Негосударственный пенсионный фонд как субъект инвестиционного правоотношения

Исследователи единодушны в определении одной из сторон инвестиционного правоотношения инвестора. Известно понятие инвестора и нормам международного и национального права. Общим для подавляющего большинства определений инвестора является то, что инвестором является лицо (физическое или юридическое), осуществляющее вложение собственных, заемных или привлеченных средств с целью получения дохода99. Как справедливо отмечает К. Ю. Баранов «расхождения начинаются, лишь только речь заходит о том, кем и каким образом может быть получен доход от использования вложенных средств, какова степень участия инвестора и должен ли (вправе ли) он вообще участвовать в этом процессе»100. Поддерживая, в общем, концепцию инвестирования, изложенную А. В. Майфатом, мы поддерживаем и позицию о том, что инвестор не вправе лично принимать участие в создании будущего дохода. «Инвестирующий средства субъект может и должен рассчитывать на дополнительную защиту только в том случае, если он не имеет возможности участвовать в процессе создания возможного, будущего дохода»101. В противном случае смысл выделения и специального регулирования инвестиционных правоотношений теряется.

Другая сторона инвестиционного правоотношения – лицо, принимающее инвестиции, – не получила единого наименования в законодательстве в силу различности форм инвестирования102. В литературе предлагаются различные варианты наименования лиц, принимающих инвестиции. С. П. Мороз, например, именует их инвеститорами103, А. В. Майфат предлагает объединить их под именем «организаторы инвестирования»104. Несмотря на некоторую критику термина «организатор инвестирования»105, он постепенно занимает свое место в науке и все чаще встречается в научной литературе. Представляется целесообразным в настоящей работе для обозначения лиц, принимающих инвестиции, также пользоваться термином «организаторы инвестирования». Согласимся с мнением А. В. Майфата, что правовому статусу всех организаторов инвестирования независимо от формы инвестирования присущи следующие черты:

«а) организатор стремиться получить в собственность имущество в виде инвестиций, то есть дополнительные материальные ресурсы, для осуществления своей предпринимательской или иной приносящей доход деятельности. При этом организатор не только организует процесс инвестирования, но и осуществляет ту деятельность, которая должна принести доход как для него самого, так и для инвестора;

б) организатор обещает, закрепляя свои обещания в форму гражданско-правового обязательства, передать инвесторам имущество в виде дохода (блага) в объеме большем, чем было передано ему ранее в виде инвестиций;

в) организатор не предоставляет инвесторам юридической и фактической возможности участия в процессе использования инвестиций, в приращении имущества»106.

Особое место среди субъектов инвестиционных правоотношений занимают институциональные инвесторы.

По мнению Н. С. Черепанова, институциональные инвесторы – специализированные организации (финансовые посредники), «являющиеся квалифицированными инвесторами, аккумулирующие капиталы, в том числе и средства индивидуальных инвесторов, как правило, на длительный срок и вкладывающие их в акции и другие финансовые инструменты»107. Д. С. Ратникова отмечает, что институциональными инвесторами являются юридические лица, которые в силу своего статуса обязаны заниматься инвестиционной деятельностью. Этим ученый противопоставляет институциональных инвесторов инвесторам «с общим правовым статусом»108.

Представляется, что высказанные подходы, в общем, заслуживают поддержки. К институциональным инвесторам чаще всего относят банки, управляющие компании инвестиционных фондов, акционерные инвестиционные фонды, негосударственные пенсионные фонды и страховые компании109. Такие субъекты в подавляющем большинстве случаев являются и инвесторами, и организаторами инвестирования. Таким образом они обеспечивают, с одной стороны, приток капитала от индивидуальных инвесторов, аккумулируя капитал на основе инвестиционных договоров, выступая в них в качестве организатора инвестирования. С другой стороны, они распределяют аккумулированные средства, инвестируя их различными способами, способствуя, в том числе, перераспределению финансовых ресурсов в экономике страны. Справедливости ради нужно отметить, что институциональный инвестор привлекает денежные средства не только лишь посредством заключения инвестиционных договоров. Так, страховые компании аккумулируют страховые премии, поступившие, в том числе, от страхователей по договорам имущественного страхования, страхования гражданской ответственности и т.п., которые не являются по своей природе инвестиционными.

Согласимся с Н. С. Черепановым в том, что институциональный инвестор всегда является квалифицированным с точки зрения Закона о рынке ценных бумаг110. Однако не все квалифицированные инвесторы институциональны. Кроме того, понятие квалифицированного инвестора применимо лишь в сфере инвестирования в ценные бумаги.

Представляется, что ключевым сущностным признаком, выделяющим институционального инвестора из всех других – совмещение функции инвестора и организатора инвестирования в отношении одной и той же инвестиции.

Индивидуальный инвестор, вступая в инвестиционное правоотношение с целью получения дохода, лишен возможности участвовать напрямую в процессе получения этого дохода. Когда речь идет об инвестициях в материальное производство, организатор инвестирования ведет хозяйственную деятельность (производство) с привлечением средств инвестора, получает прибыль, за счет которой обеспечивает возврат инвестиций и доход для инвестора. Институциональный инвестор не производит, институциональный инвестор реинвестирует полученные средства. Иными словами, институциональный инвестор также лишен возможности непосредственного участия в процессе получении дохода за счет средств, полученных им от индивидуального инвестора.

Думается, что именно в этом кроется необходимость выделения институциональных инвесторов как вида инвесторов в принципе. Теоретически, риск индивидуального инвестора, инвестирующего через «институционала» должен удвоиться по указанным выше причинам. Это влечет необходимостьв предъявлении особых требований к:

1) правовому статусу институциональных инвесторов (возникновение правосубъектности институционального инвестора на основании лицензии, повышенные размеры уставных капиталов, обязательное создание резервов, требования к составу органов управления и др.) Сюда же относится их причисление в разряд квалифицированных инвесторов. Институциональный инвестор обязан быть квалифицированным, т.к. он рискует не только и не столько своими инвестициями, а инвестициями индивидуальных инвесторов;

2) объектам инвестиционной деятельности институционального инвестора. Институциональный инвестор ограничен в выборе таких объектов, хотя каждый и в разной степени. Между тем, нельзя согласиться с Д. С. Ратниковой, абсолютно отвергающей способность и возможность институционального инвестора к самостоятельному инвестиционному выбору111. Институциональный инвестор имеет возможность выбора, однако этот выбор законодательно ограничен. Полностью институциональный инвестор выбора не лишен.

3) обеспечению прав индивидуальных инвесторов в их отношениях с институциональными инвесторами. Сюда относится страхование вкладов, гарантирование пенсионных накоплений, установление специальных договорных форм, в которые облечены отношения между индивидуальным и институциональным инвестором и др.

Таким образом, субъектами инвестиционного правоотношения являются инвестор (лицо, передающее инвестиции) и организатор инвестирования (лицо, принимающее инвестиции). Для вступления в инвестиционное правоотношение субъект должен обладать общей инвестиционной правосубъектностью, которая является частью общей гражданской правосубъектности. Институциональные инвесторы, совмещающие в себе функции инвестора и организатора инвестирования, являющиеся субъектом инвестиционной деятельности, вступают в инвестиционное правоотношение на основании лицензии, имея специальную инвестиционную правосубъектность.

Глава 2.

Инвестиционная правосубъектность негосударственного пенсионного фонда (НПФ)

2.1. Общая характеристика правоспособности НПФ112

Одним из наиболее обсуждаемых в литературе и практически значимых вопросов правосубъектности является вопрос о классификации правоспособностей различных лиц113. Терминологические проблемы возникают с самого отграничения правоспособности юридического лица от правоспособности физического лица. Так, В. И. Синайский отмечал, что правоспособность юридического лица уже, чем правоспособность лица физического в объективном (юридические лица не могут иметь, скажем, семейных прав) и в субъективном (юридические лица обладают правами и обязанностями только в пределах, очерченных его целью) смыслах. Все юридические лица, поэтому, обладают специальной (по отношению к правоспособности граждан – прим. авт.) правоспособностью114. Такой же позиции придерживался Д. И. Мейер. Он писал: «Спрашивается, какие же права принадлежат юридическим лицам? У нас они определяются обыкновенно каждый раз особым уставом, которым признается юридическая личность учреждения»115. Некоторые современные цивилисты продолжают эту традицию116. Е. А. Суханов допускает использование понятия «ограниченная правоспособность», как синонима целевой и специальной правоспособности, и в отношении юридических лиц вообще, и в отношении только некоторых из них. Он, подобно дореволюционным юристам, пишет: «Правоспособность граждан всегда является общей, ибо гражданин обладает признанной законом возможностью иметь любые имущественные и личные неимущественные права. Правоспособность юридических лиц предполагается ограниченной (целевой), ибо юридическое лицо по общему правилу может иметь только такие гражданские права, которые соответствуют определенным законом и (или) учредительными документами целям его деятельности, и соответственно может нести лишь связанные с этой деятельностью обязанности»117.

Представляется, что следует согласиться с позицией В. А. Белова о нецелесообразности соотношения правоспособности юридических и физических лиц между собой, поскольку каждую из них по отношению к другой можно назвать как общей, так и специальной118. Более того, это не имеет никакого практического значения. В качестве добавления упомянем, что употребление дореволюционными и советскими юристами термина «специальная правоспособность» было оправдано действительной постоянной ограниченностью объема прав и обязанностей, которыми могли обладать юридические лица, со стороны их учредительных документов и закона (подобно тому, что мы сегодня имеем у некоммерческих организаций). Это, в общем-то, подтверждается текстами приведенных выше авторов. Заметим, что ограниченность объема прав и обязанностей юридического лица его учредительными документами как общее правило было присуще не только российскому правопорядку. Так, LorraineTalbot в своей монографии “Criticalcompanylaw” пишет: «Согласно общему праву компания должна была осуществлять только ту деятельность, которая указана в пунктах ее устава, посвященных целям. Доктрина превышения правоспособности устанавливала, что если компания заключала договор, предметом которого были цели, не закрепленные в уставе, такой договор считался заключенным с превышением правоспособности и не имел юридической силы»119. К шестидесятым годам ХХ века эта доктрина в Англии уступила место принципу общей (универсальной) правоспособности компаний.

Комментируя отмеченное выше мнение В. А. Белова, добавим, что, несмотря на действительную «ненужность» сравнения правоспособностей юридических и физических лиц между собой, подобная классификация, произведенная в границах конструкции юридического лица, чрезвычайно важна.

Юридические лица обладают различной правоспособностью. Это объективная данность, подкрепленная нормативным регулированием. Но и здесь исследователи не сходятся в терминологии и в самих основаниях деления. В литературе можно встретить упоминания о правоспособности «специальной», «ограниченной», «целевой», «исключительной». И не всегда употребление одной и той же языковой единицы подразумевает эквивалентный смысл.

Анализируя действующее законодательство, исследователи более или менее единодушны в признании за большинством коммерческих организаций общей (универсальной) правоспособности, т.е. возможности иметь гражданские права и нести гражданские обязанности, необходимые для осуществления любых видов деятельности, не запрещенных законом (п.1 ст. 49 ГК РФ)). Однако на этом единодушие и единообразие в словоупотреблении практически заканчиваются. Например, интересная классификация предложена И. В. Ершовой. Не останавливаясь на том аспекте, что ученый говорит о хозяйственной правоспособности, следует признать, что эта классификация вполне может быть применена к гражданской правоспособности. Итак, И. В. Ершова предлагает выделять помимо общей правоспособности, ограниченную, специальную, и исключительную. Под ограниченной правоспособностью здесь понимается правоспособность, ограниченная самим юридическим лицом в своих учредительных документах. Под специальной – возможность иметь права и нести обязанности, соответствующие целям деятельности, предусмотренным в уставе (унитарные предприятия и некоммерческие организации). Исключительной компетенцией обладают юридические лица, избравшие для себя вид деятельности, при ведении которой законодателем установлен запрет на осуществление какой-либо другой предпринимательской деятельности120.

Другое соотношение предлагает А. Ш. Хабибуллина, выделяя два вида правоспособности: общую и специальную. При этом специальную предлагается разделять на два подвида: целевую и ограниченную. Под ограниченной понимается «правоспособность, которая может быть установлена в отношении любых видов юридических лиц с момента наступления определенных обстоятельств, препятствующих дальнейшему функционированию организации как полноценного субъекта права и участника гражданского оборота»121.

Представляется обоснованным мнение Н. В. Козловой, которая вслед за позицией высших судебных инстанций, сформулированной в п. 18 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 6, Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ № 8 от 01.07.1996 г. «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», считает обоснованным выделять лишь два вида правоспособности: общую и специальную122. Действительно, подобное деление учитывает основной недостаток иных приведенных классификаций, а именно: имеет одно основание деления. И это основание деления – объем правоспособности, предустановленный законом. Заметим, не объем фактических прав и обязанностей конкретного юридического лица, а объем возможных его прав и обязанностей. Объем общей правоспособности всегда больше объема правоспособности специальной в силу закона. В связи с этим, нельзя считать специальной правоспособность коммерческой организации, закрепившей в своем уставе закрытый перечень видов деятельности, поскольку такое ограничение установлено волей субъекта в рамках общей правоспособности и его же волей может быть отменено.

Согласно ст. 2 Закона о негосударственных пенсионных фондах (НПФ)123, НПФ – организация, исключительной деятельностью которой является негосударственное пенсионное обеспечение, в том числе досрочное негосударственное пенсионное обеспечение, и обязательное пенсионное страхование. НПФ может быть создан в форме акционерного общества (ст. 4 Закона о НПФ).

Указанная норма была изложена в приведенной редакции Федеральным законом от 28.12.2013 № 410-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон «О негосударственных пенсионных фондах» и в отдельные законодательные акты Российской Федерации»124 в рамках реализации Стратегии долгосрочного развития пенсионной системы Российской Федерации, утвержденной Распоряжением Правительства Российской Федерации от 25.12.2012 г. № 2524-р125. Ранее НПФ создавались в особой организационно-правовой форме некоммерческой организации социального обеспечения.

В науке и практике не возникает сомнений в том, что правоспособность НПФ являлась и является специальной.

Из законодательства усматривается, что специальная правоспособность устанавливается законом при помощи неоднородных правовых средств. А. Я. Курбатов, рассматривая вопрос о видах правоспособности, указывает, что в отношении лиц с общей (универсальной) правоспособностью действует общедозволительный тип правового регулирования, тогда как для лиц со специальной и исключительной правоспособностью – разрешительный. Исследователь считает, что в отношении лиц со специальной и, в терминологии автора, исключительной правоспособностью, установлен запрет на осуществление деятельности иной, кроме разрешенной законом126. Эта позиция не бесспорна. Как известно, одним из основных способов правового регулирования является запрет (запрещение)127. Применительно к рассматриваемому вопросу следует согласиться с позицией В. С. Белых о том, что правовые запреты – это ограничение правоспособности юридического лица в порядке и случаях, предусмотренных законом. Указанные ограничения распространяются как на общую, так и на специальную правоспособность юридических лиц128. Само по себе наличие правового запрета не является конституирующим элементом специальной правоспособности. Однако данный тезис нуждается в некотором уточнении. Запрещение (в рамках данной проблематики) законом может проводиться на различных уровнях, среди которых наиболее очевидно выделяются два: запрещение на уровне цели и запрещение на уровне вида деятельности. Именно такие запреты имеют значение при определении вида правоспособности лица. Под целью понимаются конечные результаты, которых намерена добиться компания129; под деятельностью – систему постоянных, целенаправленных действий130.

Запрет, действующий в отношении всех или подавляющего большинства (не в количественном, а в качественном отношении) юридических лиц, является правовым запретом, не влекущим возникновение специальной правоспособности. К таким запретам относятся, например, запрет целей и видов деятельности, противоречащих основам правопорядка и нравственности. Однако если цель оказывается под запретом для юридического лица определенной организационно-правовой формы или типа организации, определенного по другому критерию, то это является достаточным условием закрепления специальной правоспособности. Этот способ закрепления специальной правоспособности условно можно назвать «супермягким». При этом в отношении таких лиц со специальной правоспособностью продолжает действовать общедозволительный тип правового регулирования. Так, правоспособность некоммерческих организаций является специальной, поскольку «некоммерческая организация может осуществлять один вид деятельности или несколько видов деятельности, не запрещенных законодательством Российской Федерации и соответствующих целям деятельности некоммерческой организации, которые предусмотрены ее учредительными документами». Аналогичные нормы установлены в отношении конкретных видов некоммерческих организаций (п. 1 ст. 117, п. 2 ст. 118, в. 2 ст. 121 ГК РФ, п. 1 ст. 6, п. 2 ст. 6.1 Закона о некоммерческих организациях131). Указанные нормы объем правоспособности ограничивают видами деятельности или деятельностью, направленной на достижение цели (целей), ради которой создана организация и которая (или) соответствует этой цели (целям). Конкретный объем правоспособности определяется учредительными документами или законом (например, в случае с государственными корпорациями) путем установления цели деятельности, причем конкретные ее виды могут определяться лицом в ходе осуществления деятельности исходя из принципа соответствия цели. Цель некоммерческой организации не должна противоречить закону, не должна быть извлечением прибыли. Деятельность не должна противоречить цели.

Запрет на осуществление отдельных видов деятельности, напротив, не может выступать достаточным условием установления специальной правоспособности. Вывод о наличии специальной правоспособности при наличии таких запретов может быть сделан исходя из всей совокупности норм, регламентирующих деятельность субъекта. Одновременно с установлением запрета на осуществление видов деятельности или преследования цели специальная правоспособность закрепляется за лицами, которым законом предоставлено исключительное (т.е. принадлежащее только им) право осуществлять деятельность определенного вида. Это касается, например, кредитных организаций, субъектов страхового дела, бирж. Примечательно, что при таком способе закрепления специальной правоспособности, запрет на осуществление иных отдельных видов деятельности, может выводиться из совокупности норм. Так, ряд исследователей выводят специальную правоспособность страховых организаций из положений ст. 6132, ст. 32133 и других статей Закона об организации страхового дела134, другие указывают на необходимость признания за ними специальной правоспособности только в контексте предпринимательской деятельности135. Такой способ закрепления специальной правоспособности можно назвать «мягким».

«Жестким» способом закрепления специальной правоспособности является установление в законе обязанности исчерпывающим образом определить перечень видов деятельности в учредительных документах, как это сделано, например, в Бюджетном кодексе РФ для определения правоспособности казенных учреждений (ст. 161 БК РФ136), ФЗ «О государственных и муниципальных унитарных предприятиях»137.

И, наконец, «супержестко» специальная правоспособность закреплена в случае, когда в законе устанавливается перечень разрешенных видов деятельности и корреспондирующий запрет на осуществление всех иных. Такой способ использован в ФЗ «О жилищных накопительных кооперативах»138, ФЗ «Об инвестиционных фондах»139, ФЗ «О ломбардах»140. При таком способе закрепления специальной правоспособности, перечисление исчерпывающим образом видов деятельности в учредительных документах организации не требуется и не имеет правового значения, так как они перечислены в законе. Именно в отношении организаций такого типа действует разрешительный тип правового регулирования.

От того, каким образом закреплена в законе специальная правоспособность юридического лица, зависит, на наш взгляд, способ и эффективность установления факта выхода за пределы правоспособности в каждом конкретном случае.

Институциональные инвесторы обладают специальной правоспособностью, о чем уже упоминалось ранее, что обусловлено, в первую очередь, необходимостью защиты прав индивидуальных инвесторов. Кроме того, специальная правоспособность коммерческих организаций возможна тогда, когда на них дополнительно возлагаются иные (социально значимые) цели деятельности, кроме получения прибыли141. Правоспособность может и должна ограничиваться только при наличии необходимости охраны каких-либо социально значимых интересов. Это правило действует как в отношении коммерческих, так и в отношении некоммерческих организаций (в том числе в отношении НПФ).

Способ закрепления специальной правоспособности институциональных инвесторов может быть различен. Так, банки и страховые компании обладают специальной правоспособностью с мягким способом ее закрепления, акционерные инвестиционные фонды – с супержестким.

Исходя из закрепления за НПФ организационно-правовой формы акционерного общества и сохранения их социально-значимых целей, деятельность НПФ после «акционирования» будет направлена на достижение двух целей: коммерческой и социальной. Социальная цель, при этом, законом лишь подразумевается. В комментарии к одной из прежних редакций Закона о НПФ авторы в качестве цели некоммерческого НПФ указывают «осуществление им негосударственного социального обеспечения»142. С этой позицией нельзя согласиться. Негосударственное социальное обеспечение не ограничивается той деятельностью, которую осуществляет НПФ. Цель деятельности и ее предмет в прежней редакции закона подлежали конкретизации в Уставе НПФ (ст. 6 Закона о НПФ), что полностью согласуется с положениями п. 3 ст. 14 Закона о некоммерческих организациях. Это позволяло судам в период действия прежней редакции закона характеризовать правоспособность НПФ как «исключительную»143.

Из действующей редакции ст. 6 закона требование об обязательном указании на цель и предмет деятельности НПФ изъято, поскольку такое требование к коммерческим организациям (за исключением унитарных предприятий) не применяется. Тем не менее, социальная направленность деятельности НПФ очевидна.

Закон о НПФ, однако, прямо не связывает ограничение правоспособности НПФ с его целями. Вместо этого особое внимание уделено видам деятельности и функциям НПФ.

Бесспорно, что уставная деятельность фонда включает в себя деятельность, виды которой поименованы в ст. 2 Закона о НПФ как «исключительные». Слово «исключительный» применительно к видам деятельности юридического лица используется в нескольких нормативных актах. Среди них: Закон об акционерных обществах144, Закон об обществах с ограниченной ответственностью145, Закон об инвестиционных фондах, Указ Президента РФ от 16.11.1992 № 1392 «О мерах по реализации промышленной политики при приватизации государственных предприятий (вместе с «Временным положением о холдинговых компаниях, создаваемых при преобразовании государственных предприятий в акционерные общества»)»146. Рассмотрим это понятие применительно к НПФ.