Эксперимент

– Ты обещал мне – пара часов, потом мы вернемся домой, – напомнила Эстер, плотнее укутываясь в плащ. В руках она держала бутылку вина.

– Да. Милая, не переживай, – Джек расплылся в ободряющей улыбке и взял жену за руку.

Рука Эстер оказалась холодной и мокрой от волнения.

Машина завернула на знакомую улицу, вдоль усаженную скромными малиновыми барвинками и пышными разноцветными флоксами. Порывистый ветер терзал нежные цветы, клонил их к земле, но упругие стебли, полные сока и жизни, не могли сломаться. Вся их природа жаждала жить и радовать мир своей красотой. Солнце заволокли тяжелые серые тучи, легкая мгла повисла в воздухе. Она не обволакивала, но лишь смягчала силуэты пышно цветущих кустов камелий. Эстер кончиками пальцев прикоснулась к стеклу машины и подушечками почувствовала холод, растекающийся по телу.

После переезда Розы на новое место Эстер бывала здесь только раз, до того как в доме начался ремонт. На участке на первый взгляд ничего не изменилось. Все тот же полупустой сад, одинокие качели и газон с залысинами от колес машины – Роза не успела обустроить парковочное место.

Джек аккуратно припарковался. На улице он сделал глубокий вдох и потянулся, чтобы размять спину после относительно долгой поездки.

Эстер нехотя последовала за мужем к двери. Она оказалась незапертой – их ждали.

– Вы приехали! – воскликнула тут же появившаяся в гостиной Роза.

Эстер услышала радостный визг детей, которые побежали встречать дядю.

– Привет! – первым отозвался Джек, попутно стараясь заключить обеих малышек в объятия. – Вы читали книжку? Покажете какую?

Перед тем как зайти, Эстер натянула на лицо естественную доброжелательную улыбку, но все нутро ее было напряжено и готово при необходимости обороняться.

– Привет! – сказала Эстер и вяло обняла Розу.

– Я долго вас ждала. Вы задержались, – игриво укорила она, тряхнув пепельными волосами.

Назвать Розу неприятным человеком было бы несправедливо. Она умело управлялась с домашними обязанностями, воспитывала двоих детей, имела широкий круг друзей, а значит, и людей, которым она безоговорочно нравилась, также Роза с энтузиазмом добивалась поставленных целей. Эстер редко встречала ее в подавленном настроении.

Отношения этих вынужденно породнившихся женщин могли быть теплее, если бы не полная их несовместимость. С одной стороны Эстер – надменная, тщеславная, мечтательная, привередливая, с другой – сильная, грубая, целеустремленная, волевая Роза. Их общение непременно превращалось в противостояние. Борьба шла за мнимую правду, которая всегда ускользала и видоизменялась. Ни та, ни другая не хотела уступить. Роза выказывала пренебрежение к интересам Эстер, а та в ответ снисходительно улыбалась. Но и в этой улыбке было что-то колкое и насмешливое.

Всякая правда имеет право на существование при условии, что эта правда никогда не будет озвучена. Перед Эстер и Розой стояла задача – держать нелицеприятные мысли друг о друге при себе, но и эта миссия была для них трудновыполнимой.

Узкое лицо Розы украшали выразительные глаза, широко распахнутые и даже немного наивные. Наивными они становились, когда Роза выпивала чуть больше вина, чем обычно позволяют себе за ужином. Узкие губы, готовые съязвить в любую минуту, были примечательны, так как больше всего объясняли ее характер. В момент гнева Роза поджимала их сильнее, и тогда они превращались в несколько плоских черточек. Ее внешность не была холодной или отталкивающей, скорее наоборот, притягательной. Но это был один из несправедливых случаев, когда красота не могла компенсировать недостатки несносного характера.

Эстер обладала более утонченными чертами лица – она походила на француженку. Тонкая и изящная фигура была легкой, как у балерины, густые кучерявые волосы спускались ниже плеч и прикрывали выступающие скулы на кукольном лице. Большие черные глаза смотрели оценивающе и пронзительно. Вся внешность Эстер была соткана из противоречий – зрелое женское очарование уступало юной непосредственности.

Роза решительной походкой направилась на кухню и повела за собой гостей. Эстер осмотрелась по сторонам: разноцветные вазочки и картинки на стенах, свечи на полках, плетеные ковры – все детали, призванные создавать уют, были на месте, но отчего-то ей все равно было зябко и неспокойно.

– Знаешь, я купила себе бюстгальтер, но он оказался маловат, – сказала Роза, обращаясь к Эстер. – Я подумала о том, у кого из моих друзей может быть такая маленькая грудь, и вспомнила о тебе.

Роза широко улыбнулась и взяла из рук Эстер бутылку с вином, которую та не успела вручить.

– Да, покажи мне его обязательно, – миролюбиво отозвалась Эстер. Ее мало тревожил размер груди, но настрой Розы она оценила как пассивно-агрессивный.

– Мама сегодня приедет? – спросил Джек, после того как отправил девочек играть в детскую.

– Сказала, что сегодня у нее не получится. Свидание, кажется, – отмахнулась Роза, не сильно огорчившись из-за отсутствия матери на семейном ужине.

Отношения Розы и ее матери Кэтрин всегда были натянутыми, а в последнее время и вовсе трещали по швам. В целом для Эстер это было неудивительно.

– Жаль. Я не видел ее с прошлой недели.

– Что насчет нашей поездки? Я снимаю отель на двоих? – перевела тему Роза. – В конце концов, не зря же я готовилась целый месяц. Пробежки по утрам и по вечерам – мы не можем пропустить марафон.

Под двоими Роза, конечно, подразумевала ее и Джека, не принимая в расчет, что брат давно связал себя узами брака.

– Почему на двоих? Эстер может поехать с нами.

– Зачем? – с искренним удивлением спросила сестра.

Роза налила себе бокал сухого красного вина и теперь разливала его гостям.

Огромные капли, оставшиеся на горлышке бутылки, медленно скатились по стенке на скатерть, оставив бурые пятна.

– Нет, правда. Эстер, ты же не собираешься бежать? Зачем тебе ехать? – никак не унималась Роза.

Эстер бесшумно вздохнула, пытаясь подавить в себе нарастающее негодование, но обуздать эмоции не смогла.

– Конечно, зачем тебе жена? Поезжай с сестрой, вам будет о чем поговорить, – саркастично, но все же с натянутой улыбкой проговорила Эстер. Глаза ее блеснули недобрым блеском, и Джек сумел это уловить.

– Я не оставлю тебя одну.

Роза с любопытством стала наблюдать за попытками Джека урезонить противоборствующих женщин, втайне надеясь, что брату это не удастся.

– Я люблю тебя, – смешливо произнес Джек. Он обнял Эстер, притянув ее к себе с соседнего стула, и чмокнул в лоб.

– Я тоже тебя люблю.

– Прекрасно, едем втроем, – с ноткой досады проговорила Роза. Она надеялась на солидарность брата во всем, что она скажет, как это было ровно год назад. С приходом Эстер в их жизнь незыблемый авторитет сестры ослабел, и это сильно выбило ее из колеи.

В Розе родилась и росла ревность за обладание братом. Она не могла простить Джеку появление женщины в его жизни, жены, а тем более той, к которой он старался прислушиваться. Розе совершенно не нравилась участливость брата по отношению к Эстер, а тем более его нежность и снисходительность. Особенно снисходительность: по мнению Розы, Джек прощал Эстер вещи, которые она на его месте никогда бы не спустила ей с рук. Например, когда Эстер предлагала Джеку переехать в крупный город и забыть остров как страшный сон, Джек искал веские причины для отказа, а Роза с большим удовольствием ответила бы вместо него: «Езжай. Кто тебя держит? Собирай шмотки и проваливай».

– Забег еще не скоро. Поэтому обсуждение этого вопроса можно отложить, – предложил Джек. Он погладил Эстер по волосам и перевел взгляд на Розу. – Ты знаешь, что скоро мы уезжаем в отпуск?

– Ты что-то говорил, но я пропустила мимо ушей. Куда?

– В Лос-Анджелес. Эстер никогда не была в Голливуде – исправим эту оплошность, – торжественно произнес Джек. Его грела мысль о скором отпуске, о том, что он был в состоянии оплатить его самостоятельно, и о скорой встрече с другом. Джек поднял бокал над столом.

– Чирз!

– Отлично! – похвалила Роза. – Ты снова едешь к Джонни или вы будете жить отдельно?

– Отдельно. Я оплатил номер в гостинице, но с Джонни встреча тоже запланирована.

– Кто такой Джонни? – невинным голосом поинтересовалась Эстер. Она никогда не слышала этого имени, когда Джек упоминал близких друзей.

– Мой хороший знакомый. Он тебе понравится.

– О да, понравится, – скептично заметила Роза. – Чокнутый тип. Я помню нашу первую встречу с Джонни: кажется, тогда он хотел снять картину со стены галереи. Его, конечно, вежливо попросили в первый раз, но при второй попытке вышвырнули на улицу. Было очень неприятно. Нужно съездить за еще одной бутылкой, – прервалась она. – Я бы с ним, с Джонни, на вашем месте не связывалась. Это плохая компания для тебя, Джек.

Джек снисходительно улыбнулся, но ничего не ответил. Часто случалось так, что у окружающих складывалось ошибочное впечатление, что Джек с ними согласен, однако его молчание ровным счетом ничего не значило.

– Да, я съезжу. Милая, хочешь поехать со мной? – спросил Джек, заведомо зная, что жена не останется наедине с его сестрой.

– Знаешь, я была бы не против прилечь. Что-то голова сильно разболелась.

Эстер не врала. Повод избавить себя от пьяных разговоров нашелся самостоятельно, и она не преминула им воспользоваться.

Роза ее идею поддержала:

– Да, конечно, верхняя правая комната свободна. Иди вздремни немного. Таблетку от головы дать?

– Нет, спасибо. Я скоро спущусь.

Затем Эстер поднялась по лестнице и направилась в комнату. Потеряться на втором этаже было невозможно: слева располагалась детская, посередине – туалет и ванная, справа – гостевая спальня.

Эстер включила светильник, чтобы не лежать в темноте. Оранжевый тусклый свет разлился под куполом торшера. Тени выросли на стенах и замерли, повинуясь единственной силе, породившей их. Эстер стала прислушиваться к звукам. Дети бегали в соседней комнате, придумав новую интерпретацию пряток, игру под названием «Кошкина мама». Они то и дело выкрикивали: «Теперь ты кошкина мама», а потом громко мяукали. Где-то внизу Роза хлопала шкафами и гремела посудой.

Эстер легла на спину и уставилась в потолок. Все-таки у нее хороший муж, подумала она. Да, они совершенно разные, им часто не о чем говорить, но ведь противоположности притягиваются. Над отношениями можно и нужно работать. В конце концов, Эстер сама так захотела. Выйти замуж за спокойного, предсказуемого мужчину. И Джек был именно таким, несмотря на ее характер, он ее любил.

Свет замигал. Эстер поднялась на локте, чтобы заглянуть под абажур и увидеть причину неполадки. Кровать жалобно скрипнула. Эта комната осталась единственной не претерпевшей изменений, и вся мебель готова была кричать об этом. Скорее всего, лампочка сейчас перегорит, а затем и лопнет. Аккуратно подобравшись к светильнику, Эстер пригляделась, но вместо технических проблем обнаружила маленького мотылька, бившегося о раскаленное стекло. Он неистово и исступленно пытался лететь на свет, но вместо этого обжигал свое маленькое тельце и хрупкие полупрозрачные крылья. Совсем скоро мотылек выбьется из сил и, уставший, измученный болью, упадет на тумбу.

Вряд ли мотыльки могут догадываться о своем печальном конце.

Свет в природе свойствен в первую очередь открытому пространству, позволяющему насекомым находить пропитание и себе подобных для размножения. А вот темнота – индикатор замкнутости. Закрытое пространство для насекомых чаще всего губительно. Поэтому в процессе эволюции выжили в первую очередь те мотыльки, которые изо всех сил искали выход.

Эстер схватила валявшуюся на полу майку и поспешила на выручку бедному мотыльку. Она постаралась аккуратно выловить его, но отверстие вверху абажура оказалось слишком узким, чтобы просунуть туда руку. Тогда, недолго думая, Эстер выключила свет: «Сейчас стекло остынет, и мотылек перестанет страдать», – решила она.

С этой мыслью она легла обратно в постель и, убаюканная темнотой, забылась сном.

Просунулась Эстер около полуночи. Ее разбудил громкий разговор Розы и Джека, доносившийся из кухни. Духота в комнате стала невыносимой. Эстер неторопливо села на кровати, потянулась и потерла лицо руками. Еще горячая ото сна, она плохо соображала, где сейчас находится и что происходит вокруг. Ее рука машинально потянулась к лампе, Эстер нажала на кнопку: желтый свет залил комнату, и спустя мгновение она пришла в себя.

Эстер заглянула в небольшое окно, расположенное над кроватью: темное небо полностью заволокли тучи, звезды не горят. Детские крики затихли. «Наверное, я долго спала», – подумала она.

Эстер вспомнила, что Джек обещал ей сегодня же вернуться домой. Она нашла затерявшийся в покрывале телефон и для уверенности проверила время. Полночь. Джеку с утра на работу. Эстер может со спокойной совестью спуститься вниз и напомнить мужу, что пора уезжать.

Эстер наскоро поправила помятое покрывало и хотела выключить свет перед тем, как покинет комнату, но ее взгляд привлекло маленькое махровое тельце, лежавшее рядом со светильником. Мотылек, которого она собиралась спасти, был мертв.

На кухне тем временем живо обсуждались отношения Розы и выходки ее бойфренда. Опьянение дошло до того предсказуемого состояния, когда женщина начинает рыдать, жалеть себя, рассказывать, какой ее мужчина подонок, в надежде на поддержку и сострадание, а собеседник старательно выслушивает бессвязные обвинения и устало кивает головой.

Эстер спустилась с лестницы, зашла в туалет и ополоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно проснуться.

«Джек! – доносился из кухни звонкий голос Розы. – Ты не понимаешь, о чем я тебе говорю!» Эстер закатила глаза – все вечера, на которых она присутствовала, заканчивались обсуждением отношений. Исключения случались редко. Эстер промокнула лицо бумажным полотенцем и отправилась на кухню.

На столе стояли три пустых бутылки из-под вина, а четвертая, последняя, подходила к концу. Джек, захмелевший и розовощекий, сидел на полу, прислонившись к стене, и обнимал сестру в знак поддержки. Роза безостановочно всхлипывала, утирала слезы салфетками и складывала скомканные комочки рядом с собой.

– Я не понимаю его, Джек. Он не звонит неделями. Но когда мы встречаемся, Бенджамин делает вид, будто ничего не произошло, – дрожащим голосом повторяла Роза, опустив голову. – Я пишу ему первая, звоню, а он…

Джек закатил глаза и вскинул голову так, чтобы Роза этого не заметила. Сейчас она задаст главный вопрос, на который Джек давно дал сестре ответ и в сотый раз был готов повторить его.

– Что мне делать? – спросила она. Роза выпрямила спину и только теперь поняла, что перебрала с алкоголем. Комната в ее глазах закружилась, как в нелепом сне, а голос собеседника приобрел резкое, высокое звучание.

– Тебе нужно его оставить. Он тебя недостоин, – в очередной раз сказал Джек и приготовился к дальнейшему сопротивлению сестры, но этого не произошло. Роза заметила Эстер, тихо наблюдавшую за драматичной сценой со стороны, и захотела разделить с ней горечь несчастья.

– А ты что думаешь об этом? – спросила Роза, стараясь держать голову прямо.

– Я думаю, что Джек прав. Бен действительно тебя недостоин. Ты самодостаточная, сильная, красивая женщина. Мать двоих детей. На мой взгляд, ты заслуживаешь большего, чем неопределенность, – ответила Эстер. Она говорила искренне. Несмотря на их сложные отношения с Розой, Эстер все же не могла игнорировать ее несомненные достоинства.

Роза растерянно захлопала глазами, внутренне оценивая значимость Бенджамина в ее жизни, и сделала вывод, что пришло время послать его к черту. Может быть, завтра все изменится, но сегодня Роза закончит день в полной уверенности, что больше она никогда не станет унижаться перед мужчинами.

Эстер воспользовалась затянувшейся паузой и сконфуженно сказала Джеку:

– Нам пора ехать домой. Вызовем такси.

Джек удивленно посмотрел на жену, а Роза как по щелчку прекратила всхлипывать. Она бросила на Эстер неопределенный, но сосредоточенный взгляд.

– Куда мы поедем ночью? Останемся ночевать у Розы, завтра я завезу тебя домой, а сам поеду на работу, – настаивал Джек. По его интонации было понятно, что этот вопрос не обсуждается. Роза вторила брату:

– Да, конечно. Оставайтесь у меня. Зачем тебе домой?

Эстер принялась терпеливо перечислять довольно логичные, на ее взгляд, причины:

– Я не очень люблю спать не дома. И потом, Джеку с утра на работу. Ему будет тяжело собраться.

– Ничего страшного, я соберусь, – прервал жену Джек, чтобы она не пыталась придумать что-нибудь еще.

Брак. В русском языке это слово имеет два значения, второе из которых исключительно любопытное. Слово «брак» используется, когда говорят о некачественных товарах, непригодных к употреблению, или о продукции, не удовлетворяющей требованиям стандартов. Житейская мудрость то и дело твердит нам очевидные истины: стоит уважать друг друга, неплохо бы научиться терпению, необходимо говорить о проблемах и прочих трудностях своевременно. Но если возможно передать опыт прошлого на словах, тогда почему статистика разводов каждый год увеличивается? Люди стали образованнее и осведомленнее, но животрепещущая проблема не дает покоя психологам. Как добиться счастья в семейных отношениях? И существует ли универсальный подход ко всем семьям? Французская писательница Мадлен де Скюдери дала понятный и исчерпывающий ответ, наверное самый близкий к истине: «Вступающие в брак должны глядеть во все глаза до брака и держать их полузакрытыми – после».

Эстер, отбросив никому не нужные церемонии, сказала:

– Если ты хочешь остаться здесь, оставайся. Я поеду домой.

Эстер была настроена решительно. Джек не выполнил обещания, и она имела моральное право сделать так, как считала лучшим для своего спокойствия и комфорта. Эстер вышла в зал, чтобы собрать свои вещи.

– Куда она пошла? Это ты виноват, что у нее такой характер! Я говорила – найди себе нормальную женщину, которая будет тебе помогать, считаться с твоим мнением и… – громко начала Роза, но не успела договорить фразу. Ее прервала Эстер.

Она из прихожей, разделенной с кухней только аркой, слышала все, что Роза пыталась втолковать Джеку в захмелевшую голову. Негодованию Эстер не было предела. Да, она понимала, что не нравится Розе, но выслушивать критику так откровенно и демонстративно посчитала оскорбительным. Больше всего Эстер возмутило молчание Джека, который не сказал ни слова в защиту жены.

Если бы только Эстер смогла промолчать и уехать без выяснения отношений. В таком случае она справедливо получила бы звание самой благоразумной женщины вечера. Мягкость и мнимая слабость – одни из самых простых способов в борьбе с мужской безучастностью и упертостью. Но темперамент, молодая кровь и жажда справедливости взяли верх. Эстер не смогла сдержать чувств, захлестнувших ее в пучину ядовитых эмоций.

– В следующий раз Джек обязательно спросит у тебя, какую женщину ему выбрать, – язвительно сказала Эстер, голос ее дрожал от волнения.

Роза вскочила с пола и уставилась на жену брата возмущено и удивленно одновременно. Впервые за долгое время ей ответили грубостью на бестактность.

– Да, я скажу тебе это в глаза. Ему нужна была женщина постарше, а не ты, – уверенно выпалила Роза, ничуть не заботясь о последствиях. – Но Джек никогда меня не слушал.

Джек в это время встал, с негодованием посмотрел на обеих женщин и, не говоря ни слова, вышел на улицу.

– Как ты не понимаешь, – Эстер с болью проводила взглядом уходящего мужа. – Ты не сможешь поставить Джека перед выбором – жена или сестра. Когда-нибудь у нас появятся дети, и тогда Джек в любом случае выберет семью, нашу семью. Те гадости, что ты говоришь ему обо мне, перестанут иметь смысл. Сегодня ты произнесла слова, которые останутся со мной надолго. Твой поступок эгоистичен, потому что мы перестанем общаться, а Джеку из-за этого будет нелегко.

Эстер высказала все, что накипело, и ничуть не жалела об этом. Ехидство Розы давно ей надоело, и, к счастью, непрошеная откровенность этим вечером сыграла ей на руку. Теперь Эстер совершенно справедливо могла игнорировать приглашения на семейные праздники и избегать общества Розы по веской причине.

Эстер смотрела на разгорающуюся ярость Розы и не чувствовала ничего: ни угрызений совести, ни печали, ни сострадания.

– Выход там! – поставила точку Роза, указывая Эстер длинным пальцем на дверь. Это была торжественная кульминация. Больше не будет неловких слов и попыток защититься. Глава дописана.

Позже, от Джека, Эстер узнала, чем так сильно задела Розу той ночью. Эстер сказала, что Джек выберет новую семью, а Роза восприняла высказывание слишком буквально. Исходя из этого, Эстер сделала логичный вывод: даже если человек будет стараться донести свою мысль четко и недвусмысленно, слушатели интерпретируют слова так, как им того захочется, а это значит, что лучшее средство от непонимания – молчать.

Эстер одобрительно кивнула и пошла к выходу. По пути она захватила сумку и плащ с дивана. Затем дверь за ее спиной стремительно захлопнулась.

Машина Джека была заведена, но самого Джека за рулем не было видно.

План созрел в голове Эстер еще до того, как началась ссора: вызвать такси и вернуться в тишину домашнего заточения. Там она сможет в одиночестве зализать раны, успокоиться и выровнять растревоженное состояние.

Эстер быстрым шагом двинулась вдоль кладбища, располагавшегося напротив дома, попутно пытаясь в приложении такси обнаружить свою геолокацию. Ее заметно кольнула боль за предательство мужа. Чувство обиды, которое она подавила несколько минут назад, когда смотрела в спину промолчавшего Джека, теперь взыграло в ней с полной силой.

Прохлада ночи и влажный воздух хорошо освежали мысли. Месяц, похожий на кусочек надкушенного сыра, тускло освещал крыши домов и сырые могильные плиты с угрюмыми цифрами и безликими именами. Белесой пеленой висел туман, смыкаясь с тучами, он наводил ужас на мрачное место. Бледно-зеленые газоны в ночи приобрели волшебный синеватый оттенок. И лишь под светом уличных фонарей привычный образ тусклого полотна превращался в ярко-зеленые освещенные островки, похожие на геометрический рисунок.

Эстер продолжала идти по мокрой заасфальтированной дороге, когда услышала сзади быстрые приближающиеся шаги. Она тут же опустила телефон и круто развернулась. Обычный человеческий рефлекс, обусловленный желанием оценить противника и дать ему отпор. Но оказывать сопротивление было незачем: это Джек старался нагнать быстро удаляющуюся жену.

– Подожди! – сказал Джек, немного отдышавшись. Он бежал за Эстер от самого дома и уже порядком выдохся. – Поехали домой. Ты добилась своего.

Эстер недоуменно посмотрена на чуть протрезвевшего мужа.

– Я добилась? То есть я еще и виновата во всем произошедшем?

– Да, ты. Это ты устроила скандал в доме моей сестры.

– Конечно, конечно, устроила! Ведь ты не сказал ни слова в мою защиту! – с бессильной злобой произнесла Эстер. Она поняла, что муж не намерен извиняться, и замолчала.

Эстер окинула Джека неприязненным взглядом и продолжила идти куда-то вдаль, в темноту. Главное, подальше от этой семейки.

– Нет, я не отпущу тебя одну. Ты поедешь со мной домой, – сказал Джек печальным голосом. Он схватил Эстер за локоть и притянул ее к себе так, что она чуть не упала.

– Не смей меня трогать! – судорожно сглотнув, отозвалась Эстер. – Я никуда с тобой не поеду! Иди обратно к сестре, обсудите меня этой ночью!

Лицо Джека не выражало ничего, кроме необъяснимого отчаяния. Он хотел оградить в первую очередь себя от всего плохого, что могло произойти с Эстер этой ночью. Да и потом, разгадать, какой подтекст содержит в себе женское «отпусти», может только опытный мужчина, и этот мужчина, к которым причислял себя Джек, даже будучи пьяным, осознавал, что этого делать ни в коем случае нельзя.

Совершенно уверенный в том, что поступает правильно, Джек схватил Эстер в охапку, плотно обхватил ее руки и понес в сторону заведенной машины.

– Отпусти меня сейчас же! – Эстер яростно старалась вырваться из рук мужа. Она болтала в воздухе ногами, пыталась высвободить руки, но тщетно.

Неподалеку послышался звук приближающегося автомобиля. Эстер замерла. Она перестала вырываться и прислушалась.

Через несколько мгновений из-за поворота показался свет фар приближающегося «доджа». Быстро преодолев короткое расстояние, автомобиль поравнялся с Джеком, державшим на руках выбивающуюся Эстер. Черное платье девушки задралось, оголяя худые ноги. Не знающему предыстории человеку увиденное вполне могло показаться проявлением насилия.

Окно машины опустилось, и из темноты раздался встревоженный женский голос:

– Девушка, вам нужна помощь?

Эстер, опираясь на одно чувство – обиду, тут же, не думая о последствиях, кивнула. Ее ни секунды не заботило, что, если бы женщина вызвала копов, Джеку пришлось бы всю ночь давать показания полиции.