Отчина. Связь веков. Исследование рукописи

Церкви свечами возносились к небу, с глав по деревянным жарким срубам смолой бежала медь, колокола стекали в сухую землю. Занялось подгорье и посад до Гремячей горы.

Из церквей в дыму выносились иконы. Люди, накрыв кафтанами головы, метались по улицам, ища выхода, и, упав, вились, как черви. Криков человеческих не было слышно из-за шума огня.

В кремле вспыхнули житницы.

Через рассевшие стены вылилось зерно, золотое от жара. От дерева остался горячий прах.

Когда тяжело рвануло пороховые погреба, вынося каменную стену Детинца, землю, клубы белого солоноватого дыма, людские сгорающие в воздухе тела – занялся видный на десятки верст розовый от огня собор Святой Троицы.

На потоптанных нивах стоял ослепленный жаром народ. Священники, рыдая перед вынесенными образами, служили против огня молебны.

Плачи тонули в ночи, их забивал шедший вихрем шум огня. Пылали верхи башен, деревянные мосты на стенах, и изредка били раскаленные пушки.

Бродила потом половина Пскова по пожарищу, ища средь головней и золы кости родных и любимых. Пушкари выкапывали стекшую в землю пищальную медь, разбирали рассыпавшиеся в гресту25 каменные ядра, и все со слезами глядели на погоревшую Троицу.

Жестока была держава царя Ивана.

В народе говорили, что волхвы ожесточили и сделали жадным до человеческой крови его сердце.

От поклонов был темен, словно закопчен, его лоб, а кожа пальцев изранена колокольными веревками.

Осиротев на четвертом году, отроком любил он смотреть, как в спущенных прудах билась, засыпая, рыба. Всегда весело ударяло его сердце, когда под секирой прыгала приложенная к колоде голова.

Царем он ходил по темницам навещать опальных людей. Окованным железом, израненным острыми помостами он задушевно говорил о своей тяжкой доле, плакался, крестился, а вызвав чужие слезы, поднимал загоревшиеся презрением, никому не верившие глаза.

Ночью он часто плакал, вспоминая, как плакивал в детстве от сиротства и боярских обид, забившись в кусты дворцового сада.

Через строй выгнанных плетьми на мост раздетых донага отроковниц въехал царь в опальный Новгород.

Пять недель гуляла по городу опричина26. Топила в дымящихся от мороза полыньях Волхова опальные семьи, разъезжала в санях с бубенцами по улицам, привязав за ноги бояр, разбивая их тела о срубы на крутых поворотах.

Уходя по большой дороге на Псков, оставив опустошенный, надолго замолчавший Новгород, вешала она людей на деревьях и рубила по пути резные окна и ворота.

В субботу на второй неделе Великого поста Псков замер. К ночи пригнала опричина в обитель Николы в Любятово27. Во Пскове, не смыкая глаз, плакали и молились в новоотстроенном Соборе псковичи.

В полночь в Любятове, выйдя на крыльцо, царь услышал плывший от Пскова звон. Хлопьями над полем падал снег.

Тяжелым пологом висело небо, снег замел дорогу. На торговище, настежь отворив ворота града, с иконами и крестами ожидало царя черное и белое духовенство.

В полях, подкатываясь к стенам, звенела трубами опричина. На вороном аргамаке, с крестом на груди, в спустившейся на глаза лисьей шапке ехал царь.

У ворот, уронив покорно голову, на коленях стоял псковский князь. А на улицах и площадях по пути царской избранной тысячи на снегу перед палатами и избами замер коленопреклоненный Псков. Были выставлены полные снеди и медов столы – то псковитянки, держа на руках детей, встречали царя хлебом-солью.

Озираясь по сторонам, задерживая коней, тихо вошла чернокафтанная опричина. Ее смутило молчание улиц. Оплакивая честь и боевые дни, падал над Псковом великопостный звон. А на пустой, покрытой пушистым снегом площади – босой, колени голы, в рубище, в медных тяжелых крестах – прыгал верхом на палочке юродивый Никола.

– Иванушко, – ласково крикнул он, остановившись перед конем, протянув сухую потемневшую руку, – покушай, родной, хлеба-соли, а не кровушки… Иванушко! – снова крикнул он и склонил к плечу свою простоволосую голову.

Конь встал. Внезапно побледнело до желтизны лицо царя. Опершись руками на седельную луку, не отрывая от юродивого глаз, он молчал. Задрожали положенные на луку пальцы рук.

– Иванушко! – юродивый скакал к собору Живоначальной.

– Схватить! – страшно крикнул царь, и, забив подковами по площади, бросились за юродивым опричники.

Но площадь была пуста… На коленях стоял народ. Снег падал на иконы и хоругви.

Расправа с новгородцами

Заняло дух. Царю захотелось, ударив плетью, всех смять конями. Закрыв глаза, он боролся, а приподняв тяжелые веки, почувствовал взгляд чьих-то глаз. У иконы с крестом стоял игумен Корнилий.

Сняв шапку, царь стал поспешно креститься. Потом слез с коня и сделал несколько шагов к кресту. Шел он, погорбленный и жидкобородый, волоча ноги.

В соборе он плакал о тех, кого убил в Новгороде. Смиренно, не поднимая глаз, сдерживая медленно бьющееся сердце, он вышел на торговище и приказал гнать вон из Пскова.

В становище, скинув на руки опричников шубу, припав жаркими губами к братине28, он окинул взглядом челядь и приказал плясать. В рясах, накинутых на шитые золотом кафтаны, завилась опричина.

Царь, глубоко сидя, зажав в руке чарку, не разглаживая морщин, мелко смеялся. Внезапно остановился его взгляд и, дернувшись, застыла улыбка.

Вскоре рыжим дымом занялось богатое село. Где ночью стоял государь, там наутро пело пламя.

Получив от беглого монаха донос на Корнилия, царь приказал седлать и ехать к Пречистой в Печеры.

Заработали по жидким мостам подковы.

На вороных конях, то шагом, позванивая в трубы, то с присвистом и гиком, пуская пылью, шла верная в своем сиротстве опричина. Тяжела была февральская дорога. В серых снегах темнели просовы.

В синодики приказал вписать государь имена опальных людей, ручным усечением конец принявших, сожженных, из пищалей29 пострелянных, имена их Ты Сам, Господи, веси30. И изо Пскова —Печерского игумена Корнилия и старца Васиана Муромцева.

Леонид Зуров

Комментарии

Описанные в очерке события, относятся к 1500—1570 годам, то есть ко времени жизни игумена Корнилия. Говоря о дате рождения будущего игумена («после тяжелого лета, когда спустили с Троицкого собора вечевой колокол и плакали по вольной старине псковичи»), автор допустил неточность. Датой рождения Корнилия считается 1501 год, а вечевой колокол был снят в 1510 году.

Корнилий был из боярского рода и потому мог присутствовать при его снятии. Можно представить, какое впечатление на восьмилетнего мальчика произвела публичная казнь колокола, которому отбили уши, чтобы он уже никогда не был подвешен, и вырвали язык, чтобы он никогда больше не говорил. Колокол был отправлен в Москву, и его дальнейшая судьба неизвестна.

Предшествовал этому событию приезд в Псков из Москвы нового царского наместника князя Ивана Михайловича Репни-Оболенского. Князь не явился на вече, не принес присягу, отказался признавать псковские законы. Он сам судил псковичей, сам устанавливал и собирал налоги. Это удивило и встревожило горожан. Они решили жаловаться на наместника Василию III, находившемуся в тот момент в Новгороде, и направили туда самых знатных своих представителей.

6 января 1510 г. посадников и бояр, приехавших в Новгород, пригласили в кремль. Великий князь потребовал уничтожения псковского веча и установления в Пскове московской системы управления. После этого все жалобщики были арестованы и помещены в темницу.

А тем временем из Новгорода в Псков выехал посол Василия III дьяк Третьяк Долматов. По случаю его прибытия было созвано вече. Третьяк объявил собравшимся великокняжескую волю: «Вечу не быть, вечевой колокол снять, а быть в Пскове двум наместникам Великого князя, а в пригородах по наместнику».

Фрагмент памятника тысячелетию Руси. Новгород

В смятении и страхе выслушали псковичи московского посла. Они просили у него разрешения подумать до следующего дня. Тревожной была та ночь с 12 на 13 января 1510 года. Часть псковичей предлагала отвергнуть требование Василия III и оказать сопротивление. Но большинство понимало, что без посадников и бояр, арестованных в Новгороде, невозможно организовать оборону и успешно противостоять Москве.

13 января в последний раз зазвонил в Пскове вечевой колокол, собирая на торговой площади горожан. Псковичи приняли все требования Василия III. Третьяк Долматов приказал снять вечевой колокол. Тяжело было псковичам отказаться от своих обычаев, от веча, со слезами на глазах расставались они со своим символом вольности.

Для псковичей начало XVI века было отмечено не только потерей вольности, но и другими драматическими событиями. Хотя в 1503 году с Ливонским орденом было заключено пятидесятилетнее перемирие31, однако назвать этот период благополучным нельзя. Неурожаи, голод, моровые болезни не обходили северо-западные земли. Моровые поветрия зарегистрированы летописями в 1505—1507 гг., в 1522 г.32 и в 1533 году. Видимо, последняя эпидемия и описана в очерке: «В дни мора, когда на Псковщине церкви стояли без пения и люди бежали от селений в леса, игумен Корнилий ходил по моровым деревням приобщать здоровых и отпевать у круглых ям преставившихся».

Холодные и дождливые годы сменялись сухими и жаркими. Они несли с собой неурожаи, голод, болезни, стихийные бедствия. Описанный Л. Зуровым страшный пожар произошел в Пскове в сентябре 1542 года.

В 1548 и 1549 годах вновь случились неурожаи. В 1552 году начался страшный мор в Новгороде и Пскове, причем в последнем погибло около 30 тысяч человек. Всего же в псковских и новгородских синоидальных списках того года упомянуто 279594 человека. Так что эти мирные десятилетия для псковичей были отнюдь не легкими.

Но деятельный и неутомимый Корнилий свято исполнял свою миссию: просвещал людей и обращал их в православие. Со времен Ярослава Мудрого, основавшего город Юрьев, прошло уже почти пятьсот лет. На ливонских территориях, прилегавших с запада к Чудскому и Псковскому озерам, по-прежнему проживали славяне, уже давно принявшие крещение. Но жившие рядом с ними финно-угорские народности поклонялись языческим богам. На них и направил свою миссионерскую деятельность игумен Псково-Печерского монастыря.

При непосредственном участии Корнилия был построен православный храм в городе Нейгаузене (Выру). Он же организовал постройку еще двух церквей на ливонской земле: Троицкой в Агареве и церкви Рождества Христова в Топине Нейгаузенского прихода. Эти храмы игумен Корнилий снабдил причтом, обеспечил церковной утварью и содержанием.

Память о тех событиях сохранилась в обычаях проживающей на территории Эстонии народности сету33. Раз в несколько лет на деревенском празднике местные жители «выбирают короля». Сегодня эти древние обряды и празднества уже потеряли культовое значение и скорее являются данью национальным традициям. Во время церемонии избрания неизменно упоминаются бог сету по имени Пеко и печерский богатырь, прообразом которого является игумен Корнилий.

Представители народа Сету и сейчас посещают

Псково-Печерский монастырь.

В 1559 году началась очередная война с Ливонией. В январе русские войска под началом князя Микулинского и татарского царевича Тохтамыша двумя колоннами двинулись вниз по обоим берегам Западной Двины (Даугавы). Разбив силы рижского архиепископа под Сесвегеном (Цесвайне) и Тиpзеном (Тирзой), они дошли до Риги. По свидетельству ливонских летописцев, вторжение сопровождалось большими разорениями и жестокостью, в чем особенно отличилась татарская конница.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Повесть о нашествии Литовского короля Стефана с великим и гордым войском на великий и славный Богоспасаемый град Псков; откуда и как и каким образом послал его Бог за грехи наши на Русскую землю и как по великой милости Пребезначальной Троицы к нам, грешным христианам, ушел он от града Пскова со стыдом многим и с великим срамом». – Рукопись, 1582 – 1583.

2

Юрьев – город на территории Ливонии основанный Ярославом Мудрым, в период его княжения в Новгороде. Впоследствии Дерпт, нынешний Тарту.

3

Бобыль – безземельный крестьянин.

4

Борть – выдолбленный из дубового или липового чурбака улей.

5

Крыжаки – крестоносцы, от немецкого krist – крест, заключенный в круг, символ рыцарей Тевтонского ордена.

6

Поприще – мера длины, близкая к версте.

7

Буевище – место в церковной ограде.

8

Детинец – самое укрепленное место в городах северо-западной Руси, кремль.

9

Ново-Городок – впоследствии Нейгаузен, нынешний Выру.

10

Воинские конфликты с Орденом возникали в 1242—1243, 1368—1371 и 1408—1409 годах.

11

В 1448 году князь Александр Чарторыйский во главе псковичей и новгородцев разбил близ Нарвы войска Ордена и Швеции. В 1449 г. Псков и Ливонский орден заключили мир на 25 лет.

12

До принятия сана Иоанн был воином и имел воинское снаряжение.

13

Согласно одной из летописей преподобный Марк является четвертым великим пустынножителем.

14

Первоклассный Псково-Печерский монастырь. Остров, 1893, с. 7—8.

15

Киноварь – минеральная краска красного цвета.

16

Тиньки – малые колокола.

17

Ревун – большой колокол.

18

Колымага – телега, повозка.

19

Сермяга (латыш.) – грубая ткань, обычно серого цвета.

20

Чухны – эсты, сету и другие финно-угорские народности.

21

Кнехт (нем.) – простолюдин, батрак.

22

Синодик – список для церковного поминовения.

23

Феллин – нынешний город Вильянди в Эстонии.

24

Клобук – монашеский головной убор.

25

Греста – в данном случае: слоистый щебень, труха.

26

Опричина – от древнерусского опричь – особый, обособленный; карательные отряды, наделенные царскими полномочиями.

27

Любятово – большое село, в настоящее время пригород Пскова.

28

Братина – большой сосуд для вина продолговатой формы, который обычно за столом пускали по кругу.

29

Пищаль – огнестрельное оружие, пушка, впоследствии ружье.

30

Веси – в данном случае: ведаешь, знаешь.

31

Оно действительно соблюдалось до 1559 года.

32

В одной скудельнице (братской могиле) псковичи захоронили 11500 человек.

33

Сету – этническая группа, возникшая в VII – VIII веках из кривичей и эстов на границе их совместного проживания.