожей вверх-вниз ходил едва заметный кадык, погладить хотелось. Бледная, хрупкая омега – таких надо беречь и лелеять, а не навстречу коммунам выпускать.

Я всерьёз засомневался, справится ли Нили со своим заданием? Вдруг кассового аппарата в аптеке испугается? Она видела их последний раз в детстве… Наша группа за столько лет для любого форс-мажора план действий отточила, а омега – неподготовленная, непроинструктированная. Не любил я такие вылазки.

Надо же было Тару Лиенну забрюхатить! Несколько лет ничего, мы уже думали, не получится у них, и тут – на. Слава Отцу-Альфе, родит уже скоро, вернётся в группу. Снова будет рядом… преданно смотреть на Тара, кхарнэ.

– К Файгату сворачивай, – сказал я Гаю.

Далеко не поедем. Зачем? Легальная покупка не грабёж. К району внимание не привлечём, а наличные где угодно добыть можно.

Гай зарулил к обрыву; замелькал слева довоенный, размытый ливнями поребрик. Здесь коммуны дороги не ремонтировали. Кому ездить в такой глуши? Через борт джипа перегнёшься – пропасть внизу, и бурлит по камням далеко-далеко под нами грязная вода. Мы тут всегда на измене машины вели, чуть не туда рульнёшь – финиш.

– Это Файгат? – Нили высунулась из-под плеча Карвела, по моему лицу метнулись ароматные волосы. – Обмелел как! Мы с отцом в нём рыбу ловили, пламты во-о-от такие… Странно – пламтов помню, а отца – нет.

– Каюк вашим пламтам, – Карвел усадил Нили обратно. – Химзавод выше по течению построили. Передохли.

Пламтов в специальных водоёмах теперь выращивали, откормленных, ладонями бери – и на сковородку. Коммуны забирали у природы то, что приносило им пользу, остальное вытравливали. Как и нас.

Спустя час опасный спуск, разбитый колдобинами, остался позади. Джип выехал на ровную асфальтовую трассу, проложенную по предгорьям Гриарда. Впереди завиднелись крыши агрокомплекса, по бокам замелькали зеленью знакомые холмы и лесополосы. Показался первый попутный грузовик – тут единственный проезд к поселению Зол. Значит, пора добывать наличные.