bannerbanner
Рождественский магазинчик Флоры
Рождественский магазинчик Флоры

Полная версия

Рождественский магазинчик Флоры

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2021
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
2 из 5

– Я найду другое место, – бодро говорю я, пытаясь убедить ее, что беспокоиться не о чем. – Что-нибудь поменьше. – Читай: дешевле. Мне придется переехать на самую окраину Лондона, чтобы иметь возможность позволить себе снимать комнату на мою мизерную зарплату – но по крайней мере у меня есть зарплата, и за это стоит быть благодарным. – Я потеряла своего парня, а теперь и лучшую подругу, и все это за один день. Будем надеяться, что завтра будет лучше.

– С тобой все будет в порядке, а если ничего не получится, я пришлю за тобой частный самолет.

Мой рот приоткрывается.

– У них есть частный самолет?

– Нет, но это звучит очень по-лос-анджелесски.

– Так и есть! А как насчет твоей второй половинки? Что он может сказать обо всем этом? – Я терпеть не могу этого парня; я даже не могу вспомнить его дурацкое имя.

Она вздыхает.

– Я ему еще не сказала. – Я надеюсь, что ради всего святого она бросит нового парня и будет жить дальше. Я могу сказать, что он ей не очень нравится, даже если она притворяется, что это не так.

Мы распиваем бутылку красного и смеемся-плачем весь вечер напролет. Потерять Ливви – все равно что потерять правую руку. Мы были лучшими подругами с самого детства, и она все еще приходит мне на помощь два десятилетия спустя.

Кем я буду без нее?..

Глава 3

Следующим вечером, когда я должна была быть на презентации книги друга Люка, я сижу в пижаме «Помощник Санты», потягиваю гоголь-моголь с вином и гадаю, что же все-таки пошло не так. Помогает гоголь-моголь; это такой успокаивающий рождественский напиток, который вызывает в воображении уют и тепло, как на Рождество у моей бабушки. Она была румяной, жизнерадостной женщиной, которая никогда ни о ком не сказала плохого слова, но стоило начать с ней спорить и вы узнаете обратную ее сторону. Бабушка была одной из тех, кто подбирает потерянных и сломленных, кормит их, дает им приют и отпускает на свободу, зная, что у них всегда есть ее распростертые объятия, в которые можно вернуться в случае необходимости.

Мои родители были другими. Они больше заботились о внешнем виде, о том, чтобы вести себя тихо – чтобы соседи не услышали, – пока внешне мы выглядели прилично, все было хорошо. Мои родители потратили годы моего становления на то, чтобы убедить меня, что я не вполне соответствую их стандартам, я недостаточно старалась добиться успеха, я не шла ни в какое сравнение со своими братьями и сестрами. Причем до сих пор все так и остается, если честно. Дом моей бабушки был моей тихой гаванью, местом, куда я приходила за любовью и одобрением.

Я очень скучаю по ней. Она – причина, по которой я так обожаю Рождество. Каждое Рождество я проводила у нее дома, помогая замешивать тесто для домашних пирогов с фруктовым фаршем, и мы подпевали рождественским песням. Она позволяла мне отмерять бренди для смеси из сухофруктов, в том числе рюмочку для нее, «чтобы убедиться, что оно не отравлено, моя дорогая». Аромат корицы и мускатного ореха до сих пор возвращает меня на ту маленькую, опрятную кухню и к образу моей жизнерадостной бабушки в фартуке, которая хихикает после двух маленьких глотков, ее румяные щеки почему-то становятся еще краснее, глаза слезятся, когда она заявляет:

– Я люблю тебя, ты знаешь, моя драгоценная Флора. Ты отличаешься от других, и запомни мои слова, ты им всем покажешь. Ты позднецветущая, вот и все, моя дорогая, и знаешь, что такого необычного в том, чтобы быть позднецветущей?

– Что? – спрашивала я, испытывая трепет восторга от того, что бабушка смогла разглядеть во мне что-то особенное, то, чего не смог бы увидеть никто другой. Я, среднестатистическая студентка, девушка, которая слишком долго строила воздушные замки, сестра, которая проигрывала в сравнении. Дочь, которая Всего Лишь. Не Станет. Слушать.

– Поздноцветущие инстинктивно знают, что им нужно подождать, пока произойдет волшебство. А волшебная жизнь требует времени. Ты же не можешь сейчас торопить магию, не так ли? Поэтому ты позволяй природе идти своим чередом и игнорируй тех, кто пытается приглушить твою искру…

Я не знаю, сколько раз у нас был точно такой же разговор. Как будто бабушка знала, что мне понадобятся напоминания, когда я буду приближаться к тридцати, все еще не «расцветши». Когда я думаю о ней, я возвращаюсь на ее согретую рассказами кухню, окутанную ее любовью, с ароматом рождественских специй, наполняющим воздух. Она с удовольствием заворачивала подарки, сидя на кухонном острове, пока я помешивала в мириадах кастрюль и сковородок, а она лирично рассказывала о том, что она купила, для кого и почему. Эта женщина превратила раздачу подарков в вид искусства. А потом каждый год 1 декабря проводилось украшение коттеджа.

Мы с Ливви забегали к бабушке после школы и проводили вечер, наряжая елки. Всего у нее было двенадцать, по одной на каждый укромный уголок, от большой до маленькой со всеми, что между ними. Мы приклеивали мишуру к потолку, как декоративные флажки. Украшения были аккуратно извлечены из коробочек, заполненных папиросной бумагой, отполированы и выставлены на всеобщее обозрение везде, где мы могли найти место. И самое почетное место занимал освещенный грот, который бабушка обожала. Он все еще хранится у меня в коробке. У меня большинство ее украшений и моя собственная коллекция, которую я собирала всю свою жизнь. Каждый год бабушка покупала мне украшение, чтобы пополнить мои запасы, и я также вкладывалась в более дорогие линейки, такие как Swarovski и Hallmark. Некоторые девушки тратятся на дизайнерскую обувь, я вкладываю деньги в рождественские украшения! Если бы только бабушка все еще была здесь, она бы поддержала меня кружкой теплого какао и сказала, что мое время пришло и все эти ухабы на пути были частью плана…

Входная дверь открывается со свистом, вырывая меня из моей прогулки по переулку воспоминаний. Для ноября здесь холодно, и я задаюсь вопросом, означает ли это, что у нас рано выпадет снег.

– Как я рада вернуться домой! – говорит Ливви. – Что за день.

– Подожди… – я иду на кухню и наливаю Ливви гоголь-моголь, прежде чем поспешить обратно в уютную гостиную. – Что случилось?

– О, спасибо. – Она отпивает сливочный напиток и опускается в кресло у газового камина, натягивая плед на колени. – Эх, просто одна драма за другой. Это похоже на то, что чем больше я пытаюсь вычеркнуть из своего списка дел, тем больше продолжает добавляться. В любом случае это не имеет значения, на самом деле это просто кажется бесконечным, когда так много нужно сделать, прежде чем я уйду. Как прошел твой день?

– Довольно неплохо, учитывая все обстоятельства. Если бы не Deck the Halls, я бы сидела дома, смотрела рождественские фильмы Hallmark и задавалась вопросом, почему у милой, но заблудшей героини всегда все получается, а у меня – никогда.

– Почему у них всегда все так легко получается? – сокрушается она.

– Наверное, мне нужно переехать в маленький городок и влюбиться в чокнутого библиотекаря, который на удивление сексуален, когда снимает очки и зачесывает волосы на другую сторону.

– О да. На самом деле, как Карл из «Реальной любви». Хотя он не был библиотекарем и горяч в очках.

– Супергоряч. В любом случае у тебя есть парень, даже если он не совсем соответствует стандартам Hallmark. – Новый парень Ливви – полный болван, но она немного расстраивается, когда я выпаливаю это.

– Да, – вздыхает она. – В любом случае хватит обо всем этом. Я притащилась, брыкаясь и крича, из клиники, потому что подумала, что мы могли бы заняться праздничными декорациями. А ты как думаешь? Верный способ поднять настроение нашей праздничной Флоре, не так ли?

– Но ты уезжаешь через три недели. Есть ли какой-то смысл все расставлять только для того, чтобы так скоро снова убрать? – У меня сжимается горло при одной мысли о том, что Ливви уезжает, а я топчусь на месте, пока решаю, где буду жить. И как я собираюсь функционировать без своей наперсницы и самой умной в нашем дуэте.

– Есть ли в этом какой-то смысл? – говорит она таким тоном, который подразумевает, что он определенно есть.

– Верно! – говорю я, ухмыляясь. – Давай сделаем это! Давай отпразднуем предрождественское Рождество, прежде чем ты уедешь.

– Потрясающая идея!

Я обдумываю, с чего начать.

– Как насчет того, чтобы я устроила нам праздничный пир завтра вечером? – Она бледнеет и пытается быстро прийти в себя, но меня не проведешь. – На этот раз я приготовлю индейку до конца, обещаю. – Это тот рождественский обед, который мы никогда не забудем.

– Как бы заманчиво это ни звучало, но ты завтра работаешь, так что как насчет того, чтобы мне вместо этого подобрать кое-что по дороге домой? В Harrods уже есть несколько вкусных рождественских лакомств.

– О, Harrods чертовски модный. Ты принеси еду, а я принесу шампанское.

– Договорились.

– Давай украсим!

Мы идем в мою комнату и достаем мою коллекцию из пыльных глубин под кроватью.

– Что это за банки от Quality Street? Они наполнены безделушками или чем-то в этом роде? – спрашивает она.

Я краснею.

– Нет, они пустые. Мне нравится заедать душевную боль, когда я расстаюсь, ты же знаешь, как это бывает.

– Судя по количеству банок, расставаний очень много. Ты включаешь первые и единственные свидания в эти… расставания?

– Конечно! Это еще одна причина смириться со своими чувствами.

– Верно.

– Всегда полезно порефлексировать.

– Я уверена, что так оно и есть.

– Хорошо, тогда давай сначала установим елку.

Следующий час мы проводим, попивая хмельной гоголь-моголь, украшая елку и обмениваясь воспоминаниями о том, как вместе росли. Вскоре разговор возвращается к моей бабушке, которая тоже любила Ливви, как внучку.

– Я скучаю по ней, – говорит она, держа на ладони украшение в виде мини-рамки для фотографий. На фотографии, помещенной внутри, изображены я, бабушка и Ливви, лица прижаты друг к другу, в наших глазах смех. – С тех пор Рождество никогда не было прежним, не так ли? – Ее голос срывается.

Я притворяюсь, что изучаю свои ногти, как будто они завораживают, не желая поддаваться слезам, но зная, что это неизбежно.

– С тех пор каждое Рождество мы проводим как можно лучше, Лив, не так ли? Но ты права, оно не такое, и я не думаю, что когда-нибудь будет таким же. – Несмотря на то что я много лет в детстве провела на кухне бабушки, я не могу воссоздать ни одно из блюд, которые она готовила, не отравив людей. Мы можем сидеть у теплой духовки, смеяться, шутить и петь, но все равно не хватает ключевого элемента – бабушки. Но хотя мне от этого грустно, я в то же время всегда испытываю благодарность. Не у каждого бывает такая любящая бабушка, какой была моя, и я рада, что мне удалось провести с ней столько времени, сколько провела я. Мое сердце полно воспоминаний, как и у Ливви, и мы стараемся следовать всем тем традициям, которые она нам оставила.

– Выпьем за бабушку, – говорит Ливви, поднимая свою кружку с гоголь-моголем.

– За лучшую женщину, которая когда-либо ходила по этой земле. – Мы чокаемся кружками и говорим «ура».

– Знаешь, ты на нее похожа.

– Я совсем на нее не похожа, – говорю я. – Она была грозной и общительной и обладала способностью заставлять тебя чувствовать себя в безопасности и в любви, самым важным человеком на планете.

Ливви делает паузу и бросает на меня такой взгляд, который говорит о том, что я не слушаю.

– Ты тоже так поступаешь с людьми, Флора. Ты просто этого не видишь. Тебе всегда кажется, что ты лезешь не в свое дело, но обычно это происходит, когда ты заступаешься за тех, кто не может или не знает, как это сделать. Твоя бабушка так гордилась бы тобой за это.

– Теперь ты просто пытаешься довести меня до слез.

Она крепко обнимает меня.

– Давай покончим с этим деревом, а?

Глава 4

Телефон звонит и звонит – где он? Что касается коллег по работе, то Джона – самый близкий мне человек, но эта привилегия также сопряжена со своими проблемами. Джона всегда делает то, что лучше для Джоны. Он с такой же вероятностью бросит меня под автобус, как поменяет смену или соврет ради меня в случае крайней необходимости, подобной той, с которой я сейчас столкнулась. Но у меня нет особого выбора, поэтому я продолжаю мчаться по городу и прошу его ответить на звонок мобильного.

– …ло?

– Джона, наконец-то, я опаздываю! Прикрой меня с Магдой, пожалуйста! – Я мчусь по обледенелой лондонской улице, мои бархатные тапочки с оленями не справляются с лужами. Тапочки – часть нашей униформы, но обычно я не надеваю их, идя на работу, именно по этой причине! В своем безумном состоянии этим утром я не смогла найти кроссовки, а вся остальная моя обувь слишком модная для дневных улиц Лондона. Увы, у меня нет времени ходить на цыпочках по многочисленным лужам с грязной водой, поэтому я, задыхаясь, пробираюсь сквозь них. Я продрогла до костей. – Скажи ей, что я… Я на складе, разбираю поломки.

– Кто это? – лениво растягивает он слова.

Намекни мне на закатывание глаз.

– Очень забавно. Это Флора, и ты это знаешь!

– Опять опаздываешь, а, Флора? – Он растягивает каждый слог, как будто я не нахожусь в эпицентре потенциальной катастрофы, угрожающей работе. Почему все, что я пробую, оборачивается против меня?

– Это не моя вина! У меня была проблема в гардеробе, маленький красный носик Рудольфа…

– Проблема в гардеробе? Так вот как вы это называете в наши дни? Этот парень тебе не подходит, дорогая. – Он смеется своим бесящим хихиканьем – я не могу понять, почему я пыталась привлечь Джону на свою сторону. Он действительно склонен радоваться несчастьям других людей и извлекать из них пользу.

Я нажимаю на сигнал светофора, говоря:

– Давай, давай, – и сожалею о том, что так долго не загорается зеленый. У меня не хватает духу сказать Джоне, что Люк пошел по пути всех моих прошлых бойфрендов. Юг. Мы даже не добрались до официальной стадии Facebook! – Слушай, просто скажи Магде, что я на заднем дворе, разбираю… все вещи, которые нужно… разобрать, хорошо?

– Я не знаю, Флора. Правила есть правила. К тому же она просто посмотрит на тебя на записях с камер видеонаблюдения. Подожди, у меня клиент. – Сигнал светофора на перекрестке наконец загорается зеленым, так что я изо всех сил шаркаю в своих промокших тапочках и стараюсь не думать о том, что Магда меня поймает.

Честно говоря, я снова опоздала, потому что вдохновение пришло после того, как мы украсили квартиру, поэтому я засиделась до рассвета, планируя рождественскую феерию, которую намерена представить Магде сегодня позже. Я немного нервничаю по этому поводу, потому что для человека, владеющего рождественским магазином, она определенно не такая уж радостная. Однако Магдой движут продажи, так что, если я правильно подам идею, я, возможно, смогу убедить ее. Для меня это не столько работа, сколько то, на чем я надеюсь сделать карьеру, хотя я все еще считаюсь новенькой, пробыв здесь три месяца. Рабочий день длинный, а вознаграждение не слишком высокое, но для меня это не имеет значения. Важно то, что я наконец-то нашла работу, которая мне подходит, ту, которая доставляет мне удовольствие большую часть времени.

Я узнала об этой вакансии от подруги, которая замолвила за меня словечко перед Магдой. Не то чтобы Магду действительно волновало, что кто-то думает. Я уверена, что это она придумала лицо отдыхающей сучки, у нее это чертовски хорошо получается, но я не принимаю это близко к сердцу. Мы не можем все быть веселыми и сообразительными. У меня все еще немного опухшие глаза после расставания и ошеломляющей новости о том, что Ливви улетает в Лос-Анджелес. Единственное, что у меня осталось, – моя работа, поэтому я хочу убедиться, что Магда знает, насколько я увлечена. И я как идиотка забыла завести свой чертов будильник этим утром после того, как засиделась допоздна, пытаясь сделать свою презентацию блестящей.

У нас в магазине много витрин, но ничего впечатляющего, ничего такого, о чем можно было бы написать в прессе. Моя мечта – построить страну чудес для детей, чтобы они действительно поверили в волшебство Рождества! И если Магда считает, что все это способствует росту продаж, так тому и быть. Но для меня все дело в том, чтобы создать сказочные воспоминания для молодых и старых.

Я заворачиваю за угол, и в поле зрения появляется рождественский магазин Deck the Halls. Я почти чувствую вкус свободы! Ну, не свобода, скорее плен, но в самом лучшем из возможных мест. Рождественский магазин, наполненный всеми мыслимыми безделушками для праздничного сезона – от простых елочных игрушек до импортных сверкающих золотых саней и всего, что между ними. Здесь есть подходящая праздничная одежда для семейных селфи, рождественские постельные принадлежности и практически любой электронный Санта, которого вы только можете себе представить.

– Она здесь! – шипит Иона.

– Я тоже! – Я заканчиваю разговор, снимаю куртку и шарф и заглядываю внутрь двойных дверей. Магды нигде не видно, поэтому я бросаю свою промокшую одежду под стол, чтобы забрать позже. Я провожу рукой по волосам, надеясь скрыть, насколько они мокрые, и извиняюсь, пробираясь мимо посетителей в комнату для персонала. Я уверена, что мои пальцы на ногах уже сморщились, как чернослив. Мне нужно оценить ущерб, нанесенный моим тапочкам. Я надеюсь, что они переживут этот день, но мне не нравятся мои шансы из-за хлюпающих звуков, которые они издают.

Выстрел – я замечаю Магду с ее надменным видом. Она похожа на Терминатора, сканирующего лица, словно робот, без сомнения выискивая мое. Я бросаюсь за рождественскую елку прежде, чем она замечает меня. Мне нужно разгрузить свою сумочку, чтобы она не знала, что я только что вошла.

Я хочу, чтобы у Магды была презумпция невиновности, и верю, что в глубине души она хороший человек со своим любимым, но пока, похоже, это не так. Как будто ей доставляет удовольствие мучить своих сотрудников до тех пор, пока они не уволятся, или она может уволить их за какой-нибудь незначительный проступок. Страшно, насколько сильно ей это, похоже, нравится. Часть меня задается вопросом, не слишком ли много людей поступили с ней неправильно, поэтому она всегда настороже. Всегда готова к прыжку. Я надеюсь показать ей, что не все сотрудники одинаковы, и что, как только она увидит, что я трачу много времени и усилий без оплаты после работы, она смягчится по отношению ко мне. Моя цель – пройти путь от кассира до ответственного по залу и медленно продвигаться вверх по служебной лестнице до покупателя акций! Все, что мне нужно помнить – то, что надо держать голову опущенной, а рот закрытым: я потеряла слишком много рабочих мест, выбалтывая то, что на самом деле думаю.

Когда я выглядываю из-за рождественской елки, кто-то хлопает меня по плечу, и, клянусь, моя душа покидает тело.

– Что ты делаешь? – Джона говорит достаточно громко, чтобы привлечь внимание покупателей.

– Тише, я прячусь от Магды! Я протягиваю ему свою сумочку и настойчиво шепчу: – Положи это в мой шкафчик! – Он берет ее у меня из рук и поднимает вверх, как будто это оскорбительно для него.

– Что я получу за то, что сделаю это? – Он вкрадчиво приподнимает бровь. Я неохотно признаю, что Джона – хороший друг в том, что касается коллег по работе, но он один из тех людей, которые всегда чего-то ожидают. Я не могу сосчитать, сколько раз я подменяла его в обмен на то, что он держал в секрете совершенную мной глупость. – Ты весь сегодняшний день занимаешься мусорными баками и туалетами, и… – Он постукивает себя по подбородку не потому, что размышляет, а потому, что Джоне нравится вытягивать свои взятки.

Я прячу улыбку.

– Я не буду сегодня убирать мусорные баки или что-то еще, раз уж твоя очередь.

– Ты хочешь оставить сумочку в шкафчике или нет? – Он накручивает ремешок на указательный палец.

– Ты сделаешь это, или я расскажу Магде о вечере вторника. – Я приподнимаю бровь.

Он задыхается.

– Откуда ты об этом знаешь?

Гейм, сет, матч!

– Знаешь, ты не единственный, у кого здесь есть шпионы. – Я копирую его тактику отвода глаз, но, вероятно, это больше похоже на то, что мне что-то попало в глаз.

Спустя целую вечность он говорит:

– Хорошо сыграно, Флора, хорошо сыграно. – Он поворачивается на каблуках, прежде чем перекинуть мою сумку через плечо, словно он модель с подиума, гордо шествующая по нему.

У меня нет шпионов, но ему не обязательно это знать. Джона так и делает, и он использует их, чтобы уйти с работы с помощью одних лишь манипуляций. В прошлый вторник вечером я забыла ключи от дома, что для меня обычное дело, и, вернувшись в магазин за пятнадцать минут до закрытия, обнаружила, что он наглухо заперт. Преступление, за которое можно уволиться. Я знаю, что у него было свидание с симпатичным парнем из бара в Ковент-Гарденс, но все же… Правила есть правила.

В восторге от того, что я одурачила самого мастера-манипулятора, я поправляю свой наряд от Рудольфа, хватаю с вешалки вторую пару тапочек с оленями и приступаю к работе. Рождественский магазин Deck the Halls для кого-то может быть просто рождественским магазином, но для меня он олицетворяет гораздо большее. Это место, где люди могут найти убежище, вспомнить приятные моменты прошедшего Рождества, прогуливаясь по магазину. Для детей это место, где воплощаются мечты. Я обожаю видеть, как загораются их глаза, как будто они открыли для себя Нарнию. И мне нравится наблюдать, как семьи приходят и планируют свой рождественский декор, вплоть до цвета салфеток.

От покупателей исходит почти осязаемое веселье, и такого рода возбуждение заразительно. Я уже видела, как дружба завязывается из-за того, что незнакомые люди делятся своими рождественскими традициями. Я наблюдала, как самую последнюю дорогую игрушку в городе одновременно купили две мамы, которые затем сыграли в «камень, ножницы, бумагу», чтобы определить, кому достанется заветная игрушка. Конечно, это не только блеск и приятные вести, здесь тоже много драматичного, но я предпочитаю не зацикливаться на этих моментах.

Ливви говорит, что я рождественская трагедия. И я с гордостью ношу этот титул. Это время года, когда люди останавливаются и думают о других. От любовно продуманных подарков до тщательного планирования рождественского застолья, которое они разделят за столом. Или даже что-то такое простое, как отправка рождественской открытки. Для меня все дело в мелких деталях.

Для тех, кто празднует Рождество, Хануку или любое другое сезонное событие в это время года, мир как будто замирает на этот бесконечно малый промежуток времени – улыбки становятся шире, надежда переполняет, а радость можно найти в самых простых вещах, таких как прослушивание рождественских гимнов или щелчки хлопушек и ношение бумажной короны. Это очаровательное время года, и работа в рождественском магазине только добавляет веселья.

Сегодня покупатели суетятся, разматывая шарфы, и широко раскрывают глаза, разглядывая нашу рождественскую выставку у входа: воссоздание лапландской деревни Санты с крошечными домиками, искусственным снегом и сверкающими рождественскими елками. Я умоляла Магду позволить мне попытаться воссоздать северное сияние, но она отказалась, сказав, что хочет, чтобы покупатели смотрели не вверх, а вниз, туда, где находится товар. Это было бы чудесно, розовые и зеленые завитки на потолке, привлекающие клиентов из Лондона и перевозящие их в Лапландию, но, эй, ты не можешь выиграть каждую битву… Я был одержима Лапландией с тех пор, как себя помню. В конце концов, это настоящий дом Деда Мороза! Однажды я доберусь туда, но пока все возвращается к работе.

Подпевая рождественским песням, я поправляю несколько упавших украшений, слежу за тем, чтобы щелкунчики стояли ровно, и направляюсь к прилавку, чтобы помочь обслужить очередь, которая петляет вокруг пряничного домика. Прежде чем добираюсь туда, я вижу маленькую девочку лет семи-восьми, нижняя губа которой дрожит, когда она баюкает красную елочную игрушку.

Нет ничего хуже слез во время праздничного сезона. Возможно, ее подавляют шум и толпа, проталкивающаяся мимо ее крошечной фигурки.

Ну, не в мое дежурство. Я опускаюсь на колени, чтобы быть на уровне ее глаз, и дарю ей свою самую жизнерадостную улыбку.

– Ты в порядке, милая? Здесь немного оживленно, потому что Рождество приближается с каждым днем.

Кажется, с тех пор, как наступил ноябрь, магазин превратился из тихого в хаотичный всего за несколько дней.

Большие голубые глаза маленькой девочки блестят от слез, когда она едва заметно кивает мне. Где ее родители? Я оглядываюсь по сторонам, но не вижу поблизости никого, кто выглядел бы соответствующим образом.

– Мама или папа здесь, с тобой?

– Папа снаружи, разговаривает по телефону.

Она отводит взгляд.

На страницу:
2 из 5